Мой коллега Сергей Бавли в очерке "Сказка, ставшая былью", опубликованном в газете "Спорт день за днем", поведал любопытную деталь о визите к "Днепру":
"Скажу откровенно: зная тамошнее "гостеприимство", побаивались омского судьи Владимира Кузнецова. Тот повел себя по-мужски. Пригласил в гостиницу двух авторитетнейших людей - начальника "Днепра" инвалида войны Геннадия Жиздика, которого игроки всех команд звали Батей, и нашего администратора Юдковича, тот был постарше, его именовали Дедом. "Отцы, - сказал за ужином сибиряк, - я одинаково уважаю вас обоих и гарантирую: отсужу без сучка и задоринки и без претензий любого из вас". Сказал - и сделал".
А потом была игра, в которой ни одну из команд не устраивала ничья - в этом случае на первое место вышел бы "Спартак". И "Зенит" смыл кровью свои южные похождения. Гости победили - 1:0, а единственный гол великолепным ударом с лета из-за штрафной забил Вячеслав Мельников.
Оставались домашние поединки с "Шахтером" и "Металлистом". Дмитриев вспоминает, что и здесь не обошлось без подводных течений:
- Встреча с Донецком была, по сути, решающей. "Шахтер" бился люто, поскольку "Спартак" за ничью с нами предложил им вместо себя съездить после сезона в турне в Америку. Но разве мы могли в такой ситуации упустить золото?
Конечно, не могли. Они и сейчас, за считанными исключениями, не разлей вода. Играют на разнообразных турнирах в составе команды ветеранов "Зенит-84", по субботам собираются, тренируются, парятся в баньке, обсуждают последние новости. Они остались командой. Навсегда.
На замечательном футбольном ток-шоу "Рго & Contra" (наряду с "90 минут" Георгия Черданцева на "НТВ-плюс" лучшем в этом жанре в России), которое еженедельно проводит на питерском канале "100-ТВ" ведущий Леонид Генусов, я познакомился с болельщиком "Зенита" Борисом Завьяловым. И он высказал интересную мысль. По его мнению, золотому составу "Зенита" образца 2007 года ни через четверть века, ни через 10 лет в голову не придет собираться вместе и играть с кем-то товарищеские матчи. Потому что по дружбе и сплоченности он не ровня "Зениту"-84, который дышит в такт даже сейчас. Оттого болельщики так беззаветно и любили команду 25-летней давности, что нутром чувствовали: это не набор профессионалов-небожителей, а простые парни, спаянные узами настоящей дружбы. Такой, какая есть в жизни каждого из нас.
Все это, конечно, можно посчитать ностальгией из серии "Когда деревья были большими". А самые циничные даже пожалеют чемпионов-84, застрявших-де в своем золотом времени - как один из героев Ремарка, много лет после Второй мировой каждый день приходивший в бар и произносивший тосты за погибших товарищей. А к мирному времени так и не приспособившийся.
Может, в этом и есть доля истины. Жизнь с тех пор круто изменилась, и отношения прежних лет в нынешних футбольных командах, наверное, невозможны. Но именно поэтому так важно понять, благодаря чему становились чемпионами раньше.
Все равно жизнь движется по спирали - и когда-нибудь к чему-то подобному мы вновь придем. Потому что человеческая природа не меняется - и в конце концов оказывается сильнее времени. Каким бы жестким и безжалостным оно порой ни становилось.
* * *
И вновь обращусь к очерку Сергея Бавли, красочно описавшего атмосферу в день матча с "Металлистом".
"В СКК стало труднее попасть, чем в БДТ Товстоногова. Все имевшие к "Зениту" хоть косвенное отношение не подходили к телефонам. У них выпрашивали билеты. "Герои нашего времени" - работники торговли - предлагали любые деньги и самый отборный, как говорил герой Райкина, "дифсит". Билетов не было, как не было и ничего престижнее, чем попасть в СКК на футбол.
