Владимир Соловьев: Но государственное финансирование не обозначает, что просто мы берем и выкидываем деньги на кино? А как они вернутся в бюджет? Какой толк государству от этих вложений?
Владимир Мединский: Опять же, начиная с этого года, мы пошли по следующему пути. Если раньше деньги на кино просто раздавались безвозмездно, причем, на мой взгляд, системы раздачи была на уровне плохого анекдота. Мы выделяли средства студиям-лидерам, хорошим студиям, толковым, - не спрашивая, что они будут за эти деньги снимать. Дальше студии снимали то, что они считали нужным, иногда это получались гениальные ленты, иногда это просто не выходило на экраны вообще, две копии. Содержанием не интересовался никто. Это называлось "прямое дотирование киноиндустрии". По этому же принципу можно раздать деньги строителям и сказать: ну вы следите в целом, чтобы фасады были приличные. А вопрос, какие здания мы будем реставрировать, за сколько денег, в каком порядке и почему - это вы там сами решайте, на уровне самоорганизации. Даже наши строители до этого не додумались. А вот здесь было именно так. Начиная с этого года, мы, во-первых, финансируем конкретные проекты, то есть надо защитить проект. Если ты лидер - одна система защиты, если ты начинающая студия, к тебе гораздо строже подойдут, потому что у тебя нет истории успеха. Но ты тоже имеешь право пробиться к госфинансированию, чего раньше не было. Ну и второе: мы разделили деньги на несколько частей. Лишь одна часть из них - это безвозмездная поддержка, - мы вынуждены дотировать, мы ведь поддерживаем безвозмездно театры, понимая, что не окупается. Но другая часть - это стопроцентный возврат, и третья часть - это компенсация процентов по кредиту. То есть, ты можешь прийти в банк, и многие уже пошли, взять кредит, тут же получить у государства стопроцентную поддержку по процентам по этому кредиту и спокойно на эти бесплатные деньги в течение двух лет делать хорошее кино. В идеале, конечно, первая часть должна сокращаться, чтобы безвозмездно мы поддерживали дебютантов, авторское кино, может быть, фестивальные картины. А вот вторая часть, рыночная - максимально расширяться. Только таким образом мы выйдем на реальную рыночную структуру.
Владимир Соловьев: Владимир Ростиславович, количество талантливых людей, работающих в культуре, очень велико, и у каждого из них очень сложный характер. И они все друг другом недовольны. Мы все наблюдали за баталиями в Большом театре, театральный мир, драматические истории вечные… Эрмитаж бодался за коллекции с Пушкинским… И все потом бегут к министру, естественно. И говорят: господин министр, ну… И если что-то сделал не так, говорят: плохой министр. Если сделал так, говорят: "У какой… можно разговаривать…" Какое ваше отношение к этим людям, как вам удается этот террариум единомышленников направить на продуктивную работу?
Владимир Мединский: Знаете, я просто искренне восхищаюсь этими людьми, и я стараюсь просто прислушаться. Потому что каждый из них в своем вопросе объективно - в театре, разбирается в сто пятьдесят тысяч раз лучше, чем министр. Поэтому надо просто слушать. Слушать его и слушать параллельные оценки. Опять же, приведу пример. Большой драматический театр, мы ведем огромную работу по его реконструкции, она должна закончиться в мае следующего года, это театр Товстоногова в Питере. И потратили на эту реконструкцию огромные деньги. Туда весной этого года был назначен новый художественный руководитель, молодой талантливый режиссер Андрей Могучий. И сразу создал нам массу проблем. Он отказался принимать почти готовый театр, категорически. Ну, практически в министерстве все рвали на себе волосы, говорят: вот не было проблем, возникла на пустом месте. Новый начальник, кто бы думал? И он ходил по всем кабинетам, убеждал, что потратив, - мне даже сумму страшно называть, - сколько на реставрацию, реконструкцию театра, нельзя оставлять ту самую сцену, которая была в театре в девятнадцатом веке, потому что сейчас сцены другие в театрах. Они как в новой Мариинке. Ее можно ругать сколько угодно, новую Мариинку, на вкус и цвет товарища нет. Но технически это абсолютное совершенство. Сцена и так движется, и вот так, и вниз, и вверх, и одновременно можно держать декорации для четырех-пяти спектаклей, не меняя, ставить несколько постановок в течение дня. Он настоял на том, чтобы мы остановили реконструкцию, пересмотрели проект. Мы отправляли туда несколько комиссий. Выделили опять же, - никто нам денег не даст дополнительных, только если мы сами сэкономим на других стройках, поджав известный механизм. И выделили дополнительные средства на полную переделку сцены. Скажу честно, вот когда мы видим, что у талантливого человека душа болит за дело, он там готов сидеть в этой яме, копаться со строителями, - потому что он хочет сделать выдающееся современное учреждение, - мы всегда и во всем поддержим.
