Но шведский король вынашивал и собственные планы. Прислал посольство к царю, подтверждая союз. Даже назвал свою армию в Германии "передовым полком", сражающимся за интересы Москвы. Заключили секретное соглашение: когда русские ударят с востока, шведы вторгнутся в Польшу с запада. А 20 апреля 1632 г. умер Сигизмунд III. В Речи Посполитой настало "бескоролевье", интриги и борьба партий. При этом казаки попытались напомнить о себе. Прислали на сейм делегацию и указали, что они тоже часть государства, поэтому просят участвовать в выборах короля и принять закон в защиту православия. Они желали избрания королевича Владислава. С его именем связывали поблажки, которые давались Сагайдачному. Помнили и о том, что Владислав пытался заступаться за казаков.
Но сейм надсмеялся над ними. Ответил: "Казаки хотя и составляют часть польского государства, но такую, как волосы или ногти на теле человека. Когда волосы и ногти слишком отрастают, их стригут". Вместо законодательного обеспечения православия сейм принял "Статьи успокоения греческой религии", грозящие карами за непокорство. Это вызвало возмущенные протесты и мятежи. Верного слугу поляков, реестрового гетмана Ивана Кулагу, казаки казнили. Запорожцы во главе со своим кошевым Андреем Гавриловичем совершили поход на Волынь, громили имения шляхты.
В Путивле появились посланцы казаков, передали царским воеводам письмо с просьбой принять Украину "под государеву руку". Момент выглядел самым благоприятным. В июне Россия объявила Речи Посполитой войну.
Хотя сразу стали проявляться накладки и ошибки. Союз с Турцией, которым так дорожил Филарет, показал свою полную ненадежность. Русские войска начали сосредоточиваться на западных рубежах, на юге оставили малочисленные заслоны. А паны отправили делегатов в Крым, завалили хана Джанибек-Гирея деньгами и подарками. Он соблазнился, кинул татар на Россию. Пришлось перенацеливать ратников против него. Крымцев отразили и прогнали, но армия под командованием Шеина смогла выступить к Смоленску только осенью. Взаимоотношения с донскими казаками Филарет все-таки восстановил, выплату жалованья возобновил, и в походе они тоже приняли участие.
Поначалу наступление было очень успешным. Передовые отряды царской конницы и казаков заняли Серпейск, Дорогобуж, Белую. Местное русское население поддержало их. Северские казаки и крестьяне восстали. Их войско под началом Ивана Балаша овладело Новгородом-Северским, осаждало Стародуб и Мстиславль. У поляков отобрали 23 города. Но задержка сказалась в полной мере. Главные силы Шеина завязли в грязи осенней распутицы, израсходовали запасы продовольствия, голодали, им кое-как подвозили обозы. До Смоленска добрались только в декабре. Тяжелую артиллерию, застрявшую в снегах, смогли дотащить лишь в марте 1633 г. А Смоленск был мощнейшей крепостью, не зря же поляки осаждали его полтора года. Теперь роли переменились. В Смоленске сидел 4-тысячный гарнизон, а русские осаждали.
А международная обстановка, казалось бы, благоприятная для России, очень быстро стала меняться. В Германии в битве при Лютцене погиб Густав II Адольф. Его малолетнюю наследницу Христину ветреная мать сразу же бросила. Укатила за границу в поисках приключений и удовольствий. Регентом стал канцлер Оксеншерна. Но он Россию ненавидел. Считал, что ни в коем случае нельзя способствовать ее усилению. Оксеншерна нашел полное понимание у Ришелье. Кардинал также был весьма озабочен намерением Густава Адольфа уйти в Польшу. С Оксеншерной они нашли общий язык – Франция продолжает платить субсидии, но шведы остаются в Германии.
