Шведская армия продолжала преследовать Августа, вступила в западные районы Польши. После осады сдался город Торунь, Карл опять поживился контрибуцией в 160 тыс. злотых. За другой большой город, Познань, сражаться не пришлось. Здешний воевода, молоденький Станислав Лещинский, был горячим поклонником шведского короля. Приехал к нему, передавшись со всеми владениями. Был счастлив пристроиться в окружении Карла. Но Август не испытывал желания сразиться со шведами, а Речь Посполитая была обширной державой. Король сбежал из западных областей и снова очутился на востоке. А паны перекидывались туда-сюда, к кому выгоднее. Когда шведы ушли из Литвы, там оживились сторонники Августа, коронный гетман Сенявский, его помощник Вишневецкий и литовский гетман Огинский.
Гоняться туда-сюда за Августом Карлу надоело. Он решил просто сменить польского короля. В конце 1703 г. опять повернул к Варшаве. Потребовал от сенаторов созвать сейм. Он открылся в январе 1704 г., и послушные делегаты приняли решение, продиктованное Карлом. Объявили Августа низложенным. Вместо него Карл XII задумал посадить такую фигуру, чтобы убить двух зайцев – отработать субсидии Людовика XIV, удовлетворить его, но соблюсти и свои интересы, чтобы новый король слушался шведов. Сперва намечал Якуба Собеского. Сын покойного Яна Собеского, победителя турок! Узнав об этом, окрылилась его мать пани Марысенька, устроившаяся в Риме. Повела в Ватикане агитацию за своего сына и шведских покровителей. Но о Собеском болтали слишком много. Сторонники Августа схватили его и увезли в Саксонию.
Карл XII предложил корону его брату Александру. Поразмыслив, тот отказался. А вести переговоры, оценивать, взвешивать было совсем не в натуре шведского короля. Одержанные победы кружили ему голову, он уже чувствовал себя распорядителем европейских судеб. Карл рубанул сплеча, приказал сейму избрать Станислава Лещинского. Хотя этот кандидат не имел абсолютно никаких заслуг, в Польше он не пользовался мало-мальски весомым авторитетом. Раньше он принадлежал к "французской" партии, сейчас заглядывал в рот Карлу. То и другое в полной мере устраивало шведского короля. Но он, будучи отличным воином, оказался никудышным политиком и дипломатом.
Август только и мечтал о сепаратном мире! Да и для шведов это стало бы куда более выгодным! Заставить польского короля примириться, как датчан, а то и принудить к союзу. Однако Карл перечеркнул такую возможность. А поляков он глубоко оскорбил. Силой низверг одного короля и навязал другого. Одних возмутило, что чужеземец нарушил их "свободы"! Другие негодовали, что поставили Лещинского – чем он лучше их самих? От шведов отпали многие из тех, кто поддержал их. Недовольные паны созвали в Сандомире конфедерацию, объявили делегатов Варшавского сейма изменниками, а их решения – незаконными. Польшу расколола гражданская война.
Мятежные казаки на Правобережье увидели в этом новые перспективы. Самусь и Искра самолично отправились к Мазепе. Доказывали, что польская держава разваливается, и они со своими городами готовы перейти под протекторат царя. Однако Мазепа сделал все, от него зависящее, чтобы переговоры зашли в тупик. А царю опять послал отписки, полные клеветы. Между прочим, сам гетман установил контакты с Лещинским в 1703 г. – когда Станислав еще не был королем и мало кто догадывался, что он вообще может стать королем. Но ведь гетман был связан с иезуитами, а в ордене знали то, что недоступно "простым смертным".
Однако и Петр I, узнав о низложении Августа, внес новый поворот в украинские дела. Он решил вмешаться в польскую смуту. Киевскому воеводе князю Голицыну царь отправил 11 пехотных и кавалерийских полков. Повелел вести их к Августу, поддержать союзника. А Мазепа получил приказ перейти границу, занять своими казачьими частями Правобережье Днепра. Вожди повстанцев явились к Мазепе. Самусь передал ему свои регалии – булаву, бунчук, королевскую грамоту на пост гетмана. Палий безоговорочно согласился сдать Белую Церковь.
