Неконкурентное общество
В традиционном обществе люди не конкурируют друг с другом.
Конкурентами они становятся только при капитализме.
В СССР все были подданными могучего государства и почти не вступали в самостоятельные отношения друг с другом. Поэтому они и не конкурировали друг с другом. Конечно, какая-то конкуренция все же была, хотя бы конкуренция за должности. Государство организовывало конкуренцию там, где надо было получить особенно качественный продукт. Например, в авиационной промышленности и в ВПК один и тот же заказ давался двум или трем конструкторским бюро: кто выполнит быстрее и лучше. Но в целом конкуренции между людьми было немного.
Руководители государства рассматривались как устроители и организаторы жизни всего общества, "отцы родные", а не люди, сделавшие частную карьеру.
Газеты считались местом, где не могут помещаться непроверенные материалы, задевающие чьи-то интересы. Тираж газет и впрямь не зависел от того, что в них писалось, и качество публикаций было очень высоким.
Многим бывшим советским людям до сих пор трудно понять, что и начальство, и журналисты – это люди, сделавшие карьеру и работающие за деньги. Они до сих пор предъявляют к ним (и даже к предпринимателям) требования честности, порядочности так, словно они – служащие государства и должны работать на все общество.
"Подмороженная" страна
Во всех странах, населенных европейцами, эпоха Просвещения закончилась после Первой мировой войны. А в СССР – не закончилась. У нас после Первой мировой произошла Гражданская, а после нее начал строиться причудливый "новый мир". То, что произошло во всем мире, не произошло в СССР. Во многом у нас продолжалось то, что сделало Европу лидером мирового развития и от чего сама же Европа отказалась после Первой мировой.
Мы продолжали искренне верить в научно-технический прогресс и движение человечества от примитива к сложному, интеллектуальному и доброму.
Ценность индивидуальной человеческой жизни, частной жизни, комфорта была для нас менее важна, чем для европейцев. Мы все верили, что человек должен много работать, вершить великие дела, жить не личным устроением, а участием в прогрессе, совершенствовании, устроении. Наивно? Не больше, чем были наивны европейцы XVIII–XIX веков.
Для нас было нормой прочная семья, ведение домашнего хозяйства, некоторое неравенство полов (не зависящее ни от каких деклараций). Мы считали вполне естественным, что молодые должны слушаться старших, а детей полезно время от времени наказывать. Существование сословий для нас тоже не стало чем-то, что было "раньше" и чего теперь нет. Сословность общества была чем-то обыденно нормальным. Тем, с чем и спорить смысла не больше, чем с морозами зимой и жарой летом.
Это сделало СССР страной очень консервативной и "отсталой". Плохо ли это? Могут быть разные мнения. В любом случае было именно так: в СССР век Просвещения кончился не в 1918-м, а в 1991-м.
Жители громадной империи
СССР был одной из последних в мире империй. Советский человек жил по принципу:
Мой адрес не дом и не улица,
Мой адрес – Советский Союз!
Это были не только слова. Дешевый транспорт позволял много ездить по стране и действительно видеть ее всю.
В 1980 году средняя зарплата в СССР составляла 120 рублей (а многие имели заметно больше). Билет на самолет Красноярск – Москва стоил 68 рублей, на поезд Красноярск – Москва – 48 рублей. Многие люди регулярно ездили в отпуск на Черное или на Балтийское море, на Украину или в Литву. Многие люди видели Японское море, Кавказ и Памир, якутскую тайгу и казахскую степь.
Было совершенно обычным, что человек родился в Омске, получил образование в Казани, потом жил в Днепропетровске, а к сорока годам переехал в Ташкент. Многие семьи имели близких родственников в самых разных областях страны. Скажем, родные или двоюродные братья могли жить один во Владивостоке, а другой в Новороссийске. А жен взять один из Эстонии, а другой – из Узбекистана. Никого это не удивляло.
Жизнь в геологических и археологических экспедициях не была особенно комфортной – жизнь в палатках, еда приготовлена на костре, и основа этой еды – "рожки" и консервы. Но люди в экспедиции ехали! Ехала молодежь, ехали в отпуск самые различные люди. Зачем? За романтикой.
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги.
Ехали за туманом, ехали в необычную обстановку, ехали, чтобы узнать что-то новое, ехали, чтобы приобщиться к науке, ехали за обществом себе подобных, за интересным разговором у костра.
Два слова о блате
Советский человек привык не особенно доверять властям, не полагаться на официальные институты… Он привыкал полагаться на того, кого знал лично. Само слово "блат" пришло из уголовного мира. "Блатной" – это человек преступного мира, "свой" в нем. Урки всегда поддерживали "своих", и, скажем, в лагерях "иметь блат" означало принадлежность к узкому кругу "своих", имеющих право на бесспорную, необсуждаемую поддержку. Без которой часто не выжить, не выйти к концу срока хотя бы сравнительно здоровым.
