Слышны крики со стороны большевиков: "Дезертиры!", "Лакеи буржуазии!", "Враги народа!", "Ступайте к Корнилову!" Однако с подобным же заявлением, что и меньшевик Хинчук, выступает также и представитель партии эсеров Гендельман. Меньшевики и эсеры покидают съезд, остаются левые эсеры и интернационалисты Мартова. Игра для большевиков упростилась. Уход названных партий создает им вместе с левыми эсерами прочное большинство без какой-либо оппозиции, если оппозицией не считать маленькую группу меньшевиков-интернационалистов Мартова. Вот в этих условиях Мартов выступил второй раз с обоснованием своего предложения образовать демократическое правительство с участием всех социалистических партий. Мартову отвечает Троцкий:
"Восстание народных масс не нуждается в оправдании. То, что произошло, это восстание, а не заговор. Мы закаляли революционную энергию петербургских рабочих и солдат. Мы открыто ковали волю массы. На восстание, а не на заговор… народные массы шли под нашим знаменем, и наше восстание победило. Теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение. С кем? Я спрашиваю вас, с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда или которые делают это предложение! Но ведь мы их видели целиком. Больше за ними нет никого в России. С ними должны заключить соглашение, как равноправные стороны… Нет, тут соглашение не годится. Тем, кто ушел отсюда и кто выступает с предложениями, мы должны сказать: вы - жалкие единицы, вы - банкроты, ваша роль сыграна и, отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории…"
Суханов слышал, как Мартов крикнул с трибуны: "Тогда мы уходим", но бурные аплодисменты раздались по адресу Троцкого.
Вернемся вновь немножко назад, чтобы уяснить один вопрос, который советские историки намеренно оставляют в тени или даже фальсифицируют, вопрос о письме Ленина в день восстания на имя ЦК. Поскольку связной между ЦК и Лениным Сталин пребывал неизвестно где и не присутствовал на утреннем заседании ЦК, на котором уже было назначено восстание, то Ленин не был информирован об этом решении. Поэтому-то он и пишет в своем письме от 24 октября:
"Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов)… а борьбой вооруженных масс… Надо во что бы то ни стало сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство… Нельзя ждать! Можно потерять все!!… Правительство колеблется. Надо добить его во что бы то ни стало. Промедление в восстании смерти подобно" (Ленин, ПСС, т.34, стр.435–466).
Восстание было уже в разгаре, когда Ленин писал это письмо. Поздно ночью 25 октября, как было сказано, явился в Смольный и Ленин, словно для подведения итога победоносного восстания, которое было совершено без его личного участия, но точно по его плану и стратегии. Душой восстания был Троцкий, но мозгом и мотором его был Ленин. Все "винтики" этого мотора, кроме Сталина, были на виду, но конечная победа восстания досталась одному Сталину…
Троцкий вспоминает встречу с Лениным в эту историческую ночь:
"Власть завоевана, по крайней мере, в Петрограде… Ленин… - Знаете, говорит он нерешительно, - сразу после преследований и подполья к власти… Он ищет выражения, - es schwindelt, - переходит неожиданно на немецкий язык и показывает рукой вокруг головы. Мы смотрим друг на друга и чуть смеемся… Затем простой переход к очередным делам. Надо формировать правительство. Нас несколько членов ЦК. Летучее заседание в углу комнаты. - Как назвать? - рассуждает Ленин. - Только не министрами: гнусное, истрепанное название. - Можно комиссарами, - предлагаю я, - только теперь много комиссаров. Может быть, верховные комиссары?… нет, "верховное" звучит плохо. Нельзя ли "народные"? - Народные комиссары? Что же, это, пожалуй, подойдет, - соглашается Ленин. А правительство в целом? - Совет народных комиссаров… - Совет народных комиссаров? - подхватывает Ленин, - Это превосходно: ужасно пахнет революцией…
На другой день на заседании ЦК Ленин предложил назначить меня председателем Совета народных комиссаров. Я привскочил с места с протестом, - до такой степени это предложение показалось мне неожиданным и неуместным. Почему же? - настаивал Ленин, - вы стояли во главе Петроградского Совета, который взял власть". Я предложил отвергнуть предложение без прений. Так и сделали" (Л.Троцкий, "Моя жизнь").
