А Карл, вступив на землю Украины, издал новый манифест. Оповещал жителей, что король несет им милости и свободы, избавит от жестокой тирании царя. От них требуется только послушание, их призывали привозить в шведский лагерь продовольствие и фураж, обещали покупать продукцию по хорошим ценам. Мазепа заверил шведов, что они встретят самый радушный прием, поскольку "черкасы" только и ждут освобождения от московского ига. Но действительность оказалась иной. Шведский авангард генерала Лагеркроны вообще не обнаружил местных жителей. Они прятались по лесам или уходили в крепости. Адъютант Меншикова Федор Бартенев, посланный к нашим передовым отрядам, докладывал: "А черкасы збираютца по городкам и в леса вывозят жены и дети, и хлеб по ямам хоронят. А я им сказал, что идут наши полки, и они тому зело рады и ожидают". Да, ожидали не иноземных "освободителей". Ожидали русских!
Шведы сперва двинулись к Стародубу, большому городу, в нем надеялись найти значительные запасы. Но когда неприятельский авангард подошел сюда, ворота оказались заперты, казаки Стародубского полка под началом полковника Скоропадского изготовились к обороне. А потом подоспели русские части, в город ввели 4 батальона пехоты, 400 драгун, следом спешила вся армия Шереметева – раньше-то она перекрывала дорогу на Смоленск, теперь ее срочно перебрасывали на Украину. В таких условиях осаждать и штурмовать Стародуб Карл не стал. Повернул на Черниговский тракт и устремился к переправам через Десну.
От царя к Мазепе летели новые приказы – немедленно прислать казачьи полки, перекрыть врагу дороги. Снова окружить шведов казачьими разъездами, не позволяя им разгуливать свободно. Гетман крутился ужом, придумывая всевозможные отговорки. Затягивал переписку, переспрашивая, куда именно высылать полки. Дальше принялся уверять царя, что Украина неспокойна, по разным городам бродят вооруженные "гультяи". Собираются в банды, побивают начальников, громят кабаки. А из Польши может напасть Лещинский – если отправить казачьи полки, Украина останется беззащитной. Петр терпеливо объяснял гетману прописные истины. Что держава-то одна, если неприятель двинется на Украину, ее придут защищать великороссийские полки. Будут лить кровь вместе с малороссийскими. Однако никаких подозрений поведение гетмана еще не вызывало. А настроения жителей Северщины еще и укрепили доверие к Мазепе. Никто не поклонился врагу! Даже простые мужики, вооружившись чем попало, убивали неосторожных шведов. В этом видели заслугу Мазепы!
Но поступали новые сигналы о его предательстве. Некий рейтар Мирон донес – ему стало известно, что Мазепа обязался выступить против России вместе с Лещинским и крымскими татарами. Под Стародубом поймали шляхтича Улашина, он вез гетману письмо от Лещинского. Правда, оно было составлено очень умело. По тексту нельзя было понять, что Мазепа уже давно связан с поляками. Но таким фактам не придавали значения. Вон как гетман организовал отпор врагу! Очевидно, враги хотят погубить ложью столь ценного человека.
Но приказы Петра прислать войска и самому прибыть в ставку к государю становились все более настойчивыми. Игнорировать их стало невозможно. Все же гетман решил выкручиваться. Написал царю и Головкину, что он тяжело болен – скорее всего, приходит конец. Ему верили, сочувствовали, выражали надежды на выздоровление. Однако болезнь болезнью, а война войной. После битвы при Лесной к армии примчался Меншиков, приняв командование над всей конницей. К Мазепе был послан категорический приказ: привести к Александру Даниловичу казачьи части. Если сам не может возглавить их, пускай назначит вместо себя "наказного гетмана". С кем, с кем Мазепа хотел встречаться меньше всего, так это с Меншиковым, которого считал своим врагом. Но шведы уже приближались, и гетман прикидывал, что надо еще немножко потянуть время.
