От близких людей, прибывших осенью 1920 года прямо из Киева, я получил самые свежие данные о настроениях в украинской деревне. Как раз среди них были люди, посещавшие села и деревушки Киевской и Полтавской губерний, где они закупали продукты питания. По словам этих лиц, деревня с нетерпением ждет украинских войск, которые должны освободить ее от большевиков. Национальное самосознание выросло до самых больших пределов. Благодаря тому что большевик забирает и хлеб, и скот и благодаря реакционному настроению и вызывающему поведению командного состава деникинской армии во время ее непродолжительного пребывания на Украине у крестьян развилось чувство сильного недоброжелательства к великороссам. Для них и деникинцы, и большевистские солдаты были "кацапами", равно как городские комиссары для селянина сливаются с понятием о "жидах".
Конечно, эта ненависть с течением времени начнет сглаживаться. Но она сильно содействовала росту в крестьянстве стремлений к полной самостийности Украины и независимости от Великороссии.
Закрывать глаза на все эти явления равносильно страусовой политике, весьма опасной и сулящей лишь углубление описанных чувств и настроений.
Украинская армия и украинское движение отождествляются у крестьян названных губерний с именем Петлюры. Это имя является нарицательным. Так же как в известных кругах Петлюре приписывают тяжкую вину во многом, в чем он или вовсе не виноват, или лишь частично ответствен, так здесь, на селе, сложились уже всякие легенды, в которых иногда изображаются деяния Петлюры, весьма благоприятные для его престижа, но либо вовсе не имевшие места в действительности, либо рисующие последнюю в сильно измененном и преувеличенном виде. А если еще вспомнить про отсутствие сношений с внешним миром, то можно себе представить, какие устные предания возникают и передаются из села в село.
Все это мне рассказывали люди, не разделявшие моих взглядов на украинский вопрос, еще в январе 1919 года, накануне моего отъезда из Киева. Это были люди, воспитанные исключительно на русской культуре и на русском языке и не приобщившиеся еще и до сих пор к украинскому движению. Но они были на месте, на селе, и в точности воспроизводили то, что их глаза видели, уши слышали. Их свидетельские показания были вполне объективные, а потому и весьма ценные.
Все, что я вынес из опыта моей работы в Англии еще в начале 1920 года, когда наблюдался наибольший интерес к украинскому вопросу, свидетельствовало о больших изменениях во взглядах английских руководящих кругов на значение Украины для самой Англии и английской экономической политики в будущем. По мере того как на смену ненависти к Германии во время войны теперь постепенно водворялось более спокойное к ней отношение, становилось все более ясно, что, сколько бы ни затрачивалось со стороны Англии внимания и средств на район Балтийского моря и прилегающие Балтийские государства, экономическое преобладание в этой сфере раньше или позже все равно должно будет перейти к Германии.
Прежде всего это предопределяется географическим соседством. Затем даже самые лютые враги немцев не могут отрицать их огромной трудоспособности и умения работать дешевле других западноевропейских государств. Наконец, условия валютные, столь тяжелые для Германии при покупке ею товаров с Запада, уже теперь дают ей все преимущества в области сбыта товаров на Востоке. И не только Балтийские государства, но и Польша, ввиду ее общих границ с Германией, не могут дать для Англии всех тех обширных возможностей, которые таятся на Украине.
Ключи от Черного моря находились в руках Антанты, английский торговый флот, по сравнению со всеми другими, имел и до войны огромный перевес в торговых операциях по черноморскому мореплаванию. Украина не имеет непосредственных географических границ с Германией. При отсутствии же у Германии торгового флота она на долгое время отрезана от Черного моря.
То обстоятельство, что по тайному соглашению Франция имеет свои преимущественные права на экономическое влияние на Украине, также не является препятствием для Англии, так как Франция не в состоянии взять на себя и пятой части того, что надо предпринять для надлежащего и быстрого возрождения экономической жизни Украины. Да и вообще вопрос об этом секретном договоре известен лишь тесным правительственным кругам. Те же англичане, которые не принадлежали к этим кругам и в то же время интересовались Украиною, стали открыто высказывать свои взгляды по этому вопросу. Появилась даже на английском языке весьма интересная брошюра Бегнала Булля под заглавием "Украина" (The Ukraine).
Автор этой брошюры, большой английский патриот, выпустивший серию популярных памфлетов во время войны, изучил основательно литературу об Украине и проявляет большое знание украинского вопроса. Булль призывает английский и украинский народы к теснейшему единению и сотрудничеству.
