Зачем же тогда Гитлер помогал итальянцам в Ливии? Не проще ли было сразу перебросить силы Роммеля на Восточный фронт, предоставив незадачливого союзника его собственной судьбе? Ни в коем случае! Роммель в Африке выполнял две важнейшие задачи. Во-первых, поддерживал престиж стран Оси в целом и режима Муссолини в Италии в частности. Как бы ни относился Гитлер к своему "брату-диктатору", падение фашистской диктатуры в Риме означало бы для Германии целый букет неприятностей самого различного плана. Во-вторых, сравнительно дешево, небольшими силами сковывал англичан, нанося им чувствительные потери. Роммелю совершенно не обязательно было одерживать решительную победу – ему было достаточно просто сражаться.
Можно сказать, что ситуация в Северной Африке устраивала обе стороны. Немцы заставляли англичан тратить силы, англичане, в свою очередь, могли гордо заявлять, что ведут борьбу не на жизнь, а на смерть с общим врагом. Однако всему хорошему рано или поздно приходит конец. Летом 1943 года на смену Северной Африке в качестве периферийного театра военных действий пришла Италия.
2. Италия. Покончив с германо-итальянской группировкой в Тунисе, союзники высадились на Сицилии. Здесь их встретили целых две немецкие дивизии, которым удалось задержать продвижение англичан и американцев почти на полтора месяца. Это было не лучшим предзнаменованием в том, что касалось будущего "итальянского похода" англичан и американцев. Однако западные союзники рассчитывали, что политики в Риме сочтут за благо капитулировать перед победителями и наступление превратится в сравнительно легкую прогулку. "Мы находились на пороге новых успехов, и падение Италии или, вернее сказать, освобождение ее уже было близко", – писал Черчилль.
О том, что произошло дальше, уже было сказано. Немцы моментально отреагировали на измену союзника, и вместо легкой прогулки англичан и американцев ожидало утомительное и кровопролитное продвижение на север по узкому полуострову, рельеф которого благоприятствовал обороне. К концу 1943 года западные союзники были остановлены перед "линией Густава", на преодоление которой у них ушло почти полгода. Только в начале июня был освобожден Рим. Однако придать размах наступлению снова не удалось: к осени 1944 года англичане и американцы уперлись в так называемую "Готскую линию", где и остались до весны 1945 года, когда судьба войны уже была решена.
Зачем понадобилась высадка в Италии? Про Черчилля с его любимой "периферийной стратегией" мы уже не раз говорили. Однако и американцы на-деялись на то, что наступление на Апеннинском полуострове увенчается быстрым успехом. В реальности же "мягкое подбрюшье" Европы оказалось очень жестким и колючим. Итоговые потери западных союзников в Италии оказались столь велики, что превысили потери, понесенные на любом другом театре военных действий, включая западный (после высадки в Нормандии).
Можно смело сказать, что после того, как быстрый захват Италии не удался, Апеннинский полуостров стал для англичан и американцев своеобразным "чемоданом без ручки". Нести его было тяжело, а бросить жалко. Не выводить же, в самом деле, войска, когда половина полуострова уже захвачена! Черчилль и Рузвельт утешали себя (и писали об этом Сталину) тем, что операции в Италии заставляют немцев распылять силы. Однако это было явное превращение нужды в добродетель. К концу 1943 года 10-я немецкая армия, остановившая наступление союзников, насчитывала всего лишь семь дивизий. На Восточном фронте в этот момент находилась 201 дивизия вермахта. Англичане и американцы распыляли не столько немецкие, сколько свои силы. Складывалась парадоксальная ситуация: второстепенный театр боевых действий поглощал огромные ресурсы, не принося никакой серьезной выгоды. Не случайно осенью 1944 года западные союзники перешли к тому, что сами они назвали "наступательной обороной". Суть этой концепции сводилась к тому, чтобы, оказывая давление на немцев, в то же время не пытаться совершить нечто грандиозное – а значит, не растрачивать силы попусту.
Итальянская кампания, конечно, является очень интересным эпизодом Второй мировой войны. Но на роль Второго фронта она не тянет ни по каким параметрам. Второй фронт должен был хоть как-то соответствовать Первому – то есть советско-германскому. Итальянскую же кампанию сравнивать с гигантским сражением на востоке просто неприлично.
3. Война на море и в воздухе. Сторонники тезиса о "решающем вкладе западных союзников" часто ссылаются на нее как на тот самый истинный Второй фронт. Ну и что, что ни одна дивизия сухопутных войск там задействована не была – зато практически весь флот и крупные силы авиации Германии были скованы в Атлантике и Западной Европе всю войну!
