Знатоками других языков изучаются как переводы, сделанные самими Авторами, так и зарубежные издания их произведений ("людены" имеются и в Польше, и в Германии, и в США, и в Израиле). Часть "люденов", коим было в свое время присвоено звание "корреспондентов группы", продолжают публиковать интересные литературоведческие статьи о творчестве АБС. Японская часть творчества АБС исследуется Юлией и Вадимом Казаковыми, поиском и атрибуцией цитат других авторов в произведениях АБС занимается уже много лет Виктор Курильский, а Леонид Ашкинази пишет комментарии к текстам, предназначенные для поколения "Next" - молодежи, которая выросла уже после развала Советского Союза и многих реалий того времени просто не понимает. Сергей Лифанов, найдя новых единомышленников, все углубляется в хронологию мира Полудня, а Юрий Флейшман и Вадим Казаков продолжают работать над библиографией (художественные произведения и публицистика) АБС. Присоединилась к их работе и Алла Кузнецова, защитившая диссертацию "Рецепция творчества братьев Стругацких в критике и литературоведении" и продолжающая накапливать материалы по критике АБС, а также упоминания самих АБС, их произведений и персонажей в литературе других авторов. Поиском и оценкой продолжений (сиквелов) произведений АБС, написанных другими авторами, занимается Антон Лапудев, а Светлана Бондаренко, заручившись поддержкой Владимира Дьяконова, продолжает "чистить" канонические тексты АБС, попутно занимаясь сверкой и оценкой архивных и публиковавшихся текстов. Часть этой работы и предлагается читателю в данном исследовании.
"Понедельник начинается в субботу"
Начав рассматривать все изменения в ПНВС, несомненно культовом произведении Стругацких, ощущаю легкий трепет. Попытавшись разделить исследование повести на главки (изменения тематические, изменения, связанные с политикой того времени, изменения…), испытала некое затруднение - в каком порядке их располагать? Одни считают "Понедельник…" чисто сатирическим произведением, критикуя других, кто говорит о первичности юмора и вторичности сатиры в ПНВС, третьи заявляют, что не просто сатира, а политическая сатира, мало того, все произведение описывает так называемую "шарашку": закрытое учреждение, где…
Тут хотелось бы заметить, что, вероятно, никогда не будет написан большой, всеобъемлющий литературоведческий труд по творчеству Стругацких, который все (ну, хотя бы большая часть любителей Стругацких) восприняли бы положительно. Дело в том, что у каждого читателя Стругацкие - свои, по-своему понятые, по-своему осмысленные; у каждого приоритет в творчестве АБС свой, собственный. Для кого-то важнейшей является психология персонажей и ее изменение на протяжении произведения; для кого-то - тема выбора; для кого-то - описание социума и отдельных его структур; для кого-то - политические аллюзии с реальным миром; а для кого-то - фантазия Авторов или особенности стилистики их текстов, позволяющие наслаждаться отдельными фразами, "поющие" строки… Помню, еще в студенческие времена меня поразило это несоответствие приоритетов: вместе с одним знакомым восхищались "Улиткой на склоне", и вдруг выяснилось, что ему особенно нравятся не ночные монологи Переца, обращенные к Лесу, а точно выверенные описания похождений Тузика. Не говорю уже о том, что человек на протяжении жизни меняется и то, что казалось важным в двадцать лет, кажется уже несущественным, приходит другое осмысление как действительности, так и литературы.
Пожалуй, главное в творчестве АБС - как раз эта многоплановость, многоуровневость восприятия их произведений, где обязательно найдется что-то, понравившееся подростку, что-то - юноше, что-то - зрелому человеку. Поэтому любой солидный литературоведческий труд об их творчестве (будь то Кайтох или Переслегин) будет вызывать отторжение у девяноста процентов любителей фразой: "Главная идея такого-то произведения АБС состоит в…". Они, эти девяносто процентов, будут отрицать, что именно в этом. Но попробуйте поспрашивать: "А в чем же?" И сразу их единодушное "не в этом" разделится на множество мнений: "А вот в этом… или в этом… или в этом…" И ежели кто-то осмелится опять публично свое мнение высказать, точно так же найдет неприятие остальных.
АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
Как известно, первым сюжетным отрывком для создания ПНВС послужила история, написанная Б. Стругацким и Л. Камионко в горах Северного Кавказа. В архиве АБС, к сожалению, отсутствует как эта история, так и весь черновик первой части ПНВС "Суета вокруг дивана". Но есть черновик второй и третьей частей, об особенностях которого рассказано ниже, есть и некоторые заметки, которыми Авторы пользовались для написания повести и для оформления ее.