Владимир Соловьев: Но при этом вы, говорят, не любите современное искусство, требуете различать современное искусство от Сontemporaryart и считаете, что это все обман граждан и бездумное использование денег.
Владимир Мединский: Это знаете, опять же, культурологический спорт. Там есть понятия Modernart, Contemporaryart, - я вникать в это не хочу. Я просто хочу сказать, что… Кстати, в целом финансирование по статье "современное искусство" в министерстве за последний год выросло. И я, наверное, больше был на мероприятиях по современному искусству, чем даже, боюсь, те мои предшественники, которые его меньше критиковали. Потому что мне очень интересно посмотреть, что это. Мне просто кажется, что современное искусство разное. И собственно, все, что я говорю, прошу цитировать дословно. Это не то, что оно плохое или хорошее, - оно разное. И надо понимать, что современное искусство - это не только какие-то кубики, черточки или там груды битого кирпича, как в Манеже на Московской биеннале сейчас. Не хочу осуждать, кому-то нравится. Или там сложенная стопками…
Владимир Соловьев: Если кому-то нравятся груды битого кирпича, я могу дать несколько адресов, где можно посмотреть, не отправляясь в Манеж. Вот чего-чего, а грудой битого кирпича россиянина не удивишь!
Владимир Мединский: Поскольку наше министерство профессионально занимается реставрацией, то я дам список адресов на много страниц, причем по всей стране, не выходя из дома можно посмотреть, очень артистично и качественно разложено. Но дело не в этом. Там есть, например, ряды, выложенные китайскими каким-то тапочками и коробочками, и в этом есть некая философия, может быть, не всем понятная. Но я просто хочу сказать, что современное искусство этим не исчерпывается. Современное искусство - это не только эпатаж, современное искусство - это балет Эйфмана, я был на прошлой неделе. Это современный балет, это современное искусство. А позавчера я был на новом спектакле Льва Додина, бесподобная абсолютно Ксения Раппопорт, такое довольно нетривиальное прочтение Шиллера. Это современное искусство, понимаете? И когда мы идем в цирк братьев Запашных, которые возглавили сейчас московский Цирк на Вернадского, который будет впервые ремонтироваться в следующем году, мы должны понимать, - это современное искусство. Просто надо смотреть на это шире. И государство, когда поддерживает современное искусство, должно понимать, что это будет не только китайские тапочки в рядок, - оно просто больше.
Владимир Соловьев: С вами пытаются бороться разными образами. Известно, что вы замечательный популярный писатель, популяризатор российской истории и борец с мифами. Доктор наук. Вашу докторскую проверяли?
Владимир Мединский: Да. Вы знаете, поскольку проверка диссертации - специальная такая платная программа, мне руководитель одного из учреждений даже сказал, что учреждение немало заработало. Как только меня назначили министром, несколько десятков интересантов за деньги внимательно проверили мою докторскую. Ничего не нашли.
Владимир Соловьев: Вынужден уже в режиме блица, так как время заканчивается, а вопросов к вам миллион. Теперь, когда вы Авгиевы конюшни постепенно стали расчищать, и финансирование стало доходить действительно до тех, кому деньги нужны, и не позволяете воровать, и произвели гигантскую кадровую смену в министерстве, - и кто-то, наконец, стал не только слушать, но и слышать деятелей культуры. У вас еще гигантский тяжелейший блок, связанный с туризмом. Как сделать Россию туристической державой?
Владимир Мединский: Да, действительно, у нас в отношении туризма… У нас все хорошо с выездным туризмом, понимаете. Некоторые страны, как-то Турция, только на этом и живут в значительной степени. Но проблема большая с въездным туризмом, проблема с внутренним туризмом. Для этого, конечно, одних административных усилий недостаточно. Для этого нужно развивать инфраструктуру, это в первую очередь задача регионов, и мы через Ростуризм софинансируем региональные проекты, активно нацеленные на развитие туризма. Грубо говоря, за бюджетный счет мы подводим трубу и дорогу, а вот гостиницу построй сам. Мы впервые в этом году начали новый проект, опять же полностью из сэкономленных денег, поскольку на это никогда не выделялось ни копейки и не должно, наверное, выделяться специально. Начали проект по развитию детского туризма. В этом году в пилотном режиме 18 тысяч детей из России бесплатно поедут на несколько дней в Петербург. Причем, чтобы правильно меня поняли, это не поход по ночным клубам старшеклассников. За эти несколько дней полностью оплачены гостиница, дорога, - это за несколько дней посещение обязательно новой сцены Мариинского театра, Эрмитаж, Русский музей, Петергоф, Пискаревское кладбище.
