Если же дети Рабиновича будут проводить полгода в Израиле, а олигарх подтолкнет Россию к войне с исламским миром на стороне Америки, значит, слияния не произошло.
Ну да, по анекдоту: больной перед смертью потел? - Да, доктор. - Это хорошо.
В таком контексте свадебные подвиги Рабиновича теряют смысл. И "слияние" с ним тоже. Новые масштабы беды обрушат все старые мерки. В случае "войны с исламским миром", миру иудео-христианскому придется заново оценивать и роль израильтян в этом светопреставлении. Кто они, эти ребята, которых Шамир тактично называет "филосемитами", а сами они себя довольно бестактно (по отношению к другим народам) называют божьими избранниками? Разведчики боем? Передовой отряд, роль которого ребе Штайнзальц любит сравнивать с ролью штурмующего авангарда (ребе имеет в виду человечество, штурмующее твердыни грядущего, но, кажется, метафору придется сузить).
Приведу суждение, донесшееся с той стороны "фронта". Знаменитый албанский интеллектуал Ибрагим Ругова в пору, когда албанцы еще только начинали задирать сербов, поставил западных интервьюеров в тупик фразой: вы еще не знаете настоящей исторической роли Албании. Те оторопели: а чего там знать-то? Крошечная страна, малозаметная в мировом культурном поле. И, однако, позволяла же себе дразнить таких гигантов, как СССР, США, да и Китай. И откуда такие амбиции, и с чего бы такая уверенность в своих силах?
Теперь ясно, с чего? Передовой отряд.
Но вернемся к другому передовому отряду: к евреям.
Итак, евреи должны выбрать: ехать или остаться? Здесь они или там? Что их ожидает здесь? И что там?
Большая часть людей, называющих себя "русскими евреями", - дети смешанных браков. В глазах филосемитов это неисправимый изъян. Известно, как относятся к "неполноценным евреям" в Еврейском государстве: их не венчают, не берут на работу и хоронят за забором кладбища. Перед ними выбор - быть "неполноценными евреями" или обычными русскими людьми. С небольшой особинкой, но не больше, чем у потомков татар или мордвы, или остзейских немцев. Жуковский был наполовину турком, Пушкин - на четверть эфиопом, Набоков вел род из татар, но это не мешало им быть русскими.
Много имен можно еще добавить к этому культурному синодику., ноне будем ломиться в открытые русские ворота. Проследим за тем еврейским ручьем, который катится на Ближний Восток, где его ждет что-то вроде генной сепарации. Она-то и возмущает Шамира (и меня тоже).
Состояние русских евреев, оказавшихся "там" и решающих, кто они, описано следующим образом:
"Нет "еврейских генов", плохих или хороших, а еврейская культура давно утеряна, равно, как и язык, и кухня. Говорящих на идиш, поедающих фаршированную щуку религиозных евреев не так много, а евреев по культуре и того меньше. Одержимые еврейские националисты свалили в Израиль, но и там русские евреи по-прежнему едят гречневую кашу, пьют водку, поют русские песни, а по воскресеньям украдкой ходят в православную церковь. И даже ярые еврейские ура-патриоты из Хеврона имитируют Баркашова и читают "Лимонку".
Наверное, в русских библиотеках Израиля можно найти тексты не хуже "Лимонки", но речь не о том. Речь о генах, которые сами по себе ни плохи, ни хороши. Зато доктрины, на этих генах построенные, оборачиваются к людям не только хорошей, но и весьма плохой стороной.
Вот носители генов приезжают в Израиль. Гречневую кашу они понемногу доедают, Баркашова сменяет кто-нибудь поближе, у детей-внуков слабеет и утрачивается русский язык, потом иссякает и память о России. Увы, это неизбежно. Снявши голову, по волосам не плачут. Ужасно не это, а та селекция, которая свершается в точках перелома.
На войне, как на войне: в Израиле либо ты становишься стопроцентным израильтянином: идешь сражаться за родину, стреляешь в палестинцев, взрываешься и взлетаешь на воздух вместе с ними, - либо ты не нужен. Не нужен - как "всемирноисторический интеллектуал", как очкарик галута, уповающий на политкорректность. Там, где корректируют огонь, реверансы не корректируют.
Еврейский расизм, или филосемитизм, не пострадал от "политической корректности". Мы справедливо негодуем, услышав: "не смей выходить замуж за еврея", но ни одного еврея еще не осудили за сравнения смешанных браков - с Освенцимом. А такие сравнения делались и Голдой Меир, и нынешними американскими и израильскими идеологами.
Возможно, Голда Меир и сказала о смешанных браках что-нибудь подобное; надо бы узнать, когда, кому и в каком состоянии. Но странно: мне не хочется это узнавать. Это уже "их дела", "их выбор", "их драма". Может, какой-нибудь "отец общины" в Израиле и полагает, что "жизнь еврея важнее жизни гоя настолько же, насколько жизнь гоя важнее жизни животного". Ну, так сказавший это пусть и отвечает как "избранный" перед теми, кого он считает животными. Я в ту сторону головы не поверну.
Я тревожусь о моих друзьях, на моей памяти отъехавших в Израиль, и я горюю о погибших там людях. Но надо смотреть правде в глаза: рано или поздно, со сменой поколений - эта боль у русских евреев "абстрагируется" до степени той солидарности, какую мы в пионерские времена питали к "сражающейся Испании" или "пробуждающейся Африке". Конечно, надо сочувствовать страдальцам, но они так далеко, на берегу чужого моря, там, где когда-то испытывали судьбу крестоносцы, а до того гуляли римляне, а до того праотец Авраам провожал взглядом служанку Агарь, уходящую с Измаилом. Где они, а где мы!
Как там решится дело? Не угадать. Может, устоит форпост иудео-христианского мира (и тогда что? начнутся разборки внутри этого мира?), а может, не устоит (и тогда, как с усмешкой авгура говаривал мне Владимир Максимов, Россия очередной раз раскроет объятья беженцам из Святой земли), а дальше? Разборка между тем, кто спас, и теми, кого спасли?
Не знаю. Не могу знать. Не хватает сил думать об этом. Там "идет другая драма, и на этот раз меня уволь".
Моя драма - те евреи, что остаются в России. "Русские евреи". Этот ручей протекает прямо через мою душу.
Возвращаюсь к мысли Шамира: русский народ смог подмять еврейскую волну, как до этого он справился с татарами, варягами, остзейскими немцами.
Да будет так!
Можно, конечно, "политически откорректировать" вышеприведенную формулу. "Подмять"? Только в ситуации, когда и тебя норовят "подмять". Тонкость тут в том, что логика "подминания" (господства, насилия, властвования) не только не исчерпывает общечеловеческой сверхзадачи (на которую русские, как известно, особо отзывчивы), она сверхзадачу обессмысливает. Татары вовсе не строили этнического государства, они замахивались на Вселенную для человечества. Поди еще разберись, где там татары, а где монголы, где народ, а где структура. Поди также разберись, что такое Русь: то ли дружина, то ли племя? А варяги - племя? Или устроители международного порядка? Да, действовали топорно, но ведь не везде и не всегда. Если уж верить мифам, то на Русь их как-никак позвали. И остзейские немцы не Германию же в Питере и в губерниях строили, а Россию, нашу общую страну, и опять же с нашей же санкции (если учесть, что немка, "захватившая" трон, не "сама" это учинила, за нее Орловы и Зубовы стеной встали, и потому встали, что делала она то самое, что им было надо). И евреи, "захватившие" ЧК и ОГПУ, не еврейское ж государство укрепляли, а советское; а когда задумали этнический проект в Биробиджане, он "не пошел", а за этнический проект в Крыму жизнями заплатили такие люди, которых евреи по сей день оплакивают.
Вывод?
Да вольется в русское море и этот ручей.
А небольшая особинка? То есть форма носа, что ли? Так и у татарина форма носа, то бишь разрез глаз, однако ни Тургеневу, ни Булгакову, ни Карамзину это не осложнило русской самоидентификации.
Сама наша идентичность - смешанная. То есть русские стали русскими, слившись воедино из множества этнических ручьев (читайте Ключевского). Если угодно кому-то помнить свои корни - да ради бога! Максим Трек помнил, Феофан Трек помнил, и Никон, и Багратион, и Барклай, и Брюллов, и Растрелли, и Кантемир, и Фонвизин, и Фет. Иные гордились, иные горевали, это уж как кому судьба ляжет, дело индивидуальное. Сохраняется такая память ровно столько, сколько ты сам хочешь ее хранить. И сохраняется именно в твоей душе, анев "команде", чем бы эта команда себя ни осеняла.
А вести себя будешь - как русский.
Куда лучше быть евреем среди гоев, нежели гоем в еврейском государстве, - итожит свою замечательную статью Шамир.
С точки зрения "еврейского государства", все мы тут, может быть, и гои.
Но если ты гражданин Российского государства и если ты человек русской культуры, то. как бы это выразиться пополиткорректнее.
- Гой еси!
Курица и яйцо
В работе Семена Резника "Вместе или врозь? Заметки на полях книги А.И. Солженицына" (имеется в виду книга "Двести лет вместе") есть рассуждение, к еврейской теме прямого отношения не имеющее. И это рассуждение кажется мне более существенным, нежели тот счет к начальственным держимордам и идеологам погрома (имена опускаю), который у Резника был и остается главной целью его работы.
Вот это рассуждение.
Согласно доминирующему мнению, Первая мировая война открыла путь к революции. Такова основополагающая концепция советской историографии. Между тем внутреннее положение России было таково, что война отодвинула революционный взрыв, а не приблизила его.
Конкретно: вот - объявлен манифест о войне, и, словно по волшебству, революционные выступления превращаются в "патриотические" манифестации. Улицы запружены народом, но вместо красных флагов над толпами развеваются национальные, вместо революционных песен - звучит "Боже, царя храни!"; с балконов и с возвышений раздаются пламенные речи, но не "долой самодержавие!", а - в защиту "братьев-славян". Председатель Думы Родзянко, смешавшись с толпой, с изумлением узнает, что она состоит в основном из тех самых рабочих, которые только что "ломали телеграфные столбы, переворачивали трамваи и строили баррикады".
Далее цитируется Родзянко:
"Аграрные и всякие волнения в деревне сразу стихли в эти тревожные дни, и как велик был подъем национального чувства - красноречиво свидетельствуют цифры: к мобилизации явилось 90 % всех призываемых, явились без отказа и воевали впоследствии на славу. Настроение было далеко не революционное, а чисто патриотическое и воодушевленное".
Все это подкреплено у Резника обширным историческим материалом (как историк, он предпочитает опираться на первоисточники) и - действительно переворачивает привычную схему.
Привычно считать, что источником губительных войн являются ненасытные империалистические режимы, возникающие на почве бесчеловечного буржуазного образа жизни. Если переломить это революционным образом, то есть сменить капитализм на социализм, а затем выстроить во всем мире коммунизм, - войны прекратятся. Потому что войны - следствие, а строй - причина.
Что-то не сошлось на весах Истории. Два народа - немцы и русские - после дикой мировой войны сменили капитализм на социализм и втянулись в такую вторую мировую войну, перед которой померкла абсурдность первой.
Поневоле закрадывается сомнение: не попробовать ли осмыслить события, перевернув пресловутый вопрос о том, что из чего: яйцо из курицы или курица из яйца? Что, если причина - именно столкновения народов, подчиняющиеся какому-то глобальному геополитическому ритму, каким-то тектоническим законам Истории (и географии, как чувствовал Лев Гумилев), а все чресполосье режимов и их оттенков: демократий и диктатур, утопий и антиутопий - как раз следствие этих фатальных (пока мы не поняли их логику) "Дрангов нах Остен", "Дорог на Океан", "Фронтиров на Дальнем Западе", взаимоостервенения на Ближнем Востоке. И прочих абсурдистских драм Новой (и не только Новой) истории?
Двадцать первый век заставляет оглянуться на дела двадцатого и идеи девятнадцатого веков под углом зрения нынешних дел и идей. Конечно, были авантюристы во главе партий и народов, были безумцы, прожектеры, зацикленные на "Дарданеллах" (например, Милюков, человек вроде бы трезвый). Но были и разумные люди. В том числе и здравомыслящие венценосцы.
Александр III - башибузук и грубиян, много неосторожных глупостей сказавший на разные темы и про разные народы, неспроста в памяти остался - как Миротворец, успешно на протяжении своего царствования избегавший войн и в результате оставивший своему сыну наследство, как признает Резник, в отменном порядке.
Сын, правда, оказался бездарен: пустил все под откос, и именно потому, что ввязался в войны. Фаталист скажет, что мало что зависело от его жалкой воли, но ведь и сам лез в петлю, не сопротивляясь! Резник перечисляет умных людей в его окружении, которые, стоя подчас на противоположных позициях, сходились в одном: воевать нельзя! Удерживали царя от губительных решений!
В 1910 году роковое развитие событий предотвратил Столыпин, в 1912-м - Коковцов. В 1914-м (премьером был уже "вынутый из нафталина" Горемыкин) отчаянную попытку остановить царя предпринял Витте. Давний сторонник континентального союза (Франции - Германии - России), он понимал, что война между ними может привести только к гибели. Но Витте был ненавистен слабому и лукавому самодержцу и повлиять на него не мог. Если у кого был шанс остановить его, то только у Распутина. Старец был убежден, что, будь он в тот момент в Петербурге, войны бы не допустил.
Распутин, конечно, самый экзотический вариант. Распутник, бес, хитрован, он вряд ли что-нибудь предотвратил бы, а оказавшись уже в потоке событий, включился в "патриотический хор", но накануне фатального срыва пытался же остановить безумца: "Папочка! С немцем не воюй! С немцем - дружи! Немец - молодец!" Работало чутье у святого черта.
В конце концов, большевики потому и обратали страну, что первейшим и безотлагательным делом объявили выход из войны, любой ценой, хоть через "похабный мир"! Когда тем же большевикам пришлось готовить страну к очередному смертельно надвигавшемуся германскому нашествию, - они наплевали на мировую революцию и уперлись в патриотизм, коммунизм же сохранили как анестезию, позволившую выстроить армию из народа, склонного к поэтической самодеятельности. И народ на это пошел.
Ив 1914 году готов был, свернув революционные лозунги, пойти с властью. Власть завалилась - от непосильности войны. Народ загривком чуял опасность нашествия - безотносительно к режиму. В 1941 году все подтвердилось.
А почему в 1905 году японскую войну народ не поддержал?
Резник объясняет почему.
Войну в Европе, в непосредственной близости от жизненных центров страны население восприняло иначе, чем далекую японскую.
Далеко на Востоке геополитическая энергия русских иссякает - это край, предел, за которым действительно начинается чужое. А из Европы удар нацелен - в самое сердце, тут действительно жизнь или смерть.
Отвечая современным историкам, ищущим "антирусские силы" среди "масонов",
Резник резонно замечает: главной антирусской силой в то время была Германия.
В наше время это, конечно, не Германия. Пока параметры геополитической драмы XXI века не определились, на этот предмет возможны только "мистические" предчувствия, которым так охотно предавались "все Романовы". Но не спасли своей страны ни Романовы, ни мучившиеся рядом с ними Гучковы, Львовы, Родзянки, Милюковы, Керенские.
