После этой "ориентировки", президент выслушал лидеров фракций Госдумы. По всей видимости, именно для этого и пригласили в Кремль; и то, что предстало перед взглядом Путина, яснее ясного свидетельствовало об отсутствии в обществе "единства и сплоченности".
Лидеры Агропромышленной группы Николай Харитонов, "Единства" Владимир Пехтин и ЛДПР Владимир Жириновский сразу же потребовали ввести цензуру в СМИ, а глава КПРФ Геннадий Зюганов почему-то предложил начать с REN-TV. Лидеры правых партий против цензуры, напротив, протестовали. Действия власти по разрешению кризиса все одобрили, кроме Жириновского, призвавшего немедленно взять захваченное здание штурмом. Спикер Госдумы Геннадий Селезнев предложил создать в Госдуме центр по взаимодействию с оперативным штабом, а Борис Немцов заявил, что "военного решения пока нет" и предложил активизировать переговорный процесс.
Президент выслушал всех, но ничего конкретного о вариантах решения проблемы лидерам фракций так и не сказал. Что здесь можно было сказать? Госдума оказалось в состоянии раскола точно так же, как и все общество: подавляющее большинство выступало за принятие жестких мер для противодействия террористам, меньшинство выступало за переговоры.
Но окончательное решение должен был принимать сам президент - и никто, кроме него, не мог принять на себя этот груз ответственности.
Никто, кроме Путина, не мог отдать тяжелый, опасный, но - это уже становилось полностью понятным - неизбежный приказ о штурме.
* * *
Сообщение о том, что в десять часов террористы начнут расстреливать заложников, серьезно встревожило оперативный штаб. Необходимо было попытаться воздействовать на террористов, чтобы те не исполнили своих угроз. Необходим был переговорщик, который даже в случае неудачи мог бы рассказать о реальном положении в захваченном здании. Проблема заключалась в том, что бандиты не желали пока никого видеть.
Поэтому в штабе пошли на рискованную авантюру. У оцепления стояла съемочная группа НТВ, время от времени делавшая прямые включения; в оперативный штаб приехал С. Говорухин, изъявивший желание поговорить с террористами. НТВэшникам сказали, что они могут пройти внутрь вместе с Говорухиным, Говорухину - что он может пойти в здание вместе со съемочной группой НТВ. То, что их довольно незамысловатым образом развели, журналисты и Говорухин поняли только через несколько дней.
Нагрузившись коробками с гигиеническими средствами для заложников, они отправились в здание. "Как выяснилось потом, они нас абсолютно не знали, - вспоминал корреспондент НТВ Борис Кольцов. - Я с утра посмотрел материал Дедуха и поэтому довольно быстро сориентировался на месте. Мы пошли направо и поднялись по дальней лестнице, громко разговаривали, чтобы заметили наше приближение… К нам вышли человек пять террористов. Мы объяснили, кто мы и зачем. Один из них среагировал сразу: "А мне все равно, кто вы. Я вот щас как начну стрелять!" Но стрелять не стал. Увидев камеру, они сказали: "Вы же ночью все сняли, что вы еще хотите?" А мы спрашиваем, чего хотят они".
По счастью, террористы узнали С. Говорухина и отвели его к Бараеву; журналисты стояли в фойе второго этажа под присмотром террористов. Те разговаривали между собой по-чеченски. Когда в родном языке не хватало слов, их заменяли русскими - и журналистам показалось очень странным, что люди, пришедшие умереть за веру и за свободу своей родины, разговаривают о "мерседесах".
Потом к посетителям вышел Бараев, так ни о чем и не договорившийся с Говорухиным. Был он раздражен:
- Почему вы не показали мою пленку? Вам запрещают ее показывать! - то суточной давности разочарование, которое испытал так хотевший попасть в историю Бараев, до сих пор было очень живо.
Борис Кольцов прикинулся, как он сам потом выразился, "веником" - "ничего не знаю, ничего сказать не могу".
- Пошли вон, - резко сказал Бараев, и "нежданные гости" удалились.
В оперативном штабе были в меру довольны этим визитом. Журналисты снимали все подряд, пока террористы не приказали им выключить камеру, и даже умудрились вынести кассету с записью. Теперь эти кадры внимательно изучались: они могли пригодиться при подготовке штурма. Но главное - было выиграно некоторое время; поскольку в Кремле уже приняли решение о штурме, там сочли возможным сделать вид, что согласны выполнить требования террористов.
