Куда там! Поляки отвергали всякие компромиссы. Пугали русских собственными войсками, а особенно союзом с крымским ханом. Когда католическая церковь сумела помирить Яна Казимира с мятежниками, а Дорошенко с ханом опять вторглись на Левобережье, королевские дипломаты отбросили даже те договоренности, которых уже удалось достичь. Грозили воевать до конца, пока не отберут у русских все свои земли. Но на Украине царские воеводы подсобили Брюховецкому. Дорошенко и татар крепко растрепали и вышвырнули за Днепр. Получив взбучку, они призадумались. Повторять опыт не решились. И повернули… в противоположную сторону, на Польшу. Какая разница, кого потрошить? Ворвались лавиной. Полковник Маховский наспех собрал против них войско, но его смели в одном бою. Растеклись загонами, жгли, грабили вдосталь. Король и паны были в полном шоке. Дружбой с крымцами кичились, считали ее главным козырем, а хан вдруг преподнес такой сюрприз!
К делегатам на переговорах сенат отправил инструкцию: срочно мириться. 30 января 1667 г. было подписано Андрусовское перемирие на 13 с половиной лет. Россия закрепила возвращение Смоленщины, присоединила Левобережную Украину. Киев с прилегающим районом Правобережья отходил к царю на 2 года, а Запорожье признавалось совместным владением России и Речи Посполитой, которое они будут использовать "на общую их службу от наступающих басурманских сил".
Изменники и герои
Украина раскололась даже не на две, а на четыре части. На западе верховодил "польский гетман" Ханенко, в Чигирине – "турецкий гетман" Дорошенко, на Левобережье – "русский гетман" Брюховецкий. Запорожская Сечь заняла независимую позицию и ни к кому из гетманов не пристала. В ней верховодили кошевые атаманы, то Сирко, то Суховеенко. А в Киеве спорили между собой два митрополита – избранный украинским духовенством Тукальский и назначенный из Москвы Мефодий.
Раздел Украины по Андрусовскому перемирию определился вполне объективными факторами – правобережные полки не пожелали быть в составе России. Но многие, конечно же, остались недовольны. Брюховецкий воспринял такие условия мира, как личное оскорбление. Он-то, заискивая перед царем и предлагая "московские статьи", строил расчеты, что государевы войска отвоюют для него Правобережье и он станет гетманом всей Украины. Но и польские паны возмущались, не желали признавать утрату Левобережья. Яна Казимира за подписание мира вынудили отречься от престола. Избрали королем Михаила Вишневецкого – сына палача Украины Иеремии Вишневецкого. После смерти отца Михаила воспитывал другой предводитель русофобской партии, брат Яна Казимира, епископ Кароль Фердинанд. На территориях Правобережья, вернувшихся к Польше, хозяева принялись восстанавливать власть над крестьянами, пытались выжимать из них подати. Этим успешно воспользовался Дорошенко. Распространял воззвания, что "москали продали ляхам наших братьев".
А в ноябре 1667 г. в Москву прибыло польское посольство для ратификации перемирия. Русский канцлер Ордин-Нащокин предложил дополнить договор, заключить не только мир, но и союз. Помогать друг другу в случае нападений татар или турок, совместными усилиями "привести непослушных к послушанию казаков" – имелись в виду казаки Дорошенко. В результате было подписано Московское Союзное постановление. Но оно стало грубейшей политической ошибкой Ордина-Нащокина. Речь Посполитая уже надломилась, никакой реальной ценности союз с ней не представлял. А рыцарской честностью паны никогда не отличались. Попыток оторвать от России Малороссию они не прекращали. Пункт о совместном приведении "к послушанию казаков" они сразу же постарались довести до казачьей старшины. Поглядите, мол, как к вам относятся в Москве.
Дорошенко получил великолепный козырь для агитации. Кроме того, по условиям мира, царь обязался выплатить Польше 500 тыс. злотых – компенсацию шляхте, потерявшей свои имения на Левобережье. Но теперь стали распускать слухи, что русские сговорились с панами уничтожить казаков, специально отстегнули королю 14 миллионов, чтобы он нанял большое войско. Дорошенко созвал в Чигирине тайное совещание. К нему приехал митрополит Тукальский, собралось большинство полковников, прибыли посланцы крымского хана. Объявился и Юрий Хмельницкий. Узнав, что опять затевается большая смута, он не выдержал, ради такого случая сбросил монашескую рясу. Организовался заговор – и против России, и против Брюховецкого. Придумали хитрый план, как его же руками вырвать Левобережье из-под власти царя.
Недалекого и неумного левобережного гетмана окрутили, как ребенка. К нему обратились митрополит Тукальский и полковники. Стали обрабатывать и внушать – если он поднимет восстание, то Правобережье тоже подчинится ему, а Дорошенко отречется от гетманства и уступит ему власть. Ну а турки, конечно же, возьмут под покровительство, помогут. Духовенство в это время окручивало второго митрополита, Мефодия. С ним договаривались, что он станет "первым" и единственным, если порвет с Московской патриархией, поддержит сепаратистов. Он соблазнился и тоже изменил. Объявил, что разрешает казаков и гетмана от присяги царю. Брюховецкий собрал еще одно тайное совещание, в Гадяче. Постановили изгнать русских. Делегации левобережной старшины поехали в Стамбул и Бахчисарай.
Начались провокации. Чтобы столкнуть Россию с Турцией, казачье начальство организовало убийство царского посла в Крыму Лодыженского. А Брюховецкий сам же выпросил у Алексея Михайловича, чтобы его подкрепили военными гарнизонами, передал сбор налогов русским чиновникам. Сейчас это оказалось очень кстати. Гетман без зазрения совести настраивал население – видите, что творится! Закабаляют нас "москали". По его негласным указаниям города отказывались платить налоги, гетманские и полковничьи подручные избивали русских сборщиков податей, задирали ратников.
В Москву посыпались тревожные донесения. Царь отправил на Украину стольников Телепнева и Кикина, разобраться, что там происходит. Повелел зачитывать по левобережным городам свое послание, где разъяснялось, зачем и почему было заключено Андрусовское перемирие. Но отписал и в Белгород воеводе Ромодановскому, предупредил, чтобы был настороже. А Ордин-Нащокин предложил, как ему казалось, выигрышный ход – Алексею Михайловичу самому поехать в Киев. Предлог выбрали нейтральный, для поклонения святым местам. Жители Малороссии будут польщены. Царь приехал навестить своих новых подданных! Заодно смогут выразить ему жалобы, претензии. Визит назначили на лето 1668 г., заранее оповестили о нем Украину.
Но это только подхлестнуло заговорщиков – приедет государь, их замыслы могут раскрыться. Они стали нагнетать истерию, будто царь придет со своей армией. Специально для того, чтобы прижать казаков к ногтю и лишить Украину ее "вольностей". В Запорожскую Сечь понаехали агитаторы и от Брюховецкого, и от Дорошенко, и от полковников. Выплескивали все сплетни и слухи, поили и угощали сирому. Задурили ей головы "москальской" угрозой, и на январской раде кошевым атаманом был избран Суховеенко, призывавший поддержать гетманов. А Брюховецкий наметил выступить в конце зимы, чтобы весенняя распутица дала ему выигрыш во времени. В своей резиденции, Гадяче, он 8 февраля неожиданно вызвал царского воеводу Огарева и потребовал от него убираться вон. Обещал свободно пропустить на родину, а при отказе грозил перебить всех русских.
У Огарева было всего 280 воинов. Ему ничего не оставалось делать. Он приказал подчиненным покинуть город. Но в поле на отряд налетели пьяные гетманские казаки. В неравной схватке полегли полковник Гульц и 120 ратников, 30 прорвались, но замерзли в пути. Воеводу и 130 избитых и раненых бойцов захватили в плен. Один из сотников Брюховецкого потерял в бою ухо и отыгрался на жене Огарева. Вытащил ее обнаженную на площадь, собирался изрезать на куски. Полоснул ножом по груди, но возмутились горожане. Отбили женщину и укрыли ее. Ссориться с народом Брюховецкий и его подручные не стали, да и не до того было. Гонцы гетмана уже скакали по разным городам с условным сигналом, и подготовленный мятеж полыхнул сразу по многим городам.
Попали в плен воеводы Тихачев, Загряжский, Клокачев, Кологривов, их ратников истребили. В Стародубе погиб Игнатий Волконский со всем русским гарнизоном. В Новгороде-Северском дрался до последнего Исай Квашнин. Его силы таяли, и заявилось трое сотников. Предоставили выбирать – или сдаться, или ждать мучительной смерти, а молодую супругу Квашнина обещали отдать на потеху казакам. Воевода приказал их повесить. Перед последним боем хотел избавить жену от поругания, ударил ее саблей, а сам пал в рубке. Но воевода слишком любил супругу, рука дрогнула. Она выжила – единственная из отряда Квашнина. Всего от России отложилось 48 городов и местечек, изменники захватили 14 тыс. руб., на 74 тыс. руб. пожитков русских чиновников и воинов, 183 пушки, 142 тыс. четвертей хлеба (посланного русским правительством подкормить бедствующую Украину).
Брюховецкий отправил посольство в Стамбул, и великий визирь согласился принять его в подданство. Гетман пытался взбунтовать и донских казаков, отправил воззвание: "Москва с ляхами постановила славное Запорожское Войско и Дон разорить". Но здесь ложь не прошла. Донцы повязали его гонцов и отослали к царю. И даже на Украине восстание Брюховецкого точно так же, как измены Выговского и Юрия Хмельницкого, не стало всенародным. Часть казаков гетман сумел сбить с толку, а большинство просто растерялось в вихре стремительных событий, боялось что-то предпринять против гетманских и полковничьих отрядов. В Киеве горожане приняли сторону русских, и воевода Шереметев удержал город. Удержались и Нежин, Переяслав. Там были сильные гарнизоны, и на приманки "свободно уйти" они не поддались. В Чернигове полковник Самойлович занял "новый город", но воевода Андрей Толстой укрепился в "старом", а на предложение капитулировать ответил вылазкой и побил многих осаждающих.
Алексей Михайлович приказал Ромодановскому вести на Украину армию. Но расчеты заговорщиков на погоду вполне оправдались. Весна в 1668 г. запоздала, в апреле еще лежал снег, потом дороги развезло. Царь гневался, что белгородские полки медлят, не спешат на выручку осажденным. Писал такие письма, что мало не покажется! "Врагу креста Христова и новому Ахитофелу князю Григорью Ромодановскому. Воздаст тебе Господь Бог за твою к нам, великому государю, прямую сатанинскую службу…" В мае, невзирая на непролазную грязь, воеводе пришлось выступить. Но обозы и пушки сразу завязли, воины выбивались из сил. В таких условиях продвигаться дальше значило погубить армию, и Ромодановский решил действовать иначе.
Он не стал отдаляться от границы. Остановился лагерем и разослал легкие отряды. Конница князя Щербатова и Лихарева разбила казаков у Почепа, под Новгородом-Северским. Ромодановский выманивал противника к себе, и его тактика сработала. Брюховецкий надумал сам идти против русских. К нему собрались полковники с Правобережья, якобы отпавшие от Дорошенко. Приехал мурза Челибей, посол Турции и Крыма, принял присягу на верность султану (гетман, ничтоже сумняшеся, принес ее на кресте и Евангелии). Пришла татарская орда. Но искренностью союз не отличался. Челибей сразу предъявил счет – крымцы пойдут воевать лишь в том случае, если им заплатят 10 тыс. золотых.
Брюховецкий пробовал торговаться: вроде бы раньше вперед не платили. Челибей упрямился, и кое-как сошлись на 7 тыс. Гетман с татарами двинулся к месту сбора полков возле Диканьки, и тут-то выяснилось, что он оказался жестоко обманутым. Неожиданно узнал, что туда же идет Дорошенко с войском! Причем отрекаться от власти он отнюдь не собирается. Наоборот, потребовал от Брюховецкого сдать знаки гетманской власти. Тот кинулся к Челибею, просил вмешаться именем султана. Но мурза брезгливо отмахнулся – ответил, что их внутренние разборки султана не касаются. Казаки вступать в сражение "за гетманов" отказались. А полковники давно ждали этого момента, схватили Брюховецкого и выдали сопернику. По приказу Дорошенко его забили насмерть дубинами и бросили без погребения.
Однако и победитель просчитался – подлая и жестокая расправа с гетманом возмутила рядовых казаков. Они забурлили. Кричали, что Дорошенко вообще нехристь и "татарскую веру принял". Ему пришлось неделю стоять на месте и поить все войско. Старшина уговаривала казаков признать его гетманом обеих частей Украины. Но уломали не всех. Запорожцы объявили, что Дорошенко – "гетман ханского величества", и ушли в Сечь. Татары тоже предпочли повернуть в Крым. Не зря же они получили с Брюховецкого предоптату. А набрать полон можно было и на Украине, на обратном пути. Других казаков бочки с вином и горилкой все-таки привели в сговорчивое состояние, нетрезвым хором Дорошенко выкрикнули гетманом. Но он понимал, насколько непрочны такие настроения. На всякий случай уехал к себе в Чигирин, а командование на Левобережье передал наказному гетману Демьяну Многогрешному и своему брату Григорию.
Ромодановский не вмешивался в свару между гетманами. И на территорию Украины он не углублялся. Подавлять мятеж, покорять город за городом, как раньше делали поляки, значило вызвать ответное озлобление. Воевода давал казакам самим осмыслить случившееся, увидеть, что из этого получается. Он взял Котельву и Опошню, но армия стояла на месте, только высылала помощь уцелевшим русским гарнизонам. Ну а в сентябре помощники Дорошенко все же сорганизовались. Собрали войска, дождались татар. Двинулись на север, к осажденным городам. Вот теперь-то Ромодановский дождался своего часа. Его полки "ожили" и стремительно ринулись на врагов.
Одно полчище изменников подступило к Нежину, высокомерно угрожало воеводе Ивану Ржевскому, что сотрет "москалей" в порошок, – и вдруг пронеслось известие, что русская армия уже рядом! Масса сторонников Дорошенко сразу переполошилась, замитинговала и разбежались. А наказной гетман Многогрешный привел свое воинство к казакам, осаждавшим Чернигов. Пошел на штурм, гарнизон воеводы Толстого под напором неприятелей оставил "старый город", засел в последнем убежище, городском замке. Но Ромодановский от Нежина повернул к Чернигову и двигался так быстро, что захватил неприятеля врасплох. Казаки Многогрешного торжествовали, захватили "старый город" – но в этом городе они оказались окружены.
Ромодановский выставил батареи и открыл по ним крутую бомбардировку, а со стен замка их расстреливали пушки Толстого. Горели дома, на гетманское войско, сгрудившееся на небольшом пространстве, сыпались ядра. Многогрешному пришло время поразмыслить, правильный ли выбор он сделал. Он прислал к Ромодановскому парламентеров, предложил уйти из Чернигова, если выпустят. Боярин не возражал. Но и помог дальнейшему выбору. Намекнул, что не поздно примириться. Ведь кто первым покается, с тем и русские будут сотрудничать. В общем, договорились. Казаки покинули город, а вскоре от них прибыла делегация "бить челом". Многогрешный принес присягу царю, отправил к нему посольство. За это ему сохранили начальство над казаками.
