Тоска вечных вынужденных скитальцев-изгнанников по Родине, а отсюда - и отчаянность чувств, когда даже Надсона хочется читать и читать, потому что русской книжки не достать, а купить не на что, а Надсон - это русская литература, русская речь… Да ещё и поэтическая, то есть - особенно звучная и выразительная.
Это ведь глубокая, на грани трагедии, драма: Ленин - и вне России!.. Великая натура, великая душа, великий патриот в самом точном и глубоком смысле этого слова, человек, написавший эссе "О национальной гордости великороссов", - вне России.
Великий сын России - вне России. И вынужден, живя вне неё, довольствоваться выброшенным знакомыми каталогом Третьяковки…
Тоска пусть и скрыта, но она есть.
И это - не мелкая тоска.
ПРИВЕДЁННОЕ выше письмо Крупской относится к позднему периоду второй эмиграции Ленина после поражения первой русской революции 1905 года. Сестра Ленина Анна Ильинична вспоминала, что первые годы второй эмиграции проходили "очень нудно и тоскливо" и "тяжело переживались Ильичом". Когда осенью 1911 года она навестила брата в Париже, настроение его было тогда "заметно менее жизнерадостным, чем обычно". И однажды во время прогулки Ленин сказал: "Удастся ли ещё дожить до следующей революции".
Прошло полтора года, партия большевиков работала в России всё активнее, а значит, всё более активно работал и Ленин. Остался в прошлом "парижский" период его деятельности, в разгаре был "краковский"… И из письма Крупской матери Ленина, написанного в канун последнего мирного года Европы, видно, что от былой хандры (относительной, конечно, полностью кураж Ленин не терял никогда!) не осталось и следа.
Однако из того же письма видно и то, что Ленин всё более тосковал по России. Это понятно уже по его тогдашнему увлечению безвременно скончавшимся в возрасте 25 лет Надсоном, поэтом талантливым, но по духу Ленину не то чтобы не родственным, но - прямо противоположным. Надсон - это уныние, рефлексия, раздвоенность души, то есть то, чего у Ленина отродясь не бывало. Тем не менее в Кракове он Надсоном - и, возможно, не только от бескнижья, - зачитывался.
Кстати, Ленин не мог не знать, что Надсон был похоронен на том же Волковом кладбище Петербурга, где он сам похоронил сестру Ольгу. Надсон был одним из любимых поэтов старшей сестры Ленина - Анны. Мария Александровна, зная о любви дочери к стихам Надсона, подарила ей томик стихов поэта.
И Анну особенно волновали строки:
Надо жить! Вот они, роковые слова!
Вот она, роковая задача!
Кто над ней не трудился, тоскуя и плача,
Чья над ней не ломалась от дум голова?
Да, надо было жить - даже тоскуя. Да и не тосковать надо было, а жить, работать - во имя будущей России. Во имя вполне возможного, но, скорее всего, такого ещё далёкого нового Отечества…
Жить и работать вдали от него.
А там, в русских снегах - любимая, "дорогая мамочка", сёстры - старшая и младшая, младший брат.
Там и могилы отца, брата Александра и сестры Ольги…
Эх!
ЛЕТО 1914 года надолго стало последним мирным летом в Европе. Но знали об этом заранее лишь немногие посвящённые, и нельзя сказать, что Большая война носилась тогда в воздухе, если иметь в виду обывательскую европейскую массу… Наоборот, политически слепые буржуазные слои Европы и не подозревали, что она - накануне вселенского кровавого мордобоя! Даже после убийства в боснийском Сараево наследника австрийского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда Париж более волновал процесс мадам Кайо - жены французского министра финансов Жозефа Кайо. Мадам Кайо убила редактора "Фигаро" Кальметта за то, что тот опубликовал в целях дискредитации пикантные письма её мужа. Однако посвящённые - те, кто задумал и подготовил эту войну, - вели мир к войне последовательно и обстоятельно.
