30 января
Сегодня десять дней, как я обратился к вам с предложением поучаствовать в создании спектакля "Шёпот сердца". Собрано заметно больше половины необходимой суммы. Я счастлив! Разумеется, я очень волновался до своего обращения и после: вдруг не было бы отклика… Даже страшно представить, какие мысли и настроения были бы у меня сейчас. Но всё происходит даже лучше, чем я мог ожидать. Я воодушевлён и как художник, и как человек, который чувствует поддержку и помощь. Что я могу сказать?
Спасибо всем! Большое спасибо!
Теперь я не сомневаюсь в том, что удастся осуществить замысел спектакля именно так, как надо.
В данный момент собираюсь вылетать в Тбилиси. Вылетаю из Москвы, чтобы встретиться с Гиги, записать три новые песни с "Мгзавреби" и провести творческий вечер в Театре Марджанишвили. Возможно, песен удастся записать даже больше. И я надеюсь, что это начало работы над новым альбомом. Вернусь и напишу о том, что со мной было в любимой Грузии. После поездок туда мне особенно хорошо пишется.
7 февраля
Два дня назад вернулся домой из Грузии. Перед этим был в Коми, сыграл спектакли в Ухте и Сыктывкаре. Можно сказать, что летел из Сыктывкара в Тбилиси. Вылетал из заснеженного Севера и прилетел в Тбилиси, залитый солнцем и согретый так, как в Коми будет в лучшем случае к концу мая.
Мы с Гиги Дедаламазишвили наметили и запланировали записать две, а если получится – три новые песни. Два года мы не работали студийно. За эти два года мы сыграли массу концертов и вышли на совершенно иной уровень взаимопонимания, но это концертное взаимопонимание, а вот о совместной студийной работе мы подзабыли.
К тому же новые песни должны быть новыми. Не должно быть явного повторения того, каким образом был сделан первый альбом. Мы попробовали найти несколько новую тональность и новое содержание. Думаю, что-то получилось, и очертания нового альбома, который, надеюсь, выйдет осенью, уже видны.
Мы записали три песни, которые хотим показать вам по мере готовности в ближайший месяц.
А ещё я в первый раз целиком, от начала и до конца, исполнил со сцены текст спектакля "Шёпот сердца". Я очень хотел это сделать именно в Тбилиси, за месяц до настоящей премьеры в Москве.
Причин очень много. Они и в том, что я Тбилиси бесконечно люблю и считаю его важнейшим городом для культуры, которую понимаю своей. Тбилиси – один из самых театральных городов, какие я только знаю, и он весь соткан из историй рождения и жизни выдающихся людей театра и их спектаклей. Я знаю, что в Тбилиси любят театр, как мало где. И ещё – у местной публики, думается мне, удивительно тонкий слух на сценическое высказывание и слово.
Второго февраля я исполнил текст, над которым думал последние три года, который тщательно собирал в единую сложную композицию.
Сказать, что я волновался, – это ничего не сказать…
До этого февральского вечера в Тбилиси я читал с листа друзьям и знакомым большие фрагменты. Со сцены московского Дома актёра исполнял, уже без бумажки, значительные части этого текста… Но целиком в первый раз я сделал это в Тбилиси в небольшом, очень приятном зале новой сцены Театра имени Марджанишвили.
Зал, чуть больше чем на сто человек, был заполнен. Пришли мои друзья и незнакомые мне друзья друзей, были и случайные неслучайные люди. То, что было мной задумано, написано, над чем я так долго работал, впервые прозвучало для людей. Я впервые слышал реакцию и отклик на то, что я в одиночку и в одиночестве собирал и составлял в своё очередное художественное высказывание.
Реакцию я получил, глаза видел, смех и тишину слышал.
Теперь могу сказать одно: я с нетерпением жду московской премьеры этого спектакля!
Жду с ещё большим волнением, чем прежде, но и с ещё большей радостью.
