Примерно 8-9 тысяч лет назад человек проникает в Южную Америку. И в ней тоже происходит "оверкилл": за 2-3 тысячелетия оказываются полностью истреблены несколько видов гигантских ленивцев, глиптодонт - виды крупных, неторопливых животных.
То есть получается - человек проникал туда, где животных побольше, где они меньше знакомы с человеком. Он истребляет зверей, вовсе не подчиняясь каким-то стихийным "экологическим правилам", а старается убить как можно больше. Если есть возможность убивать избыточно; убивать животных, которых заведомо не получится использовать, - он убивает и их.
Судя по всему, экологией от поведения первобытного человека и не пахло. Он старался найти места, где зверей побольше и добыть их полегче. Ну, и добывал до полного "не могу".
Так же точно поступали и известные нам охотничьи племена современности. Везде. Джон Тернер, усыновленный индейцами в начале XIX века, описывает вещи совершенно чудовищные. Например, как лосей бьют прям на льду озера. Выгоняют туда, где у них на льду разъезжаются копыта, и забивают. Лед трещит под тяжестью примерно 400 тушь. А индейцы не в силах остановиться - убивают все новых и новых, пока лед не треснул и вся добыча не ушла под воду.
Рыболовные крючки у народов Сибири делались гладкие, без крючка внутри изгиба2. Сколько рыб срывалось и гибло без всякого проку - страшно представить.
А в начале-середине XX века эскимосы и чукчи почти полностью истребили берингийское стадо моржей: у них появились карабины. Раньше охотники нападали только на небольшие стада: морж - животное весом до 2 тонн, свирепое и опасное. Били их только на берегу или вблизи от берега. Если на охотников бросятся пять моржей, и на большом ледяном поле, на берегу - не страшно. Вот если кинется целое стадо - моржи могут клыками прорвать обшивку байдар, и охотники окажутся в ледяной воде.
При таком способе всегда можно было вытащить тушу добытого моржа, потери были исключительно редки.
А вот карабин позволил бить моржей практически в любых условиях. Нападает стадо? Отстреляемся! Охотники стали выходить в море на моторных лодках, уходить далеко от берега - на 20, на 30 километров. По разным данным, охотники вытаскивали на берег и использовали то ли 30%, то ли даже 20% всех убитых моржей. Перепромысел. Стадо начало стремительно уменьшаться.
А теперь такой маленький вопросик: а как должны относиться к животным первобытные люди? Которые стараются убить как можно больше, на залитом лосиной кровью льду озера, на розовеющем от крови моржей Северном море?
Те, кто поколениями убивают маток с детенышами? Отцы убивали, мы убиваем, дети тоже будут убивать?
Да, интерес к животному огромен. Да, внимание очень велико... А вот насчет любви - что-то я сильно сомневаюсь.
Везде, где охота сохраняет свое значение, у людей очень силен азарт - добыть что-то даровое, бродящее само по себе. В России этот азарт до сих пор не выветрился из многих голов.
Как крестьяне охраняют природу
Новая легенда: про крестьянские общества, которые могут вечно сохранять природу, от которой кормятся. Будь это не легенда, а действительность, на месте пояса пустынь Переднего Востока сегодня шумели бы леса, колыхались бы сплошные саванны. Но земледелие возникло там раньше всех остальных мест... И последствия можно наблюдать.
В Европе к XIII-XIV векам повырубили леса. Совершенно не думали, что делают, никакой оглядки на будущее. Ни малейших соображений про экологию. В Галлии, будущей Франции, зубр исчез уже в V веке. Медведи, лоси сохранились только на крайнем северо-востоке, в Арденнах.
А люди вынужденно стали гораздо меньше мыться: не стало дров для бань. Стали использовать в пищу всяческую "быструю еду" - бутерброды, затирухи, сыры, колбасы... то, что требует меньше дров для приготовления.
Спасло Европу промышленное развитие, капитализм: добыча угля позволила опять мыться в свое удовольствие, готовить горячую пищу.
В России еще 200 лет назад не 60%, а только 10% территории Московской области было покрыто лесами. В XVIII-XIX веках почти совсем исчез соболь, медведь, лось, олень. В XX веке, уже при советской власти, потребовались огромные усилия, чтобы поднять поголовье этих вполне обычных, вовсе не редких видов.
Продолжайся чисто крестьянская цивилизация в России - дикая природа вообще исчезла бы. Потому что все земли, какие возможно распахать, распахали бы. А леса вырубали бы на дрова и использовали под выпас. Ну, и охотились бы, пока хоть что-то живое шевелилось бы по этим лесам.