По украинским городам понеслись его гонцы, поднимая полки. А к Меншикову вместо себя он отправил племянника, Войнаровского. Тот сообщил, что Мазепе совсем худо, он передает "едва ли не последний поклон". Думает уже только о душе, хочет собороваться, и его повезли в Борзну, где болящего ждет митрополит Иоасаф. Хотя на самом деле управляющий гетманскими имениями Быстрицкий скакал в другом направлении, к шведам. Он должен был уточнить последние детали предательства. Кроме договора с Лещинским, Мазепа подготовил еще один, с Карлом. Уступал во владение шведскому королю Стародуб, Новгород-Северский, Брянск и Мглин, обязался снабжать его армию провиантом и фуражом. Вдобавок обещал склонить к войне против царя донских казаков и калмыцкого хана Аюку.
Но предатель переиграл. Настолько красочно изобразил свои страдания, что русским вельможам стало его жалко! Меншиков вызвался сам поехать в Борзну и проведать старика. Пояснял в докладе царю, что Мазепа был бы сейчас очень нужен. Но если даже не получится решить с ним накопившиеся вопросы, надо хотя бы попрощаться. Впрочем, вполне может быть, что Меншиков уже заподозрил неладное, получил тревожные сигналы. Однако он был опытным царедворцем. Мнение Петра хорошо знал и не стал бы озвучивать недоказанных подозрений. В любом случае, он явно не представлял, что у него под боком уже вызрел грандиозный заговор. 20 октября отправил доклад царю, а на следующий день сказал Войнаровскому, что собирается навестить больного. Тот перепугался. Ему померещилось, что тайна уже раскрыта. А Меншиков нагрянет, чтобы схватить виновных. Войнаровский настолько возбудил себя собственными страхами, что ближайшей ночью сбежал.
Ничего не доложил Меншикову, не попрощался. Поскакал к дяде предупредить об опасности. Узнав, что Александр Данилович через несколько часов пожалует в Борзну, Мазепа тоже запаниковал. Счел, что измену обнаружили. А если нет, то вот-вот обнаружат. Глупый племянник напакостил своим побегом. И неужели трудно проверить, что гетман вовсе не лежал на смертном одре? Но в это время возвратился Быстрицкий. Известил – Карл ждет Мазепу, договор подписан. При гетмане состоял русский представитель, полковник Анненков. От него избавились, послали к Меншикову с извинениями за нелепый поступок Войнаровского.
А Мазепа рассудил, что пришла пора сбросить маски. Сперва он заехал к себе в Батурин. Его личную гвардию, сердюков, возглавлял полковник Дмитрий Чечель, а генеральным есаулом у гетмана служил немец Фридрик Кенигсек. Оба были преданы Мазепе. Им было поручено во что бы то ни стало удерживать Батурин и не пускать русских. 24 октября гетман покинул свою резиденцию. Возле Десны, в местечке Короб, он назначил сбор полков. Здесь уже ожидали 16 тыс. казаков. Мазепа приказал им переправляться за Десну. 26 октября построил свое воинство, и только сейчас большинство казаков узнало, что их ведут не против шведов, а наоборот! На соединение со шведами, чтобы сражаться против русских!
Мазепа произнес речь, выплеснув на Россию ушаты грязи. Лгал, будто он сам подвергался постоянным преследованиям "и не нашел иного способа спасения, кроме как обратиться к великодушию шведского короля". Извещал, что Карл обязался соблюдать их "права и вольности" и переход Украины на шведскую сторону продиктован только заботой о благе "казацкого народа". "Что за народ, когда он о своей пользе не радит?" Мазепа доказывал, что шведы наверняка победят Петра и "разрушат царство". Пугал, что они могут отдать Украину в рабство полякам. Но выход есть – стать равными союзниками со шведами! Гетман благоразумно умалчивал, что он сам уже отдал Украину полякам.
