Еще можно как-то объяснить причины, в силу которых аристократия жила на Фурштатской, а рабочие поближе к фабрикам и заводам. А вот почему немцы выбрали именно Васильевский остров? Может, инородцы стремились как-то отделиться, хотя бы рукавами Невы, может, остров был для немцев чем-то вроде замка с поднятыми на ночь мостами?
Совершенно не настаиваю на верности именно этой догадки – но в любом случае приходится иметь дело с некими иррациональными представлениями людей.
Уже совсем непостижимо: почему, по каким законам возникали в городе районы кинотеатров, кварталы букинистов, проспекты редакций журналов? Какая сила привязывала издателей к Литейному проспекту? Это понять совсем непросто, а быть может – и вовсе невозможно.
А еще внутри Санкт-Петербурга независимо от сословных районов и мест концентрации профессиональной деятельности есть участки, отвечающие одному из понятий урочища.
Особенные участки застройки
Встречаются территории, на которых застройка однотипная – и в то же время отличается от окружающей. Если сосновая роща посреди степи может быть названа урочищем, то ведь тогда и застройка пятиэтажными шлакоблочными зданиями с обширными пустырями и заасфальтированными площадками и дорожками на месте соснового брусничного бора на субстрате карельских гранитов – это тоже антропогенное урочище. Особенно если со всех сторон – девятиэтажная застройка, и этот участок выделяется.
Или, допустим, каменные жилые здания середины – конца ХIХ века с дворами и хозяйственными постройками (дровяными сараями, конюшнями), центрированные вокруг брусчатой мостовой на месте смешанных дубово-сосновых лесов с травяным подлеском на маломощных каштановых почвах.
Урочища возникают и там, где застройка возникла примерно в одно время и окружена зданиями других эпох. Причина появления такого острова обычно очень проста, даже прозаична: в этом месте стали селиться люди примерно одного сословия, класса, имущественного состояния. Такие урочища могут быть крайне различны в каждую эпоху и к тому же быстро меняются исторически. Но и природные урочища не вечны; холм, покрытый соснами, луг и бор в излучине реки, леса и луга на одном из островов Невы – все это с ходом времени неизбежно исчезнет, изменится, превратится в другое урочище. В масштабах жизни человека оно почти вечное, но это если мерить одну сущность сроками жизни другой – гораздо более подвижной.
Если же говорить о творениях рук человеческих, то кто сказал, что антропогенное урочище должно быть так же долговечно, как и природное? Совершенно необязательно. Скорее, наоборот: созданное человеком быстрее возникает и быстрее исчезает.
Нецельные целостности
Отдельные небольшие урочища складываются там, где участки городской застройки (пусть разного времени, разного назначения) объединены вокруг какого-то важного элемента городского ландшафта: крупной улицы, площади, аллеи или набережной.
Дворцовая площадь – это урочище, потому что это – сопряженная система фаций городской застройки: мощеной площади, разного типа строений вокруг, арки Генерального штаба, Александрийского столпа, Зимнего дворца. Точно так же и Исаакиевская площадь – нецельная цельность площади, аллеи, газонов, Медного всадника, Исаакиевского собора, Англетера. В качестве городских урочищ можно рассматривать и Невский проспект, и Университетскую набережную, и площадь Восстания.
Между всеми этими урочищами нет четкой грани, переходы между ними проницаемы… Но разве этого нельзя сказать и о природных? Из одинокой сосновой рощи посреди луга мы без особого труда выйдем к холму, на одном склоне которого растут дубы, а на другом – кустарник. Так же с Дворцовой площади мы легко выходим на Невский через арку Генерального штаба. Из урочища в урочище.
Комплексы сооружений
Для Санкт-Петербурга очень типичны огромные сооружения и комплексы сооружений – дворцов, храмов, учреждений общественного назначения. Каждый такой комплекс включает здания (часто очень различные) и разным способом организованные участки окружающего пространства – то есть отвечает всем признакам урочища.