К концу 1950-х интеллигенция лихо запела "блатные" песни. Преступник казался очень свободным, независимым от начальства человеком, и это вызывало восхищение. Многие нормы уголовной культуры стали частью обычной советской культуры… Например, само слово "блат" и привычка держаться "своих".
Но своих ведь полагается поддерживать вовсе не только в уголовном мире. Под "блатом" вообще-то понимаются две совершенно разные вещи. Это система возмездных услуг по принципу "ты мне – я тебе". Ты выписываешь моей семье путевку в санаторий, а я делюсь с тобой ветчиной со своего склада.
И еще под "блатом" понимается безоговорочная поддержка "своего". Парня из своей деревни, родственника, знакомого и знакомого знакомых. И родственника знакомого родственников знакомых. Попасть к хорошему врачу редкой специальности? Не вопрос – надо, чтобы о тебе написали записку: мол, прими, пожалуйста, друга моего друга. И принимали, причем без очереди и даже не в рабочее время.
Блат определялся возможностями человека распределять и выписывать – это факт. Скажем, во время одной из экспедиций начальник берет к себе в отряд сына или дочь торгового работника… И вся экспедиция отоваривается со склада, куда не всякий и не всегда попадет.
Но еще блат определялся принадлежностью к кругу "своих". Принадлежность могла быть и к национальности, и к общественной группе, и просто к числу тех, кого знают.
Добавьте еще категорический моральный запрет "стучать", то есть доносить властям или начальству о любых действиях других, и придется признать: в определенном смысле советский человек был просто готовым мафиози. Не хуже иного сицилийца. Что доказывает одну грустную истину… И в Сицилии, и в Китае мафии возникали как объединения местных, направленные против завоевателей – норманнов в Сицилии, маньчжуров в Китае. В СССР мафиозный тип сознания возник из завоевания России коммунистами.
В первые годы СССР личные знакомства могли в буквальном смысле спасти жизнь человеку. Могу рассказать потрясающую историю об отце моего личного знакомого… Дворянин с титулом и давно отобранными имениями, он стал геологом в СССР. Неплохим геологом он был и ничего враждебного для властей никогда не совершал, но в 1935-м начались массовые посадки "бывших". Этот человек был предупрежден за три дня об аресте, поспешно уехал в экспедицию… и уцелел.
А предупредил его человек, чей отец торговал когда-то в его имении на Украине всякой всячиной. Отец моего старшего друга заходил в лавочку к Мойше, вел с ним умные беседы о Боге и о научном прогрессе… Они были людьми абсолютно разного общественного положения, людьми разных миров. Но что-то их привлекало друг в друге.
Во время погрома помещик и крупный ученый вышел к беснующейся толпе с револьвером в руках и объяснил: всякий, обижающий Мойшу, тем самым обижает и его, князя Рюриковича… Есть желающие? Толпа орала, но Мойшу, его семью и его лавку не тронула. Теперь сын того самого Мойши, офицер НКВД, вспомнил добро, сделанное его отцу много лет назад…
Начиная с 1960-х советским людям редко приходилось спасать друг друга, но система "блата" охватывала практически все общество. Люди объединялись со знакомыми, с похожими, с рекомендованными.
Когда началось общественное брожение "перестройки", огромную роль играли именно вот такие объединения – даже не единомышленников, а скорее тех, кто лично знает друг друга.
В стране непуганых идиотов
И общество, и государство в СССР негативно относились к переменам. В начале 1970-х в крупнейших вузах обеих столиц ввели ограничения для поступающих из других городов. А вот "трудовые династии" всячески поощрялись. Бурный динамизм "раннего" СССР, 1920–1950 годов, уходил в прошлое. Легче всего стало продолжать быть теми же, что и твои родители. В результате многие вообще ничего никогда не решали. Заведомо было известно, где они будут учиться, какую специальность получат, где и как будут работать, вплоть до того, какое жилье у них будет.
Если люди не могут, да просто им и не нужно решать самостоятельно многие проблемы взрослых людей, и вечно от кого-то зависят – какие черты характера у них формируются? Правильно, инфантилизм.
Случалось, родители активно вмешивались и в личную жизнь взрослых детей. Ведь дети зависели от пап и мам очень долго.
Результат? Еще больший инфантилизм.
Очень многие советские люди, особенно интеллигенты, всю жизнь оставались такими бородатыми пацанами. Великовозрастными подростками, которые никогда не боролись за жизнь, не конкурировали ни с кем, не покупали сами жилья и не определяли для себя места жительства. Они даже при выборе жены советовались с родителями.