В первый день открытия второго съезда Советов ЦК не разрешил Ленину явиться на заседание во избежание непредвиденных эксцессов. Явившись на второй день 26 октября, он огласил на съезде свои знаменитые два декрета - один декрет о мире, согласно которому Россия выходила из войны, другой о земле, целиком списанный у эсеров, согласно которому вся земля передавалась крестьянам. Не холостой выстрел "Авроры", а эти два декрета окончательно похоронили Временное правительство. Совершенно неважно, что в обоих декретах Ленин пошел против своих былых догм - "не сепаратный, а всеобщий мир без аннексий и контрибуций", "не кулацкая аграрная программа эсеров, а за большевистскую программу национализации". Как раз это доказывает, что Ленин никогда не был рабом ни марксистских, ни своих собственных догм, когда интересы завоевания власти повелительно требовали пересмотра и отказа от любых догм, которые приходили в противоречие с его стратегическими задачами и целями захвата власти и ее удержания.
…Строки эти уже были написаны, когда в докладе шеф-идеолога ЦК КПСС В.А.Медведева к 119 годовщине рождения Ленина я прочел следующую бесспорно верную мысль:
"Будничная революционная работа Ленина как лидера партии, главы первого Советского правительства раскрывает самые яркие и оригинальные черты его гения - антидогматизм, широту и свободу мышления, умение уловить насущные потребности момента… Ленин никогда не подгонял практику под формулы… Ему были чужды схематизм и доктринерство, канонизация любых, в том числе и собственных идей, верных вчера, но не согласующихся с реальными процессами сегодня" ("Правда", 22 апреля 1989).
Что верно, то верно, но только надо быть последовательным в применении ленинской методологии к самому Ленину: снять табу с критики ленинизма, не подгоняя жизнь под его заведомо ложные старые формулы. Первой ошибочной формулой была сама концепция Ленина уничтожить первую русскую демократию и совершить октябрьский переворот; второй ошибочной концепцией Ленина оказалось установление монопартийной диктатуры, когда только одна партия в лице своего аппарата - законодатель, правитель, прокурор, судья, неподконтрольный никому - ни свободной печати, ни свободно выбранному парламенту; третьей и прямо-таки роковой и гибельной концепцией Ленина оказалась для миллионов людей его утопия о строительстве социализма. Шеф-идеолог, видимо, думает, что обнародованием нэпа Ленин внес корректив в эту последнюю концепцию, но думать так - глубокое заблуждение. Правильно, что Ленин был врагом "канонизации" даже "собственных идей", но как раз сегодня происходит второе рождение "культа Ленина", который ставит его вне критики. Есть, правда, глашатаи перестройки, которые слегка царапают и Ленина, хотя более опытные, критикуют идеи Ленина, выдавая их за идеи Троцкого и Сталина. Однако проблема всех проблем, которую надо решить честно, открыто и всенародно, гласит: отказ от канонизации культа Ленина и радикальный пересмотр давно обанкротившихся концепций ленинизма о насилии и диктатуре, на что намекал другой секретарь ЦК А.Н.Яковлев ("Советская культура",15.4.89). Ведь совершенно очевидно, что дальнейшее развитие демократизации, гласности, морального оздоровления народа и социально-экономического возрождения страны будут упираться не в сталинизм, а именно в его первоисточник - ленинизм. Конечно, есть в ленинизме и базисные ценности в политологии макиавеллианского класса, которые могут составить тип нового "Государя" - как новый путеводитель виртуозного заговора и высшего пилотажа в искусстве маневрирования в политике. Но такой "Государь" нужен не демократии, а диктаторам, от роли которых отнекиваются и сами новые вожди Кремля. Вернемся назад.