Очередность описания действий (а вернее, ход размышлений) героев в третьей части выглядела так:
Гипотезы:
1. Галлюцинации - сводится к Беркли. Простодушная гипотеза.
2. Матрикаты - объясняет только, почему попугаи одинаковы.
3. Путешествие в фантастический роман (объясняет одинаковость попугаев, странный лексикон и т. б. поведение Я. П.).
4. Параллельные пространства (Ойра-Ойра). Одинаковые - потому что меняются условия переброски. Лексика - там говорят по-русски.
5. Эдик: это не галлюцинация.
Требуется объяснить:
1. Почему они похожи друг на друга?
2. Как их связать с Янусом и почему их никто не видел до сих пор, хотя он обо всех слышал?
3. Куда делся второй мертвый попугай и для чего Янус сжег первого, а также того, который был перед первым?
4. Куда девалось перо?
5. Как объяснить лексику?
6. Отчего умерли три попугая? (I причина - отравление.)
7. Связаны ли странности попугая со странностями Януса?
Странности Януса:
1. Забывчивость.
2. Стремление к уединению в полночь.
3. Манера предсказывать.
4. Почему А-Янус не отличается странностью? Почему их двое?
6. Контрамоция непрерывная!
7. Контрамоция - дискретная.
Теория Тунгусского метеорита.
История Януса (гипотеза).
Как все воспринимает А-Янус.
Ужас положения У-Януса.
Перо не объяснено, и все очень довольны.
Остальные сохранившиеся материалы архива по ПНВС были подготовлены Авторами, вероятно, уже после написания черновика и служили для оформления повести. В архиве имеется список цитат для эпиграфов к частям и главам повести. Большинство их было использовано, но некоторые так и не были востребованы. К примеру:
Ответ вам будет дан сейчас же без всяких обиняков и лишних слов: голодный желудок ушей не имеет, голодное брюхо - глухо.
Ф. Рабле
Головы аллигаторов на ногах косуль, совы с змеиными хвостами, свиньи с мордой тигра, козы с ослиным задом, лягушки, мохнатые, как медведи, хамелеоны ростом с гиппопотамов, телята о двух головах…
Г. Флобер
Путешественник по Времени (так приходится его называть) рассказывал нам самые странные вещи.
Г. Уэллс
Есть и перечень терминов, нуждающихся в пояснениях. Сами пояснения в этом перечне не даны, за исключением только одного термина: "Призрак - явление задержки информации в биосфере". Некоторые позиции помечены птичкой (те, которые присутствуют в комментарии Привалова), некоторые вычеркнуты. К примеру, вычеркнуты слова: пароксизм, релаксация, мутант, антропоцентрист, эгоцентрист, программист, прана, русалка, привидение, трансгрессия, гиперполе, волшебная палочка (умклайдет), транслятор, а также имена собственные: Иов, Исии Сиро, БЭСМ, Ибикус, Гонзаста, Зеке, Рудольф I.
Еще один интересный список был составлен Авторами с использованием "Войны и мира" Л. Толстого - любимой и часто перечитываемой книги АБС. Дело в том, что в черновике Выбегалло французских и прочих иностранных выражений не употребляет. Они появляются в его речи позже. В рукописи он еще говорил не по-французски (на полях рукописи написано: "Разбавить французским"), а только с "нижегородским" акцентом (к примеру, вместо "мон шер" употребляет "милай").
Возможно, идея вставить в речь Выбегаллы французские высказывания из "Войны и мира" возникла при написании Авторами приведенного ниже отрывка:
Впрочем, зоркий Выбегалло отметил несомненную связь между переборами гитары и рефлекторным подрагиванием нижних конечностей модели, что было им объяснено как факт необычайной важности, свидетельствующий о неуклонном росте духовных потребностей.
- Вы заснимите эту ногу крупным планом, - закричал он, хватая за рукав кинокорреспондента. - Потому что я вам гарантирую, что это историческая нога!
"Историческая нога" кадавра зацепилась за другую "историческую ногу" (у Л. Толстого), и Авторы выписывают из романа французские выражения и вставляют их в текст чистовика. Первоначальный список этих выражений был таким:
Mon tres honorable preopinant. Мой многоуважаемый возражатель.
Mon cher. Дорогой.
Je me rends! Сдаюсь!