А местное население радостно встречало мазепиных казаков, видело в них освободителей! Разлетались слухи, что Россия наконец-то пришла спасать единоверцев – точно так же, как во времена Богдана Хмельницкого. Забурлили и заполыхали области, которые паны считали уже замиренными: Подолье, Брацлавщина. Взбунтовались против поляков жители Немирова. Палий, услышав об этом, не выдержал. Самовольно поскакал туда с отрядом, ворвался в город. Но Мазепа переполошился. Издал универсал, что гетманские казаки прибыли на Правобережье вовсе не для поддержки смутьянов. Они явились защищать Польшу от шведов и их сообщников. Поэтому требовал покориться законным польским властям, угрожая жестокими карами.
Мазепа разослал отряды сердюков, своих личных гвардейцев, занять центры мятежной области – Белую Церковь, Фастов, Корсунь. Немиров возвратил полякам. А судьба предводителей восстания была различной. Самусь проявлял полное послушание, Мазепе это понравилось. Бывшего правобережного гетмана он поставил полковником Богуславского полка. Но Палия арестовал. Царю налгал, будто тот сносился со сторонниками Лещинского. Хотя действительная вина Палия была иной. Он был подлинным, народным лидером. Он мешал Мазепе играть собственные игры и устанавливать собственную власть.
А властвовать "гетман и кавалер царского пресветлого величества" нацелился серьезно. Он даже в очередной раз подправил свой титул. Стал называться "Гетман и кавалер царского пресветлого величества Войска Запорожского обеих сторон Днепра". То есть Левобережной и Правобережной Украины! Он деятельно взялся перестраивать местную администрацию. На Правобережье оставалось четыре казачьих полка, Корсунский, Белоцерковский, Богуславский и Брацлавский. Мазепа учредил еще три – Уманьский, Чигиринский и Могилевский.
Но при этом он поддерживал и поляков. Под эгидой гетмана дворяне Подольского воеводства в декабре 1704 г. созвали местный сеймик и приняли постановление – свободные крестьяне, три года прожившие на панской земле, становятся пожизненными и наследственными крепостными. Это коснулось тех людей, которые заселили брошенные поместья в период смут и под казачьей властью. Подобные постановления начали принимать паны и в других воеводствах. Мазепа ничуть не препятствовал закрепощению. Наоборот, поощрял его. Потому что он сам под шумок захватил на Правобережье обширные владения! А вместе с теми землями, которые он уже имел на Левобережье, гетман стал владельцем 100 тыс. крестьян!
Таким образом, в 1704 г. Украина объединилась. Объединилась под властью Мазепы. Ему подчинялись как левобережные, так и правобережные области со своими казачьими частями. Но эти области оставались в разных государствах, и даже собственные владения гетмана лежали в двух державах. Самусь, Искра и Палий уже неоднократно предлагали такое же объединение – в составе России. Мазепу подобный вариант не устраивал. Объединившуюся Украину требовалось оторвать от России. Что касается Палия, то он почти год просидел в подземелье гетманского замка в Батурине. Там обрывалось немало жизней. Но о нем помнил Петр, и Мазепа не рискнул убить полковника. А царь все-таки не считал Палия врагом. В его мнимую переписку с противником царь поверил, но представлял ее не слишком опасной. Зато Палий был сторонником воссоединения с Россией. Петр затребовал его в Москву и сослал в Сибирь. Причем недалеко, в Тобольск. Когда он пригодится, возвратить будет нетрудно.
Царь продолжал успещные операции в Прибалтике, были взяты Дерпт (Тарту), Нарва и еще ряд городов. Русские войска заняли почти всю Эстонию. Под Нарвой Петр принял делегацию поляков, была достигнута договоренность о помощи Августу. В следующем году царская армия одержала победы в Латвии, захватила Митаву. По приказу Петра его полки стали продвигаться в Литву и Белоруссию.
