Кроме Лазаря, здесь еще есть несколько знакомых лиц - Вертинский, неразлучная парочка Саша и Маша, адвокат Луковский с очередной своей "племянницей". Удивительно, как быстро обрастает знакомыми человек, которому приходится много ездить и много выступать. Пятнадцать лет я живу в Советском Союзе, но здесь, в этой огромной стране, у меня есть знакомые повсюду. Куда бы я ни приехал, везде кого-то встречаю. Знаешь, можно сказать, что я уже привык здесь окончательно. Лазарь шутит: "А чего привыкать? Ты же родился в Российской империи". Это так, но Польша всегда стояла особняком и жизнь там не была похожа на здешнюю. Мне ко многому пришлось привыкать, но теперь, оглядываясь назад, я могу сказать, что привык окончательно.
Звонить отсюда затруднительно, не волнуйся, если звонки мои будут нечастыми. К телефону все время очередь - все звонят, у всех что-то срочное, все друг дружку торопят, а ты знаешь, что я не могу говорить в таких условиях. Вернее, могу, но удовольствия это не доставляет. Позвонить и поговорить спокойно можно лишь поздно вечером, но я не хочу будить Ирочку. Сейчас вот пишу тебе длинное письмо, а дальше буду слать открытки.
Меня пытались втянуть в публичный диспут о телепатии, но я отказался. Сказал, что привык отделять работу от отдыха так же строго, как мясное отделяется от молочного. Никаких диспутов! Здесь каждый вечер то встреча, то диспут. Бедному Лазарю, который не может устоять перед комплиментами и восторгами, приходится петь чуть ли не каждый вечер. Впрочем, ему это в радость, его пение совершенно не утомляет, а аплодисменты для него лучшее лекарство. Саша с Машей тоже с удовольствием показывают сценки. Ко мне, хвала Богу, никто не пристает с вопросами, потому что в санатории собралась хорошо воспитанная публика. Администрация разок спросила про диспут, и на том все закончилось. В самом же Кемери на улицах меня не узнают, так что я наслаждаюсь покоем и жалею только об одном, что рядом нет тебя, моя несравненная! Но это не упрек, а простая констатация факта. Должен же любящий муж скучать по своей обожаемой жене! Просто обязан скучать! Иначе и быть не может.
Ирочке передавай мои приветы с наилучшими пожеланиями. Кстати, Лазарь порекомендовал мне одну даму, которая лечит болезни настойками и заговорами. А еще она водит руками вокруг человека, и тому становится легче. Не спеши говорить "Фу!", дорогая моя, ведь меня многие тоже считают шарлатаном. Но Лазарь говорит, что эта знахарка хорошо знает свое дело, он убедился в этом на собственном опыте. Ты же знаешь, дорогая моя, как меня привлекают такие люди. Мне интересны они, в них я пытаюсь найти дар, похожий на мой. Я записал адрес. Давай съездим к ней, когда я вернусь. Познакомимся для начала, а если убедимся в том, что она не обманщица (думаю, что я без труда смогу разобраться), то пригласим ее к Ирочке.
Целую тебя, любимая, тысячу раз! Если обстоятельства позволят - приезжай. Я не стал сдавать твою путевку, чтобы ко мне никого не подселяли, так что можешь считать свое место забронированным до конца моего пребывания здесь. Если получится вырваться всего на три-четыре дня, то все равно приезжай. Здесь очень хорошо, а ехать недалеко.
До встречи, любимая!
Твой В.
P. S. Не надо быть Вольфом Мессингом для того, чтобы предсказать, как пройдет ваша встреча с Борей. Он отдаст тебе письмо в дверях и сразу же убежит, не приняв приглашения войти и не ответив ни на один твой вопрос. Не обращай на это внимания, дорогая моя, и не считай молодого человека невоспитанным. Просто он очень торопится увидеть свою любимую жену. А ответы на все свои вопросы ты уже получила из моего письма.
В.
2 ноября 1955 года - открытка с видом Риги
(письмо написано на русском языке)
Дорогая Аида!