…В СКК болельщиков запускали за час до матча. Журналисты со служебного входа проходили, когда им вздумается, и пришли как никогда рано. Вместе с ними за несколько часов до матча прибыли и ветераны "Зенита". Портфели ломились. О закуске никто не позаботился, да она особо и не требовалась. Закусывали объятиями и вопросом: "Нет, ну ты мог себе представить?! Дождались!" До игры еще оставалось несколько часов.
"Металлист" на кураже быстренько разделали под орех. В перерыве в раздевалке еще не пили, но уже обсуждали, как поедем сразу после матча на банкет в "Пулковскую". То, что там заказан банкетный зал "Меридиан", тщательно скрывалось от игроков, но в этот день ничего скрыть было невозможно. Я подошел с двумя стаканами к телеоператору Толе Оношко. "Подожди, мне еще тайм работать", - жестко отрезал старый приятель. "Я хотел за Набутова Виктора Сергеевича, обидно, что не дожил". "Наливай", - мгновенно отреагировал телевизионщик (знаменитый питерский телекомментатор трагически погиб, подавившись куском мяса. - Прим. И. Р. ).
Минут за 5–7 до финального свистка, при счете 4:1, на Садырина начала надвигаться гигантская журналистская армада с телекамерами, фотоаппаратами, диктофонами. Впервые в жизни угодив в такое кольцо, совсем молодой еще тренер (Садырину было 42. - Прим. И. Р. ) занервничал. Я нарушил субординацию и, наклонившись к нему, вместо привычного" Федорыч" назвав Пашей, спросил: "У тебя мелочь есть? Выложи, тебя скоро в воздух начнут бросать, потеряешь". "Пошел ты…" - ответил Победитель и впервые за второй тайм улыбнулся.
"Зенит" отмечал в Пулковской, но тем не ограничился. Многие ночью на такси перебрались на родной стадион имени Кирова, возле которого до утра (раз в жизни и не такое возможно) работал ресторан "Восток". Там догуливали, музыканты бесплатно (!) часами играли "А стадион шумит: "Зенит"! "Зенит"! "Зенит"!..". Возле ресторана был небольшой грязный пруд, в котором уже плавали льдинки. Завершилось, естественно, купанием в нем. Никто даже не чихнул, был слишком велик эмоциональный подъем".
Тогда были другие времена, и Ленинград в полном составе не вышел праздновать чемпионство на Невский и Дворцовую. Золото отмечали тихо, по-домашнему, на кухнях. Но счастья было не меньше. И лишь на чествовании в СКК собрали народ, чтобы дать волю болельщицкой любви. Только вот Розенбауму выступить не дали. Такие, к сожалению, были годы.
У Мигицко сохранились о том вечере светлые воспоминания:
- Какой это был праздник! "Зенит" поздравляли все театры Ленинграда. До сих пор помню текст нашей тогдашней песни. Все думали, что мы посвятим ее команде, а мы всех обманули. И на мотив "Команда молодости нашей" затянули:
Много спето песен о "Зените",
И звучат стихи, как ясный гром,
А теперь, друзья, нас извините,
Мы вам о болельщике споем.
Пускай невзрачен он на вид,
Но без него ничто - "Зенит".
Простой советский ленинградец,
Что ночью за билетами стоит!
Это был великий успех! Человек, сидевший на трибуне СКК, понял, что поют про него, и был до безумия счастлив. А мы, спев очередную песню, открывали бутылки водки - в которой на самом деле была вода - и прямо на сцене выпивали ее "из горла". Борьба с пьянством и алкоголизмом тогда, правда, еще не началась, но по тем временам и это было нонсенсом, недопустимой вольностью. Но в эйфории от золота "Зенита" никто нам и слова не сказал.
Здесь же невозможно не вспомнить и рассказ Михаила Шаца о морге с криками ""Зенит" - чемпион!", и открытие восьмилетним Владиславом Радимовым красот варьете. В конце 1984 года Ленинград сошел с ума.