Значение морской и воздушной войны не уставали подчеркивать и западные государственные деятели. В своих мемуарах, которые я уже многократно цитировал, Черчилль писал:
"Западные союзники не смогли бы нанести удар по гитлеровской Европе и привести войну к решающему концу, если бы не произошло другое важное изменение к лучшему. Англо-американская "морская мощь" – современный термин, обозначающий объединенные в надлежащем взаимодействии военно-морские и военно-воздушные силы, – стала в 1943 году господствующей силой как над, так и под водой на морях и океанах. Только к апрелю и маю была одержана победа в борьбе с подводными лодками противника и окончательно установлено господство над жизненно важными коммуникациями через Атлантику. Без этого невозможны были бы комбинированные десантные операции таких огромных размеров, какие были необходимы для освобождения Европы. Советской России пришлось бы в одиночку противостоять всем тем силам Гитлера, которые у него еще имелись, в условиях, когда большая часть Европы находилась под его властью. Угроза подводных лодок в Средиземном море также была устранена. (…) Битва за Атлантику имела решающее значение для всего хода войны. Мы должны были постоянно помнить о том, что все происходящее в других местах – на суше, на море или в воздухе – в конечном счете зависело от исхода этой битвы, и, поглощенные множеством других забот, мы с надеждой и опасениями следили изо дня в день за ее перипетиями".
Столь же хвалебные оценки можно услышать и в адрес так называемой "воздушной битвы над Германией" – кампании стратегических бомбардировок германских городов, начатой англичанами еще в 1940 году и продолжавшейся до самого конца войны. Например, современный британский историк Ричард Овери пишет: "Основным вкладом была кампания бомбардировок, которая сейчас считается более важной, чем считалось ранее, потому что бомбардировки заставили Германию перебросить много человеческой силы и вооружений с советского фронта и ограничили рост военной германской экономики".
Впрочем, существуют и альтернативные точки зрения. Так, к примеру, британский военный теоретик и историк Дж. Фуллер после войны писал:
"Эффект налетов в моральном отношении был диаметрально противоположен тому, что предсказывали Дуэ и его последователи. Развал германской военной машины наступил не сразу, а приближался мучительно медленно. (…) Реакция германского народа на воздушные нападения является примечательной. Под беспощадной властью нацизма немцы показали удивительную стойкость, несмотря на ужасы и бедствия, которые несли с собой повторяющиеся воздушные налеты: разрушение домов, уничтожение имущества и трудные условия жизни. Их моральный дух падал, их надежда на победу или на приемлемые условия мира исчезала, их доверие к своим вождям пошатнулось, но они продолжали производительно трудиться до тех пор, пока сохранялись материальные средства производства. (…) Стоило ли производить эти опустошительные, устрашающие налеты? Другими словами, являлись ли они стратегическими налетами? Нет, они не являлись таковыми, потому что вся стратегия понималась Черчиллем и его советниками неправильно, если вообще у Черчилля была какая-либо стратегическая концепция".
Попробуем разобраться, о чем идет речь. "Битва за Атлантику" началась еще в конце 1939 года, когда немцы комбинированными действиями своих подводных лодок и надводных рейдеров попытались прервать коммуникации между Великобританией и Америкой. Идея была не нова и относилась еще ко временам Первой мировой. Тогда за счет "неограниченной подводной войны" немцы рассчитывали поставить Англию на колени за несколько месяцев. Свои надежды они основывали на том, что Британские острова в значительной степени зависят от импорта (в том числе импорта продовольствия). Если топить больше кораблей, чем англичане будут успевать строить, население острова начнет голодать и громко требовать мира.
Тогда из этих расчетов не вышло ровным счетом ничего. Доблестные германские подводники добились на первых порах впечатляющих побед – однако англичане ввели конвойную систему, и потери быстро оказались в приемлемых рамках. Единственным значимым эффектом от объявления "неограниченной подводной войны" стало вступление в Первую мировую Соединенных Штатов Америки – понятное дело, не на стороне Германии.
С началом Второй мировой германские адмиралы приняли, по сути, старую концепцию. Немецкие подводные лодки снова резвились в Атлантике, в большом количестве отправляя на дно вражеские транспорты. Когда западные союзники ввели систему конвоев, немцы, в свою очередь, стали использовать тактику "волчьих стай" – групп подводных лодок, действовавших совместно. Только за первую половину 1942 года немецкие подлодки потопили 585 вражеских судов общим водоизмещением свыше 3 млн тонн!