У меня все хорошо. Чувствую себя превосходно. Отдыхаю замечательно. Жаль, что тебя нет рядом. Погода для балтийской осени стоит прекрасная, дождь если идет, то недолго. Когда в санатории становится скучно, уезжаю гулять в Ригу. Много думаю, много вспоминаю. Прогулки в одиночестве располагают к воспоминаниям.
Привет Ирочке!
Целую крепко.
Твой В.
15 ноября 1955 года - открытка с видом Риги
(письмо написано на русском языке)
Дорогая Аида!
Видел сегодня во сне вас с Ирочкой. Хотел позвонить, но в санатории вдруг отключили телефоны. Рядом ремонтируют дорогу, видимо, рабочие задели кабель. Чувствую, что у вас все хорошо. У меня тоже все хорошо. Вместо звонка посылаю еще одну открытку. Понемногу у тебя соберется целая коллекция моих открыток. Отдых уже наскучил, считаю дни до возвращения домой.
Привет Ирочке!
Целую крепко.
Твой В.
13 апреля 1956 года
Дорогая моя Аидочка!
Как же плохо болеть, особенно такой дрянью, как ангина. Голова дурная, в горло будто песка насыпали, в ногах слабость. Чувствую себя развалиной и невероятно злюсь. Мне всегда очень неприятно отменять выступления. Люди надеялись, ждали, а я их подвел. Пускай и не по своей воле, а из-за болезни, но все равно подвел. Мне неловко. Звонил Савицкий, но я не смог объясниться с ним по телефону, он будет перезванивать вечером. Мне кажется, что он подумал, будто я пьян. А что еще можно подумать, если человек не говорит, а хрипит и мычит в трубку. Значит, пойдут новые сплетни обо мне. Ты же знаешь Савицкого, у него язык как метла.
Я написал: "Как плохо болеть", но на самом деле должен был написать: "Как хорошо болеть, когда обо мне так заботятся". Знаешь, милая, сегодня утром мне захотелось поблагодарить тебя за ту заботу, которой ты меня окружила, но я могу только мычать и жестикулировать. Поэтому я решил написать тебе это письмо. Возможно, я буду спать, когда ты вернешься домой, а письмо будет лежать на тумбочке, и ты его сразу увидишь.
Спасибо тебе, дорогая моя, за все, что ты для меня делаешь! Спасибо! Спасибо! Спасибо! Если я напишу это слово тысячу раз, то и тогда не передам всей моей благодарности и всей моей признательности. Спасибо тебе за все, драгоценная моя! Люблю тебя безмерно. Вот это я и хотел тебе сказать. Вот это хочу говорить каждый день. Ну а когда не могу говорить, то буду писать.
Люблю! Люблю! Люблю тебя, драгоценная моя Аида!
Пока писал письмо, подумал о таком вот опыте. Что, если во время хождения по залу ты будешь просто молча останавливаться возле кого-то из зрителей и класть руку ему на плечо. Не говоря ни слова, чтобы зрители не подозревали, будто ты передаешь мне информацию с помощью слов. Нет, ты просто молча остановишься и положишь руку, а я буду сидеть спиной к залу, да еще и с повязкой на глазах. Знаю, что ты сразу скажешь. Ты скажешь, что это не зрелищно. Словесное общение между нами задает темп, создает определенный настрой. Кроме того, в больших залах многим не будет видно, около кого ты остановилась… А что, если сделать так - выбрать полтора десятка добровольцев (разумеется, уже после того, как я отвернусь), вывести их на сцену и усадить лицо к зрителям, чтобы все их видели? Как тебе эта идея? В таком случае всем все будет видно. Пятнадцать или двадцать человек на сцене, ты молча останавливаешься, я говорю, около кого ты остановилась. Выбор участников опыта поручим самим зрителям. Ты будешь наблюдать только за тем, чтобы все шло своим ходом, а они пусть выбирают. Таким образом мы полностью сможем устранить подозрения в обмане. Более того - в этом опыте вместе с тобой может работать доброволец из зала. Пусть доброволец тоже выберет одного или двух зрителей, и я расскажу о них. Больше нельзя, потому что с посторонними ассистентами я долго работать не смогу, но одного-двух можно вытерпеть. Вот такой опыт не сможет повторить никто из моих подражателей. Это будет телепатия в чистом виде. В чистейшем!