- Террористы требовали официального представителя?
- Что ж. К зданию театрального центра выехал глава Торгово-промышленной палаты Евгений Примаков.
Примаков в 1998–1999 годах был премьер-министром и воспринимался тогда как серьезный претендент на пост президента; это был очень влиятельный политик, вхожий к нынешнему президенту и обладавший поразительным талантом "подковерных боев". Он был хорошей кандидатурой даже для полноценных переговоров.
В восемь вечера Примаков в сопровождении депутата Аслаханова и бывшего президента соседней с Чечней Ингушетии Руслана Аушева, которого вроде бы желали видеть террористы, вошли в здание.
Переговоров, впрочем, не получилось.
- Вы всего уже достигли, пора сворачивать лавочку, - сказал Примаков Бараеву.
- Я робот, а не человек, - ответил тот, встал и пошел куда-то.
- Вернись, подлец, со старшими разговариваешь! - заорал ему Аушев. Бараев вернулся, но через некоторое время снова ушел. Более чем когда-либо главарь террористов казался полностью манипулируемым кем-то. "Мы безуспешно говорили минут двадцать, - подытожил потом Аслаханов, - после чего Бараев жестко сказал: "Уходите. Мы для себя все решили"".
Выйдя из здания, Руслан Аушев сказал журналистам, что террористы потребовали для проведения переговоров официального представителя президента; в противном случае они готовы пойти на крайние меры. Примаков же от встречи с журналистами уклонился и вместе с мэром Москвы Лужковым уехал в Кремль, к президенту.
* * *
На канале НТВ каждую пятницу в полвосьмого вечера шло ток-шоу "Свобода слова" - обычная программа, с многочисленными зрителями в студии и приглашенными гостями, в прямом эфире обсуждающими актуальные проблемы; 25 октября 2002 года не было в нашей стране темы более актуальной и острой, чем захват заложников.
По хорошему, руководству телекомпании следовало отменить "Свободу слова": публичное обсуждение проводящейся контртеррористической операции, когда каждое слово чревато непредсказуемой реакцией террористов и гибелью заложников, недопустимо.
Руководство телекомпании, однако, не решилось снять с эфира столь эффектную и неизбежно высокорейтинговую программу; возможно, оно понадеялось на профессионализм ведущего Саввика Шустера, в свое время работавшего на радио "Свобода" и уж в чем в чем, а в пропаганде и контрпропаганде разбиравшегося великолепно.
Зал был наполнен близкими заложников, и то, о чем они будут говорить, было ясно с самого начала.
…Потом говорили, что ведущий программы Шустер попросту не справился с ситуацией. Родственники заложников несли в эфир все, что хотели, и ведущий не мог остановить. Они говорили, что необходимо немедленно и любой ценой выполнить все! все!! все!!! требования террористов, потому что ТАМ НАШИ ДРУЗЬЯ! НАШИ РОДНЫЕ!! НАШИ ДЕТИ!!!
Неконтролируемые эмоции выплеснулись в эфир - фактически началась истерика, заражающая всю страну. Террористы, безусловно, наблюдавшие эту программу, могли быть довольными: еще немного, и удалось бы "сломать" психологическую ситуацию в стране, превратить ее население в охваченное паникой стадо, готовое выполнять все, даже самые самоубийственные для страны, требования бандитов.
Как раз в это время находившиеся у оцепления узнали, что в десять вечера террористы собираются расстреливать заложников; едва ли источником информации стал оперативный штаб, принципиально не заинтересованный в обострении ситуации - скорее всего, ее через одного из заложников обнародовали террористы.
В известном смысле это был ответ на "Свободу слова" - теперь бандиты совершенно точно были уверены в эффективности своих действий. В захваченном здании театрального центра и за рубежом террористы окончательно уверились в том, что победа останется за ними - ведь большинство СМИ призывали к капитуляции и большинство выступавших перед камерами призывали к тому же. Власть, думали бандиты, вот-вот не выдержит и пойдет на переговоры. "Во всех праволиберальных плачах был Божий промысел, - писал потом "МК". - Террористы, смотря по телевизору на беснование пораженцев, верили, что могут взять ситуацию под контроль. Что они победят, сломают. Когда в эфир привели родственников захваченных, которые от отчаянья кричали в камеры, - террористы могли быть уверены, что это общество они добьют. Ведь такой напор боли выдержать очень трудно". Да, террористы поверили в свою победу - но она и в действительности была рядом. Судьба всей нашей страны висела на волоске.