Три года работы уложились в один час сорок минут сценического времени.
Улетал из Тбилиси сосредоточенный, молчаливый и радостный.
Вернулся домой – а тут на экраны вышел "Левиафан" Звягинцева.
Это большое и сильное художественное впечатление, какого я давно не получал. Картина в самом лучшем смысле простая и ясная, которую смотреть надо, не отводя глаз от экрана и не затыкая уши. В ней всё имеет художественное значение. А значит, те, кто сочтёт картину чернухой или сугубо социально обличительным произведением, ничего не понимают в искусстве. Только по-настоящему самобытный и любящий Родину художник мог снять такую картину, потому что только самобытный и любящий Родину человек может так глубоко и точно понимать и слышать жизнь своей страны.
В Калининграде относительно Коми, Сибири или Забайкалья тепло. Зелёная трава, пасмурно и сильный ветер. В ветре уже совершенно чувствуется и слышна весна. Всё неприглядно, серо, и даже зелёная трава какая-то усталая. Но весной пахнет.
16 марта
Первого марта состоялось самое главное для меня за последние три года событие, лично для меня. Мне посчастливилось представить публике свой новый спектакль "Шёпот сердца" в том виде, в каком он задумывался. На сегодняшний день я уже исполнил его десять раз в четырёх городах: в Москве, Калининграде, Санкт-Петербурге и Минске. Ни одной рецензии на него не вышло. Не то что плохой или хорошей – вообще никакой. Хотя практически все пишущие о театре критики и журналисты приходили – и ничего не написали. Я очень этому рад.
Во всяком случае, никто из них не позволил себе пересказать увиденное так, как он понял или не понял. Это хорошо. А то пишущие о театре люди этим часто грешат. Любят они вместо рецензии пересказывать увиденное – коротко, упрощённо и высокомерно.
Гораздо лучше, когда человек идёт на спектакль, не зная, что увидит, о чём это будет и какие до него кто-то сделал выводы и умозаключения.
Я очень счастлив играть этот спектакль! Девятого марта в Санкт-Петербурге сыграл его два раза подряд. Мне так нравится исполнять новый спектакль, что с удовольствием исполнил бы его и в третий раз.
Я жду каждого следующего выхода на сцену в роли человеческого сердца, как ждут дня рождения друга, чтобы подарить давно заготовленный подарок, зная, что подарок наверняка придётся по сердцу.
Этот спектакль мне дался самым большим трудом. Это мой шестой монолог за семнадцать лет работы, над замыслом которого я думал больше пяти лет, а он мне никак не давался. Три с лишним года назад я даже подумывал отказаться от него и сделал "Прощание с бумагой", однако снова и снова возвращался к "Шёпоту сердца".
Все трудности, которые возможны на пути к созданию спектакля, случились. Все! О многих я даже не догадывался…
Со сценографом мы долго, более полугода, работали над сценографией. Мне была предложена масса прекрасных эскизов, макетов и идей, однако ни одна из них не воплотилась. Декорация изготавливалась с массой больших и малых трудностей, многое было сделано в самый последний момент. Костюм дошивался буквально в день генеральной репетиции. И постоянные сюрпризы, сюрпризы и сюрпризы, все, конечно, неприятные.
Я привык всё делать неспешно, степенно и вдумчиво, в случае же с этим спектаклем всё было наоборот. Зато, поскольку всё доделывалось в самый последний момент, у меня не было и получаса на предпремьерное волнение, на мандраж и ужас перед выходом на сцену.
Наоборот! Выходя на первый спектакль первого марта, я испытывал радость и облегчение оттого, что мы всё-таки успели и что всё сделано так, как задумано. Вот и продолжаю играть его с этим же чувством.
