Что же до Горчакова, то он вообще сопротивлялся наступательной тактике в Средней Азии. Милютин позднее вспоминал, что Горчаков "чуждый самых поверхностных сведений об Азии (и о Русской Америке, добавлю уже я. - С.К.), не хотел даже вникать (н-да! - С.К.) в обстоятельства, вынуждавшие нас по временам принимать военные меры на Азиатских наших окраинах, и приписывал всякое военное предприятие своеволию местных военных начальников, стремлению их к боевым отличиям и наградам (вольно же было светлейшему князю Горчакову, увешанному орденами до пупа и достигшему чина канцлера, обвинять в подобном пропыленных пограничных офицеров! - С.К.)".
И только польские волнения как-то ситуацию с места стронули. В путь двинулись отряды Черняева и Веревкина - о чем мы уже знаем.
В сентябре 1864 года Оренбургская и Сибирская линии были соединены взятием Туркестана и Чимкента. Горчаков и Милютин решили этим ограничиться, но Черняев был человеком решительным и, как пишут, склонным к авантюрам.
А почему бы и нет - в ситуации, когда грань между смелой инициативой и авантюрой провести почти невозможно? Получится, скажут: "Первопроходец". Сорвется, скажут: "Авантюрист"… И тут важно думать не о том, что скажут о тебе, а о том, как сделать лучше для Родины!
Вот Черняев и сделал. И попробовал взять самый крупный город Средней Азии - Ташкент. Но в первый раз потерпел неудачу.
Горчаков недальновидно успокаивал "европы" насчет того, что дальнейшего, мол, расширения границы со стороны России не будет. Расширяться позволялось янки на своем континенте, англичанам, французам, голландцам, бельгийцам - по всему миру. А России нельзя было шаг сделать в сторону естественных границ без того, чтобы все радетели за "общечеловеческие ценности" не подняли шум и гам…
Так что Горчаков был от "своеволия" Черняева вне себя. И резко обвинял Милютина в попустительстве, требуя наказания Черняева.
Словом, в чем-то повторялась история с Невельским с той только разницей, что судить Черняева тогда было легко - он победителем не был.
Однако Милютин резонно ответил Горчакову: "Страх ответственности за всякое уклонение от инструкции может убивать энергию и предприимчивость. Бывают случаи, когда начальник должен брать на свою собственную ответственность предприятие, которое в заранее составленной программе не могло быть предусмотрено".
И все это - притом что в политической среднеазиатской программе октября 1864 года, представленной царю совместно Горчаковым и Милютиным, особое внимание обращалось на Ташкент, как пункт, имеющий для России важное политическое и торговое значение.
Прошел почти год, наступил июнь 1865 года, и, подталкиваемый только своей активной натурой, Черняев опять идет на Ташкент. И на этот раз его занимает при минимальных потерях. Черняева восторженно приветствуют многие общественные и военные деятели, и на этот раз власть к нему благосклоннее. Летом 1866 года Ташкент включают в состав России, а Черняева делают генерал-губернатором Туркестанской области.
И вот тут Черняев еще раз поступил своевольно и замахнулся уже на Бухару. Тут вышла осечка, и Черняева из Средней Азии убрали (впрочем, в 1882–1884 годах он вновь занимал пост туркестанского генерал-губернатора).
Личностью Михаил Григорьевич был, надо признать, действительно путаной. Но Ташкент стал русским в весьма критический момент истории благодаря его решительности.
Увы, решительность и дерзость были уже полностью исключены из качеств высших русских "государственных" лиц. На рубеже XX и XIX веков дерзость сменяется смесью тяжеловесности и, как ни странно, - бездарного авантюризма.
Наиболее ярко это проявилось в дальневосточной политике сына Александра Второго - Александра Третьего, а потом - и его сына Николая Второго. И об этом мы еще поговорим…
РОССИЯ Александра Второго уже была государством, запутавшимся в трех соснах и запутанным в паутине внешних долгов. За два года до казни императора народовольцами Дмитрий Алексеевич Милютин записывал в потаенном дневнике 1879 года:
"Государственное устройство России требует коренной реформы снизу доверху… все отжило свой век… Но такая реформа не по плечам теперешним нашим государственным деятелям, которые не в состоянии подняться выше точки зрения полицмейстера или даже городового".
Это была оценка России еще Александра-"Освободителя". После того как казненного отца сменил сын, ситуация еще усугубилась. И из высшего эшелона власти при Александре Третьем пришлось уйти даже Милютину.
