К этому времени взгляды Ульянова претерпели определенную эволюцию. В процессе написания двух своих работ - "Развитие капитализма в России" и "Задачи русских социал-демократов" он совершенно другими глазами начинает смотреть на сущность происходящих в стране социально-экономических и политических процессов. На это указывает Ингерфлом, но он ошибается, полагая, что Ленин перестает мыслить классовыми категориями. Если в "Задачах…" Ульянов признает самостоятельное политическое значение царизма, то только в качестве пережитка феодального общества. Но он уже не рассматривает российскую монархию как инструмент буржуазного классового господства, а это уже шаг вперед. В "Развитии…" Ульянов пересматривает свои прежние взгляды на природу крепостнических пережитков, которые в своих ранних работах он объяснял кратковременностью пореформенного периода и архаичностью политико-правовой системы самодержавия. Теперь все это объясняется характером русской аграрной системы, в которой невероятным образом переплетаются элементы феодального и капиталистического укладов. Ульянов признает, что торговый и ростовщический капитал играет огромную роль в русской деревне, задерживая при этом расслоение крестьянства на сельскую буржуазию и сельский пролетариат. (Надо, однако, задать вопрос: а насколько была возможна чистота подобных процессов в русской деревне? Ингерфлом здесь проходит мимо проблемы.) Ульянов вынужден признать исключительную живучесть старых аграрных отношений в России, которые под влиянием "русского капитализма" лишь деформируются, но не собираются уступать место новым, более прогрессивным отношениям. Отсюда - сомнения в потенциях "русского капитализма", который бы сам по себе обеспечил социальные преобразования на европейский лад. Вспомним, что о том же самом писал в 1882 году
В.П. Воронцов! Правда, у В.И. Ульянова совершенно другой подход: дело не в неразвитости внутренних рынков и отсутствии внешних, а в том комплексе общественных отношений, которые порождает царизм и которые со времен Добролюбова принято именовать "азиатчиной".
Нельзя не согласиться с Ингерфломом и в другом: у молодого Ульянова постепенно меняются взгляды на роль социал-демократической партии в рабочем движении. В "Проекте и объяснении программы социал-демо- кратической партии", написанном в тюрьме в 1896 году, Ульянов признает задачей с.-д. партии "помогать… борьбе русского рабочего класса развитием классового самосознания рабочих, содействием их организации, указанием на задачи и цели борьбы". В "Задачах русских социал-демократов" говорится уже о непосредственном руководстве: "Практическая деятельность социал-демократов ставит себе… задачей руководить классовой борьбой пролетариата и организовывать эту борьбу".
В 1895 году Аксельрод убеждал Ленина в незрелости русского пролетариата и необходимости политического лидерства буржуазии. В 1897 году Ульянов подходит к проблеме иначе: если русский рабочий класс еще не созрел для политической борьбы, то еще менее готова к ней русская буржуазия. По мысли Ульянова, в этой ситуации роль политического лидера должна взять на себя социал- демократическая партия.
Однако до поры до времени остается открытым вопрос об уровне самосознания самого пролетариата. В процессе полемики с "экономистами" Ульянов осознает необходимость разобраться в сущности понятий. Ингерфлом особо подчеркивает, что в момент написания "Задач" Ульянов "продолжает представлять рабочий класс соответствующим надеждам, возлагаемым на него теорией, чем- то внешним по отношению к самодержавию", имеющим к тому же врожденный иммунитет против всякого компромисса с рабской психологией.
Дошедшие до Ульянова сведения о том, с какой легкостью идеи "экономизма" проникли в рабочую среду и покорили ее, заставляют его усомниться в правильности того образа, который он рисовал еще два года назад. Парадоксально, но в эти же годы категория "рабочий класс" вызывает большие сомнения у Эдуарда Бернштейна, пытающегося переосмыслить ключевые положения марксизма с точки зрения "экономической целесообразности". Бернштейн пишет работу "Классы и классовая борьба", в которой есть ссылка на книгу Туган-Барановского "Теоретические основы марксизма". Бернштейн полностью согласен с ним в следующем: "Маркс употребляет понятие класс в двух совершенно различных значениях: то в значении социально-экономическом, то в смысле политиче- ски-социальном, причем в основу класса (очевидно, как понятия. - А.Б.) в первом случае кладется характерный признак совершенно объективного свойства, а именно признак статики данной группы, если можно так выразиться, признак ее объективного "бытия", во втором же случае главным и существенным признаком класса является субъективное "сознание" группы людей". В реальности же рабочий класс в той совокупности значений, которую постулировал Маркс, есть не что иное, как теоретическая абстракция.