Но и без того информация оказалась слишком ошеломляющей. Казаки после всего услышанного некоторое время пребывали в шоке. А потом заволновались, забурлили. Мазепа понял, что сейчас будет, и предпочел не ждать, когда реакция проявится в полной мере. Крикнул, чтобы выступали, и поскакал, увлекая за собой, кого смог. Причем с ним последовало уже не 16 тыс., а 4–5 тыс. казаков. Но и они лишь послушно выполнили приказ. Начали отставать, разбегаться. 29 октября Мазепа явился в ставку Карла – вместо обещанного 40-тысячного войска с ним было 2 тыс. сердюков. Гетман произнес пышную речь на латыни. Но шведы с трудом скрывали разочарование. Они-то ждали встретиться с правителем союзной державы! И вся Украина склонится перед ними, передаст в их распоряжение войска, города. А к ним прибыл всего лишь отряд беженцев! Впрочем, Карл и гетман не унывали. Рассчитывали – через несколько дней дойдут до Батурина, и все надежды исполнятся…
А в это же время на русской стороне раскручивался другой сюжет. Меншиков отправился в Борзну и не доехал. Встретил посланного к нему полковника Анненкова. Тот рассказал, что гетман вовсе не собирается помирать, и в Борзне его нет, он поехал в Батурин. Тут уж Меншиков однозначно понял – дело нечисто. Поскакали в Батурин, а по дороге поймали гонца от прилуцкого полковника Горленко. Он извещал сообщников, что уже соединился со шведами! Причем подтверждалось, что изменники действуют по приказу "ясновельможного пана гетмана". 25 октября Меншиков подъехал к Батурину. На стенах стояли пушки, ворота были не только заперты, но и засыпаны землей. Впустить приехавших гарнизон отказался и сообщил, что гетман уехал в Короб.
В Коробе его тоже не нашли, ушел за Десну – 26 октября светлейший князь отправил царю доклад: Мазепа перекинулся к шведам. Известие поразило Петра! Царь даже сейчас не исключал, что Меншиков ошибается, писал о "безвестно пропавшем" гетмане. Но сразу же разослал повеление казачьей старшине собираться к нему в Глухов. Писал, что необходимо обсудить ситуацию и, если нужно, выбирать нового гетмана. Вскоре к нему приехал Меншиков. Привез сбежавшего из Батурина канцеляриста, тот сообщил еще много интересного о предательстве и о колоссальных складах, устроенных в гетманской резиденции.
Вот сейчас-то стало ясно, куда направляется Карл. Меншиков вызвался опередить врага. 30 октября поднял корпус кавалерии. На следующий день прискакали к стенам Батурина, предъявили именной царский указ коменданту Чечелю – впустить русские войска. Мазепинцы отказались. Меншиков отправил к ним парламентера. Извещал, что гетман изменил, и требовал немедленной сдачи. Чечель и Кенигсек ответили, будто не верят в предательство. Хотя вскоре прислали своего гонца. Писали, что допускают возможность измены, а сами они верны царю. Ворота замка откроют, но просят на размышление трое суток.
Меншиков без труда догадался, что его водят за нос. В этот же день царь прислал предупреждение – шведы вышли на Батуринский тракт, медлить нельзя. А Чечель как раз и хотел потянуть время. Получив отказ, мазепинцы утром 1 ноября открыли огонь из пушек. Они были уверены, что продержатся. Спасение было совсем близко! Переправы через Десну прикрывал отряд генерал-майора Александра Гордона. Он не был изменником, он был типичным иностранным наемником. Стоять насмерть он не считал нужным. Карл XII развернул 28 орудий, открыв шквальный огонь, пехота ринулась в атаки, и Гордон отступил. Неприятель захватил паромы, шведская армия переправилась через реку.
К Меншикову полетело новое предостережение Петра – враг совсем рядом. Если следующей ночью или утром с замком покончить не получится, то лучше уйти. 2 ноября царь уточнил – в распоряжении осаждающих этот день и ночь. Дольше утра 3 ноября оставаться возле Батурина слишком опасно. Но Александр Данилович успел. Он развернул артиллерию, подготовил штурм. А в Батурине даже из ближайших слуг и воинов Мазепы далеко не все были изменниками. Казаки прилуцкого полка во главе с Иваном Носом драться с братьями не пожелали. Выбрались и рассказали о тайной калитке, ведущей в замок.
