Владимир Познер: Вы утверждаете, и я цитирую вас, что "в новых условиях, Министерство культуры не должно быть цензором или пропагандистом, самое близкое нам амплуа "менеджер"". Вместе с тем, вы говорите: "Цензура нужна, но только не до, а после и не политическая, а нравственно-духовная". Я хотел бы сказать, что мы уже слышали, скажем, о демократии управляемой, о демократии суверенной. Хотя мы прекрасно знаем, что демократия - это демократия, и где бы она ни была, ей свойственны определенные черты, как мне кажется, цензура это цензура, и как её не украшай разными прилагательными - это цензура. Всё-таки вы за цензуру, называйте её, как хотите, или нет, потому что это важнейший вопрос. И именно цензура, вы понимаете, о чём я говорю.
Владимир Мединский: Не могу не процитировать вашу книгу, про то, как телевизионный менеджер, снимая программу с эфира, американского, там было очень грубо, называйте, как хотите…
Владимир Познер: Вы за это?
Владимир Мединский: Нет, знаете, там была цензура, потому что снимали программу с эфира…
Владимир Познер: После .
Владимир Мединский: Снимали программу с эфира. Я глубоко убежден, что наша страна никогда не должна вернуться к той эпохе, когда существовала цензура, когда существовали художественные советы, которые решали, имеет ли право творец предъявить публике своё творение, либо нет. Когда я говорил о духовно-нравственной цензуре после, давайте назовём этой фигурой речи, я имел в виду, что гражданское общество, всегда имеет право спросить, в том числе и СМИ - вы знаете, решать вам, но нам кажется, что это перебор - выразить свою позицию.
Владимир Познер: Это мнение. Тут нет даже вопроса никакого. Совсем недавно вы сказали, что государство вправе влиять на содержание фильмов, которое само же и финансирует. Сказали так: "Мы считаем, что имеем право от имени народа, сказать, да мы хотим фильм о Бородино, мы не хотим фильм о ваших духовных терзаниях". Так вы сказали, обращаясь к кинодеятелям, считая, что это естественно, государство должно платить за то, что оно считает целесообразным в данный момент, добро.
Владимир Мединский: Это сильно творчески обработанная цитата.
Владимир Познер: Нет, я вас уверяю, я этим не занимаюсь.
Владимир Мединский: Не ваша, это вы цитируете речь, процитированную кем-то ещё…
Владимир Познер: Это Лента. ру.
Владимир Мединский: Давайте проясним, в отношении духовных терзаний. Я сам чуть-чуть писатель, и я скажу вам так, что без духовных терзаний, переживаний, пропускания через себя художественных образов, или если это просто публицистика, история, ничего дельного никогда не получится.
Любое талантливое произведение есть плод бесконечного духовного надрыва автора. Знаете, тут, как говорится, от "Реквиема" до рассказов Чехова, но если говорить о правах государства, то, безусловно, государство, тратя государственные деньги, деньги налогоплательщиков на те либо иные сценарии, безусловно, имеет права сказать, о чём примерно должны быть эти фильмы.
Вот вы, когда заказываете дома ремонт, вы, наверное, приглашаете дизайнера, и не говорите вот ключи, вот деньги, сделай как нравится и уходите. Вы пытаетесь утвердить дизайн проекта, пытаетесь представить, как это примерно будет выглядеть. Степень влияния государства на киноиндустрию крайне преувеличена, максимум, о чём идёт сейчас речь, о том, что в результате социологических опросов, мнений экспертов сформирован десяток тем, общих тем на которые должны сниматься фильмы. И дальше мы говорим, просим вас, если вы хотите получать больше оснований на получение государственного заказа, придерживайтесь примерно этих общих тем.
Владимир Познер: Мне интересно, что за темы, вы можете привести пример.
Владимир Мединский: Хорошо приведу пример. Поскольку приближается 68-летие Победы, то в рамках этих общих тем, есть тема о малоизвестных страницах Великой Отечественной войны, вот так называемый государственный заказ. Вы можете предложить о малоизвестных страницах похода князя Святослава против половцев, но в связи с этой датой…
Владимир Познер: Я могу предложить вам тему Великой Отечественной войны, которая вам не понравится. Это будет Великая Отечественная война, но та сторона, которая лично вам, или министерству в вашем лице не понравится. Например, про Власова, мало ли о чём я могу сделать, и тогда вы мне не дадите денег.