Среди лиц, принадлежавших к секретариату Общества Лиги Наций, весьма заинтересовался украинским вопросом полковник Чепман-Юстон. Такие люди и в настоящее время продолжают следить за развитием событий, сохраняя веру в счастливое будущее Украины и в руководящую роль Англии при ее экономическом возрождении.
Большая доля участия в черноморском мореплавании выпадет и на долю Италии. Она первая снарядила регулярные товаро-пассажирские рейсы во все черноморские порты осенью 1919 года, вслед за занятием Одессы деникинской армией.
В румынских же портах теперь всегда дымятся трубы огромных американских пароходов-грузовиков. И если бы нашлась сила, которая укрепилась бы только в Одессе и Херсонщине и завела там порядок, то гвозди, шапки, обувь и одежда, не говоря уже о сельскохозяйственных машинах, которыми можно было бы наводнить этот район с моря и в которых так там нуждаются, были бы наилучшим средством для искоренения анархии и большевизма. Весть о таком оазисе быстро распространилась бы в соседних прилегающих районах, заставила бы задуматься всех тех, кто сейчас состоит в числе рядовых большевиков из-за соблазна вести хотя бы полуголодное существование. Гвозди и сапоги могут сделать больше, чем пушки.
Глава 20. Лига Наций. Съезд в Женеве. Радянская система. "Трудовая монархия". Парламентская монархия. Республика
Еще 25 августа 1920 года Лига Наций препроводила по адресу украинской миссии в Лондоне свое обращение к премьер-министру украинского правительства. В этом обращении генеральный секретарь Лиги, Эрик Дреммонд, предупреждал о предстоящем в ноябре съезде Лиги в Женеве и просил прислать акты, в которых выразилась воля украинского народа к самостоятельному распоряжению своими судьбами, а также документы о признании суверенности Украины другими государствами.
Работа при Лиге Наций специально входила в мою новую компетенцию юрисконсульта министерства. Но в данном случае вопрос шел о весьма серьезном шаге. Я обратился к Грушевскому за помощью. Он восстановил по памяти кое-какие данные о трудовом конгрессе. Затем я обратился к Шемету, прося его взять материалы у Липинского. К сожалению, Шемет мне ничего не прислал. Правительство прислало в Лондон документы о признании Украины Польшей, Финляндией, Латвией. Затем у нас в Лондоне были копии нот на имя Шульгина, которыми были аккредитированы при правительстве Центральной рады представители Франции и Англии.
Но зато не было достаточных цифровых данных о выборах во Всероссийское и Украинское учредительное собрания. А между тем как раз этот материал был особенно важен.
Доктор Олесницкий выехал специально из Лондона в Вену для собирания материалов. Но и ему не удалось раздобыть цифровой материал о точном количестве голосов, поданных во время выборов в Учредительные собрания за украинские списки.
Шелухин, который мог помочь мне и Олесницкому своими советами и указаниями, находился в это время в Риге.
Независимо от чисто юридических соображений, надо было явиться в Женеву на съезд Лиги и во всеоружии исторических данных. В этом отношении правительство сделало весьма удачный шаг, назначив Шульгина своим постоянным представителем при Лиге Наций. Но Шульгин был еще в Праге. Между тем надо было заблаговременно дать ответ на вопросы Лиги Наций.
19 октября этот ответ был послан за подписью моею и Олесницкого. Лига Наций едва успела его отпечатать и разослать членам съезда до открытия заседаний последнего в Женеве.
Шульгин настоятельно просил меня приехать в Женеву, где я уже застал его вместе с Коваленко, его сотрудником и ближайшим помощником.
Я взял на себя задачу ознакомления представителей английских колоний с положением украинского вопроса. Мои беседы с представителями далекой Австралии, Индии, Канады, Новой Зеландии имели то практическое последствие, что они заинтересовались ближе украинским вопросом и просили прислать им литературу.
Представителем пятой английской колонии, Южной Африки, был Роберт Сесиль, уже знакомый с украинским вопросом.
Интересно отметить, что из числа членов Лиги около трети составляют государства, в которых главным языком, и государственным, и разговорным, является испанский. Конечно, все представители этих государств владели и французским языком, на котором Шульгин со свойственной ему энергией и принялся знакомить их с украинским вопросом.
