ИК: Первое: гримерки Славы и музыкантов находятся в разных местах уже как минимум лет пять. Второе: то, что он не хочет выходить на сцену в качестве фронтмена группы "Наутилус Помпилиус", вовсе не значит, что он вовсе не хочет выходить на сцену с чем-то другим. Третий вопрос по поводу его отношений с какими-то людьми, наверное, лучше задать самому Славе. Я считаю, что на такие вопросы касательно своих убеждений (религиозных и духовных увлечений) должен отвечать сам увлекающийся, а ни в коем случае не его друзья и родственники.
Регина Мянник, "Лис’с": Я бы хотела узнать у Вас, где бы Вы хотели теперь органично самореализоваться, при всем том, что тексты у Вас достаточно сложные… если распадается на данный момент "Наутилус Помпилиус", как Ваша работа будет в дальнейшем складываться, как творческого человека?
ИК: У меня нет ни малейших проблем с трудоустройством, основная моя проблема, как найти свободное время, чтобы не заниматься какой-либо работой. Я никогда не считал себя человеком, который пишет исключительно тексты песен, полагая это довольно смешным занятием. У меня есть еще очень много других интересов, возможностей, и я их систематически реализую, думаю и в музыке в том числе, в смысле работы с коллективами… да.
РМ: Есть уже какой-то конкретный исполнитель или группа, с которой Вы собираетесь работать или сотрудничать?
ИК: Такие намерения есть, но пока рано говорить, потому что цыплят по осени считают - в данном случае, в буквальном смысле слова.
Михаил Гинзбург, "Матадор": Есть такое понятие "раскачать лодку". В данном случае я имею в виду, что страну вы раскачали своими песнями. У вас нет никаких сожалений по поводу того, что Вы сделали со страной? Может быть, мой вопрос звучит как вопрос домохозяйки, но тем не менее?
ИК: Мы со страной, честное слово, ничего не делали!
МГ: Но так получилось… я понимаю, что, может быть, Вы не хотели…
ИК: Там были люди покруче нас…
МГ: Но песни все-таки сыграли свою роль, Вы не можете этого отрицать…
ИК: Да. Но я никогда об этом не думал, честно говоря. Мне это не интересно. Проблема раскачки страны это что-то из области политики. Моя проблема - написать то, что нравится а) мне, б) моим друзьям, в) публике, причем, публике - именно "в".
МГ: То есть Вы никогда не задумываетесь о том, что происходит вокруг Вас?
ИК: Нет, я задумываюсь над тем, что происходит вокруг. Однако при этом я не страдаю мегаломанией, чтобы предполагать, что то, что происходит вокруг меня, происходит из-за меня.
МГ: Но тем не менее это произошло. Нельзя этого отрицать. Потому что "с этими песнями партизаны шли в бой"…
ИК: "Shit happens", как говорил по этому поводу Форрест Гамп.
Светлана Рюрикова, агентство "Арт-Си": Илья, когда в этой студии сидел Слава Бутусов, то добрая половина программы на самом деле была посвящена Вам и текстам, которые Вы писали для его песен. В связи с этим у меня к Вам такой вопрос: как раз когда Слава был у нас в гостях, то его спрашивали очень много о том, что Ваши тексты созданы несколько искусственно, скажем так, то есть, может быть, даже не по вдохновению. То есть это некое нагромождение грамматических и прочих конструкций, и была озвучена фраза, что Илья забывает на третьей строчке то, что было до того. Вот как бы Вы прокомментировали этот момент искусственности в создании ваших стихотворений?
ИК: Я не знаю, что такое "искусственное" создание стихотворения…
СР: Я знаю, например, что тексты для альбома "Разлука" Вы писали действительно под влиянием вдохновения и чуть ли не на лестничной клетке, выбегая из квартиры, потому что там не было возможности спокойно работать. Так?
ИК: Не было возможности проявиться вдохновению? Да я вообще не пишу текстов, когда нет вдохновения: просто ничего не получается, во-первых. А во-вторых, я не помню, чтобы тексты к альбому "Разлука" я писал как-нибудь иначе, чем какие-либо другие тексты. Я не знаю, что такое "искусственно" писать тексты. Ну, может быть, "искусственно" - это при помощи компьютерной программы? Или подбирая рифмы по словарю рифм? Я, честно говоря, не могу понять, что такое "искусственно", вот не могу.
Ведущий: Ну хорошо. Вот в песнях очень многих наших рок-групп присутствует какой-то сюжет, т. е. все образы объединены в одну конструкцию, которая позволяет понять, что человек хотел сказать: вот это начало, а это - конец. Вас часто называют поэтом, который работает в стиле "поток сознания", что для рок-музыки не очень естественно, особенно для нашей рок-музыки, потому что у нас, как известно, главное - слова, которые сделали нашу рок-музыку достоянием такого большого количества людей. Принимаете этот упрек или нет?
ИК: Основное - слова, а это потому, что играть не умеют, в первую очередь. Во-вторых, действительно, песни русских рок-исполнителей имеют часто связный, понятный, логичный, простой сюжет, в частности, в поэзии Бориса Гребенщикова…
Ведущий: Но он исключение, наверное?
ИК: О, я не думаю. Потом, поток сознания - это тоже довольно неопределенный термин. Любое высказывание есть поток сознания и не больше того. Я не думаю, что я сильно отличаюсь от других поэтов, которые писали песни (из моего поколения). И более того, я считаю, что в чем-то я вполне типичен и, может быть, даже достаточно вторичен - в том смысле, что я сам, когда я учился писать… для меня Гребенщиков и Майк Науменко были старшими учителями, людьми, которые уже состоялись.
Ведущий: Спасибо!
Андрей Клюкин, "Автопанорама": Меня зовут Андрей Клюкин, и я бы хотел ужесточить Светин вопрос. Мы можем путаться во всех этих сложных терминах, но когда приходит на программу Слава Бутусов, и прямой вопрос в лоб: "А Вы все понимаете?" Ответ: "Я многих текстов до сих пор не могу понять". Как Вы прокомментируете такую ситуацию, когда Вы вкладываете свои слова, и человек, голосом которого они произносятся со сцены, просто не врубается вообще, что там в этих словах происходит. Может быть, Вы проводили какую-то разъяснительную работу? Вообще, прокомментируйте ситуацию, когда певец не понимает толком, о чем он поет!
ИК: Ну, если начать хотя бы с того факта, что многих песен, которые я написал, я не понимаю сам… (смех в зале) …Мне кажется, поэзия для того и пишется, чтобы быть неоднозначной, а объяснять ее - это привилегия определенной профессии, которая называется "литературный критик", а ни в коем случае не поэтов и не журналистов.
АК: И у меня еще такой вопрос по работе. Постольку, поскольку Вы являлись членом коллектива все это время, наверняка, Вы также работали вместе со Славой во время записи за рубежом, и я бы хотел, чтобы Вы попробовали прокомментировать… Все-таки, "Наутилус" - это культовая группа, в которой в первую очередь важна была эмоциональная нагрузка, а не качество музыкального звучания. Как вы оцениваете свою работу за рубежом во время записи? Это лучше? Это хуже? И вообще, зачем и почему это? И если возможно, в двух словах вообще вот про эту тенденцию уезда наших музыкантов на запись за границу…
ИК: А футболистам вы тоже задаете такие вопросы?
АК: Футболистам я не задаю, потому что наши поэты уезжают, как правило, в какую-нибудь деревню, но опять-таки в Россию, для того, чтобы создавать какие-то свои образы…
ИК: Деревня тоже может быть очень интересным новым впечатлением…
АК: Очень хорошо. Но как вот наша культовая группа, несущая нашу национальную традицию, уезжает, чтобы творить, к примеру, в Англию или Америку…
ИК: Я сомневаюсь, что "Наутилус Помпилиус" в очень большой степени несет национальную традицию. А потом, "наши" - это какие?
АК: Наши национальные традиции, это вот мы выросли, нам по 20–30 лет, и то, что мы слушаем…
ИК: Это традиция поколения, а не национальная традиция.
АК: Хорошо, а традиции поколения? Как они могут нестись при работе "там"?
ИК: А поколение мы возим с собой, от этого никуда не деться. Впрочем, как и нацию. А так, это обычный обмен опытом. Люди поехали туда, потому что появилась такая возможность, потому там действительно есть чему поучиться, и каким-то национальным корням это ни в коей мере не мешает, как не мешало Бунину писать сорок лет во Франции о России (будем приводить высокие примеры, в конце концов). А то, что "Наутилус" был всегда сильно привязан к эмоциональной составляющей вместо мастерства - это несчастье "Наутилуса". Это, собственно говоря, и есть причина, по которой он не может продолжать существовать, потому что та эмоция была связана с определенным временем и исчерпала себя сейчас. Сейчас все меняется. Как сказала одна юная киногероиня, "меняется время, меняется музыка, меняются даже наркотики", так что нужно соответствовать этим переменам.
АК: Но лучшие работы их были записаны тогда, когда они не были еще совсем профессионалами, то есть еще будучи в Свердловске. Если сейчас ткнуть первого попавшегося встречного: "Что ты помнишь из Наутилуса?" - наверняка он вспомнит там сметану на бананах или горох об стену, но не будет…
ИК: Очевидно, вы общаетесь в основном со своими сверстниками.
АК: Нет, я общаюсь по роду работы и не со своими сверстниками.