А на Украине на историческую арену выпорхнула вдруг княгиня Анна Дольская. Она дважды была замужем. В первый раз – за князем Константином Вишневецким, второй раз – за литовским маршалом Дольским. Оба супруга оставили вдове сказочные состояния, и больше она браками не интересовалась. Окружала себя 16-летними "пажами", тасовала и меняла их более "свежими" по мере надобности. Ее страстью стали политические интриги. Польский главнокомандующий Сенявский был поклонником княгини, его заместитель Вишневецкий – родным сыном, а король Лещинский – дальним родственником и одиним из прежних "пажей". Однако сила Дольской состояла не только в богатствах и сохранившихся дамских прелестях. Она была одним из лучших агентов иезуитов. Заодно это позволяло решать некоторые собственные дела. Чтобы состояния двух мужей не разделились и не уплыли на сторону, Анна сумела получить от католической церкви разрешение на брак сына, Михаила Вишневецкого, с собственной сводной сестрой, Катажиной Дольской.
Княгиня приезжала в русскую армию, завела знакомства с фельдмаршалом Шереметевым, генералами. А в 1705 г. она устроила крестины своей внучки. Почему-то понадобилось организовать их на Украине, в Белой Церкви, и на церемонию Дольская пригласила Мазепу. Авторы XIX в. породили романтическую легенду, будто очаровательная княгиня вскружила голову гетману и любовь довела его до измены. Это полная чепуха. Мазепе стукнуло 60, да и Анна была уже бабушкой. Действительно, в распутстве оба стоили друг друга, без амурных развлечений встреча не обошлась. Но Дольская приехала не за этим. Она передала устное обещание Лещинского – если Мазепа изменит, его ждут великие награды. В дальнейшем княгиня еще несколько раз наведывалась к гетману или присылала связного, иезуитского ксендза Заленского. Они привозили письма Лещинского. Король предложил сделать Мазепу князем Черниговским и гарантировать "вольности" запорожцам. Гетмана это не удовлетворило, он запрашивал больше. Обсуждали и вопрос, как втянуть в союз крымского хана.
Что же касается пылкой любви, то Мазепа с молодых лет сохранял повышенную слабость к "прекрасному полу" и в данное время закрутил роман с юной Матреной, дочкой генерального судьи Василия Кочубея. Поначалу они были близкими друзьями, старшая дочь Кочубея вышла за племянника Мазепы Обидовского. Но гетман принялся ухлестывать за младшей и посватался к ней. Кочубей с женой в ужасе отказали – пожилой жених приходился Матрене крестным, такой брак считался кровосмесительным. Но Мазепа продолжал обхаживать ее. А девчонке льстило, что у ее ног оказался первый человек в Малороссии! Да еще такой обходительный, готовый завалить подарками. Она настолько потеряла голову, что сбежала к гетману. Опозоренный отец взывал к совести Мазепы, писал ему, но тот делал вид, будто не понимает, о чем идет речь. Через какое-то время дело утряслось. Как и каким образом, остается неизвестным. Переписка показывает, что Матрена почему-то охладела к любовнику, вернулась к родителям. Мазепа звал ее, она не отвечала. А ее отец продолжал служить под началом обидчика, пытался выдать замуж оскандалившуюся дочку.
Личная драма в семье Кочубея поначалу никак не отразилась на государственных и военных делах. Да и события закрутились так напряженно, что оттеснили подобные дрязги на задний план. Карл решил уничтожить русскую армию, приблизившуюся к нему и расположившуюся в Гродно. Среди зимы, когда никто не ожидал, он вдруг совершил стремительный бросок, очутился возле Гродно, перекрыл дороги к крепости, и царское войско очутилось в блокаде. Петр примчался из Москвы в Белоруссию, но у него под рукой была только кавалерия Меншикова и резервные части, 15 тыс. человек. Было решено генерального сражения не давать. Армия оставалась разделенной, а территория была чужой. В случае поражения местная шляхта сразу перекинется к противнику, отступать к своим границам будет тяжело.