Такие "городские урочища общественного назначения" по сути дела уникальны. Это касается и Зимнего, и Петропавловской крепости, и Менделеевской линии, и Меншиковского дворца, и Михайловского замка. К числу таких урочищ относятся и городские парки – и Летний, и Таврический, и Ботанического института, и рекреационный комплекс на Каменном острове.
Аничков дворец – комплекс одностильных, но все же различных зданий, площади двора и парка. Ботанический институт – огромный парк, в котором находятся оранжереи, а также девять зданий, возведенных в разное время, в разном стиле и разного назначения. Все эти сооружения объединены только тем, что все это – Ботанический институт Императорской академии наук, а потом – Академии наук СССР.
Можно поставить весьма интересный вопрос, разрешение которого явно невозможно в масштабах этой книги: о том, как на территории города сопрягаются эти небольшие уникальные урочища. И друг с другом, и с массивами жилой застройки. Ведь соединение нескольких образуют столь потрясающие места, как Стрелка Васильевского острова; комплекс сооружений по улице профессора Попова – Электротехнический институт, стадион, окрестности телевизионной вышки; территориально сопряженный комплекс из нескольких зданий Ботанического института и Ботанического сада, оранжерей и парка.
Интеллектуальные урочища
Наверное, самый сложный для понимания тип урочищ Петербурга – как раз те, о которых писал Д. С. Лихачев. Мало того, что по неизвестной причине букинисты, театралы и издатели выбирают разные места города для своих занятий.
Более того: "в городах и пригородах существуют районы наибольшей творческой активности. Это не просто места жительства представителей творческой интеллигенции, а нечто совсем другое. В определенные кусты собираются "места деятельности", куда тянет собираться, обсуждать проекты, беседовать; где обстановка располагает к творческой откровенности, где можно быть "без галстука", быть во всех отношениях расторможенным и в своей среде. Примечательно, что тяга к творческому новаторству возникает там, где появляется группа потенциальных или действительных единомышленников. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но новаторство требует коллективности, сближений и даже признания, хотя бы в небольшом кружке людей близкого уровня. Хотя и принято считать, что новаторы по большей части люди, сумевшие подняться над общим мнением и традициями, это не совсем так. К этому стоит приглядеться".
Д. С. Лихачев даже наметил наличие в Петербурге в первой четверти ХХ века районов различной творческой активности. "Четкая "интеллектуальная граница пролегала в Петербурге первой четверти ХХ века по Большой Неве. По правому берегу, на Васильевском острове, располагались учреждения с традиционной академической научной и художественной направленностью – Академия наук с Пушкинским домом, Азиатский музей, Кунсткамера, Библиотека Академии наук, являвшейся в те годы значительным научным центром, Академия художеств, Университет, Бестужевские курсы и… ни одного театра, хотя именно здесь, на Васильевском острове, на Кадетской линии с 1756 г. стал существовать первый профессиональный театр – Театр Шляхетского корпуса, – того корпуса, где учились М. М. Херасков, Я. Б. Княжнин, В. А. Озеров и др. Иным был интеллектуальный характер левого берега Большой Невы <…> причем различие правого и левого берега Большой Невы ясно осознавалось в свое время".
Когда поэт Виктор Жирмунский переселился на другой берег реки, Б. М. Эйхенбаум написал:
Ты был свидетель скромной сей работы.
Меж нами не было ни льдов, ни рек;
Ах Витя, милый друг! Пошто ты
На правый преселился брег?
Если переселение одного из "своих людей" трактуется чуть ли не как предательство – за этим должны стоять достаточно серьезные причины. Разумеется, причины чисто иррациональные… Но ведь эти причины существуют. Примерно в той же логике у Топорова Аптекарский остров – место, где удивительным образом концентрировались люди искусства и богемы.
Все эти наблюдения, конечно же, очень неопределенны, нечетки, выделенные районы не имеют строгих очертаний. Авторы видят, что какие-то части города играют особую роль, именно в них концентрируются интеллектуальные силы, собираются люди с общими творческими интересами. И только. В чем тут дело, почему только этот район города привлекает именно эту профессию или творческую группу? При современном уровне развития науки мы это даже предположить пока не в состоянии.
Но независимо от нашего понимания или желания-нежелания понять – интеллектуальные урочища в Санкт-Петербурге были и есть. Иногда можно выделить даже "урочища отдельных профессий". Скажем, в 1970–1980-е годы "урочищем археологов" был вытянутый треугольник между историческим факультетом Университета, Кунсткамерой на Васильевском острове (одна точка), Эрмитажем и Институтом археологии на Дворцовой набережной. Большая часть петербургских археологов жила не здесь – но в этом, почти мистическом, треугольнике, археологи работали и общались. Дом Ученых, где любили встречаться "за рюмкой кофе", находится как раз между Эрмитажем и Институтом археологии. Одно время молодежь любила собираться в кафе возле Исаакиевской площади (то есть почти не выходя за пределы "археологического треугольника"), но дальше как-то не забиралась.
Прослеживаются и урочища других профессий – по крайней мере за существование "урочища ботаников" и "урочища геологов" я ручаюсь. Не зная деталей, рискую напутать: скажем, не поручусь, имело ли "урочище ботаников" форму четырехугольника или треугольника. Но тенденция несомненная.
Что еще важно подчеркнуть – быстроту возникновения и исчезновения таких урочищ, их непрочность. Ведь и правда – если даже такое интеллектуальное урочище возникло из-за каких-то особенностей архитектуры в этой части города (что очень трудно и понять, и доказать), то такое урочище не оказывает никакого влияния на архитектуру. Что изменилось оттого, что именно в этом полуподвале было кафе "Бродячая собака"? Да ничего!
Скорее, удивления достойно, что Васильевский остров как 150 лет назад, так и сейчас – место жизни и работы академической интеллигенции. Впрочем, где же еще базироваться академической интеллигенции, как не вокруг Университета и Библиотеки Академии наук? Это уже не мистика, а результат планировки города в целом.
Структура урочища в целом
Исторический центр города – урочище, которое резко выделяется среди более поздней застройки. Адмиралтейская часть – урочище второго порядка, отделенное от всего остального города Невой и Мойкой.
Внутри урочища второго порядка выделяются такие комплексы, как Дворцовая набережная, Невский проспект, комплекс Зимнего дворца, Адмиралтейство.
В комплексе Зимнего дворца четко выделяется само сооружение – Зимний, Дворцовая площадь, Адмиралтейский проезд.
В Адмиралтействе – само сооружение, Адмиралтейская набережная, Александровский сад. Все это пример урочищ четвертого порядка.
Примеры такого рода можно умножать до бесконечности. Природные, географические урочища тоже могут быть иерархическими, но на примере Петербурга видно, до какой степени сложно по структуре и иерархично крупное антропогенное урочище.
Глава 10. Город-эпоха
Выделять этапы развития чего бы то ни было – неблагодарное занятие. Любую классификацию и любое выделение этапов раскритикуют. Выделение этапов я провожу чисто рабочее, просто, чтобы сделать понятнее и логичнее свое изложение. Я не настаиваю ни на выделении именно таких этапов, ни на их принятии:
Петербург в 1770 году
Петербург в 1840 году
Петербург в 1889 году
Петербург в 1913 году
Петербург в 1939 году
Петербург в 1980 году
Петербург в 2013 году.
Эпохи формирования урочища
Первый этап – это предыстория урочища. До 1769 года город уже есть, а известного нам городского урочища еще нет. Здания, возведенные до 1763 года, позже включались в новую городскую среду. При этом вся функциональная застройка Петербурга 1703–1769 годов – и производственная, и жилая, сознательно не сохранялась.
На втором этапе, в 1770–1830-е годы, начал формироваться тот Санкт-Петербург, который мы знаем, а точнее говоря – смысловое и композиционное ядро современного города. Возник логичный ансамбль с общей структурой и единством архитектурных стилей.
Городское урочище в этот период невелико: 150–240 тыс. человек жили на сравнительно небольшой площади, от примыкающих к основному руслу Невы частей Петроградской стороны до Фонтанки и от Смольного монастыря до 26-й линии Васильевского острова. Большая часть Аптекарского и Васильевского острова, пространства за Фонтанкой образовали пригороды.
От этого периода тоже почти не сохранилась функциональная архитектура – только отдельные строения. Почти не уцелела деревянная архитектура периода; такие здания – скорее исключения из правила.
В этот период возникли ансамбли городов, исторически сопряженных с императорским Санкт-Петербургом: Петергоф – Ораниенбаум, Гатчина, Царское Село, Павловск. Их приходится рассматривать фактически как неотъемлемую часть городского урочища того времени.
На третьем этапе, между 1840-ми годами и 1917-м, СанктПетербург стал по-настоящему громадным городом, охватывая весь Васильевский, весь Аптекарский, Каменный, Елагин и более мелкие острова. Сфорсировалась Выборгская сторона как район каменной 3–6-этажной застройки. Границы города расширились, он достиг современных окрестностей Лесного проспекта на севере, Обводного канала на юге.
Даже функциональная застройка этого периода – промышленные предприятия, каменные многоквартирные (доходные) дома в основном сохранилась. Тем более интересна застройка новых урочищ культуры типа больниц, учебных заведений, учреждений науки – комплекса Медицинского института на Петроградской стороне, Ботанического института, Электротехнического и Технологического институтов.
Сформировались многочисленные пригороды, которые не считаются "историческими", но застройка которых интересна не только в историко-культурном, но и в архитектурном и эстетическом смысле: Териоки, Вырица и многие другие.
На четвертом этапе, в 1930–1950-х годах, продолжалась традиционная застройка каменными сооружениями в стиле модерн и сталинского неоклассицизма, или сталинского ампира. Масштабы жилой застройки сравнительно невелики. Намного интенсивнее велась промышленная застройка, создание громадных предприятий – Электросилы, ЛОМО, Путиловского (Кировского) заводов.
Пятый этап, 1950–1980-е годы, – время возникновения многочисленных районов, застроенных в основном функциональными сооружениями разного назначения и многоквартирными жилыми домами. В это время возникло порядка 40 % территории современного города, застроенной промышленным способом. Это сооружения, в которых основные несущие конструкции выполнялись из металла и современных материалов, а не каменной кладкой.
"Исторический" Петербург, возникший на первых трех этапах, сохранился как ядро города. Созданное на четвертом этапе – попытка продолжения этого ядра… Она составила не более 15–20 % территории Петербурга.
Теперь вокруг исторического ядра вырос город, равный историческому по площади, а к 1970-м годам превзошедший историческую часть по населению. В этом новом городе сформировались новые городские урочища.
Возникли и новые, сопряженные с Петербургом города, застроенные тем же способом, а исторические города (Гатчина, Петродворец и другие) на удалении от исторического центра обзавелись окраинами, выполненными в том же стиле.
В городах-сателлитах тоже возникли новые урочища 2–5 порядков.
Шестой этап, начавшийся в 1990-е годы и продолжающийся до сих пор, трудно характеризовать – он далеко не закончен.
Новые городские урочища 5–6 порядков бывает трудно изучать еще и потому, что они не привлекают особого интереса и считаются менее важными. Притом, что огромный процент современного населения Санкт-Петербурга проживает именно в них.
Сегодня внутри охранной зоны ЮНЕСКО обитает порядка 750–800 тысяч человек. Не все историческое ядро города вошло в границы охраняемой зоны. Но и с учетом этого в историческом ядре Петербурга живет не более 1 млн человек.