"Шёпот сердца" – определённо мой новый шаг. Спектакль взрослый, и в нём я впервые – определённо персонаж, далёкий от меня и вообще не человек. Я неоднократно говорил уже в разных интервью, что самое трудное для меня в этом спектакле – говорить о себе в среднем роде: я сказало, я сделало, я подумало. Иногда сбиваюсь…
А ещё я счастлив оттого, что в любимых уральских городах и в Сибири все билеты на премьеры "Шёпота сердца" раскуплены загодя. В Екатеринбурге вообще настояли, чтобы я дал третий, дополнительный спектакль… Значит, ждут. Значит, хотят меня видеть, услышать "Шёпот сердца". Это такая радость! Радость – получать такие сигналы…
Я не пишу сейчас в дневник, потому что ничего важнее, чем работа над этим спектаклем, а также тех слов и тех смыслов, которые в спектакль вложены, для меня пока нет. Я не могу и не хочу отвлекаться.
К тому же то, что сейчас происходит в стране и мире, требует либо постоянных комментариев, либо полного отказа от таковых. Острые переживания всего происходящего никуда не делись. Они терзают меня. А ещё есть литературные, киновпечатления. Есть маленькие и большие события в жизни, о которых ещё год назад я бы непременно написал. Но сейчас всего очень много… Переживаний, пожалуй, больше всего, и эти переживания все внешние, вот я и сделал спектакль, в котором ухожу внутрь. Туда, где этим переживаниям и место, в "Шёпот сердца".
Не думайте, я не прощаюсь и не намерен этого делать. Я скучаю по дневнику и в любой момент что-нибудь напишу. Просто такой период. Такая весна. Такое время…
9 апреля
Что-то совсем не пишется в дневник. Событий вокруг, да и со мной происходит ничуть не меньше, если не больше, чем в те периоды, когда я активно его вёл. Тогда я чувствовал в этом потребность, желание и даже творческий зуд. Сейчас иначе: чувствую обязанность, чуть ли не долг что-то написать, а желания нет… Странно. Не понимаю почему, но это так.
Многие мои приятели, хорошие знакомые и коллеги из разных городов, с которыми мы не часто встречаемся и довольно редко переписываемся-перезваниваемся, стали выражать беспокойство. Когда я писал в дневник почти ежедневно, им было достаточно такой связи, они знали, что происходит со мной, где я, что думаю о том о сём. Сейчас же они меня потеряли, заволновались и стали писать, звонить. Стали подозревать неприятности в моей жизни, кризисы, чуть ли не болезни. А мои им ответы, что у меня всё в порядке, их не убеждают… Привыкли к дневнику.
Что ж, попробую писать короткие путевые заметки, совсем короткие, без претензий на литературу, и адресовать их друзьям-приятелям из разных городов.
Спектакль "Шёпот сердца" становится всё более живым и точным, моя радость его исполнять только растёт. Такого длинного тура, какой мне предстоит по Западной Сибири, Сибири и Забайкалью, у меня раньше не было, даже побаиваюсь, но мне так нравится исполнять новый спектакль, что сил должно хватить.
Завтра лечу в Москву, буду играть "Дредноуты", которые давно не исполнял. Даже интересно, как спектакль прозвучит в столь изменившемся мире. Наверняка завтра почувствуются в старом спектакле новые смыслы.
В субботу сыграю "Прощание с бумагой" и на Пасху полечу в родные края. Хоть бы с погодой повезло!
11 апреля
Готовлюсь к спектаклю "Прощание с бумагой", два часа до выхода на сцену. Вчера играл "Дредноуты", которые не исполнял давно. Вчера и сегодня испытывал значительные трудности: когда делаю новый спектакль, он, грубо говоря, вытесняет остальные из активной памяти. С трудом вспоминал и восстанавливал текст до спектакля и во время. Правда, от этого появлялся чудесный эффект новизны, и в давно отработанном тексте появлялись неожиданные новшества. Надеюсь, сегодня всё тоже пройдёт, хоть и не просто, но хорошо.