Атмосфера у захваченного ДК резко накалилась. Двое пьяных скинхедов с воплями "White power!" прорвались через оцепление и кинулись к театральному центру; их перехватили милиционеры и, попинав для острастки, засунули в машину.
"На улице Мельникова появляется все большее количество людей с неуравновешенной психикой. По свидетельствам солдат внутренних войск, находящихся в оцеплении, и телевизионных групп, работающих возле Дворца культуры, эти персонажи называют себя генералами, работниками спецслужб, провидцами, космистами, народными миротворцами и т. п., горят желанием сделать заявление и хотят, чтобы их выслушали".
Вся эта толпа очень тревожила оперативный штаб своей неконтролируемостью; и хотя зону отчуждения постоянно расширяли, гарантии от эксцессов это дать не могло. Во всем районе прекратили торговлю спиртным; мера была эффективная но, откровенно говоря, запоздалая.
Возможность массового прорыва к театральному центру впавшей в панику пьяной толпы росла с каждой минутой.
Но в десять вечера ситуация резко разрядилась: террористы выпустили четырех заложников. Три женщины и мужчина были гражданами Азербайджана - и не простыми гражданами. Это были генеральный представитель авиакомпании "Азербайджанские авиалинии" в России Эльдар Гаджиев, жена президента авиакомпании Зафира Хамзатова, ее сестра Назахет Хасимова и сотрудница той же авиакомпании Севиль Алиева. Дело, впрочем, было не в высоких чинах; по слухам, среди этих четверых оказался родственник президента Азербайджана и тот, узнав о столь неприятном событии, еще в первый день трагедии потребовал его освобождения. Террористы, однако, на требование не прореагировали, и тогда в Азербайджане закрыли местное представительство чеченских террористов, а работавшим там людям пообещали депортацию в Россию. После этого, как гласят слухи, Бараеву позвонили из-за границы, и четверых азербайджанцев все-таки освободили.
Как бы то ни было, освобождение заложников несколько сняло напряжение: стало ясно, конкретно сейчас террористы никого убивать не станут.
Приблизительно в это же время спецслужбы перехватили телефонный разговор одного из террористов с кем-то за рубежом. "Завтра начинается работа, - сказал террорист, - будем расстреливать самых сочных в первую очередь". Завтра!
* * *
В Кремле президент Путин встретился с Примаковым и Лужковым. "Мы без прикрас обрисовали ситуацию: что мы имеем дело не с наркоманами, не с обкуренными, а с настоящими фанатами, готовыми убивать и быть убитыми, - вспоминал Лужков. - Все свидетельствовало о том, что их обещание на следующее утро начать расстреливать заложников - не пустая угроза, что они действительно могут на это пойти".
Именно тогда руководство страны стало перед окончательным выбором: или идти на штурм здания - но тогда погибнут люди, или идти на уступки террористам - и тогда, может быть, заложники уцелеют, но впоследствии погибнет в сотни, если не в тысячи раз больше людей. Руководство страны просто не могло выбрать ничего иного, кроме штурма.
Но перед штурмом надо было отвлечь террористов, уверить их в том, что страна капитулировала и согласна выполнить все их требования. "Я сказал Владимиру Владимировичу, что важно определиться с представителем президента". Представителем был назначен полпред по Южному федеральному округу Виктор Казанцев.
Казанцев связался с террористами и заявил, что переговоры начнутся завтра, в десять утра. Террористы поверили в этот звонок; это было то, чего они так долго ждали. Как было не поверить? К тому же весь день и пресса, и близкие заложников, и даже оперативный штаб постоянно шли на уступки террористам, и, наверное, смотря ту злополучную "Свободу слова", они действительно уверились в том, что противник психологически сломан, что они победили.
В 17.26 и 23.14 Бараев позвонил Яндарбиеву в Катар. Экс-президент Ичкерии советовал Бараеву "быть осторожным, готовым, действовать обдуманно и согласованно; не доверять лицам, приходившим на переговоры; говорил, что они изучают их, заносят рации, что их (террористов) разговоры записываются".
Раньше существовала договоренность, что Яндарбиев направит в захваченный ДК иностранных журналистов, но теперь о журналистах речь уже не шла: Яндарбиев объяснял Бараеву линию поведения.
- Я все делаю с ведома Шамиля, - сказал Бараев.
Яндарбиев мягко поправил его:
- Если вас спросят в отношении главного, то скажите, что у нас он занимается политикой, а вы все согласовываете с военным меджлисом.
- Я не знаю, Аслан в курсе этой операции или нет; - согласился Бараев (знать-то он, конечно, знал). - Но когда проводилась подготовка к этой операции, то Аслан, Шамиль там присутствовали… Шамиль выполнял указания Аслана. Эта операция была сверхзасекречена чисто Шамилем. А исполнители - там были выбраны те люди, которые не думают о возвращении домой. Они готовы погибнуть. В течение двух месяцев мы проводили набор, выбирали людей, которые готовы погибнуть. Потом их вывезли, каждому объяснили, подготовили. Я точно не знаю; Аслан в курсе или нет. Но если Шамиль его подчиненный, лично с ведома Шамиля… Шамиль сказал: "Аллах акбар! Идите!" После этого мы пошли сюда.
Наставления террористы получали и от самого якобы не причастного к теракту Аслана Масхадова - правда, косвенно. Поздним вечером информационные агентства озвучили заявление представителя террористов Ахмада Закаева о том, что Масхадов призывает террористов Бараева к благоразумию и "предостерегает от поспешных шагов". Для осведомленных людей этого было вполне достаточно.
То, что поведение террористов изменилось, заметили и заложники. "В зале явно наблюдалось смягчение режима контроля, - вспоминала Татьяна Попова. - Вдруг появились соки и минеральная вода от МЧС. До этого упаковки сока, раздаваемые нам, были большие, и, как говорили ребята, работавшие в буфете, довольствовались мы его запасами. Минеральной воды было очень мало, в основном давали "Пепси" и "Фанту", от которых пить хочется еще больше… А сейчас соки начали раздавать в маленьких пакетиках, упаковки с ними складывались в разных частях зала, и достались они всем". Это были те самые вода и сок, которые таскали журналисты "Новой газеты" и представители Красного Креста.
"На второй день вечером нам сказали: "Хорошие новости. Завтра в десять часов приходит Казанцев. Все будет нормально. Они пошли на соглашение. Это нас устраивает. Ведите себя спокойно. Мы не звери. Мы вас не убьем, если вы будете сидеть смирно и спокойно", - рассказывал артист Марат Абдарахимов. - В итоге все моментально расслабились, начали улыбаться, пить воду, и даже в туалет разрешили свободно ходить".
Кое у кого из заложников, впрочем, эта проявляемая террористами доброта вызвала серьезные опасения. "В ночь перед штурмом чеченцы сказали: "Вот придет завтра в десять часов представитель президента, и вы все, может быть, останетесь живы", - вспоминала студентка Татьяна Коплакова. - Но надо было видеть их глаза! Никто из нас не сомневался, что они нас все-таки взорвут…"
Оперативный штаб тем временем готовился к штурму. Генерал Владимир Васильев в прямом эфире одного из федеральных каналов заявил о том, что прямая трансляция СМИ происходящего у захваченного здания может быть прекращена. "Не должно быть прямой трансляции с объекта, на котором находятся террористы, - сказал он, - тем более, из оперативного штаба. Мы сейчас в штабе намерены предпринять ряд шагов, и надеемся на понимание. Мы готовы работать, передавать информацию, но транслировать с места событий, в том числе действия спецслужб и правоохранительных органов, - неграмотно, непрофессионально".
Тем временем спецназ и боевая техника начали постепенно подтягиваться к захваченному зданию. По-видимому, стоявшие в оцеплении военнослужащие внутренних войск расслабились - и упустили момент, когда один из родственников заложников рванулся к захваченному зданию. С поднятыми руками он вбежал внутрь здания и был остановлен террористом. Спустя несколько минут за ним пошел сотрудник спецслужб; все происходящее было настолько дико, что молодой лейтенант милиции даже развел руками перед журналистами:
- Теперь я даже уже и не знаю, как все это объяснить. Ходят как на Тверской.