Тем не менее решающего успеха им добиться не удалось. История Первой мировой почти в точности повторилась. Англичане и американцы вновь строили больше кораблей, чем немцы успевали топить. Показателен здесь пример транспортов типа "Либерти". Это судно было специально спроектировано так, чтобы сделать возможным практически конвейерное производство. От закладки транспорта до его спуска на воду проходило всего лишь 42 дня (рекорд составлял менее 5 суток). В 1943 году ежедневно вводилось в строй три таких транспорта, а всего число построенных судов типа "Либерти" составляло более двух с половиной тысяч!
Кроме того, к 1943 году тактика борьбы с подводными лодками была значительно усовершенствована. Конвои сопровождались вспомогательными авианосцами с боевыми самолетами на борту. Использовались самые разные приемы, включая так называемые "суда-ловушки". Все это позволило западным союзникам уже в 1943 году заявить, что "Битва за Атлантику" выиграна. Тем не менее атаки подводных лодок продолжались до самого конца войны. Потери немцев росли, тоннаж потопленных ими судов сокращался, но германские подводники не сдавались.
Упорство, достойное лучшего применения? Напрасная растрата сил? Полное неумение учиться на своих ошибках, в данном случае опыте Первой мировой войны? Не будем спешить с выводами. Лучше откроем мемуары адмирала Деница, в годы войны командовавшего германским подводным флотом.
Описывая ситуацию середины войны, Дениц говорит следующее:
"В июне 1943 года мне пришлось принять самое трудное за всю войну решение. Следовало решить, надо ли отозвать подводные лодки из всех районов операций и прекратить подводную войну или же, несмотря на превосходство противника, приказать подводным лодкам продолжать борьбу в формах, соответствующих изменившимся условиям.
Германия на всех фронтах перешла к обороне. Наши сухопутные силы вели тяжелые оборонительные бои. Непрерывно усиливались воздушные налеты на территорию Германии. Какие последствия для общего военного положения имело бы в этих условиях прекращение подводной войны? Могли ли мы обойтись без нее? Имели ли мы право продолжать ее, несмотря на то что были значительно слабее?
Подводная война заставила морские державы перейти к системе конвоев. По англо-американским данным, эта система требовала на треть больше тоннажа, чем если бы суда ходили в одиночку, кратчайшим путем, используя оптимальную скорость хода, не ожидая друг друга и не направляясь сначала на определенные сборные пункты. Погрузка и разгрузка судов замедлялись, потому что суда в конвоях прибывали в порты одновременно. Это вело и к растрате тоннажа. Для защиты от германских подводных лодок морские державы использовали на всех морях тысячи эсминцев, эскортных и сторожевых кораблей и тысячи самолетов.
Все это требовало гигантской сети верфей, арсеналов, баз и аэродромов с соответствующим личным составом, целой армии рабочих и значительных производственных мощностей.
Стоило нам прекратить подводную войну, как эти силы высвободились бы и противник получил бы возможность использовать их против нас.
Приведу лишь один пример. Вопрос заключался в следующем: можем ли мы допустить, чтобы эскадры бомбардировщиков, действовавших против подводных лодок, начали совершать налеты на Германию и наносить неисчислимые дополнительные потери немецкому населению? К лицу ли было подводнику наблюдать за всем этим сложа руки? Поставить так вопрос значило бы дать на него ответ.
(…)
Я пришел к выводу, что мы стоим перед лицом горькой необходимости продолжать борьбу. Подводные силы не могли одни выйти из войны и стать свидетелями того, как бремя, которое они до сих пор несли, всей своей тяжестью дополнительно обрушится на остальные части германского вермахта и на немецкое гражданское население".
Дениц говорит открытым текстом – смысл подводной войны заключался не в том, чтобы поставить англичан на колени, заставив их голодать. От этой задачи немецкие моряки давно отказались. Смысл, как и в случае с Северной Африкой, был в том, чтобы заставить врага тратить как можно больше сил и ресурсов подальше от территории Германии. И при этом самим обходиться достаточно скромными силами.
Действительно, к началу войны у немцев было всего лишь 57 подводных лодок, значительная часть из которых была непригодна для действий в Атлантике. К началу 1942 года это число выросло до 92. Их экипажи, вместе взятые, были меньше одной потрепанной пехотной дивизии. Понятно, что подводники – это не пехотинцы, им необходима гораздо более высокая квалификация. И все же, учитывая, что именно мужчины, способные носить оружие, были одним из самых дефицитных ресурсов Третьего рейха, получается, что на ведение подводной войны немцы тратили сравнительно немного.