La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi. Дрожание моей левой икры есть высший признак.
Quos vult perdone - dementat. Кого хочет погубить - лишит разума.
Oh, les femmes, les femmes! О женщины, женщины!
Mersi. Благодарю.
Excellent, exquis! Чудесно, превосходно!
Се n'est pas mon affaire. Это не мое дело.
On vous demandera quand on aura besoin de vous. Когда будет нужно, вас позовут.
Enlevez - moi ga. Уберите это.
Mon cher, entre nous. Между нами, милейший.
Mon cher, je suis bien informe. Мне, любезный, все хорошо известно.
Chevalier sans peur et sans reproche. Рыцарь без страха и упрека.
Oui, sans doute. Да, разумеется.
Vous verrez, что… Вы увидите, что…
Charmant, charmant. Прелестно, прелестно.
On dit que… Говорят, что…
Etes - vous indispose? Вы нездоровы?
Qu 'est-ce que c'est? Что это?
A demain, mon cher! До завтра, милый!
Есть в архиве АБС (правда, не в папке с материалами ПНВС, а в папке с рассказами) любопытный рассказ под названием "Машина времени". Позже Авторы, дополнив его и перенеся окончание рассказа далее по тексту, вставили его в качестве одной из глав в третью часть ПНВС, что еще раз подтверждает один из принципов работы АБС - ничто не должно пропасть даром.
Конечно, этот рассказ украсил повесть, но не менее интересен он был бы для читателей, если бы вышел тогда где-нибудь отдельно именно как рассказ. К сожалению, этого не произошло, поэтому ниже приводится его полный текст.
АРКАДИЙ СТРУГАЦКИЙ
БОРИС СТРУГАЦКИЙ
МАШИНА ВРЕМЕНИ
(почти по Г. Дж. Уэллсу)
Путешественник по Времени рассказывал нам странные вещи.
- Следите за мной внимательно, - говорил он. - Я буду опровергать одну общепринятую мысль. Собственно, я ее уже опроверг. Но чтобы вы поверили моему рассказу…
- Вряд ли мы ему поверим, - сразу заявил рыжеволосый Филя, большой спорщик.
- И тем не менее моя Машина времени стоит в соседней комнате и требует ремонта после первого путешествия.
- Я где-то об этом читал, - сказал Читатель.
- Возможно. Но не нужно меня перебивать, иначе…
- Не будете же вы утверждать, - укоризненно сказал Финн, - что путешествие по времени возможно? Эйнштейн…
- Я не имею в виду физического времени.
- Время есть форма существования материи, - пробубнил Философ, не открывая глаз.
- Я говорю не о физическом времени. Произвольно передвигаться по физическому времени, по-видимому, действительно невозможно. Однако существует еще время описываемое! Последовательность исторических событий в преломлении творческого воображения.
- Идеализм, - сказал Философ и открыл один глаз.
- Нет! Миры, в которых живут и действуют Анна Каренина, Дон Кихот, Пантагрюэль…
- Это я все читал, - поспешно сказал Читатель.
- Они реально существуют, эти миры, - сказал Путешественник, - Миры описываемого прошлого. Миры, созданные Толстым, Сервантесом, Рабле. Правда, там я еще не был. Зато и был в описываемом будущем. Теперь я знаю, что оно дискретно. Мне пришлось преодолевать гигантские временные интервалы, еще не затронутые воображением наших фантастов и утопистов… Там царит тьма, озаряемая только заревом пожарищ и ядерных взрывов за Железной Стеной…
- За какой стеной? - спросил Филя недоверчиво.
- Давайте, я расскажу все по порядку, - предложил Путешественник и начал рассказ.
* * *
Это был мой первый полет, и я чувствовал себя неуверенно. Машина шла скачками, то и дело натыкаясь на призрачные развалины античных и средневековых утопий. Я видел куполообразные здания, над которыми кружились чрезвычайно странные аппараты, похожие на летучих мышей. Сначала мне показалось, что они все горят, но потом я понял: дым у них идет из больших конических труб. Людей видно не было. Только раз рядом со мной возник босой человек в белой хламиде, со свитком пергамента в одной руке и с лопатой в другой. Этот человек стоял возле меня в течение пятидесяти лет и, судя по движению его губ, говорил без остановки. Потом передо мной замелькали более отчетливые образы, и я затормозил.