Хитрый французский кардинал плел политику очень сложную и замысловатую. Ту же самую договоренность со Швецией он использовал еще и для того, чтобы втянуть под свое влияние… Речь Посполитую. Его послы появились в Варшаве, предложили дружбу и заверили, что Франция будет гарантировать безопасность их границ от шведов. Паны могут не оглядываться на запад, направить все силы против русских. Для Ришелье и это представлялось выгодным – пускай поляки оттянутся на восток и перестанут помогать Габсбургам.
Ко всему прочему "бескоролевье" в Речи Посполитой закончилось. На трон избрали Владислава IV. Причем решающую роль в его избрании сыграло именно то обстоятельство, что он сохранял за собой титул "царя московского", грамоту Земского собора 1610 г. о том, что его приглашают на царство. Все партии, лелеявшие надежды на покорение России, шляхта, надеявшаяся поживиться русскими землями, иезуиты, униаты должны были делать ставку на Владислава. Сигизмунд очень хотел, чтобы сын унаследовал престол и даже специально подкрепил этот фактор. Перед смертью "короновал" Владислава шапкой Мономаха, украденной поляками из Кремля.
Но и казаки связывали с Владиславом надежды на улучшение! Обрадовались, что к власти пришел "их" король! Добавились перемены и в Киеве. Умер митрополит Иов Борецкий, друг России, просившийся под власть царя. На его престол верхушка духовенства и украинские магнаты провели Петра Могилу – из рода "польских" господарей Молдавии. Он к русским относился более чем прохладно, а вот к панам очень уважительно. Отстаивать православие он намеревался через короля и законодательные органы. Украину призывал к послушанию властям. Масштабное восстание не состоялось. А Владислав, казалось, оправдывал ожидания, связанные с ним. Повел переговоры с казачьими начальниками и делегатами, выдал диплом за своей подписью и печатью об обеспечении их прав, свободе вероисповедания. И… толкнул на русских. Запорожцы забыли о запрете, наложенном патриархом Феофаном, никогда не ходить на Россию. Да и митрополита, принимавшего этот запрет, больше не было. Казаки поднялись поддержать "своего" короля, заслужить его милости и поблажки.
В помощь Шеину в 1633 г. царь и патриарх Филарет собирали вторую армию. А поляки, как у них водилось, организованностью не блистали. У них формирование войска затягивалось. Но они предприняли диверсию, крымскому хану отвезли 200 возов, нагруженных деньгами (деньги-то были еще не бумажными, а металлическими, тяжелыми). Впоследствии литовский гетман Радзивилл комментировал: "Не скрою, как это по-богословски, хорошо ли поганцев напускать на христиан, но по земной политике это вышло очень хорошо". Уже с весны на русские границы посыпались нападения татарских отрядов, а в начале лета на нашу страну двинулись 30 тыс. всадников царевича Мубарек-Гирея.
Владислав обратился к казакам, призвал идти вместе с татарами – они откликнулись! Соединились с Мубарек-Гиреем, проломили русские пограничные кордоны, подступали к Туле. Их отразили. Но запорожцы переправились через Оку, безобразничали под Серпуховом, а татары рассыпались загонами, опустошая Оболенский, Тарусский, Алексинский, Калужский, Каширский, Зарайский, Рязанский, Пронский, Белевский, Болховский, Ливенский уезды. Вместо Смоленска русские рати перебросили против них, кого-то побили, другие ушли, угоняя пленных, оставили пепелища на местах деревень. Отправка подкреплений под Смоленск была сорвана.
После того как татар и запорожцев отогнали, царское правительство предприняло ответный удар. Из драгун, казаков, дворян был собран конный корпус Волынского, брошен в глубокий рейд на Украину. При этом малороссийские крестьяне принимали сторону русских! Встречали их как освободителей, брались за косы, вилы и топоры, полыхали панские усадьбы. У поляков это вызвало панику. Но запорожцы к мятежам не примкнули, они сражались за "своего" Владислава. Корпус Волынского промчался стремительным метеором, а бунты неорганизованных крестьян было подавить не так уж сложно. С этим справлялись сами паны – налететь на одно село, другое, третье. Порубить сопротивляющихся, перевешать зачинщиков, остальных выпороть, и все.
