- Начало сезона 2002 года. Утром по клубу разносится весть: Морозов сказал, что сегодня с "Ротором" проводит последнюю игру, в "Зените" больше работать не будет, его достала компания Аршавина и Кержакова. Слух мгновенно разлетается по всему Питеру. Все в шоке. Думаем, что какие-то основания у этого слуха наверняка есть: это же были совсем не простые ребята, острые на язык, заслуг особых еще нет, а амбиций - море. До сих пор помню, как команда выходила на поле с Волгоградом, и все ждали, чем это закончится. И Аршавин забил гол. После чего подбежал к Деду (так за глаза называли Морозова. - Прим. И. Р. ) , который никогда не садился на скамейку, и расцеловал его. Дед сразу растрогался, размяк, и вопрос о его уходе был снят. Правда, ненадолго - летом того же года Юрии Андреевич тяжело заболел и ушел уже вынужденно…
С Кержаковым мы беседовали на роскошной базе его нынешнего клуба, "Динамо" ("Зениту" при всем его богатстве приходится о такой только мечтать), в Новогорске. Я спросил его, человека, отличающегося, как и Аршавин, далеко не покладистым характером:
- Когда приезжаете в Питер, не тянет на "Петровский" или на базу в Удельную?
- На "Петровском" бываю. Приезжаю положить цветы к мемориальной доске памяти Юрия Андреевича Морозова. Не могу сказать, что получается часто, и это, наверное, не очень хорошо. Был там два или три раза, причем не на день памяти, а просто так.
- А когда его не стало, удалось на похороны попасть?
- Да. И этот день мне не забыть никогда. Так получилось, что день похорон Юрия Андреевича совпал с днем моей свадьбы, которая была запланирована задолго до того, и перенести ее не представлялось возможным. Через два дня мы уезжали на сборы. И представьте себе мое состояние, когда я сначала поехал на церемонию прощания с тренером на "Петровский", а оттуда - в загс. Не дай бог еще кому-то такое испытать.
- Морозов был суровым человеком. Вы его боялись?
- Конечно! Тем более - по рассказам старших ребят. Но потом, когда начал ощущать с его стороны доверие, стало легче. В таком возрасте (ему было 18. - Прим. И. Р. ) всегда думаешь, что еще одна неудачная игра - и все, сядешь на скамейку, о тебе забудут. Но Морозов продолжал доверять, хотя я не забивал почти целый круг. А потом забил, причем "Спартаку" в победном матче - и с тех пор все пошло хорошо.
- Гонял он вас прилично ?
- Да. Физически мы были готовы хорошо, хотя на сборах от таких нагрузок колени "летели" у многих.
Кстати, и Аршавин, и Кержаков категорически опровергли ходившие в ту пору слухи: якобы великолепная физическая подготовка "Зенита" объясняется фармакологическими изысками, рецепты которых Морозов унаследовал у своего учителя и сподвижника Валерия Лобановского. "Полная ерунда, мы не раз проходили допинг-контроль", - говорит Аршавин. "Не помню, чтобы нас пичкали таблетками", - вторит ему Кержаков.
Тот факт, что Аршавин столько лет провел в большом футболе вообще без травм, косвенно подтверждает их правоту. Регулярное употребление допинга сокращает карьеру игроков до минимума, выжимает из них максимум, а потом вышвыривает на обочину. С зенитовцами того поколения 2000-х, которое начинало играть при Морозове, ничего подобного не произошло.
А вот какое трогательное и наивное по нынешним временам воспоминание я услышал из уст капитана морозовского "Зенита", одного из самых авторитетных игроков поколения 80-х защитника Анатолия Давыдова:
- Это позже в футболе игрокам капельницы с неотоном начали ставить. А раньше укрепляли силы при помощи натуральных продуктов - меда, орехов. Сами научились делать смесь: изюм, лимон, курага. Я сам этим постоянно пользовался. Потому, может, до 43 лет и доиграл.
* * *
Морозов был человеком своего времени. Советского. Об этом лишний раз свидетельствует история подписания первого контракта Кержакова с "Зенитом", которую мне в красках поведал ее свидетель - Евгений Шейнин, директор школы "Зенит" (в которой Кержаков и получал свое футбольное образование). Поскольку в устных пересказах эту историю я слышал в Питере от многих, сомнений в ее достоверности нет.
