* * *
Без влияния Мутко 2003 год мог бы все же сложиться для "Зенита" по-другому. Хотя бы потому, что у главного тренер не исключено, было бы привычное русское имя.
Приглашение иностранца стало прорывом. Нынче и сборную России возглавляет голландец Хиддинк, и тот же "Зенит" - голландец Адвокат, и ЦСКА - бразилец Зико. Но шесть лет назад даже малоизвестного чеха у руля "Зенита" представить было невозможно. И именно его успех открыл дорогу в Россию зарубежным тренерам.
Это был рискованный шаг, который, однако, себя оправдал. И Мутко как его инициатору за это нельзя не отдать должное - как бы дальше ни сложились отношения между ним чехом.
Правда, сперва рассматривалась другая кандидатура. В 2005-м Мутко рассказал мне:
- Перед сезоном 2003 года я приглашал на должность главного тренера "Зенита" Александра Старкова, который возглавлял сборную Латвии. У нас уже была назначена дата решающего разговора - а накануне Старкова пригласила президент Латвии. Сказала ему: мы, мол, идем первыми в отборочной группе, имеем уникальный шанс попасть на чемпионат Европы. А что получится, если вы сейчас уйдете? И он остался. А на совмещение не мог пойти уже я - особенно держа в памяти историю с Бышовцем. Когда человек концентрируется на одном деле, это приносит гораздо больше пользы.
Последняя фраза в контексте нынешнего совмещения самим Мутко постов президента РФС и министра спорта звучит особенно пикантно.
На первых порах появление Петржелы вызвало в городе настороженность. Михаил Боярский в 2003-м говорил мне:
- Изначально я надеялся, что придет Бышовец. Чешский тренер был для меня котом в мешке, но с каждым публичным выступлением вызывал все большее любопытство, уважение и приязнь.
О том, как Петржела оказался в "Зените", мне подробно рассказал человек, ближе которого к той истории не было никого. В ту пору - влиятельный футбольный агент, а впоследствии - спортивный директор "Зенита" Константин Сарсания.
- С Мутко меня познакомил Бышовец, когда принял "Зенит". Представил как человека, с помощью которого клуб может укрепиться. С Анатолием Федоровичем мы знакомы с очень давних времен - по юношеской сборной СССР, в которую он меня, юного игрока, вызывал. Когда я уже стал агентом, мы с Бышовцем столкнулись в Бельгии, куда он привозил сборную Кореи. Контакт возобновился и привел к знакомству с Мутко.
Правда, потом мы с Виталием Леонтьевичем год не общались. Подозреваю, что в какой-то момент Бышовец, человек специфический, мне сказал одно, а президенту - другое. Но в конце концов выяснили с Мутко отношения и начали работать. Я нашел для "Зенита" Спивака и многих других.
В конце 2002-го Мутко обратился ко мне с просьбой. После отказа Старкова он решил, что клубу нужен зарубежный тренер.
Мы пришли к выводу, что "Зениту" подойдет человек с близким к нашему менталитетом, который сможет говорить по-русски. Мутко хотел с ним общаться лично, поэтому и выдвинул такое условие. Посылали запросы и на румын, и на поляков - но акцент решили сделать на чехах. Их сборная успешно выступала на больших турнирах, ведущие игроки были на заметных ролях в сильнейших чемпионатах. От того, чтобы привезти человека из Западной Европы, отказались сразу - слишком далеки мы тогда были от них.
В пражской "Спарте" тренером по физподготовке работал россиянин Владимир Поторочин. Я позвонил ему, попросил подготовить досье на тренеров из Чехии, которые могли бы возглавить "Зенит". Дал почитать его Мутко. Но для себя отметил две реальные кандидатуры - во-первых, Петржела, во-вторых, Йозеф Хованец, бывший главный тренер сборной Чехии. Акционеры сделали выбор в пользу Петржелы.