II съезд Советов избрал новый ВЦИК Советов, куда вошли 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 социал-демократов интернационалистов из группы Мартова, три украинских социалиста - всего 101 человек. За меньшевиками и эсерами, ушедшими со съезда, были зарезервированы места во ВЦИК. Съезд утвердил состав Совета народных комиссаров, предложенный ЦК большевиков, куда вошли только одни большевики: председатель Совнаркома - Ленин, нарком иностранных дел - Троцкий, внутренних дел - Рыков, земледелия - Милютин, торговли и промышленности - Ногин, труда - Шляпников, почты и телеграфа - Глебов-Авилов, по делам военным и морским - "тройка" в составе Антонова-Овсеенко, Крыленко и Дыбенко, просвещения - Луначарский, социального обеспечения - Коллонтай, по делам национальностей - Сталин. Руководящие посты заняли также Каменев - председатель советского парламента - ВЦИК, Зиновьев - главный редактор "Известий", позже председатель Петроградского Совета, с 1919 г. также и председатель Исполкома Коминтерна.
Все члены первого советского правительства, кроме четырех, умерших своей смертью, были потом расстреляны Сталиным, чего бы, конечно, не сделал даже Корнилов.
Октябрь был триумфом заговорщического гения Ленина, но он далеко не был уверен, что победа его окончательная. Предстояла еще схватка с Учредительным собранием, которое всегда стояло в центре требований большевистской пропаганды. Отказ от его созыва был бы равносилен публичному признанию Ленина, что он узурпатор власти и боится стать перед сувереном страны - Учредительным собранием, выбранным на самых демократических, свободных выборах. Именно поэтому он вынужден был поставить перед названием и своего правительства одиозное прилагательное: "Временное рабоче-крестьянское правительство". К тому же и сам Ленин далеко не был уверен, что он тоже не "временный". Троцкий приводит характерный разговор с Лениным на этот счет:
"А что, - спросил меня совершенно неожиданно Владимир Ильич в те же первые дни, - если нас с вами белогвардейцы убьют, смогут Свердлов с Бухариным справиться?
- Авось не убьют, - ответил я, смеясь.
- А черт их знает, - сказал Ленин и сам рассмеялся".
Троцкий продолжает, что "этот эпизод я передал в первый раз в своих воспоминаниях о Ленине в 1924 г. Как я узнал впоследствии, члены тогдашней "тройки": Сталин, Зиновьев и Каменев почувствовали себя кровно обиженными моей справкой, хотя и не посмели оспорить ее правильность" ("Моя жизнь").
Итак, все известные нам из истории великие революции были революциями за свободу против тирании. Октябрьская революция оказалась единственным исключением: она была революцией за тиранию против свободы. В этом-то и ее уникальность.
Как реагировала кайзеровская Германия на триумф большевиков?
Она ликовала, но сдержанно, чтобы не помешать Ленину удержать и укрепить свою власть. Главный чиновник Берлина по политическому ведению войны против России Курт Рицлер на второй день после октябрьского переворота занес в свой "Дневник": "Революция Ленина это чудо по нашему спасению". Его ученый комментатор добавляет от себя: "Чтобы это чудо стабилизовалось, Берлин усердно помогал. Как велика была сумма, которая шла через Рицлера в Петербург, не поддается учету, но скупым Берлин не был. На второй день после революции по требованию Рицлера были отпущены два миллиона марок и обещано дальнейшее финансирование" (Kurt Riezler, "Таgebiicher, Aufsatze, Dokumente", S.87, Gottingen, 1972, издание Баварской Академии наук). "Чудо спасения" состояло в том, что Ленин своим переворотом продлил войну в Европе на год с лишним, да еще дал возможность кайзеру снабжать свою армию и тыл стратегическим сырьем оккупированних территорий России.