И вскоре в питерских двориках из магнитофонов повсюду зазвучала пусть не дозволенная партийными вождями на чествовании, зато искренняя, наполненная настоящей любовью песня Розенбаума:
Когда мальчишки по двору гоняли мяч футбольный,
Когда за стекла битые им ставили на вид,
Они в мечтах в атаку ими на настоящем поле
В футболках синих с надписью "Зенит".И мамы, зашивая им разорванные брюки,
Не знали, что однажды в осенний звездный час
Родные их ребята победно вскинут руки,
И искры счастья брызнут из сотен тысяч глаз.""Зенит" - чемпион!" - ревут трибуны,
И флаг бело-синий в небо взмыл.
"Зенит" - ты не баловень фортуны.
Ты честно и по праву победил.Но было все непросто, мы Кубок упустили,
И пресса не хотела всерьез нас принимать.
Но чем сильнее били, тем злее все мы были,
И это помогало нам на поле побеждать."Зенит" - это значит не сдаваться,
"Сгорая" в Тбилиси в два мяча.
"Зенит" - это значит ленинградцы,
А Ленинград нигде не подкачал.На выезде решающем мы взяли все, что можно,
И между дел из Кубка попрошен был "Спартак".
Немного отдохнули, "Шахтер" "сломали" тоже,
И "Металлист" последним "лег" под бело-синий флаг."Зенит" - это парни из Удельной,
И жизнь у них - вечный карантин.
"Зенит" - это взлет после паденья,
"Зенит" - ты у Питера один.
* * *
Никому в Питере тогда и в страшном сне не могло присниться, какое паденье их любимцев ждет после взлета. Невозможно было даже представить, что всего два с половиной года спустя те же футболисты напишут письмо против любимого Пал Федорыча, и ему придется уйти. А в 89-м "Зенит" и вовсе вылетит из высшей лиги, куда всерьез и надолго вернется лишь в 95-м. Причем с тем же самым Садыриным…
Размышляя о причинах многолетнего питерского футбольного похмелья, я вспомнил свой вопрос, заданный Розенбауму. Вернее, его беспощадный ответ.
- Почему, по-вашему, у питерского футбола столько лет до 84-го не было никаких достижений?
- И 84-й был достижением не питерского футбола, а конкретно Павла Федоровича Садырина и игроков! Есть у меня такая песня: "Ты не Санкт-Петербург, не святой ты совсем". Санкт-Петербург всегда гробил людей, которые приносили ему славу. Во все времена. Включая Садырина. Кого ни возьми - начиная с Пушкина и заканчивая Собчаком. А кому помог Ленинград из своих артистов и спортсменов? Никому. Если ты не гляделся какому-то секретарю ЦК в Москве, то оказывался в полном дерьме, и твой город даже не думал протянуть тебе руку помощи. Поэтому и наш баскетбольный "Спартак" без Владимира Кондрашина сразу улетел в пропасть, и волейбол без Вячеслава Платонова сгинул…
Пока были личности, энтузиасты, которые сами делали дело - оно двигалось. Как только такие люди исчезали - город спортом не занимался. И тот же "Зенит" 84-го жил не благодаря ленинградским властям, а благодаря ЛОМО и его директору Панфилову, сильнейшему человеку в городе. А о таких городских руководителях, как луганский секретарь обкома Шевченко, во многом благодаря которому местная "Заря" в 72-м году стала чемпионом СССР, Ленинграду приходилось только мечтать.
"Санкт-Петербург всегда гробил тех людей, которые приносили ему славу", - страшные слова сказал Розенбаум о своем родном городе. Но то, что произошло с "Зенитом" после его первого золотого успеха, приговор музыканта и поэта подтверждает. Полностью.
Глава II. История разложения
Сказать, что Ленинград готов был носить своих героев-84 на руках - значит не сказать ничего.