На этом заканчиваю, потому что глаза слипаются.
Люблю тебя.
Твой В.
22 июля 1956 года
Здравствуй, дорогая моя женушка!
Ирочка то и дело упрекает меня за то, что я отпустил тебя одну. Ты же знаешь нашу милую Ирочку - если что-то не укладывается в ее представление о том, как все должно быть, то она постоянно говорит об этом. Я уже объяснял, что не хочу мешать твоей встрече с подругой детства, что вам и без меня хорошо, точнее - без меня вам хорошо, а я бы был лишним и только мешал бы вам. Ты там своя, а я совершенно чужой, никому не знакомый человек. Но Ирочка только фыркает и качает головой: "Замужняя женщина должна ездить в гости только с мужем. Пусть и к подругам детства". Поняв, что мои объяснения ничего не изменят, я попросту перестал обращать внимания на Ирочкино ворчание. Пускай ворчит сколько хочет.
Я скучаю без тебя, но мысль об этом не должна отравлять тебе отдых. Отдыхай как следует, драгоценная моя, отдыхай так, чтобы как следует устать от отдыха.
Завидую тебе, дорогая моя, завидую так, как никогда не завидовал. Ты же знаешь, что зависть не относится к числу моих "добродетелей". Я и сам бы не отказался окунуться в свое детство, побродить с кем-то из приятелей того времени по Гуре-Кальварии. Это все равно что потрогать рукой давно ушедшее время. О, как бы я хотел испытать такое удовольствие! Но я могу сделать это только в мыслях. Гура стоит, но в ней нет ни одного человека из тех, кого я знал. Если я попробую пройтись по улицам моего детства, то умру там же на месте, потому что сердце мое не сможет выдержать переживаний. Я и здесь стараюсь вспоминать обо всем этом пореже. Вот видишь, сейчас вспомнил - и рука уже начала дрожать. Но иногда так хочется почувствовать себя ребенком… Все! Дальше не буду об этом! Прочь, мрачные мысли! Сегодня четырнадцатое ава, а не девятое!
Давай я лучше напишу тебе об одном странном предложении, которое я получил от профессора Снежневского, заведующего кафедрой психиатрии в институте усовершенствования врачей. Когда я был на приеме у Вл. Ник., к нему "случайно" заглянул Снежневский. На самом деле он пришел не случайно, знал, что я буду у Вл. Ник. в это время. Снежневский предложил мне участвовать в лекциях, которые он читает в институте врачам. Он хотел, чтобы я попытался кого-то загипнотизировать и вообще показал бы, на что я способен. Сам Снежневский относится к моему дару неоднозначно. Шарлатаном он меня не считает, но и полного доверия ко мне не испытывает. Я отказался. Какой смысл мне участвовать в этих лекциях? Сказал, что если уж уважаемый профессор хочет показать меня своим ученикам, то пускай приходит с ними на мои выступления, я обеспечу им билеты в первых рядах. Снежневский отказался приходить на выступления. Вопрос остался открытым. Он сказал, что его предложение в силе, на тот случай, если я передумаю. Я сказал, что вряд ли передумаю, что могу согласиться только на то, чтобы мой дар изучали, причем непредвзято, не ради того, чтобы объявить меня "фокусником". Меня не покидает желание получить научное объяснение моих способностей. Но участие в лекциях - это несерьезно. Это не изучение моего дара, а простая демонстрация. Зачем? Незачем! Да и если говорить начистоту, сам Снежневский мне не понравился, а ты, драгоценная моя, знаешь, насколько важно для меня мнение о человеке.