При Петре Великом сенатор Яков Долгорукий, несогласный с уже подписанным царем указом, мог разорвать этот указ на глазах самого Петра и получить за это благодарность! По воцарении Александра Третьего об этом и помыслить не получалось! В силу входил обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев - учитель и самого Александра Третьего, и его сына - будущего Николая Второго. Символом веры Победоносцева была формула "самодержавие, православие, народность"…
Сразу после взрыва 1 марта 1881 года Исполнительный комитет "Народной воли" в типографской листовке обратился к новому императору. Силы народовольцев, и до 1 марта постоянно ослабляемые арестами и казнями, были на исходе. Желябову, Перовской, Михайлову, Кибальчичу и Рысакову предстояла казнь, другим - крепостные казематы. Но к царю революционная Россия обратилась громко, и обращение ее, в практическом отношении не "сработавшее", читали с сочувствием многие, да оно того и заслуживало.
"Ваше Величество! - говорилось в нем. - Вполне понимая то тягостное настроение, которое вы испытываете в настоящие минуты, Исполнительный комитет не считает, однако, себя вправе поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может быть, для нижеследующего объяснения выждать некоторое время. Есть нечто высшее, чем самые законные чувства человека: это долг перед родной страной…
Кровавая трагедия, разыгравшаяся на Екатерининском канале, не была случайностью… Объяснять подобные факты злоумышлением отдельных личностей или хотя бы "шайки" может только человек, совершенно неспособный анализировать жизнь народов…
…Отчего же происходит эта печальная необходимость кровавой борьбы?
Оттого, ваше величество, что теперь у нас настоящего правительства в истинном его смысле не существует. Правительство по самому своему принципу должно только выражать народные стремления, только осуществлять народную волю. Между тем у нас - извините за выражение - правительство выродилось в чистую камарилью и заслуживает названия узурпаторской шайки гораздо более, чем Исполнительный комитет… Императорское правительство… отдало массы во власть дворянству; в настоящее вермя оно открыто создает самый вредный класс спекулянтов и барышников…
Из такого положения может быть два выхода: или революция, совершенно неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное обращение верховной власти к народу…"
Здесь открыто говорилось о том, что Милютин высказывал "про себя"… Однако ответом был манифест царя от 29 апреля 1881 года, написанный Победоносцевым, где провозглашалось укрепление самодержавия.
Народовольцы призывали к свободным всесословным выборам в условиях свободы слова и сходок, а царь заявил, что не будет допущено никакое общественное участие в делах государственного управления.
И даже такой супермонархист, как генерал Епанчин, автор мемуаров "На службе трех императоров", признавал, что Победоносцеву "по праву можно присвоить титул" "злого гения России"…
Согласен! Но спрашивается - а все эти генерал-адмиралы-константины, министры-"городовые", лайонеллы-шакалы Ротшильды, штиглицы и стекли - они что, были добрыми русскими гениями?
А те, кто их до власти над Россией допускал, все эти венценосцы, они что - тоже ни при чем?
В своей статье "Власть и начальство" Победоносцев писал: "Власть как носительница правды, нуждается более всего в людях правды, в людях твердой мысли, крепкого разумения и правого слова, у коих да и нет не соприкасаются и не сливаются, но самостоятельно и раздельно возникают в духе и в слове выражаются. Правый человек есть человек цельный - не терпящий раздвоения. Только такие люди могут быть твердой опорой власти и верными ее руководителями".
Приведенные выше слова - прекрасные слова, выражающие верные, глубокие мысли. Но, высказанные одним из идеологических столпов России Александра Третьего, эти слова с учетом реальной ситуации с "людьми власти" в России конца XIX века, в преддверии возвышения фигур типа Витте, звучали издевательски!
Прямые антиподы идеала Победоносцева определяли нерв эпохи Александра Второго…
И вот теперь наступала аналогичная эпоха Александра Последнего, а за ней - и Николая Последнего…
В ЭТОЙ эпохе, как и всегда в России, дела гнусные были перемешаны с делами славными. Вот краткая дореволюционная история завода "Русский дизель" (такое название он получил уже в 1919 году)…
В 1849 году основан в Петербурге как чугунолитейный, механический, судоремонтный.
С 1870 года - завод Нобеля. Производит вооружение и боеприпасы по заказам военного ведомства, а также токарно-сверлильные станки, паровые молоты, гидравлические прессы.
С 1878 года начинает также производить оборудование для нефтяной промышленности и первые в мире железнодорожные вагоны-цистерны для транспортирования нефти и керосина.
В 1899 году там создают первый в мире промышленный дизель. на сырой нефти.
В 1903 году производится первый в мире судовой дизель, установленный на первом в мире теплоходе - нефтеналивном судне "Вандал"…
Славная история одного лишь завода… А ведь за ней не только
деньги Нобеля (Россией же и обеспеченные), а талант, труд, мысль и пот русских людей…
Но русскую силу в это время все чаще умело направляют вбок - так, чтобы она расходовалась впустую и уже этим обеспечивала успех и могущество другим. Россия все более широко выходит во внешний мир, но там ее втягивают в авантюры. И все более авантюрной становится ее политика на Дальнем Востоке.
У нас на Дальнем Востоке и в Сибири всегда хватало людей крепких. И если сами они не всегда были в должной мере энергичны и предприимчивы, то деятельных людей в те места всегда в избытке поставляла Центральная и Северная Россия (достаточно вспомнить биографии Шелихова, Булдакова, Баранова, Кускова, чтобы в этом убедиться). Что мы знаем о скромном, маленьком русском городке Лальск на вятской реке Лузе? А ведь и он дал России не одного героя Русской Америки…
Эти деятельные люди выходили на берега Тихого океана и шли дальше - на Алеуты, на Аляску, на Курилы…
Выходили они и на левый берег Амура. А за Амур шли только до левого берега Уссури.
Но - не далее…
Я уже немало говорил о естественных границах, а тут еще скажу, что, похоже, русский народ (именно народ в своей простонародной массе) всегда обладал природным точным геополитическим инстинктом, позволявшим ему идти не далее разумного, своего\
Если на Западе подвижки национальных границ были делом королей - в пределах Европы, и тех же королей вкупе с поддерживаемыми ими алчными авантюристами, то в России границы на восток продвигал вначале сам народ, и лишь потом их закрепляла царева власть.
Возможно, и поэтому та же Российско-Американская компания даже в период наибольшей своей активности никогда не пыталась обосноваться за Амуром.
По Амуру - с левобережной стороны, в зоне между отвернувшим к Сахалину Амуром и Тихим океаном - да! Но в китайскую, скажем, Маньчжурию - ни-ни! Зачем, если это - не наше?
За Приамурье умные русские люди держались крепко еще со времен Нерчинского трактата 1689 года, и за эти земли всегда были готовы идти с Китаем на конфликт.
И шли, и были жестки и неуступчивы - как Муравьев-Амурский, как Невельской.
Но те же люди ясно отдавали себе отчет в том, что Маньчжурия - не наша сфера политических интересов. Как верно - в принципиальном отношении, но не по конкретному поводу, заметила Екатерина, торговать - это одно дело, владеть - совсем другое…
Маньчжурия - даже Северная, заамурская, была в понимании тех русских патриотов, которые были привержены дальневосточному краю России, территорией законно китайской. Да так оно и было по всем правилам божеским и человеческим.
Но так же твердо эти патриоты были убеждены, что Амурский край по эту сторону Амура - это законная русская земля. И вот тут они были готовы идти на неудовольствие высоких бюрократов, на риск и лишения во имя того, чтобы солнце над Приамурьем восходило для России.
Увы, пройдет менее тридцати лет после продажи Русской Америки, и антироссийская политика Витте окончательно похоронит идеи и принципы русских первопроходцев. Эта политика вытащит Россию на тот берег Амура и поведет ее к раздору с Японией и к краху перспектив устойчивого мира на Дальнем Востоке.
Во второй половине XIX века Россия вышла на Амур и владела Русской Америкой. Сохраняя за собой обе эти зоны, Россия обеспечивала себе отличное место на берегах того океана, который Герцен назвал "Средиземным морем будущего".
Американец командор Джон Роджерс, побывав на Амуре, был уверен в его огромном будущем и писал так: "Это - великая магистраль, которую природа проложила от берегов Тихого океана к центру Сибири".
Роджерс считал, что на берегах Амура возникнет обширная торговля, а в устье встанет город, которому пророчил судьбу русского Сан-Франциско.
Будущее Амура и Приамурья - как оно виделось янки, а также
основание Владивостока стали, конечно же, дополнительными причинами того, что янки торопились с покупкой Русской Америки. И торопились так, что, когда вопрос решился в их пользу, Сьюард не смог вытерпеть даже пару дней уик-энда и сладил все в одну ночь…
За один день, и даже за один час была решена геополитическая судьба России и на особом совещании в Петербурге.
А ВЕДЬ РОССИЯ имела шанс доминировать на всем Тихом океане, а уж на севере его - точно. И северная его часть - за Алеутами, могла быть внутренними российскими водами.
Тот же Петропавловск-Камчатский при умной государственной политике мог вырасти в считаные годы в немалый город и могучую крепость - как прочная стратегическая база, подкрепляющая Русскую Америку из русской Азии и укрепляющая саму русскую дальневосточную Азию.
Только что назначенный генерал-губернатором Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев (еще - не Амурский) после посещения Камчатки писал в Петербург: "Я много видел портов в России и в Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал; Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но уже Авачинской губы она нам не отдаст, и если б даже заплатила нам миллион фунтов за нее при заключении мира, то выручит его в короткое время от китобойства в Охотском и Беринговом морях".
К слову, еще раз - о Беринговом море… Даже в двадцатые годы XX века, после всех разграблений англосаксами его богатств, это было богатейшее море, но - где? Как-то, посмотрев на "экономическую" карту Берингова моря, приведенную в 1-й БСЭ, я в очередной раз вздохнул… Абсолютное количество значков, обозначающих рыбные, китобойные и котиковые промыслы, краснело и чернело в центральной и северо-восточной частях карты. Там, где когда-то были русские воды и русские берега Русской Америки…
С потерей же Русской Америки Россия уже не могла замышлять на Тихом океане проекты, возможные в прошлом. Теперь она могла на Тихом океане лишь присутствовать. Однако все еще оставался вопрос - как?
Присутствовать постольку-поскольку или же - мощно, весомо?
Муравьев считал реальным второй вариант. Но вот как очевидец, русский военный моряк, описывал Петропавловск даже 1910 года:
"Трудно… назвать городом небольшое селение, каким в те времена был Петропавловск. Он насчитывал всего 600 жителей, включая военную охрану из уссурийских казаков… Бросалось в глаза обилие лавок, торговавших спиртными напитками. Помнится, была там даже площадка перед крыльцом одного торговца, вся вымощенная водочными бутылками донышками вверх.
Петропавловск всем нам показался сонным, безлюдным, почти вымершим… Унылыми своими впечатлениями мы поделились с нашим проводником. Пораженный нашим замечанием, он всплеснул руками:
- Помилуйте, сейчас ведь лето, самый разгар навигации. Жизнь у нас бьет ключом. К нам приходят русские, американские, японские пароходы. Меховой аукцион бывает. Со всей Камчатки съезжаются сюда промышленники. Это у нас самое оживленное время в году…"
ВОТ КАК даже в 1910 году выглядело то место, о котором Муравьев-Амурский шестьдесят лет назад беспокоился, что англичане его у нас оттяпают, а потом и за миллион не отдадут.
Впрочем, на Тихом океане теперь укреплялись все более американцы, хотя в Китае давно прочно обосновались англичане, французы, а потом - и немцы. Возникал совершенно новый японский фактор, о котором далее будет сказано более чем много…
И создавалась новая ситуация… Причем янки теперь делали то, в праве на что отказывали нам. Богатства бывшей Русской Америки были сильно истощены многолетним браконьерством. Вначале это было браконьерство янки, а после того как "пушные" острова перешли под юрисдикцию США, котиков стали усиленно выбивать англичане и канадцы.
И вот из-за стремления США оградить от них подходы к островам Прибылова возник серьезный конфликт в англо-американских отношениях. А в 1881 году янки заявили об установлении контроля над частью Берингова моря к востоку от морской границы с Россией. И с 1886 года начали захватывать промысловые канадские суда.
Как-то я уже сетовал, но - повторюсь: жаль, что лишь "великим классикам" неомодерна типа Виктора Ерофеева позволены непечатные выражения на печатных страницах!
Однако и я тут едва-едва сдерживаюсь… Ну, действительно - те самые янки, которые встретили в штыки Указ от 4 сентября 1821 года…
Ах да, надеюсь, читатель, помнящий все "конвенционные" коллизии 20-х годов XIX века, меня поймет и без дальнейших объяснений! И, возможно, читатель-мужчина при известии о таком "финте" янки в годы 80-е, не стесненный самоцензурой, отведет все-таки душу в тех или иных словесных конструкциях…
Но это все - лишь присказка. И присказка не к сказке, а к грустной были…
2 марта 1889 года конгресс США предоставляет президенту США Гроверу Кливленду полномочия обеспечить исключительные права США в Беринговом море!
И 22 января 1890 года Джеймс Гиллеспи Блэн - экспансионист и жесткий сторонник установления юрисдикции США над всем Беринговым морем, государственный секретарь в администрации экспансиониста и жесткого сторонника установления юрисдикции США над всем Беринговым морем президента Бенджамина Гаррисона, в ноте Великобритании объявляет Берингово море "закрытым морем"…
Закрытым!!!!!
И после всего этого историки типа Болховитинова смеют излагать историю Русской Америки в тоне некоего олимпийского академизма, а не в тонах законного исторического возмущения и негодования русских людей в адрес поведения янки на протяжении как всей этой истории, так и позднее?