Как хотелось бы сказать: дома, на родине, мы в безопасности, даже когда аромат дождя играет на наших душах печальную мелодию. На дороге кой-какие страсти утрачивают болезненность. Но продолжают сильно тревожить вопросы: умер ли кто-нибудь от пошлости бесконечного актерствования на нашем ТВ? Власть хоть о чем-нибудь думает, кроме себя? Ведь власть так часто лжет, что в тех редких случаях, когда говорит правду, ее ложь кажется правдоподобнее истины.
Как хочется верить... Почему мы так неумело верим? Бывает, что мерзкая кровожадная крыса под именем "безверие" застает нас врасплох, и тогда на месте сердца зияет черная дыра. "Теперь я, наверное, умер, – промелькнет мысль. – Впрочем, кто знает, завтра умру еще раз!" Далее по экспоненте.
Из Горького: "Русский – не любит верить, вера – обязывает. Русский любит подчиняться обстоятельствам, – он лентяй. Мы любим сказать: ничего не поделаешь, против рожна не попрешь... мы живем шесть месяцев в году... а остальные полгода мечтаем на печке о хороших днях... о будущем, которого не будет для нас..."
Вот она, западня, которой человек старался избежать (и которой не смог избежать!), – горькое ощущение любви к Родине, бесплодной, бессмысленной, безнадежной надежды быть ею услышанным. Мучительной и просто смешной любви к тому, что тебя не собирается даже замечать. В очередной раз у горниста на параде сползли штаны...
Из Горького: "Я – не злой, я не гадкий человек, я просто – русский человек, несчастный человек! Не знаю меры добра и зла... ничего не знаю... разбросал лучшие силы души и – вот, никуда не гожусь... дурацкая жизнь! очень стыдно, поверьте слову!.."
Постепенно перестаем нуждаться в мыслях и чувствах. Доверяем лишь глазам, созерцающим русскую жизнь, и аппетиту ко всему прекрасному. Хотя как выйдет... Обо всем думаешь, так как-то вяло думаешь. О Боге, о вере, о гордости, о Родине, о себе, русском.
Русский человек начинает просить Христа, Господа, Кришну, Будду, Магомета, Зевса, Владимира Красное Солнышко, Муму избавить его от печали неверия ни во что. Без святотатства. Искренно. Неумело молится наш человек: "Господи милосердный, Всевышний мой, не оставь меня, даже если я оставил Тебя..." Как хочется быть неоставленным. Курируемым. Гордым за Родину.
Из Горького: "Не верю! Храм сей, скверно построенный и полуразрушенный, Русью именуемый, – невозможно обновить стенной живописью. Распишем стены, замажем грязь и роковые трещины... что же выиграем? Грязь – она выступит, она уничтожит милые картинки... и снова пред нами гниль и всякое разрушение..."
Эх, русская душа... Ее переполняют открытость, нежность, неистовая ярость и требование, что все в этой жизни должно иметь смысл. Тот или иной смысл. Каждый из нас, русских, знал человека, который слышал в поезде о человеке, которому кто-то рассказал о счастливом человеке, но мало кто его видел, потому что тот человек, который рассказал, больше не ездит в поезде. Дома сидит. Запил...
Как тут не выпить...
Из Тургенева: "Трезвости у нас нет – такой пьяный уголок".
Русь кабацкая
Переломным моментом в истории русского пьянства стало правление Ивана Грозного. При этом царе на Руси был открыт первый царев кабак, он находился в Москве на Балчуге и был изначально предназначен только для опричников. Слово "кабак" – татарское, но сама идея исключительно русская. Это питейное заведение принципиально отличалось от предыдущих. Здесь нельзя было есть. Только пить. А все доходы от него поступали в казну. Кабак пользовался большим успехом, приносил значительные доходы. Как легко догадаться, водка без закуски производила сильный эффект.
Количество подобных заведений с легкой руки царя растет как на дрожжах. Крестьянам и посадским людям запрещается изготовлять какие бы то ни было хмельные напитки дома. Отныне им одна дорога – в кабак.
Торговля водкой сосредоточивается в руках исключительно царской администрации. Начинается повсеместное запрещение корчем – заведений, где не только пили, но и ели! Утвердить казенную продажу алкоголя – вот к чему стремилось государство. При Борисе Годунове корчмы повсюду (за исключением Малороссии) были уничтожены: с 1598 года частным лицам было запрещено торговать водкой.
В 1648 году, в начале царствования Алексея Михайловича, возникли "кабацкие бунты". Городская чернь не могла платить по кабацким долгам, а качество водки снизилось. Кроме того, из-за массового пасхального пьянства в течение нескольких лет страдала посевная у крестьян. Для подавления пьяных бунтов пришлось использовать войска.
В допетровскую эпоху пьянство было свойственно, главным образом, простолюдинам. Аристократия и зажиточный люд были гораздо менее подвержены этому пороку, поскольку им дозволялось самим производить вино и пить его дома. До царствования Петра I о пьянстве в стенах Кремля не известно ровным счетом ничего. То ли дело великий преобразователь! Будучи за границей, он оставил о себе долгую память, когда в пьяном угаре с дружками крушил что под руку подвернулось...
Средства на Петровские реформы и войны шли в значительной мере от питейного дела. Ассамблеи и дипломатические приемы завершались грандиозными попойками и безобразиями. Древние православные традиции благочестия попирались. Раскольники торжествовали: их предположения о конце времен и царстве Антихриста все более походили на правду.
Следующий шаг в спаивании населения – введение Указом Екатерины II в 1765 году так называемой откупной системы взамен государственной винной монополии. Для увеличения сборов в казну от торговли алкоголем правительство отдавало его продажу на откуп частным лицам. Откупщики были людьми энергичными и добросердечием не отличались. Они должны были сами найти способ собрать с народа деньги, но до этого давали государству установленную заранее сумму.
По договору с правительством откупщик обязывался платить в казну определенную сумму за каждое выкупленное у государства ведро водки, а взамен получал монопольное право ее продажи на определенной территории. При этом, стремясь подавить конкуренцию казенной водке со стороны слабоалкогольных напитков, государство стало взимать высокий налог с медоваров, производителей пива и владельцев пивных лавок. Пивоваренные заводы стали закрываться. С 1845 году распивочные пивные лавки везде, кроме Петербурга и Москвы, были запрещены. В 1848 году в 19 губерниях страны не осталось ни одного пивоваренного завода. Вот так народ приучили к водке... Знаток истории русской кухни Вильям Похлебкин приводит знаменательную фразу, приписываемую Екатерине II: "Пьяным народом легче управлять".
Александр I в указе о привилегиях купеческому сословию официально разрешал купцам запои по две недели (малые) и по месяцу (большие), трактуя их как душевную болезнь.
Со временем у откупщиков-монополистов, державших непомерно высокую цену на водку, стали концентрироваться огромные средства. Это не давало покоя правительству, желавшему получать большую прибыль. В результате царь Александр II пошел на очередную реформу питейного дела. В 1863 году его правительство уступило право государства на изготовление водки частным заводчикам и ввело новую систему продажи, получившую название акцизной. Массовое промышленное производство водки в условиях свободной конкуренции и отмены монополии откупщиков привело к снижению ее цены, увеличению продаж и росту доходов казны от акцизных сборов. Только за один 1864 год потребление водки возросло почти в два раза. Приведем одно из свидетельств. Скрывшийся за инициалами Г. О. журналист писал: "Новая акцизная система уничтожила последние препоны к безграничному развитию пьянства. На каждом шагу явились новые кабаки. Овощные лавки сделались питейными домами".
За три столетия водка, а с нею и кабак прочно укоренились в России. Большой знаток вопроса И. Прыжов подводил итоги: "Около 1552 года во всем Московском царстве, во всей Русской земле был только один кабак, стоявший на Балчуге. В конце XVII века в каждом городе было по одному кружечному двору. В XIX столетии кабаки распространяются по селам и деревням. В 1852 году кабаков – 77 838, в 1859 году – 87 388 и, наконец, после 1863 года число их, увеличившись примерно в шесть раз, перешло за полмиллиона".
В 80-е годы XIX века десятки тысяч крестьян спивались и разорялись. В 1881 году на совещании министров царского правительства было принято решение провести реформы. Кабак был заменен трактиром и корчмой. В этих заведениях торговали не одной водкой – можно было и поесть. Мера эта запоздала и существенно улучшить положения не могла.
Частные кабаки вызывали недовольство, что стало одной из причин восстановления в 1894 году правительством Александра III государственной монополии на водку. Место кабака заняла казенная лавка, в которой продавалась водка в закупоренных бутылках и только на вынос.
К сожалению, эта реформа, предпринятая с самыми благими намерениями, ни к чему хорошему не привела. Пить стали на улице. Да и домашнее пьянство было не лучше, чем кабацкое. Известный русский юрист А. Ф. Кони писал: "Кабак не погиб, а прополз в семью и во многих случаях... внес в нее развращение и приучение жен и даже детей пить водку. Кабак... как ядовитый цветок распустился на улице". Возле казенных лавок появились "стаканщики", которые предлагали свои услуги для откупоривания и посуду для питья.
Поражающий любого иностранца обычай уличного распития водки бытует в России и по сей день. Нынче на смену легендарным граненым стаканам пришли одноразовые. А ведь граненый стакан имел большую историю. Ходила легенда, что его начали употреблять при Петре I – дескать, он лучше держится в руке, когда стоишь на кренящейся палубе корабля. Другая непроверенная легенда гласит, что дизайн советского граненого стакана создавала сама Вера Мухина, автор монумента "Рабочий и колхозница". Скорее всего, этот миф – просто дань народной любви замечательному скульптору. Дело в том, что классический советский граненый стакан появился в 1943 году, а Мухина стала работать со стеклом в конце 1940-х. Иногда распитие спиртного без ярко выраженного повода в шутку называлось отмечанием "Дня граненого стакана".
В 80 – 90-е годы XIX века знаменитый русский ученый Д. И. Менделеев обращает внимание на технологию изготовления спиртных напитков и добивается на этом поприще больших результатов. Именно он разработал новую, более чистую спиртную продукцию (только русская водка "образца Менделеева" имеет крепость ровно 40 градусов) и настоял, чтобы для выработки единого стандарта среди крепких алкогольных напитков был принят термин "водка".
К началу XX века в России сформировался опасный "северный" стиль выпивки: пить исключительно крепкие напитки, единовременными ударными дозами ("залпом"). В 1911 году из всех алкогольных продуктов водки потреблялось 89,3
Еще Фридрих Энгельс указывал, что пролетариат в условиях интенсивного труда на износ объективно испытывает "жизненную потребность в водке".
Историк Вильям Похлебкин объясняет это рядом причин: во-первых, способностью алкоголя быстро снимать стресс; во-вторых, имитировать подпитку организма калориями; в-третьих, психологической потребностью неустроенного в жизни человека в алкоголе как средстве забвения; в-четвертых, объективной потребностью в алкоголе на ряде вредных производств, где алкоголь служит как бы противоаллергическим и успокаивающим средством.
Выдающийся русский врач В. М. Бехтерев писал: "Русский народ, имея несчастную привилегию потреблять сорокоградусную водку, находится в гораздо менее благоприятных условиях, чем народы Запада, которые главным образом потребляют виноградное вино и пиво. Дело в том, что крепкие растворы алкоголя... действуют особенно разрушительно, а при слабых растворах алкоголь не имеет такого вредного действия. Сплошь и рядом у нас практикуется питье водки целым стаканом, часто без закусывания и даже на голодный желудок. А в этом случае алкоголь действует много более вредно".
Такой стиль делал даже нечастую выпивку весьма опасной. Именно поэтому Россия, занимая по количеству потребляемого алкоголя одно из последних мест в мире (3,4 л в год на душу населения), имела весьма невеселую картину по медицинским показателям. Так, в 1911 году в России на 1 млн населения приходилось свыше 55 смертей от алкогольного опоя, в то время как во Франции, где душевое потребление алкоголя было в 7 раз больше, чем в России, этот показатель составлял 11,5. В Петербурге ежегодно погибали от опоя по 20 человек на 100 000 населения, тогда как в Берлине таких смертей насчитывалось всего три, а в Париже – шесть. В Вене один больной алкоголизмом приходился на 1020 жителей, в Берлине – на 369, а в Петербурге – на 22. Эти данные были опубликованы Бехтеревым.
Сложившаяся ситуация стала ослаблять российское государство. Перед началом Русско-японской войны из-за повального пьянства по случаю проводов в армию и в городах и в сельской местности были сорваны все сроки военной мобилизации. Вскоре был введен сухой закон... Если бы на этом закончилось русское пьянство!
Новые времена – старые песни
Согласно некоторым свидетельствам современников, Зимний дворец брали дважды. Первый раз – в ту самую ночь на 26 октября, второй – несколькими днями позднее, когда народ заподозрил, что большевистские комиссары намереваются уничтожить вино и водку, хранившиеся в Зимнем дворце. Взбудораженные солдаты и матросы взяли дворец вторично и разграбили подвалы. Ленин, говорят, был растерян. А Троцкий вспоминал в книге "Моя жизнь": "Вино стекало по канавам в Неву, пропитывая снег. Пропойцы лакали прямо из канав".
В первые годы революции и разрухи, вызванной Гражданской и мировой войнами, в городах ощущается дефицит продуктов питания. Сухой закон официально продолжает действовать. Излишки продовольствия в деревнях идут на подпольное производство водки и самогона. Правительство пытается сократить перегонку продуктов питания в алкоголь. Нарушители закона предаются военно-революционному суду. Несмотря на строгие меры, в 1924 году на самогон было израсходовано 2 430 тыс. тонн пищевых продуктов.