Помню вопрос Трактовенко: "Чего нам ждать от Петржелы?" Я ответил, что, во-первых, команда будет играть агрессивно, организованно и с полной самоотдачей. А также - что в период его работы в чешских клубах каждый год в основном составе появлялось по два-три молодых футболиста. "Это нас устраивает", - сказал Трактовенко. И жизнь показала, что характеристики были верными.
Помню первый приезд Петржелы. Простой такой мужичок из глубинки, в костюмчике из галантереи, в ботиночках, каких давно уже никто не носит. Взгляд зашуганный, Москвы после своего Либереца как огня боялся. Он прибыл со своим агентом Виктором Коларжем и готов был согласиться почти на любые условия. И, по-моему, на 300 тысяч долларов в год пошел не торгуясь: лишь бы только быстрее контракт подписать. В Чехии у него такого не было бы никогда! Да и в России на тот момент это был пятый-шестой показатель среди тренеров.
В Питере тогда все говорили, что гонорар Петржелы вдвое меньше, чем был в "Зените" у Бышовца. Если так, то понятно, почему был возмущен Мутко, когда Анатолий Федорович захотел совмещать посты…
Вспоминая яркого, эксцентричного, обожавшего находиться в центре внимания Петржелу времен "Зенита", в рассказ Сарсания поверить трудно. Но Черкасов слова агента подтверждает:
- Петржела, конечно, не Гарвард закончил. Но Банкирскому дому в рамках уже упомянутого бизнес-проекта была важна красивая "упаковка" команды. Один из ее элементов - главный тренер должен быть публичным человеком, достойно и уверенно держаться при общении с людьми любого уровня.
При Мутко концепция была другой. Виталий Леонтьевич очень сильно тянул одеяло на себя. Он сам по себе - красавец, персонаж для обложки. Остальные должны были оставаться на втором плане. Мы избрали другую стратегию развития бренда - через футболистов, тренеров. Сначала - пинками, палками, за руку. А потом им понравилось, в том числе и Властимилу. Была театральная премия "Золотой софит", на которой Петржела с Валентиной Матвиенко разговаривал - так я его до этого неделю "реанимировал", чтобы он туда пришел. Власта умел быть мил, обаятелен, импозантен. И это работало.
* * *
Все это было уже потом. Сначала Петржеле предстояло поставить себя в самом "Зените".
Пересказывать, как это происходило, не вижу смысла: книг чеха "Однажды в России" повествует об этом более чем подробно. Отмечу лишь то, что кнут, необходимый разболтанной на тот момент команде, Петржела удачно сочетал с пряником. Футболисты были поражены, когда уезжавших с первого сбора из-за травм Радимова и Катульского тренер погладил по голове и изрек: "Мне будет вас не хватать". К такому обращению они не привыкли.
В то же время Петржела запросто мог сказать в интервью Кержакове: "Сколько времени он играет в "Зените"? Два сезона? И уже думает, что он большая звезда!" Мог публично обвинить его и Аршавина в том, что они играют на себя и друг на друга - но не на команду. Вряд ли хоть один российский тренер - даже из числа самых жестких - пошел бы на заведомое обострение отношений с молодыми лидерами команды. Петржеле же надо было призвать их к общей дисциплине, он подчеркнуто играл на том, что приехал из другой страны и ни о каких Кержакове и Аршавине слыхом не слыхивал.
Чтобы методы хитреца-тренера стали для вас нагляднее, приведу рассказ соавтора Петржелы по книге Ивана Жидкова о первой встрече чеха с Кержаковым:
"Я сидел и ждал появления Кержакова, предвкушая столкновение характеров. Наконец, раздался один небрежный дежурный удар в дверь, который почему-то получился очень уж громким. Я сразу понял, кто сейчас войдет. И действительно: в кабинет нарочито небрежно ввалился Керж, коротко кивнул и сел напротив тренера. Петржела деланно вытаращил глаза и бросил в сторону по-чешски:
- Кто это, как баран?!