Все более или менее значимые организации города, от заводов до театров, выстроились в очередь, чтобы принять чемпионов из "Зенита" у себя, поздравить-угостить, признаться в любви. Команда, купаясь в незнакомых ей прежде лучах славы, не понимала, что это испытание похлеще, чем битвы со "Спартаком" или "Днепром" на футбольных полях. На часовом заводе игрокам дарили часы, на фарфоровом - сервизы. И далее по списку. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. При том что и до того "Зенит" по алкогольной части в аскетизме замечен не был.
Давыдов, один из самых спокойных и солидных людей в том "Зените", рассуждает:
- Конечно, у нас закружились головы. Мы не были готовы к такой ситуации. На эту удочку попадаются многие команды, которые в первый раз добиваются большого успеха. Наш "Зенит" был совсем не такой, как "Спартак" в 90-е годы, девять раз выигрывавший золото. Вот там люди знали, как себя вести после серьезных побед. Как общаться с близкими, друзьями и болельщиками, как праздновать, но не переходить грань, чтобы в следующем году остаться на том же уровне и даже еще в чем-то прибавить. А мы в завтрашний день не смотрели. Думали только об одном: мы - лучшие!
Розенбаум:
- Период славы пережить очень сложно. Это я вам говорю как человек, не последний в отношениях с популярностью. Сейчас обладаю уже достаточным опытом, и любой успех для меня - аванс. Младшему из моих музыкантов - 51 год. Мало того, что они взрослые, мягко выражаясь, люди, они еще и музыканты с феноменальным стажем, работавшие в сумасшедших коллективах. Среди них есть даже консерваторцы. Но, несмотря на это, перед каждым концертом мы проводим в зале репетицию. Приезжаем за несколько часов до концерта - и работаем. Потому что понимаем: вчерашней популярностью люди сыты не будут. А тогда то, что произошло с "Зенитом", было закономерно. Из победы в чемпионате 1984 года в Питере начали делать настоящую истерию - со всеми поездками на заводы и тем, чем это сопровождалось. Ничем другим закончиться не могло.
Татьяна Садырина:
- Паша часто вспоминал о том времени. "Зенит" никогда не был чемпионом до того года. А это была единственная команда в городе, и весь Ленинград знал в лицо не только каждого футболиста, но и их жен и детей. Куда их только ни приглашали! Ладно еще предприятия. Но каждый ленинградец считал высшим шиком, чтобы на его торжество, будь то день рождения, свадьба, повышение в должности, пришел кто-то из "Зенита". И, конечно, везде была выпивка. Ребята разболтались и остановиться уже не смогли.
- Объективности ради, говорят, на Павла Федоровича вся эта ситуация тоже подействовала .
- Свидетелем этого я еще не была, но, исходя из того, что слышала, он тоже, что называется, пошел по рукам. Питер ведь в этом смысле глубоко провинциальный город. Замечательный - я туда одно время даже переехать хотела, мне нравилось там больше, чем в Москве, - но все-таки с совсем другой атмосферой. В столице Павел Федорович - герой для болельщиков ЦСКА. А в Питере - для всего города. И все без исключения его всюду приглашают и хотят видеть. Конечно, в какой-то момент ребята очень сильно расслабились, причем все. Потому что почувствовали, что они одни - герои, сравниться им тут не с кем.
Раньше в команде все четко знали: делу - время, потехе - час. Да, "час" этот мог получиться весьма впечатляющим, но во имя отношений друг с другом и с тренером футболисты знали, когда надо остановиться. И даже если это давалось им с трудом - искупали вину по полной. Вели себя примерно так же, как Эдуард Стрельцов и Валентин Иванов, которые загуляли перед поездкой сборной СССР на важнейший отборочный матч в Польшу и опоздали на поезд - так, что пришлось на машине его догонять. Зато потом внесли основной вклад в победу.
Так же до конца 1984 года было и в "Зените". Тот же Юрий Желудков, который с 17 голами стал лучшим бомбардиром команды в чемпионском сезоне, по рассказам, за пределами поля никогда не был рьяным профессионалом. Однако до конца 84-го это не сказывалось на игре.