Чтобы остановить самогоноварение, власть была вынуждена в 1922 году разрешить продажу крепленых вин – 17 – 20°, а в 1925 году отменить действовавший с царских времен запрет на продажу сорокаградусной водки, введя водочную монополию. Все вернулось на круги своя.
В предвоенные годы народ стал пить меньше. Но война... Фронтовые сто грамм... необходимость залить горе потерь...
"Пьяные" деньги играли все большую роль в экономике страны, и задачи сокращения производства водки не ставилось.
Далее почти телеграфной строкой.
В 1958 году правительство снова запретило продажу спиртных напитков в розлив. Пример царя Александра ничему не научил. Возлияния были вытеснены на улицу. А мужчины привыкли на фронте пить спирт залпом... За десятилетие с 1960 года потребление алкоголя на человека в год возросло на 2,8 л и достигло к 1970 году 6,7 л.
С 1974 года в системе МВД создаются лечебно-трудовые профилактории для больных алкоголизмом.
Постановление ЦК КПСС и Советского правительства "О мерах по усилению борьбы с пьянством" (май 1977 года) предусматривало сокращение производства крепких спиртных напитков и увеличение выпуска сухих виноградных вин и пива. Но оно по экономическим причинам выполнено не было. К середине 1980-х годов потребление алкоголя на человека в год достигло по разным оценкам 11 – 14 л, а прямые и косвенные потери от него составляли около 120 млрд рублей, что приблизительно равнялось двум годовым бюджетам на оборону. Усилилось отставание по продолжительности жизни населения России (особенно у мужчин) от развитых стран Запада.
В 90-е годы XX века Россия буквально достигла "дна". Была отменена государственная алкогольная монополия. Начался массовый завоз на территорию РФ недорогого спирта из Бразилии, Бельгии и других стран, ставшего главным сырьем для производства дешевой водки. Водка стала доступна в любом количестве, в любом месте и 24 часа в сутки. Пили даже неразбавленный девяностошестиградусный спирт "Royal".
В 1994 – 1995 годах потребление алкоголя в стране вышло на небывалый уровень – 15 – 18 л на человека в год. В эти же годы в России отмечена необычайно высокая смертность.
Дефолт заставил хотя бы частично восстановить государственную алкогольную монополию. Как и на протяжении четырех последних столетий, алкоголь в наши дни продолжает оставаться важным средством пополнения бюджета.
Власть против зеленого змия
Борьба с пьянством имеет богатые традиции. Похоже, впервые народной трезвостью озаботился патриарх Никон. Как известно, церковь считает пьянство смертным грехом, и в XVII веке впервые предпринимает попытки решительных антиалкогольных мер. Царь Алексей Михайлович в 1652 году созывает Земский собор, получивший название Собора о кабаках. Выходит Указ, ограничивающий число питейных заведений. В нем также было сказано: "В Великий пост, Успенский, даже по воскресеньям вина не продавать, в Рождественский и Петров посты не продавать по средам и пятницам". Таким образом, число трезвых дней превышало сто восемьдесят. Иными словами, православный человек более полугода волей-неволей пребывал в состоянии трезвости. Лицам "священническаго и иноческаго чина" вообще запрещалось давать водки. Не разрешалась продажа водки в кредит во избежание накопления "кабацких долгов". Цена на водку указом повышалась втрое против прежней. Водка отпускалась только по одной чарке на человека – 143,5 г.
Однако все эти ограничения привели к значительному падению алкогольных сборов в казну. Поэтому их строгое соблюдение продержалось не более семи лет. Число кабаков не сократилось.
Оплотом трезвости стало старообрядчество. Впрочем, правительство также время от времени предпринимало попытки поощрять трезвый образ жизни. В 1885 году было принято постановление, предоставляющее крестьянским обществам право по решению сельских сходов закрывать в селах винные лавки. В Саратовской губернии вместо 1651 кабака осталось всего 82, в Курской вместо 2258 – 40. В Симбирской вместо 899 – 18. Спаиванию населения противостояла не только религия, но и занятость подавляющей его части сельским трудом, где, как известно, день год кормит. Многодневный запой грозил крестьянину разорением.
В августе 1914 года, когда началась Первая мировая война, император Николай II запретил продажу водки и других крепких спиртных напитков. Первоначально запрет был введен в качестве временной меры, однако по завершению мобилизации он остался в силе, постепенно распространившись на вино и пиво. Последний русский царь решил навсегда воспретить в России казенную продажу водки.
Ни в одной стране мира до 1914 года подобных радикальных мер не принималось. За первые годы войны потребление алкоголя в стране сократилось в несколько раз. Однако вскоре русские стали пить все больше самогона, лаков, политуры, что привело к многочисленным отравлениям.