Этот инфантилизм имел порой самые удивительные последствия… например, когда интеллигенты демонстративно очень много пили водки! Алкашество таких, как Высоцкий (пример которого был особенно пагубным, потому что это был пример известного и по заслугам уважаемого человека), писателей и кинодеятелей было откровенно "протестным": формой фрондерства, демонстрацией своей асоциальности и несогласия с властями.
Способ выразить свое негативное отношение к происходящему – совершенно детский, в духе "куплю билет и назло кондуктору пойду пешком". Но ведь СССР и был страной великовозрастных детей.
Какие ясные, широко открытые, какие пустые по-детски глаза у многих советских людей на фотографиях и в кинохрониках! Как смешно "пугали" власти бородатые пацаны из академических институтов… Помню, в "самиздате" раздавались "угрозы", что интеллигенты выйдут из лабораторий и курилок и двинутся "в народ" с гитарами и с "могучей методологией физики". Я не шучу! В очередной раз мне приходится подчеркнуть, что рассказанная мной история – не анекдот. Эти бородатые мальчишки с учеными степенями и правда хотели кого-то всерьез напугать своими действиями.
Стоит ли удивляться, что во время "перестройки" многие из интеллигентов, привилегированных в СССР, оказались до смешного легко обмануты, а после 1991-го – до смешного беспомощными?
Страна общения
Когда люди не очень устают, а жизнь нетрудная, чем им заняться? Правильно, надо общаться. В СССР общались намного больше, чем сейчас. Все послевоенные годы патриархальности становилось все меньше: урбанизация перемалывала старую деревню, патриархальные горожане и интеллигенты становились "просто" специалистами. С 1950-х по 1980-е меньше стала готовность вникать в жизнь и проблемы других людей, желание остановиться на улице, показать незнакомцу дорогу…
В обществе это воспринималось болезненно, как утрата душевности народа и солидарности людей.
Вообще же и в 1970-е и в 1980-е собирались часто, часами спорили обо всем на свете, много ели и пили. Дефицит дефицитом, а холодильники были полны, и стол заставлен вкусностями. Водка плохая? Отличная была водка, ее можно было поджечь в стакане, и она горела тревожным мерцающим пламенем.
Круг людей, часто видевших друг друга и всегда готовых помочь, был велик: десятки и сотни людей.
Много общались и в профессиональной среде. Совершенно исчезнувшая примета времени: профессиональные песни, гимны экспедиций, лабораторий и учреждений. Сочиняли их сами для себя и охотно пели на довольно частых сборищах. Профессиональный фольклор есть и сейчас, но он заметно беднее.
Эта плотная среда общения делала крайне важным некое "общественное мнение". Договорившись о чем-то, интеллигенты умели отстаивать коллективную позицию, собираясь в группки и в компашки не только "по интересам", но и "по убеждениям".
Сюрреалистический мир СССР
Когда-то, отправляя в Африку Ганса Шомбурга, знаменитый ловец зверей, владелец зоопарков и цирков Карл Гагенбек наставлял молодого коллегу: "Помните, вы отправляетесь в страну, где могут рассказывать самые невероятные истории о самом обыденном… но в которой и самые невероятные истории могут оказаться реальностью".
Про Африку – не знаю, но таким местом точно был СССР. СССР – настолько богатая страна, богатая и природными ресурсами, и своим историческим наследием, что в ней могло быть буквально все, что угодно. А в официальной жизни эти богатства так мало значили, что их можно было "откопать" решительно где угодно и в каком угодно состоянии.
Был врач, купивший в деревне за бутылку водки скрипку работы Страдивари: когда-то дед запойного селянина спер ее в разграбленном имении. Скрипка провалялась 60 лет в сарае.
У Стругацких рассказано, как некто продавал партитуру труб Страшного суда. Не уверен, что это только сказка. Более того – лично общался с запойным хохлом, который вроде владел партитурой и пытался что-то играть… И быстро выяснилось, что лучше этого не делать. Правда? Не правда? Не знаю наверняка, но не могу исключить, что и правда. Вроде бы и прав был некий хитрый парень, который втюхал "ту самую партитуру" одному доктору наук, рублей за 25…
Мне не раз рассказывали о "городе шаманов", где сосредоточены просто фантастические ценности. Сказки? Возможно… А может быть, и не сказки.
Клады – только приманка для идиотов? Я лично знаю людей, один из которых нашел просто неправдоподобный клад в стене своей квартиры. Проводил ремонт, долбил стену – а оттуда выпали драгоценности, сейчас стоящие несколько миллионов долларов. Человеку хватило ума не трепаться, сокровища и сейчас при нем.