Владимир Мединский: Я хочу вас расстроить, я не читаю сценарии.
Владимир Познер: Вы принимаете это решение, когда говорите государство?
Владимир Мединский: Нет, существует коллегия экспертов, которая голосует и принимает решение. Но до того процесс принятия решения был следующий. Приходит автор, уже с написанным сценарием, о чём-то о своём, и говорит: я хочу снять кино, дайте мне государственную поддержку. Оформляется заявка, эта заявка попадает в чёрный ящик, эксперты голосуют анонимно, после чего чёрный ящик открывают, и ваш сценарий не прошел.
Владимир Познер: Скажите, эксперты это кто такие? Кто их выбрал?
Владимир Мединский: Когда я пришёл в министерство, они уже были.
Владимир Познер: Вы даже не знаете, откуда они взялись?
Владимир Мединский: Состав их постоянно ротируется, там профессора ВГИКА, ГИТИСА, режиссеры, скажу честно, я вам сейчас ни одну фамилию не назову.
Владимир Познер: Вы понимаете, что неизвестные вам эксперты, не вами подобранные, за меня и за вас, и за зрителя, заранее прочитав сценарий, принимают решение, будете ли вы помогать в производстве этого фильма.
Владимир Мединский: Вы предлагаете другой формат, чтобы сценарий читал министр культуры?
Владимир Познер: Да, у меня есть другой формат, есть такой. Выделяется некая сумма на поддержание кино, и это решают сами киношники, но государство при этом помогает. Как во Франции, которая не решает тематику.
Владимир Мединский: Во Франции не такой формат, хочу вас расстроить, я только несколько дней назад общался с министром Франции.
Владимир Познер: Я имею в виду поддержания кино не на основании содержания фильма.
Владимир Мединский: Я вам рассказываю, как во Франции происходит. Во Франции существует довольно жёсткая система поддержки национального кино, жёсткая и многоуровневая. От ненавидимых всеми квот, в прямом или косвенном виде, до того, что телеканалы отчисляют часть выручки от рекламы в фонд кино. Вплоть до того, что в конкретные дни ограничен показ фильмов на телевидении, потому что в эти дни французы должны пойти с семьёй в кино и так далее. Поэтому просто бросить деньги в киносообщество и сказать решайте сами - это киноутопия. На самом деле, мы разделяем разные уровни финансирования кино, мы поддерживаем авторское кино, мы поддерживаем дебютное кино, мы поддерживаем творчество выпускников вузов, кстати, впервые со следующего года выпускники ВГИКа получат возможность (такого не было даже в советские годы), получат возможность сами, это не решает государство, снимать крупномасштабное кино, которое будет иметь шансы выйти на большой экран.
Владимир Познер: Замечательно, но это не снимает того о чём мы говорили раньше.
Владимир Мединский: То о чём мы говорили раньше, называется социально значимые фильмы, отвечающие интересам государства. Их размер не велик.
Владимир Познер: Меня всегда интересует, а кто такой - государство - в данном случае.
Владимир Мединский: Это мы с вами.
Владимир Познер: Я к этому не имею никакого отношения. Насчёт кино, коротко, вы недавно признали, что доля отечественного кино в 2012 году упала на 15 процентов, основное - Голливуд. Увы, и ещё упадёт, вторит вам декан высшей школы телевидения МГУ Виталий Третьяков, он говорит: "Потому что отечественное кино такое и эти проценты набираются среди невежественной молодёжи". Так считает он. Как вы думаете, почему россияне так слабо ходят на российское кино, и так любят голливудское, в чём загвоздка?
Владимир Мединский: Очень много причин, начиная с того, что на голливудское кино попасть проще. Если вы придёте в кинотеатр, то увидите, что голливудских сеансов гораздо больше. Голливуд умеет продавать свои фильмы, продвигать свою продукцию. У них для этого больше денег и технологий. А мы умеем хуже. Во-вторых, мы мало производим качественных кассовых фильмов. В-третьих, у нас мало кинотеатров.
Владимир Познер: Кинотеатров?
Владимир Мединский: Да. У нас их мало.
Владимир Познер: Но голливудские фильмы в наших театрах идут, не в чужих же. Они же не в Америке ходят эти люди. Российский зритель находится в России.
Владимир Мединский: Кинотеатры, в которых идут голливудские фильмы, дорогостоящие, с дорогими билетами, с Dolby Surround и так далее - это удел в большей степени крупных городов. Огромная киносеть, которая существовала в Советском Союзе, сейчас не работает.