Часть польских сил это все-таки отвлекло. Владислав привел армию к Смоленску в августе. Но у него набралось всего 23 тыс. воинов, а у Шеина оставалось 20 тыс. В первых боях он побил поляков, и король остановился в сторонке. Однако 3 сентября к нему прибыли 15 тыс. (по другим данным – 20 тыс.) реестровых казаков и запорожцев под командованием Тимофея Орендаренко. Владислав получил почти двукратное превосходство. А войско Шеина стало уменьшаться. Ведь у него было много иностранцев. Они взвесили соотношение сил и начали переходить к противнику. Владислав постарался стимулировать этот процесс, хорошо принимал перебежчиков, платил жалованье.
Русским перекрыли дороги, зажали между армией короля и Смоленском. Шеин героически отбивался. Ждал, что пришлют свежее войско, выручат. Но в Москве умер патриарх Филарет. В правительстве начались перемены, перестановки, помощь задержалась. Известий и новых инструкций Шеин не получал, запорожцы перехватывали царских гонцов. Изнемогая и голодая, воевода согласился капитулировать. Хотя врагов тоже серьезно потрепали, они понесли тяжелые потери, и Владислав согласился на почетные условия. Остаткам русской армии позволили свободно уйти со знаменами и ручным оружием. Но обозы и вся артиллерия, 160 орудий, достались победителям.
Король решил развивать успех, двинулся по знакомой ему дороге – на Москву. Однако у него ничего не получилось. Сражения под Смоленском измотали поляков, паны и шляхта стали разъезжаться. А навстречу выдвигались свежие войска, не успевшие к Шеину. Под Дорогобужем враги потерпели тяжелое поражение. Сам король был в опасности, царские ратники прорвались к его ставке, вот-вот могли захватить в плен. Выручил его казак. Будущий гетман Богдан Хмельницкий. Отчаянно рубился, прикрывая Владислава, сразил нескольких русских, позволив королю ускакать к своим воинам. Богдана за этот подвиг Владислав наградил золотой саблей.
Но воевать после таких приключений у короля уже отпало желание. Он предпочел заключить мир. Россия войну все-таки выиграла, хотя с минимальным результатом. Она возвратила только город Серпейск с уездом, и Владислав отказался от царского титула, вернул русским избирательную грамоту Земского собора. С "опозданием" в 22 года признал Михаила Федоровича законным царем. Но Смоленщина, Северщина, Черниговщина остались под властью поляков. Вот так легкомыслие и доверчивость запорожцев снова спасли Речь Посполитую, а освобождение Украины значительно отсрочили и навлекли на нее страшные беды.
Пожар Украины и заселение Слобожанщины
Казакам, поддержавшим Владислава, очень быстро пришлось кусать локти. Потому что диплом, полученный от короля, был по польским законам ничего не значащей бумажкой. А Владислав должен был расплатиться с магнатами за свое избрание, влез в долги на войну. Если Сигизмунд еще пытался вести какую-то самостоятельную линию, то его сын стал вообще марионеткой в руках панов. Им вертели, как хотели. Даже доходы с коронных владений он собирал порой тайком от собственных старост, чтобы под каким-нибудь предлогом не отобрали. Готовясь к войне, король заложил часть имений. Но литовский магнат Радзивилл даже после возврата денег не возвратил заложенное ему Тухальское староство. А когда вежливо напомнили, оскорбился и стал возмущать против Владислава послушные ему сеймики. Королю пришлось смириться, махнуть рукой на потерю. Но Радзивилл еще и публично надсмеялся над ним, заявил ему при встрече: "Я разослал сеймикам направленные против вас письма. Я поступил так лишь потому, дабы показать, что имею возможность повредить вам".