Меншиков бросил спешенных драгун на приступ. Они лезли на стены, защитники стянулись на одной стороне, а в это время отряд солдат проскочил через калитку. Мазепинцы дрались остервенело, но через два часа крепость пала. Победители быстро отсортировали, что можно вывезти, – знаки гетманского достоинства, казну, орудия. Остальное подожгли. Рванули запасы пороха. 3 ноября, когда истекал срок, названный царем, корпус уже удалялся от полыхающего Батурина. Шведская армия и Мазепа опоздали на день. Стояли и смотрели на дымящееся пожарище. Огромных складов, пороховых погребов, сотен орудий больше не существовало. Потрясенный Мазепа рыдал. Развеялись дымом его богатства! Сгорело и обрушилось все, что он строил и лелеял в течение жизни…
А 5 октября в Глухове в присутствии царя открылась украинская рада. На площади соорудили виселицу. Вынесли чучело Мазепы при всех регалиях в гетманском облачении. Священнослужители предали его анафеме. Кавалеры ордена св. Андрея Первозванного сорвали с чучела андреевскую ленту и изодрали патент на орден. После этого манекен вздернули в петле. Рядом повесили Чечеля. 6 ноября рада выбрала нового гетмана. Им стал Иван Скоропадский – полковник Стародубского полка, на деле показавший верность царю и России.
Предатели сдуру
За рубежом измену Мазепы восприняли вполне определенно – сочли, что от царя отпала вся Украина. Британский посол в Москве Витворт в своих донесениях начал величать бывшего гетмана очень уважительно, "мистер Мазепа". Поляки приходили к выводу, что теперь-то шведы явно победят, отряды коронного гетмана Сенявского почти растаяли, остатки его сторонников уходили к Лещинскому. А в Германии была даже издана ода, где к шведскому королю обращалась река Днепр. Россия виделась уже разгромленной, Днепр благодарит короля, выражает уверенность, что русских прогонят до моря и утопят. Мечтает, чтобы его воды "поднялись от русской крови". Карл получит на Днепре "державное обладание", а его солдаты вознаградят себя московскими сокровищами.
Хотя на самом деле население Малороссии и раньше-то не любило своего властителя. А сейчас вообще отшатнулось от него. Разоряло дома начальников, примкнувших к гетману. Свои главные богатства он хранил на польской территории, в Белой Церкви. Но гарнизон сердюков, охранявший их, без боя сдал город русским. Царь надеялся образумить и казаков, ушедших с гетманом. Гарантировал им неприкосновенность, сохранение чинов и владений, если вернутся в течение месяца. Обратно стали перебегать не только рядовые, но и полковники Апостол, Галаган. Даже сам Мазепа начал было прощупывать, нельзя ли дать обратный ход. Передавал через перебежчиков, что готов заслужить прощение, захватить в плен Карла XII.
Что ж, Петр не отверг переговоров. Вдруг и впрямь поможет завершить войну? Мазепе ответили, что готовы рассмотреть его предложения. Но его устных обращений недостаточно. Ведь неизвестно, уполномочены ли посыльные делать такие предложения. Пускай изложит письменно. Но гетман был слишком матерым интриганом, на удочку не попался. Понимал, что письмо отдавало его в руки царя, передай его Карлу – и Мазепу казнят шведы. А вскоре стало ясно: никаким раскаянием даже не пахнет. Старый крамольник морочил головы и прорабатывал запасные варианты на всякий случай.