- После успешного сезона, проведенного в команде "Светлогорец", мы с ее главным тренером Владимиром Казаченком привезли Кержакова к Юрию Андреевичу, - рассказывает Шейнин. - Морозов говорит: "Вот, Саша, твой контракт. Подписывай". И дает ручку. Игрок отвечает: "А я могу почитать?" Морозов - на дыбы: "Что-о?! Что ты читать хочешь? Я тебе с "ЗЕНИТОМ" контракт даю подписывать!" Кержаков: "Нет, я почитаю". Морозов: "Значит, так. Сейчас будешь подписывать? Нет? Все, пошел вон". После следующей тренировки - та же история. Кержаков - один из немногих игроков, который даже в 18 лет мог постоять за свои права. И снова Морозов в гневе! В конце концов, как сейчас помню, 7 января 2001 года мы встретились с президентом "Зенита" Виталием Мутко и председателем спорткомитета Санкт-Петербурга (школа "Зенит" принадлежит городу. - Прим. И. Р. ) . Разговаривали четыре с половиной часа и все-таки пришли к выводу, что Кержаков должен играть в "Зените". Хотя у него были заманчивые предложения из "Шахтера", "Ростсельмаша".
- А сколько, кстати, клуб "Зенит" заплатил одноименной школе за Кержакова?
- Там была другая схема. У клуба был договор со школой. Клуб должен был в течение трех лет каждый месяц платить школе 30 тысяч рублей, чтобы мы могли распределять их на премии детским тренерам. Плюс одну квартиру в год. Клуб задолжал нам за 9 месяцев - и, получив от нас Кержакова, закрыл этот долг. То есть заплатил 270 тысяч рублей. Такого, чтобы мы что-то получили за Сашу дополнительно, не помню. Но это, по крайней мере, было хоть что-то. В более ранние времена, когда школа отдала в "Зенит" Панова, Угарова, Давыдова-младшего и Зезина, мы не получили от клуба вообще ничего. Времена такие были.
Об упомянутом Шейниным начале 90-х, когда применительно к "Зениту" говорить о победе в Кубке УЕФА мог только сумасшедший, мы еще вспомним не раз. Пока же вернемся к Морозову.
Орлов анализирует:
- Морозов предвидел многое в футболе даже не на годы, а на десятилетия вперед. Помню, в 80-м году была в "Зените" пара нападающих - Климентьев и Герасимов. Он все время говорил им: "При потере мяча вы должны, как бультерьеры, бросаться на защитников, чтобы выгрызть обратно этот мяч". И научил их! А ведь это - принцип футбола XXI века, так сегодня играет Аршавин - и вообще этого требуют от всех форвардов. Тогда же это было что-то совсем новое.
Рапопорт:
- За свою тренерскую карьеру Морозов две команды привел к бронзовым медалям - "Зенит" в 1980 и 2001 годах. Убежден: по своему таланту и пониманию футбола он должен был выиграть куда больше. Он был не только практиком, но и серьезным теоретиком. Юрий Андреевич - кандидат педагогических наук, причем не липовый, а настоящий. У него много научных трудов, он работал в Ленинградском институте физкультуры имени Лесгафта - и действительно вел всю работу. Я учился у него в институте, поэтому подтверждаю высочайший уровень его знаний.
Думаю, проблема была в его противоречивом характере Из-за него Морозов и добился гораздо меньше того, чего заслуживал. Те же Аршавин и Кержаков сегодня понимают, кто такой Юрий Андреевич - но когда они работали у него каждый день, их отношение к нему было несколько иным. И у предыдущих поколений - тоже. Чтобы добиться большого результата, надо, чтобы команда не просто была здорово подготовлена, но еще и играла за тренера. А он своим поведением игроков от себя нередко отталкивал. Я понимал, что через пять минут Морозов не будет держать зла на человека, на которого накричал - но его резкость, а порой даже грубость не способствовали тому, чтобы ребята за него ложились костьми.
Наверное, Рапопорт прав. Но именно Морозову к началу 80-х удалось подобрать и выстроить коллектив, обладавший великолепной совместимостью. Не будь в "Зените" такого коллектива - ни за что эта команда не стала бы чемпионом. Тренер не подтачивал его изнутри интригами, не действовал по принципу "разделяй и властвуй", что свойственно многим его коллегам. Наоборот, Юрий Андреевич давал футболистам возможность сплачиваться, воспринимать коллег по работе как братьев. Да, тренера они боялись как огня - но в страхе этом держались сообща. Садырину же, когда тот пришел на место Морозова, хватило мудрости не перестроить команду заново, "под себя", а творчески развить плоды работы предшественника.
Сергей Иванов вспоминает:
- Соревнования в одной из групп футбольного турнира Олимпиады-80 проходили в Ленинграде. При этом чемпионат СССР не прерывался. Я был на стадионе имени Кирова по служебным делам. И так вышло, что в один день там был матч олимпийского турнира, а на следующий "Зенит" проводил игру чемпионата.
Я тогда уже пользовался определенными возможностями - и после матчей мог находиться около раздевалок. А потому видел игроков "Зенита" буквально с метра, слышал их диалоги, шутки, даже перекинулся с кем-то парой фраз. И по результатам наблюдений возникло ощущение психологической устойчивости этой команды. Того, что она - на подъеме, и это не на один день.