А как только на Украине возник второй центр власти, послушный Москве, мятеж сам собой стал угасать. Полковники начали отпадать от Дорошенко, забрасывали удочки, чтобы и их простили. Запорожский кошевой Суховеенко тоже вступил в переговоры с Ромодановским. Митрополит Тукальский обратился к канцлеру Ордину-Нащокину, уточнял, на каких условиях ему дозволят сохранить свой пост и положение в украинской церкви. Юрию Хмельницкому с русскими было никак не по пути, но и он бросил Дорошенко. Попытался действовать самостоятельно, снова выставить себя лидером – надеялся получить гетманскую булаву от поляков. Но сумел собрать только небольшой отряд, и татары захватили его в плен.
К началу 1669 г. обстановка на Левобережье почти успокоилась, и в Глухове была созвана рада. Государь и бояре уже хорошо уяснили, кто на Украине тянется к русским, а кто мутит воду, поэтому потребовали, чтобы рада была "черной" – с участием простонародья. Хотя этого не получилось. Или подспудно помешали казачьи начальники. На раду собрались только старшина и немногие представители городов и рядовых казаков. Тем не менее провели выборы гетмана, им стал Многогрешный. Он был не лучшим кандидатом, среди жителей Малороссии авторитетом не пользовался. Но царское правительство сочло, что имеет смысл сделать на него ставку хотя бы на время. Гетман требовался побыстрее, чтобы подорвать позиции Дорошенко, восстановить на Левобережье структуры управления. Рада присягнула, что Левобережье снова будет служить Алексею Михайловичу…
Запорожская Сечь, где кошевым атаманом снова был избран Сирко, присягу не приносила. Но не из-за того, что заняла враждебную позицию. Наоборот, Сирко был настроен дружить и сотрудничать с русскими. Однако он по-прежнему отстаивал исконные традиции Коша – запорожцы никогда и никому не присягают. Облик Сечи в это время стал меняться. Сюда стекались казаки, уставшие от измен и усобиц. Потянулись те, кто разочаровался в гетманах и полковниках. А Андрусовский договор, определивший Запорожье "совместным владением" России и Речи Посполитой, стал первым документом, определившим юридический статус этой области (да, именно Андрусовский договор, а не фальшивая "грамота Стефана Батория"). Причем статус независимый, "ничейный".
При польском владычестве Сечь оставалась чисто воинским поселением. Окрестности были пустынными, здесь возникали только рыболовецкие станы самих казаков, их сторожевые посты. Теперь сюда стали переселяться и крестьяне. Приходили беглые с панского Правобережья. Приходили и жители с Левобережья – из сел и местечек, сожженных враждующими группировками гетманов, поляками, татарами. Сечь все-таки давала им некоторую безопасность. Вокруг нее появились хутора, деревни. Казаками эти переселенцы не становились, казачьих прав не имели – сечевики свысока называли их "гречкосеями". Они платили подати, но уже не пану, не полковнику или гетману, а Кошу. А за это Кош брал их под защиту.
Что ж, реальная история Сечи была сложной, неоднозначной. В ней хватало и грязи. А пласт возвышенных легенд о ней сформировали четыре "героических периода". Первый был связан со службой Ивану Грозному, с именами Дмитрия Вишневецкого и Богдана Ружинского. Второй – с именем Петра Конашевича-Сагайдачного, с морскими походами. Третий – с борьбой за независимость, с восстаниями Павлюка, Острянина, Богдана Хмельницкого. Начинался четвертый, когда Сечь снова стала действовать рука об руку с русскими. А роль запорожцев возрастала, потому что на Украину опять наползали черные тучи. Теперь они скапливались и клубились с южной стороны.