И потом, после паузы, громко добавил:
- А-а, я знаю! Ты - Аршавин!
На сто процентов уверен, что Петржела ошибся нарочно - мол, спутал я вас, ребята. Это для Петербурга вы "звезды", а для меня, человека из Европы, где о "Зените" не особенно слышно, между вами нет никакой разницы. Поэтому надо унять спесь, слушаться меня и работать. Этот психологический этюд подействовал безотказно. Кержаков стал тише воды, внимательно слушал и подробно отвечал".
Сам Кержаков, правда, эту историю опровергает:
- Да не называл Петржела меня Аршавиным! Точно такого не было! Там еще написано, что, зайдя к нему, я чуть ли не ногой дверь открыл (тут уже сам форвард, как видим, преувеличил - речь шла только о громком ударе. - Прим. И. Р. ) . Не было и этого. Я адекватный человек и понимаю, что, если приходит новый тренер, так себя вести нельзя. Может, мы стояли с ребятами за дверью и шутили - но за порогом кабинета сразу становились серьезными. А развязное поведение, когда ты знакомишься с человеком, вообще неприемлемо.
Можно, конечно, поверить Кержакову, а не Жидкову. Но, по словам Сарсания, "прессинг" его тогдашнему клиенту новый тренер действительно устроил жесткий:
- Керж - парень самолюбивый. В связи с этим на первых порах после приезда Петржелы между ними случались инциденты. Власта мог наорать на Сашку при всех. Кержаков звонил мне из Турции и жаловался, что тренер ему "пихает", и все это слышат. Я Власте сказал: "Он очень переживает, что ты это при всех делаешь. Если чем-то недоволен - вызови его отдельно и скажи все то же самое". Проблема была снята, и Керж начал прибавлять. У них с Петржелой был такой союз, когда без каких-то особых симпатий и минимуме индивидуального общения оба были довольны работой друг с другом.
Кержаков:
- У нас с Петржелой отношения строились так, что и на предматчевых установках, и на послематчевых разборах он уделял мне мало внимания. За время нашей работы он понял, что для меня лучше, если обо мне ничего не говорят - ни хорошо, ни плохо. Ставят в состав - и все. Тогда я ни о чем не переживаю и играю в свою силу. Нам с Петржелой удалось подобрать идеальный для меня и моей игры вариант общения.
Непросто пришлось и Аршавину. Не раз и не два ему приходилось выходить на замену или вовсе оставаться на скамейке запасных. Петржела видел его на правом фланге полузащиты, тогда как своенравный игрок настаивал, что должен выступать в центре, "под нападающими". Итоговый выбор буде сделан в пользу… третьего варианта. Аршавин станет блистать на позиции второго форварда, действующего чуть позади Кержакова. Так в спорах рождается истина.
Петржела в конце 2005 года рассказал мне:
- Когда я пришел, мне все говорили: в центре полузащиты Аршавин - супер. А я увидел, что для этой позиции в моей схеме он был физически не готов. Начал ставить его направо, но там он играть не хотел. В нападении хорошо действовали Кержаков и Гартиг. Андрей сел на скамейку. А потом я вернул его в состав и поставил в нападение (вместо чеха Гартига. - Прим. И. Р. ) . И команда, и Аршавин стали играть все лучше. Как-то говорю ему: "С такой игрой скоро сможешь вернуться на твою любимую позицию. Думаю, ты готов". Он отвечает: "Нет, лучше играть в нападении". Так и остался!