Для Ленина же рабочий класс превращается в универсальную категорию, смысловое содержание которой все время зависит от конкретного исторического или теоретического контекста. Но теоретическая полемика с "экономистами", часть которых апеллировала к выводам Бернштейна, стимулировала идейную эволюцию Ульянова и позволила довести логическую цепочку промежуточных выводов до смыслового завершения.
В своем знаменитом "Протесте российских социал-демократов" (август 1899 г.) Ульянов апеллирует к следую- щему тезису Аксельрода: "Рабочее движение не выходит из тесного русла чисто экономических столкновений рабочих с предпринимателями и само по себе, в целом, лишено политического характера, в борьбе же за политическую свободу передовые слои пролетариата идут за революционными кружками и фракциями из так называемой интеллигенции". Указывая на обоснованность таких взглядов, Ульянов добавляет от себя: "Русские социал-демократы должны приложить все усилия к тому, чтобы осуществилась другая перспектива, излагаемая П.Б. Аксельродом в таких словах: "Другая перспектива: социал-демократия организует русский пролетариат в самостоятельную политическую партию, борющуюся за свободу частью рядом и в союзе с буржуазными революционными фракциями… частью же привлекая прямо в свои ряды или увлекая за собой наиболее народолюбивые и революционные элементы из интеллигенции".
Отталкиваясь от этого тезиса Аксельрода, Ульянов начинает создавать собственную концепцию партии. В небольшой, неопубликованной в то время статье "Наша ближайшая задача" (осень 1899 года) можно обнаружить мысли, в достаточной степени объясняющие смысл последующей деятельности Ульянова: "Борьба рабочих становится классовой борьбой лишь тогда, когда все передовые представители всего рабочего класса всей страны сознают себя единым рабочим классом и начинают вести борьбу не против отдельных хозяев, а против всего класса (курсив источника. - А. 5.) капиталистов и против поддерживающего этот класс правительства. "Всякая классовая борьба есть борьба политическая", - эти знаменитые слова Маркса неверно было бы понимать в том смысле, что всякая борьба рабочих с хозяевами всегда бывает (курсив источника. - А. Б.) политической борьбой. Их надо понимать так, что борьба рабочих с капиталистами необходимо становится (курсив источника. - А. Б) политической борьбой по мере того, как она становится классовой борьбой. Задача социал-демократии состоит именно в том, чтобы посредством организации рабочих, пропаганды и агитации… превратить их стихийную борьбу… в борьбу всего класса…"
Если мы проследим за логикой рассуждений Ульянова и пойдем чуть дальше в своих выводах, то обнаружим, что именно здесь находится закладной камень большевизма. Партия Ульянову нужна, чтобы рабочая масса организовалась в класс, ибо без политической борьбы нет осознания классовых интересов, а, следовательно, нет и класса. Отсюда логически вытекает, что рабочий класс остается классом до того момента, пока существует марксистская рабочая партия, организующая рабочих на политическую борьбу. Подобная трактовка позволяет свести на "нет" то противоречие в Марксовой интерпретации рабочего класса, на которое обратил внимание Бернштейн. Вольно или невольно Ульянов приходит к выводу, что именно социал-демократическая партия должна своей деятельностью сорганизовать рабочий класс в единое целое, превращаясь при этом в его системообразующий элемент. А потому функции, которые Ульянов ранее приписывал рабочему классу, экстраполируются теперь на партию.
Стоит отметить, что сама категория "рабочий класс", о чем уже говорилось выше, постепенно из вполне определенного понятия превращается в некий многозначный символ, ибо в разном контексте Ульянов-Ленин вкладывал в эту категорию различное смысловое содержание. Об этом пойдет речь дальше. Поэтому было бы ошибкой считать, что Ульянов стремится поставить знак тождества между классом и партией. Концептуально этот вопрос в тот период, скорее всего, Ульяновым решен не был. Он просто старался адекватно реагировать на историческую ситуацию. Понять логику мышления Ульянова - значит понять природу истоков большевизма. Ингерфлом, например, пришел к выводу, что "для Ленина самодержавие концентрирует все формы угнетения и все преграды развитию, а партия совмещает в себе, в отсутствие социальных классов, все формы сопротивления всем способам угнетения". Иначе говоря, партия для Ульянова есть инструмент организации контрвласти с целью в дальнейшем инициировать гражданскую войну. В данном случае явно прослеживается логика шахматиста.
Скорее всего, Ульянов приходит к этому осознанию чисто интуитивно, но затем, оставаясь верным себе, стремится обосновать данную ситуацию логически. Подтверждением тому служит цитата из гораздо более поздней работы Ленина - "Шаг вперед, два шага назад", написанной весной 1904 года в процессе полемики с меньшевиками: "Теперь мы стали организованной партией, а это и означает создание власти, превращение авторитета идей в авторитет власти, подчинение партийным высшим инстанциям со стороны низших". Наличие контрвласти превращает борьбу с самодержавием в своего рода шахматную партию, и шахматная логика становится центральным элементом ленинского мышления.
Но в 1899 году так далеко в своих выводах Ульянов еще не заходил. Другая цель в этот период занимает его внимание - создание собственной неподцензурной газеты. Впереди было окончание срока ссылки и возвращение в европейскую Россию. Ульянов делает первый шаг. В воспоминаниях Мартова это отражено следующим образом: "В конце последнего года ссылки я получил… от В.И. Ульянова письмо, в котором он мне глухо предлагал "заключить тройственный союз", в который входил бы, кроме нас двух, еще А.Н. Потресов для борьбы с ревизионизмом и "экономизмом".
Между тем, идеи "экономизма" завоевывают все больше и больше сторонников в среде социал-демокра- тической эмиграции. Они увлекают марксистскую интеллигенцию своей рациональностью, лишенной какого-либо личного риска, ибо обеспечить переход к легальной оппозиционной деятельности должна массовость рабочего движения, перед которым самодержавие не устоит. Но "экономизм" не был единым течением с цельной идеологией, взгляды "экономистов" на формы сочетания экономической и политической борьбы, необходимость существования партии, сами цели рабочего движения весьма и весьма различались. Сторонники Кусковой и Прокоповича напрочь отрицали необходимость рабочей партии и видели будущее в союзе рабочего движения с либеральной оппозицией, "рабочемысльцы" во главе с Тахтаревым и Якубовой пытались придать российскому рабочему движению формы английского тред-юнионизма, "рабочедельцы" во главе с Б. Кричевским представляли собой настолько пестрое сообщество, что их взгляды варьировались от весьма умеренных (чистая экономическая борьба) до весьма радикальных (сочетание экономической и политической борьбы вплоть до индивидуального террора). При этом большинство "рабочедельцев" выступало за необходимость создания хорошо организованной партии. Однако политические цели борьбы "рабочедельцы" выводили из задач, поставленных экономической борьбой. На первом месте стояли требования свободы союзов, стачек, собраний и неприкосновенности личности. Подобная программа подразумевала тактику выбивания из самодержавия постепенных уступок, которые, по мысли идеологов "Рабочего дела", должны быть тем больше, чем масштабнее и организованнее будет выступать рабочий класс ("тактика-процесс").
Сторонники "экономизма" заявили о себе в 1897 году, а уже к осени 1898 года они стали преобладать в заграничном "Союзе русских социал-демократов", где до недавнего времени наибольшим влиянием пользовалась плехановская группа "Освобождение труда".
Б.И. Горев сообщает в своих мемуарах, что в январе 1897 года члены Петербургского "Союза борьбы…" получили (в первый раз за все время существования "Союза") письмо от Плеханова, которое привез из Женевы некий Гуревич. Письмо Плеханова "сплошь состояло из жалоб на Тахтарева", который объявился в Европе, выдавая себя за уполномоченного "Союза" и пытаясь слить в одну организацию все эмигрантские группы до народнических включительно. Такая активность явно не пришлась по вкусу Плеханову. Взгляды "экономистов" (т. н. "молодых") отличались слишком высокой степенью эклектизма и мало сопрягались с его собственной концепцией рабочего движения в России. Очень быстро этот антагонизм привел и к личным конфликтам.
В ноябре 1898 года на 1-м съезде "Союза русских социал-демократов" группа "Освобождение труда" заявила о своем отказе редактировать издания "Союза". По инициативе П.Б. Аксельрода группа согласилась выпустить № 5 и № 6 журнала "Работник" и две брошюры В.И. Ульянова (в том числе "Задачи русских социал-демократов" с предисловием самого Аксельрода).
Споры возникли и вокруг права собственности на женевскую типографию, и вокруг франков, присланных русскими социал-демократами из Нью-Йорка группе "Освобождения труда". Все это крайне раздражало Плеханова, привыкшего к иному отношению и к себе, и к своим идеям. Именно здесь коренится основная причина, по которой Плеханов сравнительно долго поддерживал "централизм" Ульянова-Ленина. Но это - в будущем. А пока в руководство "Союза" продвинулась группа "экономистов" во главе с Б.Н. Кричевским и П.Ф. Тепловым-Сибиряком. В редакторскую группу также вошли представители "молодых" - В.П. Акимов, В.П. Иваншин и А.С. Мартынов. Между сторонниками Плеханова и "молодыми" развернулась яростная полемика. На втором съезде "Союза" в апреле 1900 года в Женеве произошел окончательный разрыв. Группа "Освобождение труда" вышла из "Союза" и вскоре заявила о себе уже под другим названием - группа "Социал-демократ". Немного ранее этого времени, в конце февраля 1900 года, в Пскове появляется вернувшийся из ссылки Владимир Ульянов.
Мартов впоследствии признавал, что в этот период они вместе с Ульяновым "надеялись достигнуть цели революционизирования деятельности партии без углубления того организационного раскола, который начался за границей, в расчете на то, что местные организации, в среде которых уже остро чувствовалась неудовлетворенность застоем, наступившим в движении, не окажут противодействия реформаторским попыткам новой группы. План последней сводился к тому, чтобы образовать ядро центральной партийной организации, которая могла бы объединять деятельность местных комитетов, обслуживая их всесторонне, для чего она должна была обладать техническими и материальными средствами, равно как опытными пропагандистами, агитаторами и организаторами".
Как видим, "централизм" Мартова в этот период ничем не отличался от "централизма" Ульянова. При этом, как признает Мартов, абсолютное большинство социал- демократических групп и организаций на территории Российской империи выразили готовность действовать солидарно с новой группой. В это время заграничный "Союз русских социал-демократов" вел подготовку созыва второго съезда РСДРП с целью преодоления раскола и создания единой партийной организации. Созыв съезда предполагался 6 мая 1900 г. в Смоленске. Члены "Союза" Ц. Ко- пельзон и П. Теплов были отправлены в Россию наладить связь с местными организациями и подготовить почву для съезда. В марте Копельзон посетил Псков. Возникла мысль об избрании Ленина, Потресова и Мартова редакторами предполагаемого центрального органа - "Рабочей газеты", издание которой намеревались возобновить. По этому вопросу еще в феврале 1900 г. в Москве велись переговоры между представителем организации "Южный рабочий" И. Лалаянцем и Лениным. Последний даже получил из-за границы мандат на съезд от группы "Освобождение труда". Но съезд не состоялся. В апреле полиция произвела массовые аресты. Организация "Южный рабочий" была практически разгромлена. В Пензе был арестован П. Теплов, ликвидированы комитеты в Полтаве, Ека- теринославе, Москве, Харькове.
Еще до арестов, в начале апреля, состоялось знаменитое Псковское совещание, на котором В.И. Ульянов, А.Н. Потресов и Ю.О. Мартов встретились с представителями "легального марксизма" П.Б. Струве и М. И. Ту- ган-Барановским для обсуждения вопроса о постановке нелегальной социал-демократической газеты и теоретического журнала. Несмотря на явные идеологические расхождения, стороны договорились о сотрудничестве, причем Мартов был настроен наиболее скептически из всех троих представителей "революционного марксизма". Ульянов же вполне сознательно стремился к сотрудничеству с "легальными марксистами", предполагая, прежде всего, материальные выгоды от такого союза. Он прекрасно понимал, что газета и журнал будут стоить больших денег. Что касается Струве и Туган-Барановского, то для них был важен сам переход к политической борьбе с самодержавием, на смену которому, по их мысли, могли прийти только либералы.