Последние недели три наблюдаю в зрительных залах по всем городам людей, которые практически сразу после начала спектакля начинают засыпать. Таких немного, но они всегда есть, вот что значит весна и авитаминоз. Трогательно за ними наблюдать. Человек очень хочет смотреть, слушать, давно купил билет, ждал, но дремота нападает… У человека слегка вытягивается лицо, мутнеют глаза, и веки предательски опускаются до середины глаз. Потом начинает расслабляться шея, голова падает вбок, на грудь или назад. Человек вздрагивает, глаза открываются, но веки почти сразу снова начинают опускаться. Человек борется со сном, хочет слушать, но сон побеждает. Он мучается, находясь и не здесь, и не во сне… Когда таких людей в поле моего зрения накапливается три-четыре, я приостанавливаю спектакль и бужу кого-нибудь одного, из тех, кто оказался ко мне ближе всего. В этот момент просыпаются все, и к ним больше сон не возвращается. Это я делаю из заботы о зрителях. Обидно за человека, который купил билет, а в результате пропустил полспектакля и измучился физически. Опыт показывает: такое будет наблюдаться весь апрель и до середины мая.
Люди не обижаются, они благодарны, а бужу я так, чтобы никто и не понял, на кого конкретно я смотрю… Вчера пришлось устраивать побудку три раза за спектакль. Москва. Пятница. Поздний вечер. Ничего удивительного.
Вчера был забавный и радостный момент в спектакле. Я играл "Дредноуты". Играл себе, играл и вдруг увидел в первом ряду мужчину, который положил ногу на ногу, и мне стали хорошо видны его носки, точнее, один носок, синий и в якорях. Меня это так удивило и обрадовало… Вот уже много-много лет, без малого четырнадцать, я исполняю спектакль "Дредноуты" в одних и тех же носках. Это носки с якорем. Этого никто и никогда не видел, я никому никогда об этом не говорил и делаю это только для себя, мол, спектакль про море, пусть будут хотя бы носки с якорями. А тут вчера увидел похожие в зале, в первом ряду… Не удержался! Сказал об этом публике и показал свои якоря. В зале случилась неожиданная радость и много смеха. Обладателю носков с якорями пожал руку, и спектакль пошёл своим чередом. Зато в этот момент проснулись точно все. А те, кто не спал, взбодрились…
Завтра лечу в Новосибирск – всегда на Пасху я в дороге, так что и крашенные моими детьми яйца получу только в виде фото, и кулич мне завтра, скорее всего, перепадёт случайный и явно не для меня испечённый. Но уж так повелось. Играть спектакль на Пасху, наверное, неправильно, поэтому в этот день я уже который год в пути, что тоже неправильно: в этот день надо быть с самыми близкими и родными.
14 апреля
Сижу в гримёрной театра "Красный факел", готовлюсь ко второму спектаклю для новосибирской публики. Завтра в это же время буду готовиться к спектаклю в Барнауле. Мне радостно говорить зрителям "дорогие земляки!" – так я могу обращаться к залу только от Новосибирска до Красноярска, дальше уже малой родиной пространство не ощущаю. Всё-таки Иркутск и Забайкалье хоть и Сибирь, но далёкая, и пейзаж другой.
Если кто-то собирается впервые побывать в Сибири, настоятельно рекомендую не ехать в марте и апреле, это самое неприглядное время в наших краях. Деревья голые, во дворах городов и перелесках за городом много тяжёлого, потемневшего, а то и просто грязного снега. Всё какое-то тёмное, неприбранное, усталое от зимы. В пейзаже совсем нет зелени, даже ёлки не зелёные, а тёмные.