Полковник Хауз - личный представитель нового президента США Вильсона, избранного американским "электоратом" как "президент мира", но избранного посвящёнными в качестве "президента войны", - инспектировал Европу на предмет готовности её "верхов" к развязыванию войны…
Требовалось проверить также готовность к отправке на бойню "низов" Европы, и особенно - в такой плохо предсказуемой стране, как Россия. Для "накручивания хвоста" царю Николаю и обеспечения восторгов "чистой" российской публики в Петербург отправился президент Французской республики Пуанкаре, а настроение рабочим России должны были поднять вожди II Интернационала, которые к 1914 году окончательно стали обслуживать в рабочем движении интересы Капитала. Одним из этих "вождей" был бельгийский социал-демократ Эмиль Вандервельде, который считался, наряду с русским Плехановым и французом Жаном Жоресом, мировым оратором. Он-то и отправился летом 1914 года в Питер - к "братьям-рабочим".
Как ни странно, при всей прозрачности задания Вандервельде, на его визит - в отличие от визита Пуанкаре - советские историки особого внимания не обращали. А появление Вандервельде в России накануне войны стоит, вообще-то, отдельного исследования - очень уж оно хорошо иллюстрирует согласованность действий европейских "рабочих вождей" и мировой Золотой Элиты.
Здесь же придётся ограничиться голой сутью…
В начавшемся XX веке только пролетариат России оказался способным на крупнейшее политическое, притом - вооружённое выступление в 1905 году. Брались в 1905–1907 годах за вилы и миллионы российских крестьян. Поэтому мировых организаторов мировой войны не мог не волновать вопрос: можно ли рассчитывать на русскую массу как на послушное "пушечное мясо" в близкой - для посвящённых - мировой войне?
Это и должен был выяснить Вандервельде. Он побывал на рабочих собраниях, в рабочих организациях и был неприятно поражён масштабами влияния на рабочую массу большевиков. Так что после инспекции было решено ослабить это влияние путём объединения большевиков и меньшевиков на особом форуме под эгидой II Интернационала. Обеим сторонам было предложено собраться в Брюсселе, в штаб-квартире Исполкома Международного социалистического бюро.
Меньшевики по поводу инициативы МСБ ликовали - Ленин получит выволочку от самого социалистического ареопага! Но не так прост был Владимир Ильич! Послать делегацию большевиков в Брюссель он согласился, но сам туда ехать не собирался и по причине занятости, и из тактических соображений. Вначале предполагалось участие Зиновьева, но кончилось тем, что на Брюссельское "объединительное" совещание Ленин послал вместо себя Инессу Арманд, М. Ф. Владимирского (Камского) и И. Ф. Попова.
Напомню, что Ленин писал Арманд из Поронина:
"По поручению ЦК обращаюсь к тебе с просьбой согласиться войти в делегацию… Ты хорошо знаешь дела, прекрасно говоришь по-французски, читаешь "Правду". Думаем ещё о Попове, Камском…
Я ехать не хочу "принципиально". Видимо, немцы (озлобленный Каутский и К) хотят нам досадить. Sout! ("Пусть так!" - С. К.) Мы спокойно (я на это не годен) от имени большинства 8/10, вежливейшим (я на это не годен) французским языком предложим наши условия… Если дорогие товарищи хотят единства, вот условия большинства сознательных рабочих России. Не хотят, как угодно!!"
Уговаривавшему его поехать Ганецкому (Фюрстенбергу) Ленин сказал, по воспоминаниям Ганецкого: "Если бы меньшевики решились пойти за нами, то нечего созывать конференцию. Они желают лишь ругать меня перед Интернационалом. Уж этого удовольствия я им не доставлю. Да и времени жалко, лучше заниматься делом, нежели болтовнёй". Это сообщение Ганецкого полностью подтверждается ленинской перепиской тех дней. К слову, ещё в начале февраля 1914 года Ленин, будучи в Брюсселе, написал по личной просьбе "товарища Гюисманса" доклад от своего личного (что было подчёркнуто) имени, где с цифрами была описана ситуация, сложившаяся в РСДРП, и говорилось: "Нас разделяет то, что ОК ("Организационный Комитет" меньшевиков. - С. К.) не хочет (и не может - ибо он бессилен против группы ликвидаторов) решительно и бесповоротно осудить ликвидаторство".
"ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОЕ", но никого не объединившее совещание прошло в Брюсселе с 3 (16) по 5 (18) июля 1914 года. Проводили его Вандервельде, Гюисманс, Каутский, среди участвовавших были Плеханов, Троцкий, Алексинский и Роза Люксембург.
Настроенная Лениным на предельную жёсткость при предельной внешней корректности, тройка большевиков вела себя соответственно, оппоненты же выходили из себя: "Вы безответственные работники! Где Ленин? Когда он приедет? Он должен наконец выслушать обвинения перед лицом Интернационала…".
Вандервельде угрожал большевикам, что за их отказ "объединиться" их будут судить "двое судей": намеченный в Вене международный социалистический конгресс и "русский пролетариат". Первый "суд" не состоялся - его сорвала война, а второго суда Ленин и его соратники не боялись.
19 июля 1914 года в письме Арманд Ленин писал из Поронина:
"Гюисманс и Вандервельде пустили в ход все угрозы. Жалкие дипломаты! Они думали нас (или вас) запугать. Конечно, им не удалось.
Мы говорим с Григорием (Зиновьев. - С. К.): умнее бы вовсе отказаться идти. Но русские рабочие не поняли бы этого, а теперь пусть учатся на примере живом.
Ты лучше провела дело, чем это мог бы сделать я. Помимо языка я бы взорвался, наверное… Не стерпел бы комедиантства и обозвал бы их подлецами…"
Матерщинником (в отличие от, например, Льва Толстого) Ленин не был, однако он нередко не стеснялся в резких выражениях - я этого не скрывал, не скрываю и Ленина за это не осуждаю. И хотя люди слишком часто судят строже не подлеца, а того, кто прямо называет подлеца подлецом, искренняя позиция в конечном счёте выигрышнее, если политик действует в интересах большинства.
Но в данном случае признание Ленина в том, что он мог сорваться, показывает, что нервы у него были уже на пределе - шесть лет эмиграции начинали сказываться… В тот же день он пишет второе письмо Арманд - тоже весьма эмоциональное:
"Мой дорогой друг!.. Гюисманс сделал всё против тебя и нашей делегации, но ты отпарировала его выходки самым удачным образом. Ты оказала очень большую услугу нашей партии! Особенно благодарен тебе за то, что ты меня заменила…
Последняя карта ликвидаторов - помощь заграницы, но и эта карта бита…"
В постскриптуме письма он прибавил: "P. S. Вандервельде и Каутский в роли распространителей сплетни, будто Ленин прячется в Брюсселе. Каково! О, эти мерзкие сплетницы - у них один способ борьбы. Вы с Поповым отлично отбрили Гюисманса. Так ему и надо…"
Возможно, читателя позабавит извлечение из агентурной записки провокатора А. К. Маракушева (охранная кличка "Босяк", революционная кличка "Алексей") об этом совещании:
"…Петрова (И. Арманд. - С. К.) от имени ЦК представила доклад в письменной форме, состоящий из 29 пунктов, в котором, между прочим, говорится, что в России на стороне ЦК (ленинского. - С. К.) стоит 4/5 всех рабочих, а потому подымать вопрос о каком-то объединении РСДРП по меньшей мере странно и гораздо целесообразнее признать не признающих ЦК стоящими вне партии, и тогда, естественно, получится единство партии. Как самим докладом, так и речью Петровой большинство участников совещания было страшно возмущено, так как никто не мог ожидать, что нахальство "ленинцев" дойдёт до таких размеров…
Выступления всех ораторов носили весьма страстный характер, но пользы делу никакой не принесли, и участники совещания, не придя ни к какому решению, уклонились от дальнейшего участия в этом совещании".
Могу себе представить, как "Петрова"-Арманд с самым невинным видом - как ей советовал Ленин - предлагает Плеханову, Алексинскому, Троцкому и всем не согласным с Лениным признать себя стоящими вне партии… Нетрудно представить и реакцию тех же Плеханова или Троцкого.
Да, удар был силён: Ленин устами своих представителей заявил, что всех, кто не стоит на его позиции, он не считает революционными социал-демократами, а мотивировал своё мнение тем, что за него - абсолютное большинство организованных рабочих России.
Конечно, в какой-то мере Ленин вольно или невольно блефовал - он действительно пользовался поддержкой большинства, и даже абсолютного, однако настроения местных партийных организаций большевиков склонялись всё же не к размежеванию, а к примирению.
Так прав ли был Ленин в своей жёсткой позиции?
А вот прикинем…
У него, у партии и у российских рабочих уже был опыт революции 1905 года - опыт неудачной революции… Говорят, что умные люди учатся на чужих ошибках, а глупые - на своих, но как же определять тех, кто не учится даже на собственных ошибках?
Чужого опыта народной государственности у российских социал-демократов было - кот наплакал. 72-дневная Парижская Коммуна 1871 года, когда у власти стояло рабочее правительство, - вот, собственно, и всё! Но и этот опыт показывал - колебания, неустойчивость, соглашательство, мягкотелость, склонность к речам вместо дела, отсутствие решительности и принципиальности гибельны для успеха пролетарской революции.
Свой собственный опыт 1905–1907 годов должен был бы убедить, вроде бы, в том же… Казалось бы, из опыта первой русской революции вытекал один разумный вывод: решительность, решительность и ещё раз решительность! Причём - с учётом преследований и террора властей требовалось обязательное развитие сильной нелегальной партии, полностью свободной от соглашательских элементов, но создающей прочную массовую базу при малейших легальных возможностях.
И вот вместо этого среди людей, считающих себя членами РСДРП, появляются ликвидаторы, богоискатели, богостроители и "ликвидаторы наизнанку" - отзовисты… Рабочие дезориентированы, растеряны, им хочется единства, а "вожди" тянут в разные стороны… И разобраться в том, кто прав, а кто - нет, способны далеко не все.
Но разобраться-то надо! И можно ли терпеть в руководстве рабочей партии, обязанной быть решительной и боевой, членов нестойких, литераторствующих, тянущих в "экономизм"?
Логика Ленина была железной, и это была действительно логика… Мы к чему рабочих зовём? К демократической республике! Возможна демократическая Российская республика без свержения самодержавия? Нет! А возможно свержение самодержавие без революции? Тоже нет!
Так какого чёрта вы, господа хорошие, выступаете против Ленина, который все эти годы только об этом вам всем и толкует!? Причём Россия, особенно рабочая Россия, тогда начинала серьёзно революционизироваться - реакция вождей II Интернационала это лишний раз подтверждает, причём это свидетельство "со стороны", так сказать. И если бы не начавшаяся война, то ещё неизвестно, когда стала бы возможна ленинская пролетарская революция в России - в октябре 1917-го или в октябре 1915 года?
Последнее предположение исторически вполне имеет право на существование, если помнить, что летом 1914 года в России назревало что-то вроде революционного кризиса.
А может быть, и мощный кризис…
Ещё год назад Центральный комитет призвал рабочих отметить 1 мая митингами, демонстрациями и маёвками, но особого отклика этот призыв в массах не получил, 1 мая 1913 года прошло для властей достаточно спокойно. В 1914 же году началось с забастовок в очередную годовщину 9 января, продолжилось стачками по поводу массовых отравлений работниц на предприятиях Петербурга. После изгнания из Думы на 15 заседаний рабочих депутатов в Петербурге прошли забастовки протеста, а в Баку после маёвки началась всеобщая забастовка. Её поддержали в обеих столицах и в ряде других городов.
3 июля полиция стреляла в 12-тысячный митинг рабочих Путиловского завода. Петербургский комитет РСДРП призвал к забастовке, и 4 июля бастовало уже 90 тысяч, 7-го - 130 тысяч, 11-го - 200 тысяч… В Питере, в Баку и Лодзи появлялись баррикады… Стачечное движение было шире, чем летом 1905 года, а реакционная печать публиковала статьи с заголовками типа: "Бадаева (думского депутата-большевика. - С. К.) на виселицу"… 8 июля 1914 года была закрыта - на этот раз окончательно - "Правда", начались массовые аресты большевиков.
13-го и 14 июня 1914 года в газете "Трудовая Правда" была напечатана аналитическая статья Ленина "Рабочий класс и рабочая печать". И из её цифровых выкладок было видно, насколько выросло к 1914 году как революционное настроение масс, так и влияние большевиков. Подобные ленинским оценки проводились и позднее, и примерная сводная статистика такова…
В 1913 году 70,2 % всех групповых рабочих сборов на 3106 рабочих газет в целом пришлось на 2181 "правдистскую" газету; 21,3 % - на 661 ликвидаторскую (то есть меньшевистскую) и 8,5 % - на 264 левонароднические (по сути, эсеровские).
В 1914 году из всех групповых рабочих сборов на 4068 газеты на 2873 правдистские большевистские газеты пришлось 70,6 %; на 671 меньшевистскую - 16,6 % и на 524 левонароднические - 12,8 %.
Устойчивое преобладание влияния большевиков с тенденцией к росту - налицо! Одновременно теряли свои позиции меньшевики. Даже среди склонных к соглашательству рабочих железных дорог меньшевиков в 1914 году поддерживало не более 24 %. Наиболее же сильны меньшевики были в 1914 году в среде печатников - до 40,8 %.
Интересна оценка тогдашней ситуации в циркуляре Департамента полиции № 172935 от 15 июня 1914 года, где говорилось:
"Сознавая, что фракционные раздоры и увлечение бесплодной литературной полемикой оторвали от активной организационной работы весьма значительное число наиболее видных и серьёзных партийных работников и что систематическая работа розыскных организаций успела… ослабить даже солидно поставленные крупные партийные учреждения, все социал-демократы, независимо от их фракционности, теперь усиленно стремятся наладить разрушенную работу партии…
Наибольшую энергию в указанном отношении проявили представители большевистской "ленинской" фракции (правдисты), решившие устроить партийный съезд… По предложениям правдистского центра… наиболее вероятен успех работы по подготовке… в следующих местах: Петербург, Москва с прилегающей областью, Киев, Харьков, Екатеринослав, Одесса, Николаев, Кременчуг, Вологда, Архангельск, Гомель, Двинск, Урал, Волга, Кавказ, Сибирь и Донецкий каменноугольный район…
С другой стороны, ликвидаторы опасаются оказаться в меньшинстве на съезде…"
Охранный циркуляр констатировал при этом, что и большевики, и меньшевики-ликвидаторы намерены совершить "объезды различных местностей Империи видными и активными работниками данного момента и возможно широкое устройство областных и общегородских конференций и совещаний…".
Такие вот закручивались дела, и на август 1914 года Ленин действительно намечал проведение нового съезда партии. К концу июля 1914 года подготовка была почти закончена - избраны делегаты, выработаны наказы местных организаций, решены вопросы техники - явки, маршруты, паспорта…
Однако Золотая Элита Капитала планировала иначе - до начала Первой мировой бойни оставались считанные недели…