Владимир Познер: Скажите, Вы можете согласиться, что при прочих равных, если Вы спросите: вот российское кино, вот американское кино, какое Вы хотите? Американское выиграет?
Владимир Мединский: Выиграет хорошее кино. Я убежден, что выиграет хорошее кино.
Владимир Познер: Но для этого надо сначала посмотреть его. Априори выбор будет здесь. Нет?
Владимир Мединский: Думаю, что нет. Я уверен, что имеет шансы победить хорошее кино. И наша задача сделать так, чтобы это хорошее кино дошло до экранов.
Владимир Познер: Как Вы думаете, почему, как сообщила "РИА-Новости", расходы федерального бюджета на культуру и кинематограф в 2013 году должны сократиться на 2,5 % по сравнению с нынешними? Это что такое происходит? Ведь культура и так всегда по остаточному принципу финансировалось, а сейчас еще хуже будет? В чем дело, как так понимать?
Владимир Мединский: Это неправда, расходы на культуру в 2013 году вырастут.
Владимир Познер: А, это ошибка "РИА-Новости"?
Владимир Мединский: Ну, они просто смотрели предварительные прикидки бюджета. Расходы на культуру в 2013 году, несмотря на достаточно жесткий бюджет, который у нас есть, вырастут. Причем они вырастут и в абсолютных цифрах. Мы в 2012 году тратили достаточно много денег на крупные федеральные стройки, этих строек становится меньше и у нас остаются деньги на другие направления развития.
Более того, нам удалось, благодаря поддержке руководства страны, увеличить финансирование в части заработной платы работников федеральных учреждений культуры и мы сейчас отрабатываем схему вместе с регионами, чтобы это повышение шло синхронно.
Владимир Познер: Скажите, пожалуйста, по сравнению с этим годом, на какой процент все-таки вырастут бюджетные финансирования?
Владимир Мединский: Надо посчитать внимательно. Заработная плата складывается из нескольких источников: федеральное дотирование, внебюджетные источники и так далее. Вот федеральная часть где-то на 25–30 %. Это очень большие деньги, такого повышения не было никогда за последние 20 лет.
Владимир Познер: Вы довольно часто публично и весьма жестко высказываетесь относительно того, как должна поступать власть. В феврале этого года за несколько месяцев до того, как Вы стали министром культуры, Вы сказали следующее: "Нужна реформа системы власти. На требование общества надо дать ответ. Но дать не "уступками" и косметическими мерами, а полноценной реформой политической системы. Провести ее уже весной-летом. Или Россия будет Путиным преобразована, или нас ждет катастрофа. Никаких еще шесть лет судьба ни ему, ни нам не даст. Мы просто не имеем права профукать этот, возможно последний для России, исторический шанс".
Значит, на мой взгляд, я никакого серьезного политического изменения не вижу. Особо никакой реформы я не вижу. Означает ли это, что мы профукали этот шанс? Как это понимать?
Владимир Мединский: Нет, не означает. Реформы идут. Я сейчас компетентен говорить за ту отрасль, которую мне доверили. Мы эту отрасль реформируем. Дело в том, что в культуре сложилась уникальная ситуация. Все преобразования последних 20 лет, отрицательные и положительные, они как бы прошли мимо отрасли.
Владимир Познер: Вашей отрасли?
Владимир Мединский: Так получилось, да. В этом есть свои плюсы, есть свои минусы. Когда я только пришел на работу, то мне замы, опытные старые чиновники, со смехом сказали: "Вы знаете, если бы на Ваше место сейчас пришла Фурцева, то она бы дня за два освоилась и продолжала бы успешно работать, потому что практически ничего не изменилось". И перед нами действительно большой вызов. Деньги не огромные отпускаются на культуру. Культура - это наше колоссальное конкурентное преимущество. Даже возьмем образование в сфере культуры, оно уникально. Мы должны эту отрасль модернизировать.
Владимир Познер: Вы поймите, я ведь цитирую Вас и стараюсь очень точно воспроизвести то, что Вы сказали. Вы говорили о полноценной реформе политической системы. Не министерства культуры, а политической системы. И говорили, что это должно быть уже весной-летом этого года. Этого не было весной-летом этого года. И пока этого нет. Полноценной реформы политической системы. И говорите, что если этого не будет, то может быть очень плохо. Может быть, Вы передумали? Чуть-чуть другая оценка? Ведь этого нет, согласитесь.