Вообще, я ограничился на сей раз лишь переговорами с названными колониями Англии, чисто юридической помощью Шульгину и передачей ему всех материалов о Лиге Наций и переписки украинской миссии в Лондоне с Лигою. Несмотря на то что Шульгин больше года перед этим был в отставке и жил в чешской деревушке, вдали от активной политики, он очень быстро освоился со всем материалом и положением, и я мог уже через несколько дней уехать из Женевы, считая, что исполнил свой долг и что дальнейшее мое пребывание в Женеве не представляется необходимым.
Наиболее интересным моментом для нас было заседание подкомиссии, которая готовила для пленума Лиги доклад об Украине и о кавказских государствах. Председателем ее состоял известный норвежский ученый, путешественник в полярные страны Нансен. Членами подкомиссии были представители Румынии, Греции (как черноморских государств), а также Испании и Австралии. Мы были приглашены для дачи устных объяснений по вопросу о границах Украины и устойчивости (stabilité) правительства в смысле степени его преемственности в отношении первого украинского правительства Центральной рады, равно как и по вопросу о генезисе самого первоначального правительства.
Шульгин дал, в качестве официального представителя Украины, исчерпывающие объяснения по всем этим вопросам.
Особенно интересовался Нансен результатами выборов в украинское Учредительное собрание. Он знал, что германское военное командование не допустило в свое время открытия этого Учредительного собрания. Но подкомиссия, как это и можно было предвидеть, хотела знать подробности голосования на выборах. В этой среде, в Лиге Наций, по крайней мере в лице ее лучших представителей, свято хранился принцип парламентаризма и одинаково не считались приемлемыми как диктатура Советов, так и диктатура справа. И Нансен подробно расспрашивал нас о системе выборов и о том, был ли избран тогда Петлюра членом украинского Учредительного собрания и какое количество голосов он получил на выборах.
В том же заседании были заслушаны объяснения представителей Грузии.
Группа Балтийских государств была отнесена к ведению другой подкомиссии. Это обстоятельство свидетельствовало о правильном понимании со стороны Совета Лиги того факта, что назревают две новые группировки государств и народов: балтийская и черноморская. Последнее соглашение между народами Кавказа с одной стороны и проекты такого же рода соглашений между новыми Балтийскими государствами с другой подтверждают, что процесс такого группирования по признаку тяготения к тому или иному морю уже начался.
Не только Украина, Азербайджан и Армения, бывшие в это время под властью большевиков, но даже и Грузия, Латвия, Литва и Эстония не были приняты в эту сессию в состав Лиги. Однако не последовало и отказа в принятии, которое было лишь отсрочено. Главное препятствие к немедленному причислению в состав Лиги этих новообразований заключалось в содержании десятого параграфа Статута Лиги, который обязывал Лигу защищать силою оружия всех членов Лиги против всяких незаконных агрессивных поползновений соседей. Но Лига еще не имела своей армии, члены же Лиги, как отдельные государства, уже заявили о том, что они не намерены воевать с большевиками. Что могла предпринять Лига при таких условиях для защиты Украины? И каким образом она осуществила бы требование названного параграфа в отношении Грузии, которой завладели немного позже большевики?
В своем эмбриональном состоянии Лига была бессильным аппаратом для проведения своих принципов в область реальной жизни. Лиге были даны одни только порывы… Суждено ли ей будет претворить все эти параграфы в действительность? Распадется ли она бесследно, или на ее месте появится настоящий союз всех народов, без деления таковых на победителей и на побежденных?
Таковы были вопросы, которые напрашивались тогда, в Женеве, сами собой.
Еще перед отъездом в Женеву, в Лондоне, наши английские друзья рекомендовали нам представить Лиге Наций факты и доказательства, из которых явствовало бы, что не только правительство, которое олицетворяется в представлении Запада Петлюрою, но и другие украинские группы, находящиеся в оппозиции к Петлюре и правительству, также добиваются принятия Украины в Лигу Наций. Англичане правильно указывали, что Лига интересуется не тем или иным правительством, а голосом самих народов.
С этой целью я снесся с представителями украинских партий и разных группировок. К сожалению, никто из них, за исключением бывшего гетмана Скоропадского, не исполнил своего прямого долга в этом отношении. Скоропадский же представил записку с весьма ценными данными в пользу признания за украинским народом суверенных прав. И только после Женевской секции Лиги, благодаря стараниям Никовского и других, стали поступать в Лигу такого же рода записки и заявления различных групп и партий.