Завтра поеду в Алтайский край, там паводки, потом в Кемерово, Томск и Хакасию, где страшные пожары, потом в Иркутск и Забайкалье, где тоже горят леса. Вот такая весна… Если ехать в Сибирь, то в середине мая… Хотя – в лес не сходишь: клещи просыпаются раньше, чем остальная природа. Наверное, лучше осенью, и клещи уже замёрзли, и грибы, и колба-черемша, и вообще осенью хорошо, только она очень короткая, сибирская осень, а то, бывает, и не случается её – дожди-дожди, а потом раз – и снег. Так что лучше в Сибирь ехать зимой, да чтоб ещё и морозец под тридцать. Чтобы прочувствовать, насладиться Сибирью, а потом хвастать южным своим друзьям: мол, видали мы сибирские морозы.
Из гостиницы, в которой остановился в Новосибирске, я вижу только здание Театра оперы и балета, которое прославилось на всю страну запрещённой постановкой "Тангейзера". Разумеется, меня об этом много спрашивали, тема обсуждаемая, Новосибирск эта опера встряхнула. История с "Тангейзером" вся какая-то ужасно неправильная. Вчера по телевизору смотрел пресс-конференцию великого и очень мною любимого спортсмена Александра Карелина, как раз по теме "Тангейзера". Разумеется, ни слова не было сказано о Вагнере. Говорил Карелин сдержанно, можно даже сказать, осторожно, говорил умно… Но только как же неправильно, когда борец и чемпион даёт конференцию по поводу оперы и занимается последствиями отвратительного скандала. Во всей этой истории плохи все: и постановщики, и попы, и местные депутаты, и Министерство культуры, и даже те, кто поспешил посмотреть спектакль только из-за скандала и из любопытства. Плохо даже то, что люди, которые никогда в жизни не были в оперном театре, никогда не слышали ни одной оперы, знать не знали Вагнера и слово "Тангейзер", узнали о композиторе и запомнили странное и звучное название только и исключительно в связи с позорной историей запрета постановки в Новосибирском театре оперы и балета…
15 апреля
Скоро выходить на сцену в Барнауле. Полночи ехал, полночи спал. Погода отвратительная: холодный дождь. Этот бы дождь да на горящую Хакасию с Забайкальем. В прошлый раз был в Барнауле при – 47°. Но чем хуже погода, тем приятнее людям в театральном зале. Кстати сказать, сибиряки на спектаклях не засыпают даже в такую сонливую погоду, в чём причина – не знаю. Может быть, они умеют лучше накапливать витамины в организме на зиму и рациональнее их расходовать… Сам бы я ещё поспал.
Завтра полдня буду ехать в Кемерово. Это самый ответственный пункт во всём туре. Даже не знаю, удастся ли мне написать что-то непосредственно из родного города. Боюсь, попаду в цепкие руки тех, кто меня с нетерпением ждёт, и на дневник не хватит сил, да и времени может не найтись. В родном городе время идёт иначе.
17 апреля
Сижу в гримёрной Кемеровского драматического театра имени Луначарского. Страшно волнуюсь – до пересыхания языка и гортани. Всё-таки Кемерово особая территория. И останется такой для меня навсегда. Погода чудесная. После Новосибирска и Барнаула Кемерово выглядит ухоженным, чистеньким. Приятно! Вчера ехали из Барнаула. Пока не покинули Алтайский край, дорога была ужасная, дважды совершенно беспричинно тормозили злые алтайские гаишники. А въехали на территорию Кузбасса – и дорога пошла ровнее, и машины почище, и дома поосанистей. Приятно!
Много людей, которые подходят подписать книги после спектакля, говорят одно и то же: что волновались перед спектаклем, боялись, что спектакль будет неудачный и им не понравится. Опасались разочарования, ведь нынче такие времена, времена разочарований… Думаю, сейчас мои дорогие земляки, которые идут с билетами на спектакль, тоже волнуются, по тем же причинам. Я волнуюсь в гримёрной, они – где-то там, в фойе. Такое тяжёлое волнение я не люблю, оно изнуряет. Это как в прекрасном море изнуряет морская болезнь.