ГОТОВЯСЬ к событиям в России, Ленин готовился и к бою с интриганами на Венском конгрессе II Интернационала и 21 июля 1914 года даже сообщил в Москву в редакцию "Энциклопедического словаря", издаваемого Товариществом братьев Гранат, что вынужден "прервать начатую статью о Марксе" и надеется, что "редакция успеет найти другого марксиста и получить от него статью к сроку". И ещё до "Объединительного" совещания он заявил в письме Арманд: ""Они" хотят дать нам "бой" (генеральный) в Вене. Пустая угроза!! Они ничего не могут сделать!!".
Все планы изменила война, объявленная Германией России 19 июля (1 августа) 1914 года, и 21 июля (3 августа) Ленин сообщил в Москву "Гранатам", что "приостановка ряда спешных политических дел" ввиду войны позволяет ему взяться за статью, если она ещё не заказана другому.
Да, теперь, когда всё в европейском "доме" смешалось, можно было не спешить и осмотреться.
Но тут навалились неприятности с австрийской полицией - 7 августа в Ленине заподозривают русского шпиона и в его квартире в Поронине производят обыск, а затем обязывают явится в жандармерию уездного городка Новый Тарг. 8 августа 1914 года Ленина в Новом Тарге арестовывают и заключают в местную тюрьму. На вопрос о роде занятий он представляется корреспондентом и сотрудником издающейся в русской столице газеты "Правда" и сообщает, что двадцать лет состоит членом РСДРП.
В русских газетах появились сообщения об аресте Ленина, а далее события разворачивались так…
В отличие от провалившегося наступления русских войск в Восточной Пруссии, на галицийском Юго-Западном фронте русские армии получили успех, Краков же был от линии фронта недалеко. И Департамент полиции сообщил командующему фронтом генералу Алексееву, что, по сведениям министерства внутренних дел, в краковской тюрьме может содержаться В. И. Ульянов, более известный как Ленин. Циркуляр уведомлял, что разыскиваемый полицией Ленин является выдающимся представителем РСДРП, "имеет за собой долголетнее революционное прошлое, состоит членом ЦК партии и создателем отдельного течения партии". Соответственно, Департамент полиции просил Алексеева в случае взятия Кракова "не отказать в распоряжении об аресте Ленина и препровождении его в распоряжение Петроградского градоначальства".
Конечно, обо всём этом в Поронине известно не было, но, так или иначе, Ленина надо было выручать. Эта история достаточно подробно описана Крупской, я же сейчас сообщу из её воспоминаний одно… Хотя хлопотали за Ленина многие, решающую роль сыграло, пожалуй, обращение к австрийскому министру полиции видных австрийских социал-демократов, депутатов парламента Виктора Адлера из Вены и Германа Диаманда из Львова, которые знали Ленина как члена Международного социалистического бюро. 19 августа Владимир Ильич был освобождён и вскоре добился разрешения на выезд из австрийской Польши в нейтральную Швейцарию.
Так вот, Крупская пишет, что хлопотавший за Ленина в Вене Рязанов возил его к Адлеру, и Адлер передавал свой разговор с министром австрийской полиции.
- Уверены ли вы, что Ульянов - враг царского правительства? - спросил министр.
- О да! - ответил Адлер. - Более заклятый враг, чем ваше превосходительство…
Во время войны Виктор Адлер (1952–1918) занимал центристскую позицию, в 1918 году после установления в Австрии республики был одно время министром иностранных дел. Но это так, к слову. Главное - он помог вытянуть Ленина из австрийской кутузки, за что ему и спасибо!
В Кракове, однако, пришлось задержаться… Незадолго до войны у тёщи Ленина, Елизаветы Васильевны, в Новочеркасске умерла сестра, которая завещала ей 4 тысячи рублей, скопленных за 30 лет учительства. Деньги лежали в краковском банке, и их надо было вызволить. Венский маклер по военному времени взял за услугу половину суммы, остальное же составило тот "капитал", который очень пригодился Ульяновым в следующие годы в Швейцарии.
Уж не знаю, были ли осведомлены об этом "новочеркасском золоте" обвинители Ленина в реальном масштабе времени - в 1917 году, а вот нынешние клеветники и распространители лжи о "германском золоте" Ленина могут прочесть о нём в первом томе пятитомника воспоминаний о Ленине издания 1984 года на странице 396-й…
5 СЕНТЯБРЯ 1914 года Ульяновы приехали в Берн и начали устраиваться - в который уже раз. Позади были двадцать лет борьбы, впереди неопределённость как политическая, так и житейская. Но постепенно всё стало проясняться. 14 ноября 1914 года Ленин писал в Петроград (так теперь стал называться Петербург) Анне Ильиничне:
"В деньгах я сейчас не нуждаюсь (вот оно, германское-то золотишко! - С. К.). Пленение моё было совсем короткое, 12 дней всего, и очень скоро я получил особые льготы, вообще отсидка была совсем лёгонькая, условия и обращение хорошие. Теперь понемногу осмотрелся и устроился здесь. Живём в двух меблированных комнатах (нет, золотишко ещё, похоже, не пришло. - С. К.), очень хороших (нет, похоже, всё-таки пришло. - С. К.), обедаем в ближней столовке (нет, не пришло. - С. К.).
Надя чувствует себя здоровой, Е. В. (тёща. - С. К.) тоже, хотя состарилась уже очень. Я кончил статью для словаря Граната (о Марксе) и посылаю ему её на днях. Пришлось только бросить часть (бо́льшую, почти всё) книг в Галиции, боюсь очень за их судьбу…"
Так обстояли дела житейские. Насчёт книг Ленин боялся, к слову, не зря - книги пропали.
Но в том же письме сестре Ленин касается и политической ситуации:
"Печально очень наблюдать рост шовинизма в разных странах и такие изменнические поступки как немецких (да и не одних немецких) марксистов или якобы-марксистов… Вполне понятно, что либералы опять хвалят Плеханова: он заслужил вполне это позорное наказание".
Да, с началом войны практически все европейские социал-демократии полностью забыли о лозунге "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" и не просто поддержали свои правительства, но и развернули шовинистическую, то есть крайнюю националистическую пропаганду. Решения Базельского конгресса и Базельский манифест были сразу же забыты. Вожди II Интернационала сделали поворот "Все вдруг!" от интернационализма к шовинизму так быстро и дружно, что никакого иного объяснения, кроме продажности, в голову не приходит.
Не знаю, когда и как тот или иной "вождь" конкретно стал ренегатом и из марксиста превратился в "агента влияния" Капитала в рабочем движении, да и не очень-то это интересно. Однако предали все они за те или иные "тридцать сребреников". Во время войны и после войны многие "вожди" в тот или иной момент входили в буржуазные правительства и почти все призывали кару на Советскую Россию Ленина, а Эдуард Бернштейн способствовал распространению басен о получении Лениным "субсидий из германского Генштаба".
Вот уж, что называется, с больной головы да на здоровую… Ведь честность, здравость и последовательность мысли в том идейно-эмоциональном кавардаке, который воцарился в умах, сохранил с началом войны только Ленин!
Обзор русской охранки сообщал тогда:
"Если прежде вожди - ветераны российской социал-демократии, Плеханов и Ленин, находились между собой в блоке, составляя центр в партии, хотя и принадлежали первый к меньшевикам-партийцам, а второй к большевикам, то с открытием военных действий по взглядам своим на отношение русской социал-демократии к войне они сделались настоящими антиподами, причём рассуждения по сему предмету "неудержимого революционера" Ленина Плеханов называет "грёзо-фарсом", а руководимая Лениным газета "Социал-демократ" называет в свою очередь соображения Плеханова по тому же вопросу "софизмами" и "смешными нелепостями".
Вместе с тем у Плеханова по вопросу об отношении партии к войне произошло идейное сближение с представителем "вперёдовцев" Алексинским, которого по этому поводу в партийной литературе называют даже "ретивым пажем" Плеханова.
С открытием военных действий в 1914 году группа членов ленинской партии, преодолевая громадные трудности восстановления организационных связей, прерванный войной, выработала в сентябре 1914 года "тезисы" о войне…"
Под "тезисами" охранный автор имел в виду тот предварительный документ, который известен под наименованием "Тезисы о войне" и был написан Лениным в начале сентября 1914 года. По приезде в Берн он прочёл его на собрании местной группы большевиков.
Собрание, проходившее в пригородном лесу, одобрило тезисы, и они были разосланы в заграничные секции большевиков, а участник совещания, депутат Думы Ф. Н. Самойлов, отвёз их в Россию. На копиях в целях конспирации стояли пометки "С воззвания, выпущенного в Дании" и "С воззвания, выпущенного в России"… Одна копия была передана совместной конференции итальянских и швейцарских социалистов, проходившей 27 сентября 1914 года в Лугано.
Тезисы Ленина обсуждали в обеих столицах, в Иваново-Вознесенске, Нижнем Новгороде, Вологде, Красноярске, Киеве, Екатеринославе, Харькове, Баку, Тифлисе - во всех активных центрах рабочего движения, и к октябрю 1914 года они были одобрены российской частью ЦК, думской фракцией и местными организациями. Поэтому 1 ноября 1914 года в № 33 газеты "Социал-демократ" в виде передовой от имени ЦК РСДРП был опубликован манифест "Война и российская социал-демократия", посланный в МСБ и социалистические газеты Англии, Германии, Франции, Швеции и Швейцарии. Перепечатала его 13 ноября 1914 года лишь небольшая швейцарская газета "La Sentinelle", издававшаяся в Шо-де-Фон.
Номер же "Социал-демократа" с манифестом был издан в количестве 1500 экземпляров и, доходя до России, зачитывался до того, что текст невозможно было разобрать из-за засаленности и ветхости.
ЛЕНИНСКИЙ манифест "Война и российская социал-демократия" определял начавшуюся войну такой, какой она и была, то есть захватнической, грабительской со стороны всех её участников. Ленин "с чувством глубочайшей горечи" констатировал, что "социалистические партии главнейших европейских стран своей задачи не выполнили, а поведение вождей этих партий граничит с прямой изменой делу социализма". Он писал далее, что оппортунисты сорвали решения Штутгартского, Копенгагенского и Базельского конгрессов, и это означает крах II Интернационала.
О перспективе в манифесте говорилось так:
"При данном положении нельзя определить с точки зрения международного пролетариата, поражение которой из двух групп воюющих наций было бы наименьшим злом для социализма. Но для нас, русских с.-д., не может подлежать сомнению, что с точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии, самого реакционного и варварского правительства.
Ближайшим политическим лозунгом с.-д. Европы должно быть образование республиканских Соединённых Штатов Европы…
В России задачами с.-д. ввиду наибольшей отсталости этой страны, не завершившей ещё своей буржуазной революции, должны быть по-прежнему три основные условия последовательного демократического преобразования: демократическая республика (при полном равноправии и самоопределении всех наций), конфискация помещичьих земель и 8-часовой рабочий день…"
Только безграмотные или очень злонамеренные люди могут усмотреть в этой позиции Ленина антипатриотизм. Да, во время войны Ленин не раз напоминал слова Маркса о том, что "пролетарии не имеют отечества", но это была позиция не "Ивана, не помнящего родства", а позиция русского человека, желающего, чтобы народы его Родины обрели своё Отечество, которое будет принадлежать народам, а не элите. Ведь в царской России положение элиты и народа было особенно неравноправным (сегодня этим же может "похвалиться" путинская Россия).
Но Ленин видел потерпевшую поражение Россию не данником империалистических победителей, а свободной демократической страной, отряхнувшей себя от праха самодержавия. 12 декабря 1914 года в газете "Социал-демократ", которая на годы станет его основной трибуной, Ленин публикует эссе "О национальной гордости великороссов", где пишет:
"Как много говорят, толкуют, кричат теперь о национальности, об отечестве!.. Попробуем и мы, великорусские социал-демократы, определить своё отношение к этому идейному течению… Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы еётрудящиеся массы (то есть 9/10 её населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов…
Мы полны чувства национальной гордости, и именно поэтому мы особенно ненавидим своё рабское прошлое… И мы, великорусские рабочие, полные чувства национальной гордости, хотим во что бы то ни стало свободной, независимой, самостоятельной, демократической, республиканской, гордой Великороссии, строящей свои отношения к соседям на человеческом принципе равенства…"
Что здесь неясно?
И какие чёрные очки надо надеть на нос, чтобы не видеть в этих словах горячую любовь к своей Родине, к России!?
Да, Ленин обличал царизм и желал поражения монархии, помещикам и капиталистам, которых он назвал "худшими врагами нашей родины". Но разве он был не прав?
Да, Ленин обличал Россию как "тюрьму народов", но он же пояснял, что "мы вовсе не сторонники маленьких наций; мы, безусловно, при прочих равных условиях за централизацию…".
ЗАКОНЧИЛСЯ 1914 год, начался 1915-й - первый полностью военный. И на весну 1915 года пришёлся один сюжет, обойти который нельзя, - в мае 1915 года к Ленину в Берн приезжал Парвус.
Жизнь Парвуса во многом напоминает классический плутовской роман, но порой она приобретала шекспировский оттенок, не становясь при этом привлекательной, ибо Шекспир выводил в своих пьесах немало и стервецов. В 1905 году Парвус-Гельфанд вместе с Троцким и Носарём-"Хрусталёвым" играл одну из первых ролей в руководстве питерским пролетариатом в первый год первой русской революции, но сложно сказать, чем он занимался уже тогда - революцией или ловкой провокацией?
Сегодня о Парвусе-Гельфанде не знает только ленивый, но приведу две официальные, так сказать, справки на него. Одна взята из сборника "Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Протоколы", изданного Политиздатом в 1963 году, и сообщает:
"Парвус (Гельфанд А. Л.) (1869–1924) - меньшевик. В конце 90-х - начале 900-х гг. участвовал в социал-демократическом движении России и Германии. После II съезда РСДРП примкнул к меньшевикам. В период революции 1905–1907 гг. находился в России, сотрудничал в меньшевистской газете "Начало"; выдвинул антимарксистскую "теорию перманентной революции", которую затем Троцкий превратил в орудие борьбы против ленинизма. В годы реакции отошёл от социал-демократии: во время Первой мировой войны - шовинист, агент германского империализма, занимался крупными спекуляциями, наживаясь на военных поставках. С 1915 г. издавал журнал крайне шовинистического направления "Die Glocke" ("Колокол") - орган "ренегатства и грязного лакейства в Германии" (Ленин)".
А вот Парвус, данный нам через сорок лет - в одиозном своей необъективностью кратком энциклопедическом словаре "История Отечества", изданном "Большой Российской энциклопедией" в 2003 году:
"ПАРВУС (настоящие имя и фамилия Александр Львович Гельфанд) (1869–1924) - политический деятель. Участник социал-демократического движения. С 1903 меньшевик. После Революции 1905–1907 сослан в Туруханск; бежал в Германию. Вместе с Троцким разрабатывал так называемую теорию "перманентной революции". В годы 1-й Мировой войны выступал в поддержку Германии в войне; сотрудничал с германским Генштабом, причастен к передаче денежных средств большевикам".
Расхождение межу советской и антисоветской "объективками" на Парвуса заключается, по сути, в последних шести словах антисоветского варианта, но в них-то и суть: во всех вариантах обвинений Ленина имя "Парвус" давно стало "знаковым". Если упомянут Парвус, то это значит, что речь идёт о "германском золоте" Ленина. Но Ленин и Парвус - фигуры несовместные. Вот с Троцким Парвус был связан действительно настолько прочной "верёвочкой", что когда Льву Давидовичу в 1915 году пришлось от Парвуса открещиваться, то он сделал это, опубликовав "Некролог живому другу"!Название, говорящее много и о многом…
Пути же Ленина и Парвуса почти никогда тесно не пересекались, хотя ещё в 1899 году Ленин в журнале "Начало" опубликовал рецензию на переводную книгу "талантливого германского публициста, пишущего под псевдонимом Парвус" - "Мировой рынок и сельскохозяйственный кризис". В 1900 году они познакомились уже лично - в Мюнхене, когда ещё полный революционного задора (или, возможно, уже революционного карьеризма?) Александр Гельфанд помогал Владимиру Ульянову и Александру Потресову подготавливать издание первой в России марксистской газеты "Искра". Но уже после II съезда партии их пути начали расходиться всё более и более.
В феврале 1905 года в газете "Вперёд" Ленин в статье "Должны ли мы организовать революцию?" полуодобрительно отзывается о статье Парвуса, подвизающегося уже в качестве российского меньшевика, в плехановской "Искре". Там Парвус признавал важность организованной подготовки восстания партией.
С развитием революции Парвус становится в среде меньшевиков-"новоискровцев" заметной величиной, и Ленин в те годы не раз поминает его - то критикуя, то в чём-то одобряя, но в итоге отзываясь о нём критически…
Не знаю, был ли когда-либо Парвус революционером, а вот авантюристом он был всегда, при этом не исключено, что уже в период первой русской революции Парвус был ещё и провокатором, делегированным в Россию теми или иными антироссийскими силами - какими именно, лично мне не так уж и интересно. В любом случае к началу Первой мировой войны Парвус стал сибаритом и проходимцем, жаждущим материального преуспеяния. Человеком он был, как я понимаю, не без талантов, а уж амбиций у него было ещё больше, чем талантов.
С германскими "верхами" он действительно сотрудничал, но просто не мог не сотрудничать и с теми или иными структурами Антанты, о чём, правда, сведений не имеется… К Ленину же Парвус приезжал, вне сомнения, как провокатор. Вряд ли он рассчитывал на то, что Ленин как-то "клюнет" на его наживки и увязнет "в сетях". Однако сам факт его контакта с Лениным - даже если тот немедленно указал ему на дверь, что, скорее всего, так и было, - обеспечивал Парвусу определённые дивиденды у руководства Германии. Съездив к Ленину, он мог фигурять этим фактом перед потенциальными или реальными "спонсорами", выбивая из них деньги якобы "под Ленина" и "для Ленина". А ничто иное, кроме денег, к тому времени Парвуса не интересовало. Времена были военные, политически мутные, и если на политике можно делать гешефты, то почему бы их и не делать?
Парвус так и поступал - ради "адреналина", огромных сигар, шампанского и штата блондинок… Факт посещения им Ленина был полезен Парвусу также с позиций возможной дискредитации Ленина его противниками при том или ином развороте событий в России (собственно, так в действительности в 1917 году и произошло!).