Я почувствовал, что сила этой команды - в ее молодости и хватке. Почему? Когда ты молодой и голоден до побед, у тебя есть мощный стимул выигрывать. Позже, когда победы к тебе уже пришли и ты, скажем, выиграл три чемпионата страны, эти здоровые жадность и хватка ослабевают - такова особенность человеческой психологии. Но те парни… Помню, как выбегал на поле Казаченок. И остальные тоже. Видно было, что ребята вылетают с желанием разорвать соперника. Такое, с одной стороны, не скроешь, а с другой - не изобразишь. В других командных видах спорта - к примеру, в баскетболе - то же самое.
Желудков, Мельников, Степанов, Бирюков… Мне как болельщику следить за этой командой было одно удовольствие. Еще и потому, что тот "Зенит" показывал зрелищный футбол, постоянно стремился атаковать и забивать. Такая игра зрителям и нравится, она - магнит для болельщиков. Матч 1984 года, который, мне кажется, психологически все и решил, был выигран "Зенитом" именно так - у "Спартака" в Лужниках. Я тогда как раз вернулся из своей первой долгосрочной загранкомандировки, был в Москве и пошел на стадион. И до сих пор помню, как Желудков дважды со штрафных ударов забил самому Дасаеву в один и тот же угол!
Вспоминая о голах-близнецах Желудкова, один из самых влиятельных государственных чиновников России счастливо рассмеялся. Фамилии кумиров молодости он произносил нараспев, как будто читал стихотворение. Вот какие эмоции вызывал тот "Зенит" даже у людей, жизнь которых одним футболом, мягко говоря, не ограничивалась.
* * *
Полузащитник чемпионского состава "Зенита" 1984 года Дмитрий Баранник рассказывает:
- В своем доверии молодым Юрий Андреевич был велик и уникален. Но надо сделать оговорку: с одной стороны, он доверял, а с другой - смотрел, кто выживает. Он никого не щадил. Те, кто чего-то добился в карьере, поработав с Морозовым, прошли хорошую школу, которая дисциплинировала и закаляла на всю жизнь. Чтобы выиграть серьезные турниры, ему не хватало гибкости, психологического взаимопонимания с игроками - но в тактике и в остальных компонентах футбольной науки это был один из величайших людей футбола того времени.
Никогда не забуду историю на сборе в Сочи, где мы жили в пансионате "Нева", принадлежавшем ЛОМО. Должны были ехать на зарядку, выходим из гостиницы - и прямо перед носом у нас, молодых, закрываются двери автобуса, и он уезжает. По нашим часам, оставалось еще минуты две до отъезда, но, по часам Юрия Андреевича, мы опоздали на 15 секунд. Нам пришлось бежать сломя голову через весь город за этим автобусом - и мы успели добежать в срок. Морозов это отметил, сказал, что мы молодцы - но если в следующий раз опоздаем к автобусу, то будем оштрафованы, и нас вообще не возьмут на сборы. После того случая я уже никуда не опаздывал, и вообще опозданий не приемлю.
А тренировочный процесс был такой, что до сих пор не понимаю, - как я мог его выдержать. Подъем в семь утра. Никакого завтрака. У тебя мерили давление, проводили еще какие-то тесты. Тут же - часовая тренировка на пляже или в парке. И какая тренировка - "от ножа"! Скажем, камни здоровенные друг другу кидаешь - и попробуй не поймай. Вприсядку даже плясали - как только тренеры ни изгалялись. Но прыгучесть и сила, которые тогда были во мне заложены, сыграли свою роль. Уже когда я приехал играть в Норвегию, все тесты показали, что в 30-летнем возрасте я подготовлен намного лучше, чем молодые местные игроки. Хотя вроде бы все уже изучали физиологию и знают, что если утром встаешь и идешь работать без завтрака - это измочаливание организма. Но о восстановлении тогда никто не думал.
Завтрак был после первой тренировки. И сразу мы ехали на вторую. Было такое гаревое поле без разметки. И там мы полтора часа в безумном темпе отрабатывали прессинг. Если на этой тренировке не было крови, значит, она была неудачной. Ты должен был носиться без остановки, врезаться в человека, даже когда видел, что он уже успел отдать передачу. Или ты - его, или Юрий Андреевич - тебя. Отсюда и кровь. Но парадоксально, что травм на таких тренировках не было, все ни на секунду не теряли концентрации. В команде было 25 человек, которые в равной мере претендовали на десять мест в составе и адским трудом доказывали свою состоятельность, и только позиции вратаря Миши Бирюкова были непоколебимы. Конечно, в такой обстановке были неизбежны конфликты между игроками, доходившие и до драк. Более того, они где-то даже сознательно подогревались и провоцировались. Это был своего рода дарвинизм - кто сильнее, тот и выживет.