За долги, за какие-то услуги, в попытках приобрести сторонников, Владислав расплачивался за счет Украины, раздавал последние "свободные" земли. Впрочем, паны и сами не стеснялись. Если что-то понравилось и считали "бесхозным", прихватывали. Могущественные частные хозяева фактически поделили Малороссию. Вишневецким принадлежала почти вся Полтавщина, Потоцкому – Нежинское староство и город Кременчуг, Конецпольскому – 170 городов и местечек и 740 сел на Брацлавщине, Заславскому – 80 городов и местечек, 2760 сел. Теперь они себя чувствовали прочно, уверенно. А порядки в своих владениях определял хозяин. Выжимание крестьян усиливалось. Если в 1588 г., когда на всех "хлопов" распространили крепостное право, барщина в Поднепровье была установлена 1 день в неделю, то в 1630-е гг. крестьянин со своей лошадью должен был трудиться на землевладельца уже 3 дня в неделю.
Сверх того он платил налоги государству (в год – 10 % стоимости всего своего имущества), сдавал пану оброк. Дополнительно надо было платить очковое (с ульев), рогатое (со скота), ставщину (за ловлю рыбы), спасное (за выпас скота), желудное (за сбор желудей), сухомельщину (за помол), дудок (при рождении ребенка), поемщизну (при заключении брака). А если у пана возникала нужда, он вводил новые, разовые поборы. Французский инженер Боплан, побывавший в эти годы на Украине, писал о крестьянах: "Их владельцы пользуются безграничной властью не только над имуществом, но и над жизнью своих подданных… положение их бывает хуже каторжников на галерах".
Новые обороты набирали гонения на православие. Униатский митрополит Рутский запросто послал в 1635 г. людей, захватил в минской церкви Святого Духа чудотворную Минскую икону Пресвятой Богородицы и поместил в униатском монастыре. Отстаивать религиозные права на сейме могли только магнаты. После Острожского православную партию возглавлял крупный украинский землевладелец Адам Кисель. Но по своему весу, богатству, размерам имений он до Острожского далеко не дотягивал.
А Киевский митрополит Петр Могила надеялся удержать позиции православия через просвещение. На базе школы, созданной гетманом Сагайдачным, учредил Киево-Могилянскую академию. Она стала центром ученого богословия, готовила квалифицированных священников, проповедников. Но с панами Могила предпочитал не ссориться, а находить общий язык. Активную борьбу с католиками и униатами считал вредной – чтобы, с одной стороны, не спровоцировать их ударов, а с другой – не подтолкнуть верующих к мятежам. Вместо этого Могила с Киселем повели переговоры о "новой унии". Подчинить украинскую церковь папе, но сохранить ее автономию, православные догматы и богослужение. Но даже такие попытки компромиссов не встречали взаимопонимания католических иерархов. Зачем какая-то "новая уния", если старая есть?
Зимой 1634/35 г. на раде реестровых казаков в Каневе появился предводитель прошлого восстания Тарас Федорович. Призвал подниматься против поляков и католиков. Но старшина, верная правительству, удержала казаков в повиновении. К Тарасу присоединились немногие, он понял, что выступление обречено, и увел свой отряд на Дон. Однако после окончания войны с Россией поляки решили прижать к ногтю и Запорожскую Сечь. На Днепре рядом с ней началось строительство крепости Кодак, которая взяла бы под контроль здешний дикий край, перекрыла выходы к морю. Казаки расценили появление крепости совершенно правильно. Сечи и их независимой жизни приходит конец. Поляки будут надзирать за ними, наладят систему дозоров, разведки, а потом в любой удобный момент приведут крупные силы и прихлопнут. Комендант Кодака стал вести себя как начальник всей окрестной области. Передавал запорожцам свои предписания.