Вл. Ник. считает, что современная наука не в силах понять природу моего дара. Ты знаешь, насколько всесторонне он образован, разбирается не только во всех медицинских науках, но и в физике, химии. Если Вл. Ник. так считает, то, значит, так оно и есть. Я и сам это понимаю. Должны появиться приборы, улавливающие мозговые импульсы. Только расшифровав импульсы, можно объяснить мой дар. Вообще-то бессилие науки в этой области меня удивляет. Радиоволны улавливают на огромных расстояниях, а импульсы от мозга не могут уловить даже в том случае, если надевают электроды на голову. Записывают какие-то токи, но не импульсы. Увы, почти сто лет должно пройти, чтобы ученые решили этот вопрос. А я столько не проживу. Но очень бы хотелось вместо зачитывания дурацкого текста показывать перед выступлением книгу "Разгадка феномена Мессинга", написанную авторитетными учеными. Пойми меня правильно, драгоценная моя. Это не тщеславие, а законное желание человека, которого всю жизнь незаслуженно подозревают в обмане. Знаешь, любимая, я уже устал доказывать, что я не шарлатан. Сколько можно это делать? И главное - зачем? Если человек уверен, что черное - это белое, ему не докажешь обратного. Люди, далекие от науки, скорее назовут необъяснимое "фокусами", нежели признают, что оно существует. Это называется "стоять на материалистических позициях", но на самом деле здесь больше подходит слово "невежество". Невежество вынуждает людей отрицать само существование необъяснимого. Что же касается ученых, то у них свои соображения. Им проще сказать: "Мессинг - фокусник", нежели признаться в своем бессилии. Перспективы изучения телепатии весьма неясные, кроме того, у ученых есть другие дела. Но я бы был искренне признателен тому человеку, который честно сказал бы всем, что у меня есть дар и что наука пока что объяснить его не может. Пока никто не решился на это. Могут признаться только с глазу на глаз. Вот если бы сверху приказали… Но сверху скорее запретят изучать меня, нежели прикажут. Единственного человека, который искренне хотел получить полное научное объяснение моего дара, уже нет в живых. Он был не единственным, кто начал знакомство со мной с испытания моих возможностей, все так делали, но он единственный проявил ко мне не только человеческий, но и научный интерес, несмотря на то, что по образованию был строителем. Все остальные только использовали меня без желания разобраться в моих способностях.
Интересно - кем меня считает твоя подруга? Давай докажем ей, что я не шарлатан. Я опущу это письмо в ящик сегодня, вот допишу и сразу пойду гулять, так что на нем будет стоять сегодняшний штемпель. Сегодня 22 июля, но я уже знаю, что 26-го новый президент Египта объявит о национализации Суэцкого канала. Покажи подруге и всем, кому хочешь, мое письмо и дату на штемпеле, пусть посмотрят. Напишу эту новость и по-русски. 26 июля 1956 года новый президент Египта объявит о национализации Суэцкого канала.
Должен сказать тебе, драгоценная моя, что этот новый египетский президент настоящий осел, хотя его зовут верблюдом. Второй Аман, вот кто он. Наш народ будет иметь от него много горя и неприятностей. Сколько же этих Аманов, один хуже другого, еще будет на нашем пути! Если по поводу избавления от каждого устраивать праздник, то не останется свободных дней в календаре. Но хватит о печальном, драгоценная моя, дальше напишу о хорошем. Я всегда так делаю, самое вкусное оставляю напоследок. Сначала съем суп, потом мясо, а мой брат Берл, да будет благословенна его память, сначала хватал мясо и получал за это выговор от отца. Вот опять вспомнил. Сегодня - день воспоминаний, они так и лезут в голову.
Теперь - о хорошем. Надо было дождаться твоего возвращения и сделать тебе сюрприз, но не могу утерпеть. Вдобавок есть риск, что Ирочка расскажет тебе в письме, а я хочу первым сообщить тебе эту приятную новость. Теперь, когда птичка в руках, можно кричать: "Поймал!"
Если ты думаешь, драгоценная моя, что я не обратил внимание на то, как тебе понравился гарнитур Софьи Алтеровны, то сильно ошибаешься. Я обращаю внимание на все, что связано с тобой, любовь моя. А как же иначе? Ведь я твой муж. Изображая рассеянность, я немного почитал мысли счастливой обладательницы старинных серег и кольца. Меня интересовало, у кого она их купила. История о бедной одинокой старушке-графине выглядела настолько неправдоподобно, что в нее я не поверил сразу же. Да и ты, насколько я понимаю, тоже не поверила. Есть мастаки врать, а есть такие, как Софья Алтеровна, - запинаются через слово, когда говорят неправду.