Я очутился на улице города, и меня куда-то повезли. Присмотревшись, я понял, что стою со своей Машиной на ленте движущегося тротуара. Огромные здания со сферическими куполами проплывали мимо. Вокруг кишел народ. Множество скромных, но значительных людей прогуливалось взад и вперед и непонятно говорило о различных достижениях науки и техники. Были здесь и здоровенные молодцы в комбинезонах, которые, обнявшись, орали песни. Кажется, это были иностранцы. На углу двое юношей возились с несложным механическим устройством. "Изобретем, - говорил один из них. - Во что бы то ни стало изобретем". Другой озабоченно спрашивал: "Куда бы это реактор привесить? Нестирающиеся шины мы пристроили, но вот как быть с реактором?" В устройстве можно было легко узнать велосипед.
Я слез с тротуара на большой площади, забитой людьми и звездолетами. Играла музыка, произносились речи. Многие читали стихи. Стихи были либо знакомые, либо плохие, но из глаз слушателей струились слезы. Я вдруг понял, что присутствую при социальном катаклизме: половина населения расставалась с другой половиной. Это было похоже на тотальную мобилизацию. Мужчины отправлялись в космос (на Венеру, Марс, некоторые - в центр Галактики), а женщины оставались их ждать и занимали очередь в огромное здание с надписью "Пантеон-Рефрижератор". Рядом со мной юноша в голубом комбинезоне прощался с девушкой в розовом платье. "Я хотела бы стать астральной пылью, - монотонно говорила девушка. - Я бы космическим облаком обняла твой корабль…" Юноша благоговейно внимал.
Я подумал, что попал вовремя. Запоздай я на час, и в городе остались бы только замороженные на сотни тысяч лет женщины. И тут внимание мое привлекла высокая серая стена, огораживающая площадь с запада. Над стеной поднимались клубы жирного черного дыма. "Что это там?" - спросил я красивую женщину, понуро бредущую к Пантеону. "Железная Стена", - отвечала она, не останавливаясь. Над толпой грянули сводные оркестры, мои нервы не выдержали, я вскочил на Машину и рванул рычаг. Я еще успел заметить, как над городом взлетели тысячи звездолетов, а затем все вокруг, кроме таинственной стены, заволоклось фосфоресцирующим туманом.
Время от времени город вновь обступал меня, и с каждым разом здания его становились все выше, сферических куполов становилось все больше, а звездолетов на площади становилось все меньше. Из-за стены непрерывно шел дым.
Я остановился, когда с площади исчез последний звездолет. Тротуары двигались. Парней в комбинезонах больше не было, зато увеличилось число скромных людей, гуляющих по двое и по трое. Они по-прежнему говорили о науке и, кажется, теми же словами. Один разглагольствовал о скульптуре, но так нудно и банально, что мне стало стыдно за него. Впрочем, слушателей у него хватало, и слушали его жадно. По тротуарам бегали металлические паукообразные машины. Не успел я оглянуться, как одна из них почистила мне ботинки. Проехала большая белая цистерна и, мигая многочисленными лампочками, опрыскала меня духами.
Вдруг раздался громовой треск, и с неба свалилась громаднейшая ржавая ракета. Большая толпа двинулась посмотреть. В толпе разговаривали. "Это "Звезда мечты", она стартовала двести лет назад, но благодаря эйнштейновскому сокращению времени для экипажа прошло всего два года". - "Благодаря чему?.. Ах, Эйнштейн… Да, мы это проходили в школе во втором классе". Из ржавой ракеты выкарабкался одноглазый человек без левой руки и правой ноги. "Земля?", - раздраженно спросил он. "Земля", - ответила толпа. "Слава богу", - сказал человек, и его никто не понял.
Увечный человек начал читать речь, в которой призывал всех лететь на планету Хош-ни-Хош освобождать братьев по разуму, стенающих под властью свирепого диктатора. Рев дюз заглушил его слова. На площадь спускались еще три ржавые ракеты. Из Пантеона-Рефрижератора бежали заиндевевшие женщины. Я понял, что попал в эпоху возвращений, и включил двигатель.
Город исчез и больше не появлялся. Осталась только стена, за которой с удручающим однообразием полыхали зарницы и валил черный дым. Это было страшное зрелище: совершенная пустота и только зловещая стена на западе. Наконец вспыхнул яркий свет, и я тотчас остановился.
Вокруг расстилалась безлюдная цветущая страна. Бродили тучные стада. На горизонте виднелись прозрачные купола, виадуки и спиральные спуски. Совсем рядом на западе по-прежнему возвышалась стена.