Это промышленные и современные города стянули к себе население, а у людей выработали совершенно другое отношение к животным и растениям.
Как крестьяне заботятся о животных
У Дж. Даррелла есть пронзительное описание: греческая крестьянка живьем закапывает нескольких новорожденных щенят. Мальчик с плачем набрасывается на нее с кулаками - женщина удивлена, расстроена: если бы она знала, что щенки нужны маленькому Джерри, она бы их охотно отдала... В семье же Дареллов приходят к выводу: похоже, крестьяне вовсе не считают своих животных живыми.
Очень верная мысль. Для крестьянина животное - это такая штука для эффективного ведения хозяйства. Похоже, многие крестьяне и не особенно задумываются о чувствах и переживаниях животного, о его состояниях.
Да они и не могут себе этого позволить, им нужно эффективно использовать свою скотину.
Многие ученые замечали - скотоводы стараются не привязываться к своим животным. Так же поступают и крестьяне, и они правы. Шведская писательница Астрид Линдгрен описывает, что получилось, когда крестьянский мальчик Эмиль из Лённеберги привязался к поросенку, стал его дрессировать. Поросенок тоже полюбил мальчика и везде бегал за ним. А потом, естественно, поросенка зарезали, невзирая на слезы Эмиля.
Мне могут привести примеры того, как любят сельские жители своих коз и коров, как вплетают им ленточки в хвосты и так далее... Но боюсь - это уже психология вовсе не крестьян, а горожан. В наше время (и начиная века с XVII) в селе живут люди с городской психологией. Для них животные - не даровое мясо, которое бродит по лугам и лесам (как для охотников). И не источник еды, молока, шерсти, как для крестьян. Это уже "братья наши меньшие".
Если этих "братьев" немного и их собираются все же не резать, а доить, почему бы к ним и не привязываться? Если на "братьях" собираются ездить, пахать или возить грузы - то тем более.
К собаке человек привязывается довольно легко - он не ест и не доит собаку, он с ней вместе работает или воюет. Так же легко воин привязывался к боевому коню. Если животное не используют, а делают своим сотрудником - почему бы и нет?
Английский ветеринар Дж. Хэрриот в своих книгах приводит много примеров того, как любовно относятся к своим животным мелкие фермеры - те, у кого животных мало и кто может себе позволить роскошь привязываться к ним. Когда переставших доиться коров не продают мяснику, а оставляют доживать на привычном месте, старых лошадей отправляют на своего рода почетную пенсию и так далее. Но, во-первых, так поступают далеко не все фермеры. Во-вторых, речь идет именно о мелких фермерах. В-третьих, все эти животные - именно что соработники фермера, сотрудники. Дойные коровы, а не мясные. Лошади, а не свиньи. И в-четвертых, Англия ведь - самая городская страна мира. Психология горожан в ней господствует не первое столетие.
В мире, где сельским хозяйством заняты 3% населения, абсолютное большинство людей начинают относиться ко всем вообще животным сентиментально. К диким - так даже восторженно. А сельскохозяйственный скот становится такой же экзотикой, как слоны и киты, - так же мало известен.
Для нас что собаки и кошки, что коровы и куры, что лоси и медведи. Мы не кормимся от них, не охотимся на них, не боимся их.
Для мира горожан характерна доброта ко все большему числу людей и ко все большему числу животных. В XIX веке в Англии появились первые вегетарианцы. Сегодня их в Англии больше 10% населения. Есть они и в России, причем в большинстве - среди жителей больших городов. А уж приласкать животное, сказать ему что-то ласковым голосом - это у нас большинство людей, и охотно.
Такое отношение к животным оборачивается страшной жестокостью при стыке культур: когда городские снимают дачу и начинают разговаривать с цепной собакой, подкармливать ее, ласкать. Вот, кстати, пример совершенно жуткой крестьянской жестокости по отношению к животному: всю жизнь держать собаку на цепи, как своего рода "лающее орудие". В эту привычную, никого не возмущающую жестокость вторгаются городские детишки, которые ласкают пса, приучают его к разговорам, к более вкусной еде, к своим улыбкам. А потом они уезжают домой, в город, оставляя цепного пса и дальше деградировать, постепенно сходить с ума на нескольких квадратных метрах, в пространстве своей будки и вытоптанной площадки перед будкой.