Владимир Соловьев: Идеологическая программа?
Владимир Мединский: Ну, в общем, да.
Владимир Соловьев: Программа воспитания патриотов.
Владимир Мединский: Владимир, если это идеология, то я за такую идеологию.
Владимир Соловьев: Ну что же, к сожалению, вынужден ставить точку, хотя хочется поставить многоточие. Обещайте, что придете к нам еще. Потому что множество вопросов остались не спрошенными. И я представляю, какое количество критиков напишут в своих отчетах: "Ха, министр культуры! А в начале-то стал говорить о цирке! Вот что для него самое важное из искусств!"
Владимир Мединский: Но мы еще и про кино поговорили.
Владимир Соловьев: И не сказали ничего о чтении, хотя об этом у нас еще будет возможность обязательно поговорить. Спасибо, Владимир Ростиславович.
Владимир Мединский VS Владимир Познер
Министр культуры РФ Владимир Мединский отвечает на вопросы Владимира Познера
Владимир Познер: В эфире программа "Познер". Гость программы Владимир Мединский, министр культуры РФ, член высшего совета Единой России, дважды член Государственной Думы 4 и 5 созыва. Писатель, профессор МГИМО, дважды доктор наук, исторических и политических. Добрый вечер.
Владимир Мединский: Добрый вечер.
Владимир Познер: Я ничего не забыл?
Владимир Мединский: Нет.
Владимир Познер: Ну, отлично. Вы уже полгода работаете в качестве министра культуры, и когда вскоре после вашего назначения в этой программе был премьер Медведев, у нас состоялся обмен мнениями по вашему поводу.
Должен задать конкретный вопрос, есть назначение, которое многих поразило, в частности скажем назначение господина Мединского министром культуры. Это ваш выбор?
Дмитрий Медведев: Это мой выбор, я считаю, что это человек с хорошим потенциалом, а самое главное он энергичный, мне за последнее время надоели министры, которые иногда спят на заседаниях.
Владимир Познер: Энергия может идти в разные стороны.
Дмитрий Медведев: Будем надеяться, что в конструктивную сторону пойдёт, в мирных целях будет использоваться, если будут какие-то проблемы, вы мне расскажите.
Владимир Познер: Обязательно.
Я хочу сказать, что я пока не обращался к Дмитрию Анатолиевичу, но я надеюсь, что он смотрит сегодняшнюю программу, я думаю, что это может что-то даст. Вы знаете, конечно, что ваше назначение вызвало разные отклики, причём от крайне положительных до крайне отрицательных. Для наших зрителей я хотел бы дать два примера. Политолог Сергей Черняховский писал так: "Назначение Мединского, политика по роли и политолога по специальности, означает признание политической роли не только Минкульта но и самой культуры, у него есть шанс стать неким новым Луначарским, стать создателем новой культурный политики в стране, где четверть века никакой культурной политики не было вообще". Вот такой позитивный отклик, а теперь другой пример - это Андрей Зубов доктор исторических наук, профессор МГИМО и автор двухтомника "История России 20 век", он писал так: "Мы возвращаемся к пагубному состоянию страны, которое было долгое время до революции, от него мы отошли только после революции 1905 года, затем оно вернулось с советской властью, и от него мы, слава Богу, вновь ушли в эпоху перестройки, и окончательно порвали в 1991 году, это состояние очень много вреда принесло нашему обществу, сделало его детским, не взрослым, безответственным. Мне кажется сейчас, мы возвращаемся к нему, назначая таких людей, очень характерных людей, во главу, так сказать, самого духовного министерства современной России, министерства культуры". Как вы думаете, почему ваше назначение вызвало такие противоположные, непримиримые оценки?