- А была какая-то ревность со стороны ветеранов команды по отношению к молодежи, стучавшейся в основной состав, - Сергею Дмитриеву, вам?
- Думаю, всех молодых проверяли на характер. Просто так авторитет заработать было нельзя. Старики били по ногам молодых - и смотрели. Если ты с криком упал и сделал вместо одного переворота три - к тебе одно отношение. Если стерпел, быстро встал, снова пошел в борьбу, опять получил по ногам, вновь встал - совсем другое. Тогда ты становился одним из них. Не каждый способен был через такое пройти и не сломаться - но оставались действительно самые сильные.
- Какими были отношения игроков с Морозовым за пределами поля?
- Я в ту пору был совсем молодым, но и об опытных ребятах могу сказать - он был им не друг и не брат. Не дай Господь было встретить его на базе в Удельной в коридоре или на лестнице. Только слышали, что открывается его дверь на втором этаже, все прятались по комнатам или в любые углы - лишь бы не попасться на глаза. Причем касалось это не только футболистов, но и обслуги базы. Была такая примета: встретил Морозова - хорошего не жди. Такие были времена, что считалось: тренер должен быть Наполеоном.
Намного позже, в 1999 году, я не раз общался с Морозовым уже после того, как провел много лет в Норвегии, а он вернулся в "Зенит". И вот тогда увидел, что это по своей сути очень добрый и ранимый человек. Мне немножко жалко его и других подобных людей. Потому что всю свою жизнь они работали под небывалым, нечеловеческим прессом. Вообще, работа тренера очень сложная - и нередко приводит к проблемам с алкоголем. Особенно в то время. Не секрет, что и у Юрия Андреевича было подобное, и у его учителя Валерия Лобановского. У них - так же, как у игроков советских времен - отсутствовала другая возможность расслабиться, переключиться. Тренер - это была своего рода роль, и она, как тогда считалось, требовала определенной модели поведения. Вот Юрию Андреевичу и нашли роль деспота, которую ему нужно было постоянно играть. А это, мне кажется, противоречило его человеческой сути. И в этом была его драма, которая, возможно, не позволила ему до конца реализоваться профессионально и быть оцененным по-человечески.
Эту мысль Баранника в нашем разговоре в Санкт-Петербурге 14 лет назад по большому счету подтвердил сам Морозов:
- Игроки знают, что, несмотря на мою жесткость, я их люблю - без этого в футболе делать нечего. Просто у нас профессия такая - суровая. 330 дней в году ты один на один с игроком. Ты должен и потренировать его, и машину с квартирой выбить, и ребенку детский сад… У тренера накапливается огромное напряжение, и, если он чувствует, что ему отвечают неблагодарностью - может последовать срыв. Если начать сюсюкать с игроками, они сядут тебе на шею, станут диктовать свои условия - тут всякая работа прекратится.
В беседе с совсем юным тогда корреспондентом 61-летний на тот момент тренер неожиданно раскрылся, признав, что жестким его делает не внутренняя сущность, а профессия. То есть - та же роль, о которой говорил Баранник.
Резюмировал свои размышления Баранник так:
- Естественно, Морозов - неоднозначная фигура. Но людей надо оценивать не по внешним проявлениям, а по тому, что они сделали. Одно то, что Юрий Андреевич даже в преклонном возрасте нашел в Санкт-Петербурге молодых талантливых ребят, которых сейчас почему-то никто не может найти, и те же Аршавин, Кержаков, Быстров стали лидерами не только питерского, но и всего российского футбола, дорогого стоит.
Размышляя о фантастическом умении Морозова находить и воспитывать молодых, Баранник знает, о чем говорит. В начале 80-х в роли Аршавина и Кержакова был он сам, как и многие его ровесники-ленинградцы. При Юрии Андреевиче весь город знал, что шанс попасть в "Зенит" есть у каждого питерского мальчишки. Если ты одарен, по-спортивному зол, способен переносить жуткие нагрузки и не ныть - шанс у тебя обязательно будет. Никто тебе не преподнесет место в стартовом составе на блюдечке с голубой каемочкой, подпускать будут постепенно, приглядываясь, - но дверь в любом случае открыта. И переступишь ли ты заветный порог - зависит в первую очередь от тебя.
Сейчас, при всех успехах "Зенита", такого нет. Пуповина между городским футболом и главной командой, по сути, перерезана. Когда в феврале 2009-го я беседовал с завершившим карьеру игрока Радимовым, то удивился его нежеланию проводить прощальный матч.
- По-моему, прощальные матчи приносят клубам огромную пользу. Все игроки понимают, что тех, кто много сделал для команды, ценят и не относятся к ним, как к отработанному материалу.
Радимов, только приступивший в "Зените" к исполнению обязанностей начальника команды, ответил: