Вторая моя встреча с Пеле состоялась в 1965 году в Москве, в товарищеском матче СССР – Бразилия. Это был мой дебют в составе первой команды страны. Я появился на поле за 15 минут до конца матча, когда счет был уже 3:0 в пользу бразильцев. Я так хотел обменяться с Пеле футболками!.. Но когда прозвучал финальный свисток, я находился слишком далеко от Пеле, и заветная футболка досталось кому-то из моих партнеров. И все же получить сувенир от Пеле мне удалось. На банкете в отеле "Метрополь" я оказался за столом прямо напротив великого футболиста. Как назло, под рукой не было листа бумаги, поэтому оставить автограф я попросил Пеле на двух новеньких червонцах… Сейчас этих десятирублевок у меня уже нет. С первой я расстался в тот же день. Из Москвы мы с нашим вратарем Витей Банниковым летели в Одессу, где "Динамо" проводило матч чемпионата страны с местным СКА. В самолете разговорился с одним грузином – большим поклонником футбола, который был на игре в Лужниках. И дернуло же меня показать ему эти червонцы!.. Увидав автограф Пеле, грузин взмолился: "Дай дэсять рублэй, любые дэньги заплачу!" Эту фразу он повторял на протяжении всего полета, и, в конце концов, одну десятку я ему подарил. Вторую потом вручил Володе Мунтяну, моему фактическому преемнику в динамовской полузащите".
Киевская присяга
Нашумевшая в свое время история с переездом Виктора Колотова из Казани в Киев – история, сопровождавшаяся гневными фельетонами, дисквалификацией игрока, обострением отношений между футбольной Украиной и Москвой, – началась не в Казани, где полузащитник играл за "Рубин" – в те времена команду второй лиги, не в Москве, куда хавбека звали почти все столичные клубы, а в Киеве.
"Рубин" приезжал в Киев на матч с местным представителем второй лиги СКА. Колотов тогда был травмирован и участия в игре не принимал. Андрей Биба заехал за Колотовым в гостиницу и уговорил съездить на стадион "Динамо". Маслов к тому времени уже слышал, что есть такой талантливый футболист – Колотов. "Поэтому, – вспоминает Биба, – когда я привел Витю в кабинет, тренер долго ходил вокруг него, присматривался и потирал лоб. Виктор Александрович расспросил Витю о его травме, посоветовал, как ее надо лечить, какие процедуры применять. И все. Ничего конкретного ни мне, ни Колотову Дед не сказал. Я в полном неведении отвез Витю обратно. На том и расстались… Вечером, за ужином (я жил с Масловым в одном доме, и мы часто ходили друг к другу в гости), после нескольких выпитых рюмок Маслов восторженно произнес: "Какого ты мне парня привел, талантище!.." А ведь Дед никогда до этого не видел Колотова на футбольном поле".
На Колотова началась настоящая охота. Биба с Алексеем Рубановым – инструктором "Динамо", двенадцать раз летал в Казань. Колотов то соглашался на переезд в Киев, то отказывался. Это было понятно: он одномоментно получал сразу несколько заманчивых предложений от других клубов и – выбирал. Валентин Николаев, в то время тренер ЦСКА и сборной СССР, для того чтобы переманить Колотова к себе, пригласил его в главную команду страны. Где это видано, чтобы в сборной СССР играл футболист, выступающий не в высшей лиге! Еще одним конкурентом в борьбе за Колотова неожиданно стал Виктор Александрович Маслов. Он вернулся в Москву, в "Торпедо". Колотов сказал Бибе: "Я ведь о переходе в "Динамо" Маслову обещал, а теперь он зовет меня в "Торпедо". Как я ему буду в глаза смотреть?.."
После этих слов Биба закрыл Колотова на полтора часа в комнате и стал упрашивать. Обещал все: квартиру, машину, институт, экзамены за него сдавать… Уговорил. По окончании сезона Колотов вместе со сборной уехал в Турцию, а Биба с Рубановым отправились в Зеленодольск, городок под Казанью, где в ветхом домике возле самого леса жила семья Колотовых. Забрали отца, мать, брата, сестру и перевезли в Киев. По возвращении Виктора из Турции в Москве его встречали мама, брат и Рубанов. Но тут, откуда ни возьмись, появились Маслов с Банниковым, посадили всех Колотовых в "Чайку" и повезли в торпедовское общежитие. До трех часов ночи Маслов не выпускал Колотова из своей комнаты. Потом, по дороге в душ, Витя наткнулся на Рубанова, которого родители Колотова представили торпедовцам как дядю из Магадана. Рубанов сразу же заявил: "Собирайся, едем в Киев". Колотов начал было отнекиваться, но появилась мама, которая наконец-то призналась сыну: "Витенька, прости нас, но мы уже в Киеве живем…"
"На следующий день, – рассказывает Биба, – в десять часов утра военнослужащий внутренних войск Виктор Колотов принял в Киеве воинскую присягу. Поднялся скандал. ЦСКА подключил всех армейских чиновников, которые требовали перевода Колотова в Москву. Слетели со своих постов военкомы Киева и Казани. Досталось и Колотову, его дисквалифицировали, и целый год Витя не имел права выходить на поле. Зато какую он потом принес пользу киевскому "Динамо", как играл!.."
Посиделки в "Англетере"
Из рассказов Виктора Серебряникова:
"Я в 1959 году за "Металлург" запорожский выступал. Был, как говорили тогда, волосан – молодой значит. И вдруг – вызывают в Москву сыграть за юношескую сборную СССР. Я по ошибке сначала к молодежке прибился, с ними тренировался. Воронин, Денисов, Маношин, Мудрик… Хорошие ребята…
Гавриил Дмитриевич Качалин, тренер, отправил меня к юношам, где наставником был Вячеслав Дмитриевич Соловьев. Приехал к ним, а там на меня – ноль внимания. Потому что в команде одни москвичи собрались, для которых все остальные – "деревня". Меня даже на контрольную игру не хотели ставить. Спасибо Качалину, замолвил за меня словечко. И я такой агрессивный был на поле, злой на Соловьева, что забил два гола.
Взяли меня в Ленинград на встречу со сборной Болгарии, чемпионом Европы среди юношей в то время. Я и тут отличился двумя мячами.
Поселили нас в "Астории", бывшей гостинице "Англетер". Получил я ключ от двести пятого номера. Подходит ко мне старушка, которая ключ вручила, – в берете, блокадница, видно, – и говорит: "Чтоб вы знали, молодой человек: в этой комнате повесился Сергей Есенин… Что вы на меня так смотрите?" А у меня другие сведения были. Она на меня внимательно взглянула и добавила: "Ну не для многих, а вам скажу, что его повесили".
Я немножко растерялся, что в таком месте буду ночевать. Есенина я очень любил. У него много хороших стихов. О матери – особенно: "Ты жива еще, моя старушка?" Я его читаю, когда не спится.
Собрались мы после матча в этом номере: Сергеев, Посуэло, Колбасюк и я. Сбросились, ребята сбегали за водкой. А из закуски принесли лишь кусочек колбаски. Налили по стакану, ребята хлопнули. Смотрят на меня: "А ты че?" А я водку не пил, только ликерчик немножко употреблял. Но отставать не хотел. Чтобы не сказали: "Подумаешь, деревня!", тоже опрокинул стакан. Поговорили немного, снова наливают по стакану.
На мое счастье, раздался стук в дверь, и в комнату вошел Соловьев. Посмотрел на водку, в наши осоловелые глаза, но ничего не сказал. Велел мне возвращаться в Запорожье.
После игры с болгарами посыпались на меня со всех сторон выгодные предложения: от ленинградского "Зенита", московского "Спартака", киевского "Динамо"… Но больше всех донимал ЦСКА. Я от военных скрывался у ребят, дома не ночевал. Они меня все-таки выследили. Забрали паспорт. Военком приказал явиться на другой день на призывной пункт. Сижу с друзьями, отмечаю проводы. Неожиданно приносят телеграмму на междугородные переговоры. Слышу в трубке голос Те – рентьева, с которым я еще недавно выступал за "Металлург" и который работал в киевском "Динамо" помощником главного тренера: "Виктор, ну что же ты? Мы тебя ждем, ждем…" – "Васильич, – отвечаю, – меня в армию забирают. Завтра – в восемь…" – "Нет, – говорит, – ты в четыре часа садишься на почтовый самолет и – в Киев. Я тебя встречу".
Я так и сделал. Прибыл в "Динамо", где главным тренером уже был знакомый мне Соловьев. Пронесло".
Вместо "бензина"
Когда в Киеве после того, как сделавший команду чемпионом СССР Вячеслав Соловьев возвратился в Москву, возникла тренерская проблема, украинскому партийному руководству посоветовали обратиться к Виктору Александровичу Маслову. Маслов работал в то время в Ростове с местным СКА, и всем было ясно, что это для самобытного тренера, блестяще проявившего себя в московском "Торпедо", – промежуточный вариант.
Маслову молодая киевская команда нравилась, и он сразу принял приглашение приехать в Киев.
По словам Виктора Серебряникова, за первой неформальной беседой с Масловым ведущие игроки "Динамо" собрались дома у Виктора Каневского. Виктор Александрович сказал им: "Господа кияне! Вы не подумайте, что я буду ездить с утра до вечера по городу, следить за вами, как некоторые это делали (намек на Соловьева, который любил нагрянуть и застукать нарушителей на месте преступления). Меня не интересует, что вы делаете в выходной день, куда ходите. Вот зеленое поле – оно мне все скажет, как вы готовились, что умеете… И чтобы я не видел, что кто-то водку пьет! Пейте, когда есть время, но только коньяк. Деньги вы получаете немалые".
"Однажды, – вспоминает Виктор Серебряников, – он нас на водке поймал. Заходим мы после игры в Москве в ресторан гостиницы "Пекин", заказываем три бутылки. И в тот момент, когда нам их приносят, появляется Маслов. Подходит. Мы сидим, головы склонив, – попались. Маслов берет водку и – в урну! Затем идет в буфет, возвращается с тремя бутылками коньяка. "Начнем с этого, – говорит. – Вы деньги зарабатываете хорошие. А пить суррогат, "бензин", не надо"."
Расследование Шеварднадзе
Киевские динамовцы две недели готовились на юге к матчу с "Селтиком", потом отправились в Шотландию, там в общей сложности провели почти неделю, а на ответный матч – он должен был состояться через две недели, без заезда в Киев, где нельзя было играть из-за морозов, через Москву полетели в Тбилиси.
Футболисты злые оттого, что не побывали дома. В Тбилиси первым открыл чемодан Толя Пузач. Г лядь, а шубы, которую он купил для жены в Шотландии, нет. "И все мы, – вспоминает Виктор Серебряников, – обнаружили, что нас обворовали. Настроения на игру это обстоятельство нам, понятно, не прибавило, мы сыграли вничью и из Кубка, поскольку в гостях проиграли, выбыли".
В расположение киевского "Динамо" в Тбилиси приехал Эдуард Шеварднадзе. Он был тогда министром внутренних дел Грузии и самолично приступил к расследованию пропажи вещей. "Вы в Бельгии ночевали?", – задал первый вопрос министр. "Да", – ответили ему. "Вот там вас и обокрали", – уверенно и с облегчением завершил расследование Шеварднадзе. Поднялся Серебряников: "Можно мне сказать?" – "Го – вори". – "Вик Саныч, – обратился Серебряников к Маслову, – в Москве, получив багаж, я открыл чемодан, чтобы отдать вам ваш плед". – "Правильно, Виктор". – "И те два шерстяных платья, которые я купил жене, еще были на месте". – "А что у вас осталось?" – интересуется Шеварднадзе. "Только пояс от одного платья, бутсы и грязный тренировочный костюм".
Барашки в бумажке
На московский финал Кубка СССР, в котором киевские динамовцы играли в сентябре 1964 года с куйбышевскими "Крыльями Советов", пришли не только 90 тысяч зрителей, но и все члены Политбюро ЦК КПСС. Референт В. В. Щербицкого, возглавлявшего тогда днепропетровский обком КПСС, рассказывал потом, как в правительственной ложе все подкалывали украинских руководителей: дескать, хохлы не смогут победить рядовую команду.
Незадолго до игры влетает в динамовскую раздевалку первый на тот момент секретарь ЦК Компартии Украины Петро Шелест собственной персоной со своим телохранителем. Маленький такой человек, колобок. "Хлопчики, рвдненьку – обращается к нам, – рятуйте! Бо щ… мене вже заклювали".
"Вижу, – вспоминает Виктор Серебряников, – Маслов вот-вот сорвется. Он обычно никого из посторонних в раздевалку не пускал, не переваривал, когда в ней толпились всякие генералы и несли чушь. Одному министру сказал в лицо: "Я без стука в ваш кабинет не вхожу, спрашиваю разрешения. А вы почему ко мне ломитесь без спроса?" Собирался он и Шелесту что-то выдать, но сдержался. Буркнул только: "Будет все в порядке". Хоть мог быть и непорядок. Это же финал, где, как известно, неожиданности не исключены".
Уже в первом тайме киевляне оборону соперника разок прорвали: Виктор Каневский забил гол, оказавшийся победным. "Крылья" после этого даже атаковать не пытались – боялись пропустить еще. В раздевалке налили в выигранный кубок шампанского и пустили по кругу.
Появился Шелест – счастливый, по словам Серебряникова, "как пацан". "Хлопчики, рвдненьку я 1 м… ось що показав… – И, согнув руку в локте, изобразил характерный жест. – Дайте i мені – отпил из кубка, помчался к двери. – Не буду вам заважати, хлопчики… У Киeвi вас зустрінуть…"
Шелест исчез так же скоро, как и появился, а Виктор Александрович подозвал Серебряникова: "Хохол, переведи, что значит "вас зустрінуть". Серебряников в шутку: "Встретят двое с носилками, а один с лопатой". – "Нет, ты правду скажи". – "Ну, будет нас ждать кто-то серьезный". – "Понял, посмотрим"."
Футболисты и тренеры сели, приехав поездом в Киев, в автобус. Вслед за ними зашел человек с портфелем. Смело так зашел, уверенно. "Я, – говорит Серебряников, – сразу сообразил, что он "сверху". Спрашивает: "Кто тут у вас старший?" Я говорю: "Вик Саныч Маслов". – "Сколько человек играло?" Я понял, что он в нашем деле дилетант, не знает, что в финале Кубка Союза играет только 11 человек, и не больше. Маслов хотел рот открыть, но я его опередил: "17!" Вик Саныч глянул так на меня искоса, однако промолчал. Референт достал 17 конвертов – "барашков в бумажке", – раздал ребятам. "А тренерам?" Он еще три конверта вынул. Когда он ушел, Маслов набросился на меня: "Да ты что! Я же коммунист!" – "А я комсомолец, – говорю. – Что для нашего государства несколько лишних конвертов? Обеднеет оно, что ли?""
Разрешенное пиво
В 1963 году сборная СССР сыграла в Риме со сборной Италии в ответном матче 1/8 финала Кубка Европы вничью – 1:1. "Мы, – вспоминает Виктор Серебряников, – могли и проиграть, но выручил Лев Иванович Яшин, отразив пенальти, пробитый Мацоллой. Я сидел на скамейке, переживал за своих. Радость от выхода в четвертьфинал была велика. По пути в Москву самолет приземлился в Праге. Ребята постарше подошли к Бескову: "Пиво чешское можно выпить?" – "Пейте", – разрешил Константин Иванович. Мы пошли в ресторан, принесли нам в больших бокалах пиво. И возле меня поставили. А я тогда этот напиток не употреблял. Ну не признавал его, и все. Тайком от всех сходил в буфет и заказал себе 150 граммов "Смирновской". Спокойно принял, вернулся к столу, сижу, кайфую. А пиво свое отдал Виктору Шустикову.
Сразу же после обеда Бесков собрал команду и объявил, что за нарушение спортивного режима снимает со всех премиальные. Но не с меня. "Серебряников – молодец, – сказал Константин Иванович. – Он пива не пил". "О, – думаю, продолжая кайфовать, – проскочил!""
Заколдованный Мунтян
Однажды, когда Владимир Мунтян работал тренером в Африке, что-то стало происходить с его телом и у него жутко начали болеть суставы. По утрам Володя не мог разогнуть пальцы рук. Каждый шаг давался с большим трудом. Когда садился в машину, ему поднимали ноги. Это продолжалось три месяца. В Гвинее Мунтян лежал в госпитале, сделал все анализы – врачи ничего не нашли. И в Киеве он около двух недель лечился в больнице. Моментами становилось легче, а потом все возвращалось.
Как-то при встрече Мунтян поделился своей бедой с одним из секретарей украинского посольства в Гвинее Анатолием Дьяченко и послом Константином Пивоваровым. Они предположили: "Володя, а может быть, тебя заколдовал какой-нибудь африканский марабу?" У них был знакомый в посольстве Мали, работавший там советником. Он обладал способностью избавлять от колдовских проклятий. Пригласили его на виллу к Мунтяну. "Он, – рассказал Мунтян, – посадил меня перед собой и, пронзая взглядом, повел отвлеченный разговор о том, кто я, откуда, чем занимаюсь. Мы проговорили полтора часа, после чего он подтвердил догадку Дьяченко и Пивоварова: "Да, вас заколдовали, и я даже знаю – кто… Хотите, назову имя колдуна?" – "Не надо, – сказал я, – а то встречу и что-нибудь ему сделаю"."
Малиец дал Мунтяну какую-то травку для заварки и посоветовал на ночь принимать душ. Через несколько дней они снова с ним встретились, опять он смотрел на Мунтяна пронзительным взглядом и говорил о чем угодно, только не о болезни. Прошла еще неделя, и Мунтян почувствовал, что боли в суставах его оставили. Все – и ноги, и руки – заработало, как прежде. Мунтян отправился к своему спасителю и от души его поблагодарил.
"Никогда не думал, что со мной такое может произойти, – говорит Владимир Мунтян. – А тут пришлось задуматься. Перед ответственными играми приходили какие-то загадочные люди. "Это колдуны, – говорили мне, – они помогут одолеть соперника". Ездили с нами на сборы. Я им не препятствовал. Колдуны делали свое дело, а я – свое. С ними лучше не связываться. Когда я рассказал Виталику Хмельницкому о своих приключениях в Африке, он меня утешил: "Скажи спасибо, что они тебя там не съели!""
В восемнадцать на "Динамо"
В киевском "Динамо" работали не только выдающиеся футболисты и тренеры, но и администраторы. Один из них – Г ригорий Иосифович Спектор, которого тренеры других клубов, в частности, Константин Иванович Бесков, ставили в пример своим администраторам. Любопытна история о том, как Спектор попал в киевскую команду: "Однажды меня, рядового школьного учителя музыки, осенила идея: а почему бы мне не предложить свои услуги киевскому "Динамо"? От природы во мне заложена администраторская жилка. Я давно ее ощущал в себе. И заметил: с какими бы суперсложными проблемами ко мне ни обращались разные люди, я всегда умудрялся их как-то решать.
Два месяца с этой утопической, больной мыслью я ходил на стадион, но подойти к Валерию Лобановскому и Олегу Базилевичу не решался. Боялся! Поскольку понимал, что они примут меня за ненормального.
Они как раз приняли команду "Динамо", образовав не имеющий аналогов в истории футбола тандем двух старших тренеров. Сначала пришел Лобановский, а затем он пригласил Базилевича – высокоэрудированного теоретика футбола, близкого ему по духу. Что я для них? Но… свыше нами кто-то управляет. Еду я как-то на своей машине. Вижу – голосует мужчина. Я остановился, чтобы заработать лишний рубль на бензин. "Не могли бы вы меня подбросить к университету? У меня через десять минут экзамен по кандидатскому минимуму". – "Нет проблем, садитесь. Я еду в ту же сторону".
Издали футболисты воспринимаются визуально совсем не такими, как вблизи. Когда они рядом, облик их видится иначе. Поворачиваюсь к мужчине: "Простите, но вы очень мне напоминаете известного в прошлом футболиста Олега Базилевича". А он мне не без юмора и сарказма отвечает: "В общем-то, неудивительно, что я еще похож на него, потому что я и есть Базилевич".