Вместо этого наметили вывести окруженные контингенты из Гродно и отступить. Операцию осуществили мастерски. Карл сосредоточил свои войска с восточной стороны от крепости, а прорыв подготовили на запад, где шведы держали слабые заслоны. Дождались весны, начала ледохода, и армия из Гродно ринулась за Неман. Сшибла шведов, переправилась через реку. Карл срочно кинулся туда с главными силами и опоздал. Русские сожгли за собой мост, по Неману шли льдины. Колонны царских войск, прикрывшись рекой, повернули на юг – на Брест и дальше, на Украину.
Карл был вне себя! Ждать, когда на Немане пройдет лед, значило отстать безнадежно. Но шведский король не желал смириться с неудачей! Он бросился в погоню по другим дорогам, надеясь все-таки перехватить русских. В Ляховичах шведский авангард генерала Крейца наткнулся на украинских казаков полтавского полковника Мировича. Причем они получили от Мазепы неверные сведения. Гетман известил их, что армия Карла далеко, а шведы свалились, будто снег на голову. Тем не менее полтавские казаки не растерялись. Засели в укреплении, начали отбиваться.
Об этом узнал другой украинский полк, Миргородский, под командованием Апостола, он стоял неподалеку. Узнал воевода Неплюев в Минске. Они выступили на помощь. Но Неплюева враги перехватили под Клецком и разгромили. При этом проявили чрезвычайную жестокость. Войсковой капеллан Нордберг с явным одобрением рассказывал, что "шведы убили всех русских, кого смогли догнать", а после сражения прикончили всех пленных, раненых, "и не ускользнул от смерти ни один человек".
Апостол с миргородцами не дошел до места схватки. Он узнал, что на этом направлении действует не отдельный шведский отряд, а вся армия – повернул свой полк назад. А казаки в Ляховичах дрались доблестно, совершали вылазки. Шведы даже назвали захудалое местечко "крепостью". Но через две недели осажденные изголодали, измучились и сдались. Участь их была страшной. Когда Карл узнал, что бой вели не регулярные войска, а казаки, он брезгливо приказал умертвить всех даже не оружием, а забить до смерти палками.
Но догнать русскую армию шведы не сумели. Она ушла лесами на Украину. Соединилась с конницей Меншикова и полками Голицына, приводила себя в порядок, готовилась к боям. Петр остановился в Киеве, приказал укреплять город. Однако Карл добрался только до Пинска. Пошло бурное таяние снегов. Разлились речки Полесья, затопив все окрестности сплошным морем. Погоня измотала шведов. При переправах они утопили часть пушек. По Европе король разослал победные реляции – как заставил русских удирать, разгромил под Клецком и Ляховичами. Но в тылу оставалась саксонская армия, и Карл принял решение вернуться. Добить Августа, а уж потом заняться Россией.
По дороге вознаградил своих солдат, велел грабить имения противников Лещинского. Хотя они особо не разбирались. Какая разница, противники или сторонники?
Шведы покатились по Белоруссии и Литве шквалом погромов. Но метод оказался очень эффективным. Паны и шляхта косяками потянулись ко двору Лещинского и в ставку Карла. Из кожи вон лезли, чтобы засвидетельствовать свою лояльность и избавить поместья от разорения. От Августа отпала большая часть Речи Посполитой. В августе 1706 г. Карл вторгся в Саксонию. Там было много городов с каменными стенами, довольно большая армия. Царь надеялся, что шведы там застрянут надолго. Но… предателем был не только Мазепа. Август и его министры давно уже готовились изменить. Даже заранее арестовали царского посла Паткуля, узнавшего об этих замыслах.