Аршавин:
- Петржела принес большую пользу команде. Во-первых: перестроил ее игру, мы стали действовать, как было принято в Европе: четыре защитника в линию, схема 4-4-2. Мне на него не стоит жаловаться еще и потому, что он дал мне на поле много свободы. Сначала, правда, ему "впарили", что я правый полузащитник. Но потом он понял, что я тоже немножко понимаю в футболе. Никогда не боялся сказать ему то, что думаю - как, впрочем, и всем тренерам. Когда ты в порядке, когда забиваешь и отдаешь голевые передачи, можешь говорить все, что угодно…
Но даже в не лучшие для себя дни Аршавин высказывал тренеру то, что считал нужным - и Петржела относился к этому с пониманием. Потому что видел: игрок не отделяет себя от команды, переживает за нее. В майском матче с "Торпедо" именно он еще до игры придумал в случае победы отметить ее… коллективными отжиманиями. Места в стартовом составе Петржела ему тогда не доверил, выпустив на замену лишь на 90-й минуте. Но после финального свистка Аршавин метнулся к партнерам, чтобы напомнить о договоренности. После чего весь "Зенит" на потеху "Петровского" превратился в группу школьников на уроке физкультуры.
А ведь победный гол в том матче забил прямой конкурент Андрея за место в атаке - Гартиг. И слухи о возможном переходе якобы разочарованного своим положением в "Зените" Аршавина в "Спартак" достигли апогея.
Атмосферу в команде можно понять, взглянув на то, как на голы и победы реагирует скамейка запасных. Петржеле удалось добиться того, чтобы в "Зените" все были заодно. Чтобы команда состояла не только из тех одиннадцати, кто находится на поле, а из всех, кто в ней числится.
* * *
И в книге, и в интервью Петржела рассказывал, что для ознакомления с командой Мутко предоставил ему видеокассеты с матчами - вот только не 2002-го, а… бронзового 2001 года. Увидев "Зенит" вживую, чех наивно спрашивал президента: а где номера 8, 10, 33? То есть - Горшков, Кобелев и Деменко, которых не было уже больше года. Но пути назад не было: таких денег, как в Петербурге, Петржеле все равно бы никто не заплатил. Пришлось работать с теми, кто есть. И чех рьяно взялся за дело, попросив руководство клуба даже усложнить ему задачу на сезон - сменить пятое место на третье.
Руководство этого делать не стало. А Петржела занял второе…
Радимов:
- Считаю его очень хорошим тренером. Если бы Петржела работал так же, как в своем первом сезоне, он мог бы возглавлять "Зенит" до сих пор.
Во втором туре "Зенит" в Москве обыграл действующего чемпиона - "Локомотив". При этом чех на установке воскликнул: "Я хочу выиграть!" Для команды, которая предыдущий год закончила на 10-м месте, такой максимализм звучал непривычно. Но победа была одержана.
Зато 10 мая в той же Москве Петржелу ждал кошмар 1:7 от "Динамо". Всплыла мрачная статистика: с 1997 года все команды в России, проигрывавшие с разрывом в шесть мячей либо пропускавшие семь голов, вылетали в первый дивизион.
Я поехал в Санкт-Петербург на следующий домашний матч против "Торпедо". А накануне поговорил по телефону с Михаилом Боярским. Актер, певец, чья знаменитая шляпа давно уже стала частью антуража "Петровского", был пылок, как и полагается Д'Артаньяну.
"На матч с "Торпедо" не пойду", - отрезал он. И разразился гневным монологом о том, что не выносит, когда сдаются без боя. Что когда несколько дней спустя он оказался в Москве, то в разговорах с людьми от стыда не мог поднять глаз, внутренне сжимался в предчувствии насмешки.
Спустя полгода Радимов расскажет мне: "Высказывания Боярского сильно задели ребят". Злость - порой весьма: эффективное чувство.
После окончания сезона Боярский вспоминал:
- После треклятых 1:7 я испытывал ощущение, что меня сильно и незаслуженно оскорбили. Казалось бы, какое отношение имею к футболу? Сидел бы дома, читал книги о Станиславском, занимался своей работой. Но ничего не мог поделать со своим состоянием. Не представляю себе чтобы я забыл ВЕСЬ текст на сцене. Ну одно предложение, два, но не всю же роль целиком! Это все равно что, играя на семиструнной гитаре, не попасть ни по одной струне.