Всего за годы войны в Германии было построено более тысячи подводных лодок. Около 800 из них было потеряно. В то же время союзники, по некоторым данным, только в Атлантике потеряли более 3500 торговых судов и почти 200 боевых кораблей! А ведь немецкие подлодки действовали и в Индийском океане, и в Средиземном море, и на Балтике… Одним словом, счет однозначно был в пользу немцев. Союзникам потребовалось сосредоточить огромные ресурсы, чтобы добиться перелома в войне с подлодками.
Теперь о воздушном наступлении на Германию. Здесь корни снова уходят во времена Первой мировой, когда немцы совершили первые массированные налеты тяжелой авиации на Лондон. Участвовало в них не более двух десятков машин, эффект был в основном пропагандистский, но начало было положено. В 1920-е годы большую популярность приобрела теория итальянца Джулио Дуэ, который полагал, что массированными ударами бомбардировщиков по тыловым районам противника можно выиграть войну. Идеи Дуэ были по-разному восприняты военными различных стран, однако в тридцатые годы практически все озаботились строительством тяжелых многомоторных бомбардировщиков дальнего радиуса действия. В СССР это были знаменитые ТБ-3, которых было выпущено более 800 экземпляров. В конечном счете, однако, в Советском Союзе решили сделать ставку на более дешевые двухмоторные машины среднего радиуса действия и перераспределить ресурсы в пользу фронтовой авиации. Примерно тем же путем пошли и немцы – так называемые "Уральские бомбардировщики" остались опытными образцами, а костяк бомбардировочной авиации составили двухмоторные "Хейнкели-111". Иначе развивалась ситуация в Великобритании, а впоследствии и в США, где в конце тридцатых идея дальнего четырехмоторного бомбардировщика стала господствующей. Англичане начали строить "Стирлинги" и "Ланкастеры", американцы – "Летающие крепости" и "Либерейторы".
Производство все время росло. После 1940 года, когда в Западной Европе наступила патовая ситуация и противники могли только злобно поглядывать друг на друга через Ла-Манш, идея нанести противнику смертельный удар в самое сердце с помощью тяжелых бомбардировщиков стала доминирующей в Лондоне.
Однако на пути к реализации этой идеи стояло множество препятствий. Во-первых, дневные налеты на Германию были равносильны самоубийству – эффективно защитить себя от немецких истребителей британские тяжелые самолеты не могли, а дальнего истребителя сопровождения у англичан не было. Соответственно, бомбить нужно было по ночам, что затрудняло точное прицеливание и заставляло наносить удар "по площадям". Во-вторых, уже в 1940 году немцы начали строить так называемую "линию Каммхубера" – рубеж противовоздушной обороны, оснащенный множеством зенитных орудий, радарами и прожекторами. В итоге воздушное наступление 1941 года увенчалось фиаско – потери были велики, а большинство бомб уходило, что называется, "в молоко".
В 1942 году британцы решили изменить тактику. Теперь удары наносились крупными формациями бомбардировщиков (до тысячи машин) по крупным городам. К примеру, в ночь с 30 на 31 мая был разрушен центр Кельна. Это заставило немцев перебросить дополнительные ресурсы на нужды противовоздушной обороны – в частности, серьезно усилить ночную истребительную авиацию. Однако нужно учесть, что страдали от бомбежек в основном не промышленные предприятия (которые и были изначальной целью), а жилые кварталы. В соответствии с возможностями поменялась и концепция: теперь британские генералы во главе с Артуром Харрисом говорили не о разрушении немецкой экономики, а о подрыве духа немецкого населения. "Разрушение и расстройство германской военной, промышленной и экономической системы и подрыв морального духа германского народа до такой степени, когда его способность к вооруженному сопротивлению будет окончательно ослаблена" – так были сформулированы цели войны в воздухе на конференции в Касабланке в январе 1943 года.
Между тем уже в 1942 году в Европу начали прибывать соединения американских тяжелых бомбардировщиков. Янки были полны уверенности в том, что уж они-то сейчас набьют морду немцам, и собирались летать днем. "Летающие крепости" и "Либерейторы" действительно по всем параметрам превосходили британские бомбардировщики. Однако этого было явно недостаточно для того, чтобы добиться победы. В августе 1943 года, совершив налет на шарикоподшипниковые предприятия под Швейнфуртом, американцы осознали это со всей отчетливостью. Из 376 бомбардировщиков, участвовавших в налете, 60 было сбито, а еще 11 пришлось списать после возвращения. Уровень потерь был совершенно неприемлем – особенно учитывая, что сбитый над Германией экипаж в любом случае либо погибал, либо попадал в плен. Это заставило американцев взять паузу и на некоторое время ограничиться ударами по территории оккупированной Франции.