Ведущий: Хорошо, давайте конкретизируем. Как вы относитесь к последней пластинке "Наутилуса", которая была записана в Англии?
ИК: Я считаю ее большой нашей удачей и большой нашей ошибкой одновременно. Большая удача в том, что нам удалось поработать с человеком, который не только представитель другой культуры - музыкальной и национальной - но, в первую очередь, представитель другого поколения - того самого поколения, которое делало ревущие шестидесятые, начало семидесятых. Это просто интересно по-человечески - пообщаться с живым динозавром. Мало кто бы отказался от такой возможности. И мы очень многое поняли. Мне это дало незаменимый опыт. Я думаю, Славе тоже. Неудачей она является в том смысле, что в старые мехи, по евангельской мудрости, новое вино не наливают. И, в общем-то, была идея издавать эту пластинку не как "Наутилус Помпилиус", под другим именем. Но, как известно, кроме артистов существуют еще компании грамзаписи, и они преследуют маркетинговую политику, которая зачастую не совпадает с интересами артистов. Тем не менее мы вынуждены были это понять: то, что наше решение было само по себе слишком скороспелым, что такие вещи, как отказ от названия, готовятся как минимум за полгода.
Конечно, это пластинка не является "Наутилусом Помпилиусом" в том понимании, в котором им являются предыдущие альбомы группы. Я думаю, что главная ошибка состояла в этом.
Ведущий: То есть вы считаете, что "Наутилус" со своей репутацией не выдержал потока технологий, который пытались в каждый трек впихнуть?
ИК: Элементарно. Когда мы начали работать с Биллом Нельсоном, когда мы начали работать над этой конкретной пластинкой, мы поняли, что это уже не "Наутилус". Предсказать это, за отсутствием опыта подобной работы, конечно, мы не могли заранее. Если бы могли, мы бы еще весной подумали о распаде коллектива и, возможно, он бы произошел менее травматично, менее резко и с меньшим количеством человеческих обид.
Ведущий: Когда музыканты отправляются работать за границу, есть в этом некая опасность, на мой взгляд. Потому что когда человек попадает в немножко другой мир, причем в мир куда более совершенный с музыкальной точки зрения, где ему дают понять, кем он является на самом деле, то есть человеком из страны, которая по всем музыкальным меркам является самой глухой провинцией (наверное, так с "Наутилусом" и произошло в Англии), это повод если и не для нервного срыва, то, по крайней мере, для какого-то такого некомфортного состояния. Слава испытывал что-то похожее? Или Вы испытывали что-то похожее?
ИК: Я думаю, что да, что испытывал. Мне испытывать это сложно, потому что я же не музыкант, это не моя музыка, и, в общем, я хорошо представлял, что нас там ждет, Слава, наверное, в меньшей степени. А во-вторых, чем раньше это дано понять, тем лучше, потому что тем больше времени есть, чтобы исправиться. Я считаю, что мы с этим столкнулись слишком поздно.
Ведущий: То есть возможности исправиться уже нет?
ИК: Нет, она есть, но потребуется потеть значительно больше, чем десять лет тому назад.
Ведущий: Как Вы думаете, уровень европейский каким-то образом применим к нам? Или у нас "своя свадьба", и нам просто незачем пихаться во всю эту свободную Европу со своей музыкой?
ИК: Ну свадьба у нас пока совсем своя и, очевидно, еще долго будет таковой оставаться. Пихаться в свободную Европу со своей музыкой все равно нужно, потому что это делают все, и невозможно узнать, что ты делаешь, пока ты будешь, запершись в туалете, бренчать на гитаре и восхищаться сам собой. Нужно чтобы творчество прошло объективную проверку. А в смысле соответствия нашего уровня европейскому можно сказать, что здесь есть как свои плюсы, так и свои минусы. С одной стороны, плохо, что у нас так много второсортной, третьесортной и даже четверосортной музыки и, более того, что ее слушают так много людей. Потому что то, что ты слушаешь в 12 лет, неизбежно отразится на том, что ты будешь петь в 22. Но есть и хорошие стороны, например, неохваченность нашего рынка интересами компаний-мейджоров, которые навязывают очень конкретную маркетинговую и имиджевую политику, в которой уже совершенно не подергаешься, если ты хочешь сказать что-то совершенно свое и совершенно альтернативное существующей тенденции. Так что шансы-то есть. Шансы всегда есть. Главное - работать.