Едва шведские полки вступили в Саксонию, ее армия сразу ушла в противоположную сторону, за границу. Дрезден, Лейпциг и другие города без боя открыли ворота, правительство вступило в переговоры. Царь еще надеялся выручить союзников, послал туда Меншикова с полками драгун, украинскими и донскими казаками. Под Калишем они наголову разгромили шведский корпус генерала Марденфельда и польское войско Лещинского. Но когда Меншиков отправлял Петру реляцию о победе, уполномоченные Августа уже подписали с Карлом мир. Август отрекался от польской короны, признавал польским королем Лещинского. Саксония выходила из войны, расторгала союз с Россией. Она обязалась разместить шведскую армию, кормить, снабжать всем необходимым. Платить огромную контрибуцию все время, пока шведы будут у нее "в гостях", – 240 тыс. талеров в месяц. Русских солдат и офицеров, находящихся в Саксонии, Август согласился выдать шведам в качестве пленных. Выдали и Паткуля, невзирая на дипломатическую неприкосновенность. Царского посла шведы предали мучительной казни, переломали кости на колесе, а потом четвертовали.
Вот теперь оставалось ждать, когда шведы выступят на восток. У поляков альтернативного короля больше не было. Получить какие-нибудь подачки можно было только от Лещинского. К нему переметнулся даже один из главных сторонников Августа Михаил Вишневецкий (ведь он был, ко всему прочему, сыном княгини Дульской). Не подчинился только коронный гетман Сенявский. Получая немалые суммы от русских, держался с жиденькими отрядами в приграничных районах. К решающему столкновению готовились войска, правительства, дипломаты.
Со своей стороны готовились и изменники. Один из сторонников Лещинского, пан Тарло, не знал, что Мазепа уже связан с поляками, и решил проявить инициативу. В 1707 г. прислал ему письмо, уговаривая перекинуться на сторону противника. Но гетману абсолютно не требовались Тарло и его посредничество. Мазепа использовал обращение для очередной комедии, чтобы лишний раз отвести от себя всякие подозрения. Письмо он переслал в Москву канцлеру Головкину. Спрашивал, как ему поступить и как лучше ответить. Дошло до царя. Петр настолько доверял Мазепе, что оставил ответ на его усмотрение. Тот составил высокопарное послание – дескать, раньше звезды упадут на землю, а небо будет вспахано сохой, чем он отлучится "от любви пресветлейшего всемилостивейшего государя". Разумеется, копии были отправлены Головкину и царю.
С окружением Петра гетман поддерживал самые дружеские связи. Не забывал при случае сделать "подарки". И только с любимцем царя Александром Даниловичем Меншиковым у Мазепы сложились отношения несколько натянутые, с "холодком". Шляхтич Мазепа считал его безродным выскочкой. В 1706 г., когда русская армия от Гродно отступила на Украину, Меншиков командовал всей конницей, и гетманские казачьи полки вошли в его подчинение. А царь поручил Александру Даниловичу организовать оборону здешнего края, подготовить Киев к возможной осаде. Меншиков рассылал свои приказы, в том числе и Мазепе. Гетмана это возмутило. Почему он, благородный и заслуженный вельможа, должен подчиняться вчерашнему торговцу пирогами? Конечно, вслух это говорилось только в самом узком и доверенном кругу. Мазепа был слишком опытным проходимцем, чтобы давать волю чувствам. Наоборот, к Меншикову он обращался подчеркнуто льстиво. Но и тот был далеко не простаком. Видимо, почувствовал неискренность и Мазепу недолюбливал. Хотя в служебных делах это пока не сказывалось.
Однако рядом с гетманом находился Кочубей. Он многое замечал. В Батурине появлялись тайком подозрительные люди. Иногда Мазепа в нетрезвом виде позволял себе крайне неосторожные высказывания. Кочубей посвятил в свои наблюдения свояка, полтавского полковника Ивана Искру (они были женаты на сестрах). В августе 1707 г. они отправили в Москву монаха Никанора с жалобой на гетмана. Монах подал ее в Монастырский приказ, оттуда был доставлен в Преображенский приказ, занимавшийся политическим сыском. А пока монах путешествовал, Кочубей с Искрой решили на всякий случай действовать другими путями. Отправили в Москву второго курьера, Петра Яценко. Он передал челобитную царевичу Алексею, а тот переслал отцу. Кроме того, генеральный судья и его свояк рассказали о происходящем ахтырскому полковнику Осипову – у слободских казаков было другое подчинение, Осипов доложил своему начальнику, киевскому губернатору Голицыну.