В заключении данной главы обратимся еще раз к Ленину: что он сам думает, в силу каких марксистских законов истории стал возможным его триумф в октябре 1917 года?
Вопреки наукообразной трепотне догматиков из Института марксизма-ленинизма, Ленин был предельно откровенен и правдив в своем ответе на этот вопрос, а именно: если правители игнорируют необходимость судьбоносных реформ, то революция неизбежна в любом обществе. Это очевидная истина в устах Ленина до сих пор не включалась в "золотой фонд" ленинизма, ибо выходило, что революция возможна и при социализме, если коммунистические правители саботируют назревшие реформы. Теперь впервые после смерти Ленина, в эру "радикальных реформ", советская печать процитировала Ленина, почему он победил Керенского в 1917 году. В юбилейной статье к 72-й годовщине Октября В.Звягин пишет:
"В марте 1920 г. Ленин, обращаясь к меньшевикам и эсерам, которые в 1917 г. поддерживали Керенского, говорил:
"Нашелся бы на свете хоть один дурак, который пошел бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу." ("Московские новости", 5.11.1989).
Другими словами, если бы Керенский и эсеры провели реформы, то Ленин и его большевики никогда не пришли бы к власти - за отсутствием "дураков", могущих их поддержать. Точно и ясно!
Глава XII. ЛЕНИН ЛИКВИДИРУЕТ СВОБОДНУЮ ПЕЧАТЬ, ОРГАНИЗУЕТ ЧЕКА, РАЗГОНЯЕТ УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ И СТРОИТ СОЦИАЛИЗМ
В данной работе уже подчеркивалось, что Ленину была чужда тактика безоглядного авантюризма в текущих революционных акциях. Однако этот принцип изменил ему, когда он приступил к осуществлению своей стратегической цели из "Что делать?": опираясь на свою партию заговорщиков, "перевернуть Россию". Тут он следует явно авантюристическому рецепту Наполеона, которого он солидарно цитирует как раз накануне октябрьского переворота: "Сначала важно ввязаться в бой, а там видно будет". И что же? "Ввязался" Наполеон в бой с Россией и погиб. Ленин пренебрег мудрым предупреждением русского мужика, развеявшего в прах военный гений Наполеона: "Не суйся в воду, не зная броду"! И этот же мужик - в лаптях в Тамбове и в шинели в Кронштадте - нанес смертельную рану и ленинской социалистической утопии. Правда, революционная авантюра переворота удалась в силу разобранных нами причин, но социалистическая авантюра все эти десятилетия находится в состоянии агонии.
Ленинская утопия социализма основывалась на его ложном пророчестве: "Капитализм может быть окончательно побежден и будет окончательно побежден тем, что социализм создает новую, гораздо более высокую производительность труда" (ПСС, т.39, стр.21). Что же получилось на деле? На восьмом десятилетии социализма Кремль призывает страну идти на выучку к капиталистам как в поднятии производительности труда, так и в повышении стандарта жизни. Вот признание самого высокого авторитета Кремля в проблемах социализма: "Современный капитализм изменился и довольно радикально, он уже не тот, каким мы его представляли раньше. Ленин говорил, что производительность труда - решающий критерий социализма. Но сегодня мы видим, что как раз в этом плане больше преуспел Запад… Если мы применим реальный курс доллара к рублю - по потребительской корзине, - средний заработок американского рабочего будет адекватен, примерно, 100 тысячам рублей в год, то есть 8–9 тысячам рублей ежемесячного заработка. Огромное различие" (Интервью директора Института мировой социалистической системы АН СССР, народного депутата СССР, академика О.Т.Богомолова, "Комсомольская правда", 3.10.1989).
Разве нужно более убийственное доказательство обреченности социализма, чем эти разительные, прямо-таки убийственные цифры? 46 миллионов советских граждан живут, по признании Кремля, на уровне нищеты. Прославленные "ветераны социализма", получают по новому закону только 70 рублей пенсии в месяц.