Он вовсе не считал свое дело проигранным. Строил расчеты, что шведов поддержат турки, крымцы. А Польша была кровно заинтересована в присоединении Украины, там оставался и шведский корпус Крассау. В декабре перехватили еврея Феско Хлюса, везшего послание гетмана к Лещинскому. Мазепа призывал его поскорее прийти с польской армией, а подписался "вашей королевской милости верный подданный и слуга нижайший Ян Мазепа, гетман". Это письмо царь размножил и разослал по всем украинским городам. В народе оно стало лучшим средством агитации, вызвало бурю негодования. Петр вспомнил и Палия, оклеветанного Мазепой. Его срочно вызвали из Тобольска, на перекладных примчали к государю. Петр лично беседовал с ним, убедившись, что это друг России. Попросил его не держать зла за допущенную ошибку, Палию помогли деньгами и оружием, и он снова появился на Правобережье, где его знали и любили. Начал организовывать казаков на борьбу со шведами и отрядами Лещинского.
В общем, шведские надежды на Малороссию никак не оправдались. Но все-таки предательство Мазепы оказалось крайне важным для Карла и его армии. Гетман лучше других знал свою страну. Как укреплены города, как охраняются, где находятся склады, запасы. Он подсказал шведам захватить Ромны и Гадяч. Внес разброд среди местных казаков, послал им приказы открыть ворота. Кто-то заколебался, кто-то оробел. Зацепившись в этих городах, шведы смогли устроиться на зиму. Оставшихся у него полковников и старшин Мазепа заставил перевезти в Ромны жен и детей – так было надежнее, чтобы мужья не сбежали. Шведы описывали, что в городе собралась многочисленная колония "казачьих дам". Но и самому гетману Карл не слишком доверял, его повсюду сопровождала шведская охрана.
На местных жителей сразу же наложили контрибуцию. От каждого двора требовалось сдать по быку, по четверти ржи, овес. По деревням вообще пошел повальный грабеж. Шведы наконец-то избавились от угрозы голода. А вместо казаков нашли другой источник пополнений, договорились с турками, и те разрешили в своих владениях вербовать "волохов", вспомогательные отряды из молдаван и румын. Но зашаталась вдруг и Запорожская Сечь. Это могло показаться диким, парадоксальным. Запорожцев всегда считали "народными" воинами, защитниками православной Украины от поработителей и иноверцев. С Мазепой Сечь постоянно конфликтовала. Но сейчас вся Украина оставалась на стороне царя! А сечевики стали склоняться к Мазепе!
Впрочем, ведь и Сечь стала "не та". Времена Сирко ушли в прошлое, там колобродила сбродная вольница, заправлял Кость Гордиенко. Агитация и сплетни агентов гетмана делали свое дело. Добавили смутных настроений укрывшиеся в Запорожье остатки мятежников Булавина. Осенью 1708 г., когда вскрылась измена гетмана, в Сечь доставили два манифеста – от Петра и Мазепы. Происходили бурные обсуждения, хотя делегаты государя и сторонники России все-таки сумели удержать массу сиромы от предательства. Однако буза продолжалась. В ноябре в Сечь прибыли царские послы, привезли щедрое жалованье кошевому атаману, старшине и рядовым казакам. Деньги у них взяли, но самих обругали и бесчестили, чуть не избили. Это был плохой признак. Скоропадский советовал Петру использовать запорожскую "демократию", постараться скинуть Гордиенко и поставить более лояльную кандидатуру. Но царь опасался затевать такие игры, чтобы не подтолкнуть Сечь в лагерь врагов. Он пытался завязать переговоры.
А шведам спокойно перезимовать не пришлось. Население отказывалось сдавать продовольствие. Сопротивлялось, вооружалось чем попало. Король выслал карательную экспедицию генерала Функа. Она погромила Терейскую слободу, перебив больше тысячи человек, сожгла непокорный городок Недрыгайлов. Генерал Адлерфельд с явным одобрением описывал, что Функ "испепелил также несколько враждебных казачьих деревень и велел перебить всех, кто повстречался, чтобы внушить ужас другим". Но и царское командование не оставляло противника в покое. Изобразило, будто хочет атаковать Гадяч. Карл повел на помощь всю шведскую армию. В лютые морозы потерял много солдат замерзшими, обмороженными. Но русские захватили не Гадяч, а Ромны, откуда король увел свое войско.