Где евреи?! - задаю я сакраментальный вопрос. - Какую роль они играли в этих событиях?
Никакой, - отвечает Резник. - Или почти никакой.
Поэтому в этом комментарии я с облегчением обхожусь без них.
Всклень
Хотя в перечень русских воспоминаний, которые сохранили для Меира Шалева его дедушка или бабушка, входят, наряду с волками и березами, снежные просторы, - Россия овеяна в воспоминаниях внука соразмерным теплом. Это тепло согрело и его "Русский роман", принесший автору в 1985 году международную известность; согревает оно и его статью "Русский след", которую я хочу теперь откомментировать.
Меня в этой теплой статье обожгло одно место, с которого и начну.
Новоприбывшим репатриантам, заявляющим, что они из России, дедушка или бабушка устраивают нечто вроде экзамена: смотрят, как те пьют чай. Чай должен быть очень горячим, а чашка полна до краев.
Прочтя это, я поразился точности примет: чай моего детства был именно таким - он обжигал, а наливали его. есть такое замечательное русское выражение: всклень, то есть в стеклень, вровень с краями стакана.
В мое детство эта привычка вошла с нищетой эвакуации: воду грели на керосинках (а если на электроплитках, то экономя каждую минуту: свет "давали" на два часа в сутки). Как тут не ценить кипяток да еще в нетопленом доме - ведь не греть же заново! Раз приготовлен чай, то ни капли не должно быть потеряно, и налито - до краев, и выпито до дна. Потому что добавки не будет. Поэтика военного детства, экономика 1942 года.
Меир Шалев, родившийся шесть лет спустя, этого знать уже не может, его отец, Ицек Шалев, родившийся за четверть века "до", знать еще не может; дед, эмигрировавший с Украины за полвека "до", вообще жил совсем в другие времена
И все-таки этот чисто русский жест: ладони, осторожно, чтобы не расплескать, охватывающие кипяточно-горячий стакан, - не потерян, он достигает моей души полвека спустя через границы и фронты.
Обожгло душу. А дальше? Есть ли хоть краешек надежды, что "русский след" увековечится у потомков еврея, вернувшегося на Землю обетованную из проклятого галута? Да ни краешка! Все уйдет за край, будет потеснено уже в сознании детей, едва откликнется у внуков, а у правнуков вообще исчезнет миражным отсветом: снега, березы, волки.
"Через одно-два поколения "русский след" можно будет уловить только в музыке, в кухне да в ностальгических рассказах о бабушках и дедушках.
Тогда зачем хранить?
На вопрос "зачем" есть только один рациональный ответ: незачем. Но есть другой вопрос, вернее другой уровень бытия, на котором задаются другие вопросы. Зачем Багратиону было помнить, что он грузин, Барклаю - что он шотландец, Брюсу - что швед, Шафирову - что еврей?
Зачем евреям галута было помнить, что они евреи?
Сохраниться, чтобы вернуться?
Ну, вернулись. На Земле Обетованной выяснили, что по психологии они уже непоправимо русские, так что Меир Шалев вынужден напоминать приехавшим, что в Израиле они - израильтяне, и зря они привозят из Москвы Жириновского с его идеями.
Хорошо. Жириновского оставьте нам: мы его породили, мы и разберемся в его идеях. Речь о другом, о том, что генетические и культурные корни индивида должны быть хранимы в памяти личности без малейших перспектив делового употребления. Багратион и Барклай, Брюс и Шафиров были российские граждане, русские патриоты (длить список? Дерибас, Крузенштерн, Лазарев, Даль.). Они имели полное право обрусеть без остатка и забыть, кто их предки.
Обрусели. Но не забыли.
Возвращаю разговор на израильскую почву. Алия предполагает возврат души и тела в лоно Отечества, избранного душой и телом. То есть: евреи, вернувшиеся в Израиль, должны стать израильтянами. Вести себя они должны - как израильтяне, а не как пятая колонна России, Америки или Сирии.