Сергей Соседов, "Искус", "Спектр": Мне многое нравилось, что Вы сделали в рамках группы "Наутилус Помпилиус", Илья, хотя многие поклонники спорят (и критики тоже) о качестве Ваших стихов. Но все отмечали в них броскую метафорическую подачу, свежесть и яркость образов, достаточно вспомнить и раннюю Вашу лирику, и более поздние стихи, допустим, такие вещи, как "Утро Полины", "Титаник", "Колеса любви", да тот же "Тутанхамон"… Но в песнях последнего альбома со странным названием "Яблокитай" заметен некий спад. В песнях многих заметна такая вычурная - не хочется говорить это слово - беспомощность, какой-то снобизм, творческая усталость, что кажется непонятным. Песня "Апельсиновый день", например, неореалистически напоминает старенькую "оранжевую" песню… помните? "Оранжевые дяди, оранжевые тети"… Вы пишете: "в твоих глазах горит апельсиновый свет, в твоих глазах горит апельсиновый свет", и он все время горит. В другой песне, "Сестры печали", есть такие строчки: "жены радости пьют твое время, как воду, а сестры печали внезапны, как дождь". Почему "жены радости"? Может, лучше "мужья радости", потому что "радость" - женского рода, герой песни обращается к женщине. Вы же не пишете поэзию розовую или голубую, хотя, наверное, могли бы попробовать себя и в этой ипостаси. Я уверен, у Вас получилось бы это (смех в зале). И, допустим, в произведении "Люди на холме" тоже есть интересные строчки: "Иногда мне кажется, что я должен встать и отнести тебя, как дитя". Куда? "Броситься сверху с вершины холма". Зачем? "Так будет лучше для тебя и меня", но "мы лежим на склоне холма, и мне кажется, что это все ерунда". Мне тоже, Илья, кажется, что все это ерунда, но тем не менее как одаренный поэт, который, я уверен, написал десятки хитов, вдруг снизошел до такой поэтической некондиции?
ИК: У меня как две самые большие ценности дома хранятся две вырезки агентства "Intermedia". Первая - это рецензия на альбом "Крылья", а вторая - рецензия на альбом "Яблокитай". В общем-то, они написаны примерно в том ключе, в котором Вы сейчас говорили, - и первая, и вторая. Только вторая (того же автора), та, которая посвящена альбому "Яблокитай", приводит как пример поэтической зрелости и правильного обращения со словом альбом "Крылья". Поэтому, может Вы еще пока не привыкли, Вам придется пока привыкать к этому альбому. Это первое. А второе - никакой особенной поэтической проблемы в том, что Вы прочитали, я не нахожу. Радость беспола - она не мужчина и не женщина. Если Вы так свободно относитесь к половой ориентации, как только что Вы продемонстрировали в своей речи, Вас не должны смущать такие маленькие проблемы.
СС: Нет, меня не смущает. И Вас тоже не смущает, видимо?
ИК: Меня абсолютно не смущает. А насчет окрашенной каким-то цветом карьеры, Вы не очень-то и промахнулись. Я ужасно люблю участвовать в лесбиянских чатах по Интернету под псевдонимом Lucy in the Sky with Diamonds - это одно из моих любимых ночных развлечений.
СС: Интересно!
Максим Резник, "РИФ-ТВ": У поэтов, которые пишут песни, как правило существует некая обида, обида на жизнь, на прессу, на публику, которая рассматривает их только как сочинителей текстов песен. Вот скажите… Ваше внутреннее ощущение… Вы себя ощущаете текстовиком или все-таки поэтом, и то, что Вы делаете, - это поэзия для Вас?
ИК: Вообще, все что я делаю, - это поэзия для меня, включая чистку зубов. А что касается узкопрофессионального определения, то я пишу тексты, потому что это так: я не пишу стихов, которые не предполагаю услышать как песню. А я писал их, когда был очень молодым, потому что еще не знал, что можно писать песни. И когда я впервые открыл это замечательное занятие, оно мне очень понравилось, и я почувствовал, что за его пределами мне больше в поэзии ничего не нужно. Поэтому никакой обиды ни на кого у меня нет. Обида у меня появляется, когда мне задают идиотские вопросы и, как правило, только в этом случае.
Севастьян Козицин, "Деловая столица": А можно немножко конкретизировать, как Вы пришли к самому творчеству, то есть, может быть, у Вас образование филологическое либо это вдохновение было?
ИК: Я начал писать стихи после того, как моя первая серьезная любовь закончилась крахом. Я думаю, что это совершенно обычный старт для подобной карьеры. А о филологическом образовании или даже о вдохновении я тогда еще даже не помышлял, потому что был крайне далек от этого в 15 лет.
СК: Кто же ваши кумиры в поэзии?
ИК: Я по знаку Зодиака - весы. Это знак, которому бесполезно задавать вопросы из категории "самые-самые лучшие" или "самые-самые любимые". Мы очень переменчивы: сегодня это один человек, завтра это другой человек. Я люблю очень много поэтов, хотя сами стихи читаю достаточно редко, потому что это очень большая нагрузка - читать стихи, если читать их по-настоящему.
СК: А из нашей музыки что Вам нравится?