Или когда горожане берут в дом поросенка или петуха, начинают подкармливать его, дрессировать, общаться с ним. И животное вступает с людьми в какие-то личностные отношения, привыкает к ним и начинает их любить. А потом они его бросают, конечно, в его судьбе будущего бульона.
И уж, конечно, мы гораздо больше озабочены судьбой лесов, рек, диких животных, чем наши предки... даже самые недавние.
Глава 4 . Эпоха без правил
Меня учили: крыша - это крыша,
Груб табурет. Убит подошвой пол.
Ты должен видеть, понимать и слышать,
На мир облокотиться, как на стол.
А древоточца часовая точность
Уже долбит подпорок бытие.
...Ну как, скажи, поверит в эту прочность
Еврейское неверие мое?
И все навыворот,
Не так, как надо.
Стучал сазан в оконное стекло;
Конь щебетал; в ладони ястреб падал;
Плясало дерево,
И детство шло.
Э. Багрицкий
Конец эпохи определенности
Традиционная культура точно "знала", как устроен мир, какое место он сам в этом мире занимает, где границы естественного течения вещей и где начинается их нарушение; чем должны быть для него горы, растения, животные, люди... Существует ли Господь, возможны ли привидения, драконы, зомби, экстрасенсорные воздействия и т.д. А если возможны - то что они из себя представляют и что с ними надлежит делать. Словом, человек "знал", понимал и мог объяснить все конкретные проявления материального и идеального мира.
Так же точно "знал" человек, как он должен вести себя и как должны поступать все окружающие. Какие поступки и в каких случаях хороши, похвальны, непри личны или недопустимы. Что такое героизм, низость, приличие, непристойность и т.д. Где проходят границы величия, низости, мужества, подлости и т.д. Какого человека и как следует определять и на основании каких именно черт характера или поступков.
Европейцы XVIII - начала XX века были уверены в мире и в самих себе. Поэтому они могли совершенно спокойно заниматься своими частными делами. Ведь решено главное, причем решено раз и навсегда. Нет никакого смысла спорить до посинения, как устроен мир и что такое хорошо и что такое плохо. Вот заработать денег или иным способом изменить свое положение в этом раз навсегда данном и определенном мире явно имеет смысл. Мир от этого не меняется, наша оценка его - тоже. А в культуре сказано раз и навсегда, что зарабатывать деньги - дело хорошее.
Раз людям известно главное - есть смысл прилагать большие усилия для переустройства мира в соответствии с этим "главным".
Освоители Дикого Запада США и "дикого востока" России не только решали свои материальные проблемы. Они переделывали мир по "правильному" образцу. Ведь "всем известно" и "совершенно очевидно", что дикари не имеют никакого права на роскошные земли, что на месте лесов должны возникать поля, а зрелище реки без пристаней и прибрежных городков - попросту некрасиво.
Если так - имеют прямой смысл и личное мужество, и огромное напряжение сил.
В 1914 г. под грохот пушек провалился в небытие привычный, обжитой мир... Война разрушила наивную веру европейцев в то, что мир неизменен и разумен, что войны уходят в прошлое и что в будущем будет только лучше... И много других мифов той, ушедшей в прошлое традиционной европейской культуры.
После Первой мировой войны мир классической европейской культуры очень сильно изменился, после Второй мировой войны окончательно ушел в небытие.
Нам пришлось отказаться от традиций... И ничего взамен. Исчезли определенность и стабильность, мир перестал быть понятен. Есть ли Бог? Существуют ли домовые и привидения? На все эти вопросы предки знали точные, "единственно верные", ответы. У нас ответы могут быть разные.
Слишком разные.
Неопределенность
Мир лишился для нас причинно-следственных связей, перестал быть понятным и предсказуемым.
Александр Бушков превосходно показывает разбалансированный, нестабильный, полностью непредсказуемый мир, описывая эпохи, которые в разных произведениях называются эпохами "хаоса" или "шторма".
...На искалеченной Земле разрушаются связи объектов и явлений друг с другом. Становится возможно буквально все, что угодно: дождь из акул, амеба ростом с дом, произрастание пальм посреди Северного полюса, непринужденная беседа белого медведя и вулкана. В мире больше нет упорядоченности, в нем возможно абсолютно все, включая то, что всегда бывало только в сказках. И невозможно ничего - потому что совершенно неизвестно, как отреагирует мир на любое ваше действие.
Такое "сюрреалистическое" состояние мира не позволяет не только знать, как он устроен, но и что-либо делать в нем.