Владимир Мединский: Я скажу Вам откровенно, что где-то с декабря по март этого года… Сейчас мы как раз "отмечаем" год, как были митинги на Болотной и так далее. Нам казалось, что все проблемы решаются очень легко. Нам казалось, что нам надо принять раз-два-три решения и все можно сделать. Знаете, я август 91-го года провел в Белом доме, все эти ночи среди защитников.
Владимир Познер: Да, я был на улице .
Владимир Мединский: Вот видите, мы могли увидеться. Я тоже выбегал на улицу, я листовки раздавал. Я работал в газете "Россия". Жизнь оказалась гораздо сложнее и труднее. Придя в Министерство культуры, я тоже посмотрел, как работает система и понял, что можно, конечно, помахать шашкой, но что дальше?
Владимир Познер: Хорошо. То есть все оказалось намного сложнее, чем Вы ожидали?
Владимир Мединский: Намного сложнее и намного тяжелее. Любые такие резкие действия, как за один день, они могут принести вреда отрасли больше.
Владимир Познер: То есть, когда Вы снаружи, кажется, что все гораздо проще, чем когда Вы внутри.
Владимир Мединский: Точно.
Владимир Познер: Вы коснулись митингов. Как-то Вы сказали по поводу митингов чрезвычайно интересную вещь, говоря о тех, кто принимает в них участие: "Их цели совершенно не совпадают с целями организаторов. Они не рвутся к власти. Это люди состоявшиеся, с мнением, с чувством собственного достоинства. Они сами привыкли соблюдать правила и хотят, чтобы это делали те, кто ими правит. Вот этого власть зачастую не понимает, отсюда нелепые попытки занизить число участников, отсюда натянутые обвинения в финансировании протестующих Госдепом. Понятно, что подобные заявления рассчитаны на бабушек в Красноярске, но, во-первых, бабушки не знают, что такое Госдеп, а во-вторых, лучшего способа оскорбить людей, которые пришли высказать свою гражданскую позицию, окончательно оттолкнуть их от себя, просто нет".
Вы отдаете себе отчет, что то, что Вы тут говорите, эту точку зрения не разделяет большинство ваших коллег по партии, и я думаю, что ее не разделяет и Президент страны?
Владимир Мединский: Вы сейчас процитировали мою статью в газете "Известия", которая вышла буквально на следующий день или через день-два после первого митинга на Болотной. И кстати, вот это занижение цифр действительно на первом этапе было.
Владимир Познер: Конечно .
Владимир Мединский: Зачем? Я не понимаю. Я писал о том, и я убежден в этом, что необходимо четко отделять те тысячи людей, которые принимали участие в митингах…
Владимир Познер: Десятки тысяч.
Владимир Мединский: Десятки тысяч, да. От тех десятков организаторов, которые на выходе… Ну, это политика. Каждый преследует свои личные либо узко-корпоративные эгоистичные цели. И шельмовать участников этих митингов было абсолютно неправильно. Кстати, обратите внимание, что сейчас митинги проходят совсем по-другому. Почему это произошло, как мне кажется? Это произошло потому, что десятки тысяч людей увидели, что их собственно никуда не ведут. Понимаете? Они вышли раз, второй, пятый. А что предлагается? А какой конструктив, кроме как прорвать милицейское заграждение на Большом каменном мосту? А кто будет работать?
Вы знаете, я одного из известных деятелей оппозиции пригласил в Министерство на очень важную должность.
Владимир Познер: На какую? Вы можете должность назвать, но фамилию человека не называть, чтобы понять, что это важная должность.
Владимир Мединский: Этот человек, которого я уважаю как специалиста.
Владимир Познер: Вашим личным заместителем?
Владимир Мединский: Руководителем Общественного совета Министерства культуры. Я очень уважаю этого человека как специалиста, как эксперта. Не был лично знаком, по телевизору смотрел. Специально прочитал с десяток выступлений и статей этого специалиста, и долго уговаривал. Человек отказался. Я очень расстроился. Расстроился не просто потому, что потерял или не приобрел умного и ценного союзника, а расстроился потому, что подумал: "А ведь действительно, может быть и правы те люди, которые говорят, что оппозиция не хочет работать?"
Владимир Познер: А кто это говорит?
Владимир Мединский: Они хотят критиковать со стороны. Для меня это было большим разочарованием.