Вопрос о принятии новых государств Восточной Европы в Лигу должен был привлечь к себе сочувствие даже и тех кругов, которые верят в возможность немедленного создания большого федеративного Российского государства. Раз английские колонии являлись полноправными членами Лиги, то было полное основание добиваться отдельных мандатов и для Украины, Эстонии и т. д., независимо от вопроса о том, останутся ли эти земли впоследствии самостоятельными государствами или же войдут, как составные части, в ту или иную будущую группировку.
Одним из представителей Польши в Лиге Наций был известный профессор Ашкенази. Шульгин виделся с ним по вопросам о границах, я же уклонился от встречи с ним, так как не считал себя компетентным в названном вопросе. Я объяснил тогда Шульгину, в чем заключается разница положений, в которых находились Ашкенази и я. Польша добивалась признания ее прав не только на те земли, которые фактически заселены преимущественно польским народом, ее стремления распространялись далеко за эти пределы этнографического начала. Поддерживая такие максимальные требования, Ашкенази, как польский еврей, никогда не мог впоследствии вызвать на себя нарекания со стороны польского народа, для которого он требовал свыше его прав. Мне же, как украинскому еврею, пришлось бы в данном случае, то есть в вопросе о границах, исходить из укороченных апрельским соглашением с Польшею прав украинского народа.
Шульгин понял меня и больше не настаивал на моем участии в этих переговорах.
Из Соединенных Штатов и Канады пришли в Женеву на имя Совета Лиги Наций телеграммы от украинцев-галичан, переехавших в Америку, но сохранивших любовь к родине. От имени одного миллиона подписавших эти телеграммы заявлялось ходатайство о том, чтобы Лига не допустила отдачи украинской части Галиции Польше. Кроме того, по словам делегата от канадского правительства, министра Догерти, в Женеву прибыл лично представитель украинского духовенства в Канаде.
Затем, с некоторым опозданием, приехала в Женеву делегация от украинской Галиции с Петрушевичем и профессором Томашевским во главе.
По сведениям, полученным из достоверного источника, телеграммы из Канады произвели среди членов Лиги большое впечатление и содействовали интересу и росту симпатий к дальнейшим судьбам украинской Галиции. Особенно же заинтересовалась вопросом об Украине во всей его целостности Аргентина, которая вскоре после того объявила о признании ею Украины как суверенного государства.
Из представителей еврейских делегаций присутствовал в Женеве Люсьен Вульф, с которым Шульгин и я имели свидание.
Среди юрисконсультов Лиги Наций я познакомился с голландским молодым юристом Ван-Гаммелем. Я знал его покойного отца, известнейшего криминалиста, с которым встретился еще в 1902 году, на международном съезде криминалистов в Петербурге. Тогда никакая фантазия не могла нарисовать того, что случилось во всей Европе впоследствии…
В Женеве Нансен отражал господствующие во всей Западной Европе и остальных культурных частях света принципы строгого соблюдения парламентаризма. А в это самое время Грушевский и его партийные друзья в Вене стали издавать украинский журнал "Боритесь-поборете", в котором все было построено на отрицании парламентаризма и давалось обоснование для радянского (советского) принципа государственного устройства. В свою очередь, и Винниченко, который возвратился из советской Москвы и Харькова весьма разочарованный всем, что он там видел, все же остался сторонником радянской, то есть советской системы.
Наконец, Липинский, живший под Веной, разносил парламентаризм в своих "Листах к хлеборобам", печатавшихся в сборниках союза хлеборобов-державников, и видел спасение Украины лишь в одной только "трудовой" монархии. Не партии, а классы должны управлять по этой схеме государством.
Каждый класс принимает ту долю участия в управлении, которая соответствует значению и пользе этого класса для государства. Во главе же стоит монарх, наследственный гетман. Как олицетворение верховной, надклассовой власти, такой монарх считается не принадлежащим ни к какому классу. Кандидатом в монархи со стороны группы Липинского является бывший гетман П. П. Скоропадский.
Есть, впрочем, и такие группы, которые высказываются за монархию парламентского типа, наподобие английской. Эти группы выдвигают кандидатуру Василия Вышиваного, родом из Габсбургского дома (Вильгельм Габсбург), украинского патриота, превосходно владеющего украинским языком. Почтенный украинский деятель Е. X. Чикаленко также призывал в "Воле" к такого рода парламентской монархии, причем искал монарха среди шведского, английского или другого царствующего в Западной Европе дома.