В 1634 г. сечевики избрали гетманом для очередного похода Ивану Сулиму. Это был старый и заслуженный казак. Служил урядником в войске коронного гетмана Жолкевского, был соратником Сагайдачного. Участвовал в его знаменитых рейдах на Кафу, Трапезунд, Измаил, на окрестности Стамбула, в битве под Хотином. Довелось ему и попасть в плен, долгие годы грести на галерах. В Смоленской войне он не участвовал, в сказки о "добром" короле не поверил. Остался в Сечи, продолжал набеги на турецкие и ханские владения. В 1634 г. он повел сирому на Дон, вместе с донскими казаками пошерстили окрестности Азова. А по возвращении из похода Сулима замыслил поднять большое восстание. Начать его предполагалось с захвата Кодака.
В августе 1635 г. казаки подкрались к крепости. Сняли часовых, закидали вязанками хвороста участок рва, разломали в одном месте частокол – рев кодацкого водопада маскировал звуки. Запорожцы ворвались в Кодак. Весь гарнизон перебили, коменданта, французского полковника Мариона, казнили, захватили крепостную артиллерию, склады оружия и боеприпасов. Стены и валы разрушили до основания.
Сулима стал рассылать призывы к казакам и крестьянам – подниматься на борьбу.
Взятие Кодака и мятеж вызвали бурю негодования среди польских начальников. Для усмирения король отправил коронного гетмана Станислава Конецпольского, дал ему значительные силы. Но Конецпольский уже сражался с казаками, рисковать не желал. Он действовал коварством. Отправил к Сулиме реестровых. Им внушили, что они должны ликвидировать бунт, а король и правительство в долгу не останутся, наградят, уравняют в правах со шляхтой.
Реестровые выступили навстречу Сулиме, как бы его по призыву. Соединились с его войском. Но принялись разлагать старшину нереестровых. Внушали, что у Конецпольского несметные силы, разгром неминуем. А единственный выход – выдать предводителя и заслужить прощение. Выбрав удобный момент, Сулиму и еще пятерых казачьих командиров схватили, отвезли Конецпольскому. В массе запорожцев пошел разброд. Большинство поспешило уйти обратно в Сечь. Мятеж ликвидировали быстро, одним махом. Сулиму и его товарищей обезглавили, расчленили тела на части, развесив их на стенах Варшавы. Хотя и расчеты реестровых, что их верность и проведенную операцию высоко оценят, наградят их должным образом, не оправдались. Их всего лишь похвалили. Дескать, исполнили свой долг, ну и ладно.
Россия в это время тоже принялась строить крепости. Но не против казаков. Во главе правительства умершего Филарета сменил боярин Черкасский. Из уроков Смоленской войны сделали кардинальные выводы. В первую очередь в отношении союза с Турцией. Имело ли смысл цепляться за "дружбу" с государством, договоры с которым ничего не стоили? В Москву опять пожаловал посол Фома Кантакузин, передал просьбу султана – пропустить через русские владения на Северном Кавказе крымскую орду для войны с персами. Но правительство твердо и однозначно отказало. Был сделан и другой вывод. Прежде чем когда-либо в будущем начинать войны на западе, требовалось понадежнее укрепить южные рубежи.
Старая система "засечных черт", которую возводил еще Иван Грозный, пришла в негодность. Валы и рвы оплыли, деревянные палисады подгнили и обвалились, остроги обветшали. Их кое-как восстанавливали местными силами, но сплошной "стены", протянувшейся от Болхова до Рязани и Шацка, больше не было, она стала во многих местах проходимой. Но царь и правительство Черкасского приняли решение не ремонтировать прежние укрепления, а строить новые "засечные черты", на 200–400 км южнее. Их наметили по линии Ахтырка – Белгород – Новый Оскол – Ольшанск – Усмань – Козлов – Тамбов. На пути татарских набегов снова должна была встать "стена". Но при этом Россия делала еще один большой шаг в "Дикое Поле". Она могла заселить крестьянами огромные площади плодородных земель. Значительно увеличить доходы казны. Усилить армию, "испоместив" новыми землями дополнительные контингенты дворян, детей боярских, казаков. В 1635 г. был заложен Тамбов, которому предстояло стать узловым пунктом новых оборонительных систем.