Если бы я так сыграл, первым порывом было бы больше никогда не брать гитару в руки. Член правительства после такого должен был бы оставить свой пост. Генералу полагалось бы пустить себе пулю в лоб. Таковы законы чести, и ими я в тот момент руководствовался.
Острую реакцию команды на его слова народный артист России в декабре 2003-го прокомментировал так:
- Если они так болезненно подобные вещи переживают, значит, им не все равно. И играют они, получается, не только для себя, но и для меня, болельщика. И оттого я буду еще больше за них болеть.
- Сейчас готовы принести игрокам "Зенита" свои извинения? - спросил его я.
- Да, и делаю это с удовольствием. Более того, готов всегда извиняться - только бы они выигрывали. И делали это так красиво, как в этом году.
* * *
Верно говорят: главное - не сама неудача, а то, как команда на нее реагирует.
Боярский признавался:
- Думал, что сразу после матча с "Динамо" Петржела подаст в отставку.
Ничего подобного.
- Что Петржела сказал вам в Петровском парке? - спрошу я после окончания сезона-2003 Радимова.
- За него все сказало то, что он пошел на пресс-конференцию и телепередачу. Уникальный для России поступок! А разбирать игру запретил Мутко. Зашел в раздевалку, подозвал оператора и попросил сжечь кассету с записью.
Произошел ли акт сожжения, неизвестно, но то, что футболисты ее ни разу не просматривали, - точно. В критический момент президент "Зенита" повел себя достойно, не став искать крайних.
Достойно воспринял ту мини-катастрофу и Петржела. На мой вопрос, сомневался ли он, стоит идти на послематчевую пресс-конференцию или нет, тренер ответил незатерто и искренне: "Не прийти туда было бы нечестно".
За это его и полюбили игроки и болельщики.
В боксе есть термин - "стеклянная челюсть", означающий неспособность держать удар. У чеха на тот момент челюсть оказалась каменной. В чем я убедился лично, накануне матча с "Торпедо" побеседовав с Петржелой. Мало кто в такой cитуации был бы столь открыт, улыбчив и излучал такую yверенность в себе.
- Скажите честно: не боитесь следующего матча?
- Нет. Боюсь только смерти.
- Сейчас не жалеете, что согласились принять российский клуб? Ведь о многом вы даже не подозревали.
- Я уже люблю "Зенит" и хочу в нем работать. Я сказал, что сделаю хорошую команду, и по-прежнему уверен этом.
С каждым днем отношения Мутко и Петржелы, однако, становились все хуже. Можно представить, как президент мог отреагировать хотя бы на просьбу тренера - не заходить раздевалку ни до игры, ни в перерыве. Чех уже понял, что когда Виталия Леонтьевича "несет", остановить его невозможно. А команде перед игрой, когда нервы натянуты, как струна, нужно совсем иное…
И Мутко, и Петржела не привыкли уступать кому-то первые роли. До некоторой степени повторялась ситуация с Садыриным - вот только власти в руках президента "Зенита" теперь, при новых акционерах, было куда меньше.
А когда после ряда поражений чех решил выставить из "Зенита" нескольких любимцев президента во главе с капитаном команды Игониным (компанию ему составили Овсепян и Осипов), между Петржелой и Мутко началась открытая война.
Сарсания:
- Я тогда был агентом Кержакова, которого хотели купить несколько западных клубов. Но "Зенит" его не продавал. И однажды Пелта, спортивный директор пражской "Спарты", вдруг говорит: "Мы можем Кержакова в аренду взять". Отвечаю: "Вы что, сума сошли? Его даже в "Лион" не продали!" И вдруг слышу: "Да мне Петржела сказал: "Я все решаю, от Мутко ничего не зависит"". Тогда я позвонил Виталию Леонтьевичу: "Что у вас происходит?" Он поблагодарил меня за то, что я ему эту беседу пересказал.