Владимир Мединский: Это вполне естественно. Дело в том, что я действительно долго работал в Государственной Думе и в партии, был достаточно публичным человеком, как публицист, и никогда не скрывал своё мнение. Не говорил "без комментариев", что для политика и депутата естественно. Поэтому есть те, кто мою позицию, как депутата поддерживали, есть те, кого она раздражала. Я думаю, что гораздо хуже, когда любое назначение воспринимается с абсолютным равнодушием, хотя честно говоря, я сейчас послушал цитату коллеги Зубова, профессора МГИМО, я так и не понял, какая связь между мной и пагубным возвращением куда-то страны.
Владимир Познер: Вы его спросите, вы коллега, вы его увидите, задайте ему вопрос. Определяя, что такое культура вы говорите так: "Культура - это цели, ценности и картина мира, мне бы хотелось, что бы у всех нас культура стала общей с одними целями и ценностями, потому что только вместе мы сможем сделать нашу страну самой удобной для жизни, при всём её былом, нынешнем и будущем величии". Это вы недавно сказали, это было в октябре этого года. У меня сразу три вопроса. Первый: согласны ли вы с тем, что никогда ни в прошлом, ни сегодня Россия не была страной самой удобной для жизни?
Владимир Мединский: Сложный вопрос, мы ведь не жили в разные времена, я думаю, что Россия для разных категорий граждан представляла разную степень удобства.
Владимир Познер: Спора нет, но когда вы сами употребляете выражение: "сделать нашу страну, самой удобной для жизни", вы говорите о чём-то общем, и я задаю вопрос: не кажется ли вам, что никогда Россия самой удобной страной для жизни не была прежде и пока ещё и не является?
Владимир Мединский: Я думаю, что в России были периоды, когда она сравнительно более удобной страной, чем соседи, но самой ли удобной, такой рейтинг никогда не проводился.
При всех колоссальных минусах России до 17 года, (мы их знаем, бесконечно можно перечислять проблемы от татаро-монгольского ига до крепостного права), тем не менее, есть любопытная статистика. Статистика заключается в том, что как ни странно по совокупности на начало ХХ века, по количеству эмигрантов, то есть приезжающих в страну, Россия занимала 2 место после США, причём в Россию также переселялись целыми народами, калмыки например. Почему это происходило? Это не говорит о том, что Россия была раем, землёй обетованной, ни в коем случае, но по сравнению с какими-то соседними режимами, условиями, территориями эта страна была более удобная, как Америка была более удобная для протестантов, квакеров.
Владимир Познер: Потому что их там не преследовали. В чём на ваш взгляд, заключается величие России сегодня?
Владимир Мединский: Вы ставите бесконечно тяжелые вопросы. Мне кажется, что главное величие России, я постараюсь серьёзно ответить, заключается в том, что несмотря на жуткую мясорубку XX века, и несмотря на бесконечную череду генетического отбора, через который в силу массы объективных и субъективных факторов Россия прошла, она сохранилась и она сохранила свою идентичность и даже сохранила потенциал развития. Мне кажется, величие именно в этой нечеловеческой выносливости наших людей.
Владимир Познер: Понимаю, просто мне интересна ваша точка зрения. И наконец, третий вопрос. Как может культура стать общей, в стране, где проживает множество народностей, с совершенно разными культурами, разными языками, разными религиями.
О какой общей культуре может идти речь в такой стране?
Владимир Мединский: Речь идёт об общекультурных ценностях, безусловно. Мне кажется, что Чайковский велик вне зависимости от вероисповедания.
Владимир Познер: Он велик для американцев, для французов.
Владимир Мединский: Безусловно, но это наш, русский композитор и мы этим гордимся. Когда мы говорим о музыке, о театре, о кино - это общекультурные ценности. Это не говорит об унификации культуры, это разные вещи.
Владимир Познер: Я понимаю, но вы же говорите: "Хотелось бы, что бы культура у нас всех стала общей, с общими целями и ценностями". Видимо она не является такой, если хотите, что бы она стала. Тогда что не так?
Владимир Мединский: Культура всегда претендует на общечеловечность, по крайней мере, в высших достижениях так происходит, я уверен в том, что культура является один из факторов, которые стирают противоречия, объединяет людей. Люди могут быть очень разными, но им нравится одна и та же музыка, одни и те же писатели, нравятся одни и те же картины. И тогда эти люди находят общие интересы и общие темы для разговора на кухне, для дружбы.
Владимир Познер: Согласен .
Владимир Мединский: Культура это такой цементирующий фактор. Нам сложнее, чем французам. Французы как единая нация сформировались достаточно давно, а мы не сформировались, и, наверное, никогда не сформируемся, у нас абсолютно другого типа страна. Поэтому одним из цементирующих факторов в многонациональном государстве может быть культура.