Не случайно же сюрреализм так востребован, и не случайно же Цой стал кумиром любителей "сажать алюминиевые огурцы на брезентовом поле".
Люди не хотят жить в мире, где может случиться все, что угодно.
Наверное, и традиционный мир XVII - начала XX века мы порой идеализируем не потому, что он был так уж лучше, умнее или благороднее, а потому, что в том утраченном мире все было более определенно. В нем действуют более однозначные и более строгие причинно-следственные связи.
Исчезла и нравственная определенность - границы вечных "можно" и "нельзя".
Исчезновение социальной экологии
В традиционном мире существовали порой несправедливые, часто нелепые - но незыблемые и признаваемые всеми законы общежития. Должен ли человек проявлять храбрость на поле боя? Нужно ли защищать собой женщину? Ребенка?
На эти вопросы предки видели только один вариант ответа...
А в наше время на каждый из вопросов ответить можно очень по-разному.
Слишком по-разному.
Всегда было: чем выше общественное положение человека, тем строже соблюдает он эти общественные законы. Допустимое для слуги немыслимо для джентльмена.
Чем богаче человек - тем он культурнее и образованнее. Царица Елизавета не знала, можно ли проехать в Англию посуху, и это вызывало смех и современников, и потомков - именно потому, что речь шла о царице.
Вот прачка вполне могла понятия не иметь, где вообще находится Англия, и это не вызвало бы ни осуждения, ни даже иронии.
Предки по одной какой-то черте могли безошибочно определить, с кем они имеют дело. Человек, одетый во фрак, не мог быть беден (по крайней мере, беден - в понимании крестьян или городских низов). Материально обеспеченный человек не мог ни курить махорку, ни ругаться матом, ни спутать Афину Палладу с Афродитой.
"Низкие" элементы культуры никак не соединялись с "высокими". Даже мультимиллиардер, не умеющий есть ножом и вилкой и не знающий французского, не мог оказаться за одним столом с "цивилизованными" людьми.
Формально никто не запрещал пукать за столом, есть руками или приводить проституток в собственную квартиру на Невском проспекте или на Пикадилли. Но это никому просто не приходило в голову.
Мужик в лаптях и армяке не мог выйти из раззолоченной кареты на Дворцовой площади. Это было так же невероятно, как появление на Невском проспекте человека с медвежьей головой или говорящей собаки.
Поэтому вызывает чувство тревоги, жути, непонимания не только появление на улицах Петербурга человека с медвежьей головой или говорящей собаки, но и появление в мире проститутки-королевы или неграмотного миллионера.
У нас это вызывает тревогу и чувство жути потому же, почему вызвала бы тревогу и страх лошадь, закурившая сигару.
Нравственная неопределенность
Происходящее в культуре очень хорошо прослеживается в литературном процессе. Литература, все виды искусств - классическая "подкорка" культуры, отличное "зеркало" протекающих в ней процессов.
Вот В. Набоков написал свою "Лолиту" - про любовь педофила к 11-летней девочке. И оказалось, что самые мерзкие вещи можно проговорить на вполне приемлемом литературном языке. С тех пор, кстати, эксперименты этого рода делались много раз - в том числе Д. Хармсом, А. Войновичем и многими-многими другими.
В мире, который создается фантазией литераторов, постоянно действуют личности, которых трудно назвать "аморальными". Они скорее "внеморальны". В нравственном отношении некоторые герои современной литературы (например, многие герои Александра Бушкова или Николая Корецкого) находятся на уровне развития животных. Они просто ничего не слышали о том, что нельзя воровать, насиловать и грабить на больших дорогах.
А если и слышали, к ним это "как бы" не имеет отношения.
В системе классических представлений они даже не могли бы считаться взрослыми людьми... и даже вообще людьми как таковыми. В них странно и причудливо сочетается умение водить машины, пользоваться компьютером, читать и писать - и не иметь практически никаких нравственных представлений и убеждений.
Мы живем в мире, где культурная традиция... даже не утрачена, а скорее "пережита". Наша мораль также "больше" традиционной морали, как наши города боль-
ше Старого города. Новый город включает в себя Старый, как свое неотъемлемое ядро... Но он его больше, и намного.
В мире, в котором мы живем, нет устойчивого представления о целях и смысле человеческого существования, а границы "можно" и "нельзя" стали в лучшем случае расплывчаты.
Причем для многих, чересчур для многих эти границы вообще никак не существуют.