Другой мой знакомый нашел "купеческий" клад конца XIX века. Жаль только, что купец большую часть своего состояния превратил в облигации государственных займов Австро-Венгрии…
Великий поход интеллигенции за иконами в 1950-х – начале 1960-х годов еще ждет своего летописца. А ведь во время этих походов на чердаках и в брошенных деревушках находили просто невероятные вещи: иконы работы Рублева, раритеты XV–XVI веков. Такая драгоценная во всех смыслах слова икона могла мирно висеть в мастерской художника или в частной квартире… Так и висит до сих пор.
А люди?! В Иркутске жил дед, который рассказывал о восстании против коммунистов 1918 года и своими глазами видел расстрел Колчака.
В Киеве в 1980-е годы жили те, кто участвовал в событиях, описанных М. Булгаковым. Сестра моей бабушки рассказывала о нашествии Петлюры… И ее рассказы были даже страшнее историй Булгакова.
В другом городе бывший офицер НКВД трудился во Дворце пионеров завхозом и рассказывал невероятно интересные вещи о своей прежней трудовой деятельности. В частности, от него я знаю, как убить человека мешочком с песком.
Официально существовало только то, что "на поверхности". Но стоит "копнуть", и под тонкой пленкой официоза и официальных структур могло находиться абсолютно все, что угодно… включая и самое невероятное.
Невероятным для жителей СССР бала уже национальность членов ЦК. На плакатах к демонстрации на 1 мая и 7 ноября плакат, изображающий Юрия Андропова, всегда отражал, что называется, вполне определенные национальные черты. Такова была политическая традиция, своего рода норма официальной иконописи. Но и тот, кто рисовал соответствующий портрет, и тот, кто организовывал колонну, очень часто не знали, что Андропов – еврей. Более того – не просто не знали, а что называется, не в силах были допустить даже мысли!
ЦК считался сборищем антисемитов, а официальная политика Брежнева – политикой скрытого и все более явного антисемитизма. Даже из рядов профессуры и специалистов евреев старательно "вычищали", упорно не брали ни на какие должности, связанные с разведкой или с ВПК… Сама мысль о том, что в верхних этажах советского общества могут находиться евреи, казалась вопиющим абсурдом.
Это сейчас подошел к полке, открыл книгу, да и читаешь себе: "..рано лишился отца, о котором почти нет данных, кроме того, что, что он работал телеграфистом и умер от тифа. По непроверенным сведениям, Владимир Либерман после революции сменил фамилию на "Андропов". После его смерти мать Юрия – учительница Евгения Карловна Файнштейн – вторично вышла замуж, но вскоре скончалась от туберкулеза". Даже пусть себе данные об отце "непроверены", но уж по линии матери – таки да, он из тех самых людей. Как у Бабеля: "Русский, русский… Хучь в раббины его сдавай".
Но в 70–80-е годы никаких доступных для рядового человека сведений на этот счет не существовало; могли ходить только шизофренические слухи о том, что "жиды Брежнева подменили" или что "в ЦК одни евреи". Множество таких слухов передает политический заключенный Михаил Хейфиц, выехавший из СССР на Запад в начале 1980-х. Но и он, слушая истории про то, что "Брежнев воспитывался в еврейской семье", разъясняет другим, не столь грамотным политически заключенным: "Не отрицаю в принципе, что Андропов может быть евреем… …Но …если бы это оказалось правдой, то одновременно это было бы величайшей государственной тайной. Ведь ее раскрытие оборвало бы карьеру нашего вождя Юрия Владимировича – поэтому каждый, кто ее узнал бы…"
Из чего делаю вывод – даже политические зэки, хорошо владевшие еврейской тематикой, понятия не имели о национальности Юрия Владимировича. Их духовному окормлению служили те же нелепые слухи, что и всего "советского народа".
Недавно мне рассказали потрясающую историю: известный кинорежиссер, еврей по национальности, должен был снимать выступление Андропова на крупном заводе. Чтобы обсудить детали, он пришел к Юрию Владимировичу… И обомлел, уставившись в типично семитские глаза главы КГБ… Юрий Владимирович понимающе усмехнулся, коротко сказал: "Да!" – и перешел к обсуждению деталей, для которых и пришел к нему режиссер.
Скорее всего, и Леонид Ильич Брежнев был полуевреем по отцу. В 1928 году женился на Виктории Петровне Денисовой. Ее происхождение еще более загадочно, чем папы Леонида Ильича. Есть сведения, что это была племянница Мехлиса, Виктория Пинсуховна Гольдберг. По другим данным – дочка.
Это пример того, как в СССР оказывалось чистейшей правдой то, во что многие люди были не в силах поверить. Даже увидев воочию лично Андропова, они продолжали верить в антисемитизм высшего руководства.