Всеобщее ленинградское ликование в межсезонье многих сбило с пути истинного. Дома у Татьяны Садыриной я просматривал альбом с давними газетными вырезками и обнаружил, к примеру, в "Советском спорте" за подписью Г. Попова "разбор полетов" в "Зените", опубликованный в августе 85-го.
"Уже после первой игры с "Факелом" за нарушение спортивного режима команда вынесла строгий выговор полузащитнику Брошину и ходатайствовала об условной дисквалификации его до конца сезона. Футболист, однако, не сделал из этого выводов и продолжал появляться на тренировках в состоянии, как говорится, легкого подпития. Пришлось к нему принять более строгие меры: Брошин теперь дисквалифицирован на два года. Дисциплинарным взысканиям были подвергнуты и еще несколько игроков (Степанов, Тимофеев).
Президиум федерации футбола Ленинграда строго предупредил начальника команды В. Корнева и старшего тренера П. Садырина за серьезные просчеты, допущенные ими в подготовке к сезону. Садырин: "С нарушителями режима мы уже разобрались и с помощью городской федерации футбола, спорткомитета и других организаций порядок в команде навели"".
Произнося те слова для газеты, Павел Федорович или лукавил, или сильно заблуждался. Главные испытания его ждали впереди.
Илья Черкасов, гендиректор "Зенита" времен Властимила Петржелы, в разговоре со мной так сформулировал свое видение послечемпионского падения команды:
- Для меня как раз феномен успеха 1984 года не имеет объяснения. Потому и называю этот случай уникальным. Каким образом получилось, что нашлось 15 хлопчиков примерно одного возраста, которые выросли, грубо говоря, на одном пятачке и составили команду, сумевшую победить в очень сильном советском чемпионате? Не знаю. И, по-моему, пытаться найти этому какие-то логические обоснования - от лукавого. В определенной степени это произошло случайно, явилось стечением обстоятельств. А вот тренерская составляющая победы случайной не была. Кто-то трактовал это так: Садырин пришел в уже готовую команду после Морозова, оказался в нужное время в нужном месте. Но так можно было бы рассуждать, если бы потом то же самое не произошло в ЦСКА.
А вот в том, что после чемпионства "Зенит" рухнул, не вижу ничего странного. Очевидный "звездняк", пьянство, потеря мотивации. Последнее - самое главное, отсюда и все остальное. Отсутствие мотивации в спорте высших достижений - штука катастрофическая, потому что приводит к моральной деградации. Советская спортивная система, с одной стороны, была сильна своим фундаментом - будучи серьезной частью идеологии, она получала огромную финансовую подпитку от государства.
Но была у нее и очевидная слабость. Люди что-то выигрывали - а дальше развиваться не могли. Возможность попробовать себя в других чемпионатах, продемонстрировать притязания мирового уровня - все это было исключено. И если после окончания карьеры спортсмен не попадал в депутаты Верховного Совета, то есть не адаптировался к партийной, советской жизни, выхода у него не было - только пить, вспоминать о том, что было и жалеть о том, чего быть не могло. Думаю, что с составом "Зенита" 1984 года это и произошло. Они стали героями своей деревни, а возможность посмотреть, сможет ли кто-то из них стать хотя бы предпоследним парнем в городе, у них отсутствовала.
Слушаю Черкасова - и мысленно возвращаюсь к недавней истории с переходом Андрея Аршавина из "Зенита" в "Арсенал". Многие недоумевали, зачем самому популярному футболисту России уезжать из своего города, где его носят на руках, платят огромные деньги и готовы платить еще больше, за границу, где он будет одним из многих. Даже в неблагодарности обвиняли - хотя именно при этом игроке, отыгравшем в "Зените" девять лет, команда выиграла все.
По-моему, на этот вопрос: "Зачем?" - Черкасов ответил исчерпывающе. И никто не знает, не случилась ли бы с Аршавиным, не отпусти его "Газпром" в Лондон, та же история, что произошла с командой-84. С прекрасной командой, которая превратилась в пыль.
Вице-премьер правительства России Сергей Иванов рассуждает: