Даже на этом уровне необходимость постоянно повторять убедительные доводы может стать удручающей. Один из уроков, которые можно извлечь из грустной истории корявых методов оценки университетских исследований (с моды на "библиометрию" в конце 1980-х годов до моды на "импакт" в конце 2000-х годов), состоит в том, что одни и те же категориальные ошибки совершаются снова и снова, и противостоять им нужно, повторяя одни и те же базовые принципы, определяющие понимание "исследования" как определенной деятельности, да и самой "оценки". В мире науки и академической деятельности повторение одного и того же довода, повторное использование материала и даже новая публикация ранее издававшейся работы обычно вызывают недоумение, поскольку кажутся чем-то избыточным, проявлением самовлюбленности. Когда какой-то научный аргумент правильно сформулирован и подкреплен, с ним может свериться любой интересующийся соответствующей темой, так что нет нужды его повторять, ведь оригинал остается авторитетным и одновременно доступным. Однако мир общественной полемики работает не так. Джон Стюарт Милль давным-давно отметил, что "для общественного сознания статья в газете – не более чем капля воды для камня; и подобно ей она оказывает действие путем повторения". Клише и выдумки, от которых страдает дискуссия вокруг британских университетов, повсеместны, и им нужно снова и снова противопоставлять верные сведения, в некоторых случаях полностью воспроизводя то, что уже говорилось ранее. Поэтому я надеюсь, что сила, а не слабость статей, включенных в эту книгу, состоит в том, что в них иногда повторяются достаточно близкие по своей сути мысли, хотя термины могут немного меняться. Те, кто протаскивают меры, наносящие университетам ущерб, сами повторений не стесняются. Действительно имеющиеся у университетов сильные аргументы, разъясняющие их отличительные черты и ценность их работы, нельзя бросать на произвол судьбы, думая, что вроде бы нет нужды повторять снова и снова то, что ранее и так уже было неплохо сказано. Прекратить повторять их можно будет тогда, когда к ним действительно прислушаются. Но этот момент, похоже, наступит нескоро.
Верно, что, поскольку сегодня выходит очень много работ о высшем образовании, причем постоянно говорят, что оно в "кризисе", если возвращаться к этой теме в подобном критическом ключе, можно навлечь на себя судьбу мальчика, кричавшего "Волки!". Как заметил несколько лет назад У. Б. Карнокен, описывая общее положение университетов в США: "Мы достигли ситуации убывающей доходности, в которой видимая тождественность аргумента в какой-то степени опровергает его жизнеспособность (если не сферу действия), лишая его интереса и усложняя аналитику задачу отделения простого повторения от того, что, сколько бы оно ни напоминало прежние споры, является качественно отличным и зависящим от новых общественных условий". Я могу надеяться только на то, что эти главы, в которых, бесспорно, заметна "видимая тождественность аргумента", привлекут внимание и к тому, что в каждом случае является качественно иным.
Еще одна причина переиздать эти тексты рискует, я думаю, показаться признаком сентиментальности или самомнения, однако мною движет тот факт, что каждая из этих статей в своей оригинальной публикации спровоцировала удивительный объем писем и комментариев, значительно превосходящий ответ на любые другие мои работы, и ответы пришли не только от академиков, но также и от журналистов, писателей, представителей широкой общественности, как из Британии, так и из-за границы. Ответы эти были преимущественно и даже, можно сказать, единодушно ободряющими, а в отдельных случаях в них содержался дополнительный анализ некоторых пробелов в политических решениях и курсах, которые я пытался поставить под вопрос. Но, как я со временем стал думать, еще важнее был тон, которым были отмечены эти письма, особенно от академических сотрудников, – радость и удовлетворение, чувство облегчения, вызванного тем, что кто-то открыто высказал убеждения, которые они в глубине души разделяли, но вряд ли осмелились бы изложить в собственных университетах. В этом отношении полученные мною отклики были приятными, но в то же время и тревожными. В конце концов то, что я должен сказать в этих главах, ни в коем смысле не является – подчеркну это снова – ни оригинальным, ни эксцентричным, это просто общие места, по крайней мере они должны быть таковыми, однако в британских университетах было немало сотрудников, чувствовавших, что, если высказать подобные трюизмы вслух, это будет чуть ли не преступлением и последствия у него оказались бы, возможно, такими же серьезными, как у выкрикивания патриотических лозунгов перед надвигающейся оккупационной армией.
Поэтому я решил оставить каждую из глав практически в той же форме, в какой она первоначально публиковалась. Конечно, это означает, что в некоторых местах отсылки к реалиям или времена глаголов будут казаться неправильными, т. е. в этих главах "сейчас" не означает сегодняшнее время, а "актуальное правительство" – современное правительство. Читатель должен помнить о датах написания статей (соответственно 1989, 2000/2006, 2003, 2009 и 2010 гг.). Но хотя некоторые детали отдельных предложений, обсуждаемых мною, сегодня могут показаться утратившими свое значение, все принципы, поддерживающие эти курсы и стратегии, представляются неприятно знакомыми, а потому, как я утверждал во Введении, все еще стоит попытаться посредством критики внедрить более верные принципы. Поскольку при написании всех своих критических статей, за исключением одной, я работал с официальными документами, информация об их публикации приводится в сноске в начале каждой главы.
VI. Библиометрия
1
Не все, что идет в счет, может быть сосчитано. И если присказкой политики конца XIX в. была фраза "Сегодня мы все социалисты", то лозунгом (или эпитафией?) нашей эпохи является, скорее, выражение "Сегодня все мы бухгалтеры". И все же, насколько бы странным это ни казалось, есть проблемы, в которых самыми важными из вещей, не поддающихся подсчету, являются издержки. Проблема "показателей эффективности" в университетах – как раз такого рода. Однако, возможно, угадывая то, что предстоит прочесть, вы уже ощущаете некоторое нетерпение: "Разве он не понимает, что в мире сегодня все делается именно так и мы либо работаем в современных категориях, либо несем издержки?" Современных категориях? Издержки? Лучше все-таки почитайте.
Под общей эгидой Комитета ректоров и проректоров (Committee of Vice-Chancellors and Principals, CVCP) и Комитета по распределению субсидий университетам (University Grants Committee, UGC) был создан подкомитет, который должен был составить "пилотную схему" по разработке "методологии подсчета и классификации публикаций". Представители этого подкомитета выпустили в 1988 г. свой номер "Статистики университетского управления и показателей эффективности в университетах Британии" ("University Management Statistics and Performance Indicators in the UK"). К их числу относятся два ректора и один секретарь факультета, два специалиста по научной политике, профессора по физике, химии и финансовому менеджменту (хорошо, что про "искусства" не забыли), а также восемь чиновников из Министерства образования и науки, UGC и других подобных организаций. Во Введении к "Пилотному опросу по научным публикациям" подкомитет говорит нам: "…консультанты в целом соглашаются с тем, что один момент имеет ключевое значение – необходимость создать базу данных исследовательских результатов… на которой можно будет продемонстрировать работу подходящих библиометрических методов". Возможно, в этом случае не помешало бы проконсультироваться получше.
Четыре направления, выбранные для пилотного опроса, – это физика, химия, экономика и история. Анкеты с комментариями по их заполнению были высланы респондентам: требовалось предоставить полный список сотрудников, полный список публикаций, "статистическое резюме" (по такому принципу: "Количественное резюме полной библиографии в представленной форме. По каждому из заданных предметов в каждой половине таблицы должен быть представлен уникальный ряд чисел"). Цель, говорят нам, – это "выйти на предложения по практическим и принципиальным вопросам, чтобы гарантировать то, что будущий формат станет максимально удовлетворительным". С какой целью в будущем будут использоваться "адекватные библиометрические методы", не поясняется. В сопроводительном письме указывается на "проведение исследований возможных способов применения библиометрических методов как средства, помогающего в суждениях об исследованиях". А теперь понятно – "помогающего". Значит, ничего серьезного.
Возможно, правда, чуть больше света – хотя светом это можно назвать лишь с некоторой натяжкой – проливается некоторыми комментариями из протокола собрания CVCP по предложению о проведении пилотной схемы. "Конечная цель, – объясняется в нем, – в том, чтобы на каждом факультете университета были количественные данные по публикациям, однако это будет лишь подспорьем для традиционных количественных форм коллегиальной оценки исследований". Извиняюсь, но я прочитаю снова. Нет, как ни повернуть этот текст, он, похоже, все равно говорит, что мы и так уже делали то же самое, подсчитывая публикации, но теперь совсем все по-другому и нам надо будет делать это… подсчитывая публикации (подсчитывая лучше? систематичнее? иначе?). И это явно не то, на что, по-моему, походили "традиционные формы коллегиальной оценки исследований". Возможно, конечно, все объясняется следующей гипотезой: "традиционные количественные формы" в конце фразы – это описка CVCP и читать тут следовало бы "традиционные качественные формы"? Описки, конечно, как оговорки – чисто случайные и ничего не значащие, т. е. незачем беспокоиться о том, что администраторы CVCP пишут "количественные", имея в виду "качественные".
"Ну ладно, умник, повеселился и будет. Альтернатива-то какая? Нам известно, что секретариат кабинета министров потребовал от нас предложить способы измерения "производительности" в университетах (извиняюсь за кавычки, я знаю, что ставить их – все равно что бросать букетик цветов в надвигающийся танк. – С. К.). И как еще мы могли бы измерить ее?"
Вот с этого и надо начинать. Мы ее не меряем, мы судим о ней. Понять различие двух действий, понять по-настоящему составит первый шаг к мудрости в этом деле. Но что же такое "производительность исследований"? Потратьте какое-то время на обдумывание этого выражения, и тогда можно будет согласиться начать с чего-то другого.
Мотив пилотной схемы UGC/CVCP финансовый и менеджерский. Нам говорят, что количество времени, расходуемое на "исследования", необходимо отличать от времени на "преподавание" (это, по-видимому, две единственные формы деятельности в университетах), чтобы распределять на них ресурсы. "Исследовательская селективность" предполагает нахождение тех "центров затрат", которые хороши в "исследованиях" или по крайней мере проводят много исследований, так что можно сократить объем денег, получаемых другими институтами на "исследования", раз они не добились в них особых успехов, поскольку у них этих исследований мало или просто мало опубликованных материалов. Так что эта программа – вроде бы совершенно невинная пилотная схема – грозит вполне серьезными последствиями. Говоря в целом, главный вопрос – адекватность категорий, в которых нас просят описывать нашу деятельность нам самим и другим. Насколько удачны категории, предложенные в этой пилотной схеме, и на какие посылки и цели своих авторов они указывают?
Боюсь, мы снова должны начать с самой категории "исследование" – "боюсь" потому, что многие решат, будто сомневаться в этой фундаментальной категории – значит уже демонстрировать непродуктивность или донкихотство. Но хотя мы, конечно, готовы использовать это слово, нужно действовать осторожно и не тянуть за ним весь шлейф предпосылок и ожиданий, которые неуместны и опасны. Необходимо сказать – и сегодня это надо сказать тверже, чем прежде, – что во многих областях гуманитарных наук "исследование" может быть неправильным термином. Сложно вкратце определить, как должна характеризоваться работа в этих областях, но в верном направлении нас ведут такие фразы, как "культивирование понимания", "поддержание и расширение культурного наследия", "критическое размышление о глубочайших вопросах человеческой жизни" и т. п. И публикации, и преподавание в определенном смысле зависят от этой более фундаментальной деятельности, как бы ее ни описывать, они суть ее естественные и неотделимые от нее выражения; однако сама эта деятельность не может без остатка сводиться к двум данным категориям. Публикация в гуманитарных науках, следовательно, не всегда означает представление "новых открытий" или выдвижение "новой теории". Часто в ней находит выражение более глубокое понимание, приобретенное тем или иным человеком благодаря прочтению большого объема литературы, обсуждениям и размышлениям над темой, которая в каком-то смысле была "известна" на протяжении многих поколений.
Я готов поверить, что в естественных и даже в какой-то степени социальных науках дело обстоит иначе. (По этой причине плохо то, что двумя направлениями из области "искусств", выбранными для рассматриваемой инициативы, стали экономика и история; ограниченность этой инициативы стала бы, возможно, даже более очевидной, если бы рассматривались, скажем, философия или одна из филологических дисциплин.) Но даже если так, о трудностях, с которыми столкнется любая единая схема, можно судить по высказыванию одного заслуженного ученого, с которым я о ней говорил и который незамедлительно ответил: "Да, главная проблема в том, что категории, очевидно, сделаны так, чтобы отражать исследования в искусствах". При этом он, в частности, указал на то, что категория "рецензия" или "рецензионная статья" в его сфере не имеет никакого статуса, поскольку в ней она если что-то и обозначает, то только одобрение программы исследовательской команды или заявки на грант. Глава другой крупной научно-исследовательской группы жаловался на то, что "авторы анкеты плохо ее продумали", подчеркивая, что в некоторых областях командных и совместных исследований неправильно считать публикации по отдельным ученым. Все это, конечно, указывает на то, что нужно внимательно относиться к различиям между разными видами деятельности в университетах и следить за тем, чтобы их успехи оценивались сообразно их природе. Но пилотная схема делает прямо противоположное.
Посылка этой программы в том, что категории должны быть единообразными. Раз надо развивать "библиометрические" методы, не нужно скулить и доказывать, что издание латинских текстов периода раннего Средневековья – это совсем не то же самое, что исследования по физике частиц; просто сделайте так, чтобы в каждой клеточке стояла цифра, хорошо? Даже если оставить в стороне вопрос о смысле подобной программы и о применении, которое будет найдено этим "данным", и если пока ничего не говорить про суждения о качестве и значении, позволяющих отличить одну публикацию от другой, все равно должно быть ясно, что даже для решения простой фиксации публикаций университетских работников потребовалась бы гораздо более сложная и проработанная система категорий. Куда отнести такие виды деятельности, настолько важные для других исследовательских областей, как составление словарей или редактура текстов? В какую клеточку вписать творческую функцию редактора сборника статей или же критически важную роль редактора литературного журнала? Как зафиксировать некую рецензию в "New York Review of Books" или письмо в "Times Literary Supplement", которые могут не оставить камня на камне от издания какого-нибудь классического текста, претендующего на новизну? Какой смысл в гуманитарных науках классифицировать журналы, подразделяя их на "академические", "профессиональные" и "популярные"? И что значит, что публикации в "других средствах информации" должны засчитываться только в случае той "работы, которая представляет вклад в исследование"? Разве не важно то, что наши литературные критики пишут поэмы и романы, что историки снимают документальные телефильмы, что экономисты критикуют официальную статистику в еженедельных изданиях и т. п.? Можно предъявить намного больше возражений такого рода, и я могу надеяться лишь на то, что некоторым факультетам, участвовавшим в составлении этой пилотной схемы, хватило самоуважения, чтобы их высказать.
Но здесь снова прорезается Глас Реализма: "А разве есть что-то неразумное в том, что от сотрудников, живущих на государственный счет, требуют предоставить информацию об их деятельности? Может, против правильной фиксации их работы выступают только те, кому есть что скрывать?" Пока мы можем проигнорировать все подтасовки и способы уклонения от вопроса, которые содержатся в этом хорошо знакомом припеве, но он заставляет нас чуть внимательнее изучить цели рассматриваемой программы.
Никто не говорит, что мы не должны коллективно вести счет нашим публикациям. И мы уже это делаем. Вопрос в том, в чем будет отличие "библиометрических методов". Если ответ такой: "Не беспокойтесь, никакой разницы не будет, это просто позволит подсчитывать наши публикации", тогда нет никакой нужды в пилотных схемах и всем прочем. Ясно, что они должны дать нам возможность (давайте пока будем придерживаться этого вежливого местоимения "мы") делать то, что мы еще не делаем. Но что именно? Судить о том, какие факультеты проводят хорошие исследования? Я не думаю, что кто-нибудь считает, будто тем, кто занимается коллегиальным рецензированием, нужно отказывать в материале, который был бы полезен для вынесения квалифицированного суждения. Но нет, теперь "данные" станут более точными; например, оценочный комитет сможет сразу сказать, сколько публикаций в каждой категории у всех сравниваемых друг с другом факультетов. И да, мы признаем то, что категории не совершенны, но только если у нас есть единообразная система классификации, можно провести сравнительные оценки факультетов.