- Не могу обойти стороной несколько очень важных моментов. После вашего с Татьяной побега во время обыска в квартире родителей твоей жены в Запорожье были найдены символы украинской государственности: значки с трезубом и флажки сине-желтые, а года полтора назад ты сказал: "Перед Романом Шухевичем снимаю шляпу" - и приветствовал присвоение ему звания Героя Украины посмертно. Значит ли это, что в душе ты украинский националист?
- Понимаешь, об этой части истории нам крайне мало известно, и судить, что было да как, невероятно трудно. К нам информация поступала всегда от врагов ОУН-УПА, а не от друзей, но сталинский режим был сатанинским, и перед теми, кто против него воевал, я действительно снимаю со своей лысой головы шляпу. О какой вообще объективности речь, если повсюду у вас памятники Ленину, который Украину продал, просто сдал кайзеру? Не удивительно, что человеку, который против советской власти восстал, могут много чего приписать - как мне приписывают. На мой взгляд, Шухевич заслуживает уважения, поэтому хотите считать, что я украинский националист, - пожалуйста, но если бы кто-нибудь бросил вызов этому режиму под каким-то другим флагом, присоединился бы и к нему. Нет, на самом деле жовто-блакитного флага у меня тогда не было - это уже потом надо мной распростерся "Юнион Джек".
- Это правда, что Берия с Жуковым подготовили указ о выселении украинцев, но Сталин их вовремя остановил?
- Такой документ я встречал, однако комментировать его не могу: на этот счет есть различные мнения. Я не историк, но все-таки бывший разведчик (хотя бывших, говорят, не бывает), и с моей точки зрения, появление каждого документа, особенно такого спорного, требует объективной проверки. У нас это называлось "колоть тумбочку" - то есть выяснить, из какой эта бумага заначки, а значит, нужно историю ее проследить.
- …цепочку.
-..да, и пока возможности такой не имею, сказать, было это или же нет, не берусь. Впрочем, исходя из чисто нашей, шпионско-разведывательной, логики, это вполне реально. Если крымских татар можно погрузить в товарные вагоны и вывезти в Казахстан, то почему украинцев нельзя? Есть же свидетельство Хрущева, который на съезде где-то признался, что Сталин не сделал этого только лишь потому, что их (то бишь украинцев) слишком много. В интернете посмотри - это высказывание найдешь, и логика тут и вправду присутствует.
- "Я, - пишешь ты, - спрашиваю у Генпрокурора Украины: чем перед Родиной провинился? Я вышел из состава СССР, Украина пошла за мной."
-… правильно.
- "…так в чем же моя вина? Я блудный сын Украины, и хотя своим она меня признавать не желает, я терпеливый. Когда-нибудь Украина войдет и в НАТО, и в семью европейских народов - рано или поздно пойдет по пути, по которому прошел предатель Резун. Можете смеяться, но я первый украинец, который вступил в НАТО и в Европейский союз".
- а разве не так?
- У меня в связи с этим вопрос: ты хочешь вернуться домой, в Украину?
- Ну а как же?
- То есть сегодня, если Президент или Верховная Рада определят, что Владимир Резун не является по отношению к Украине предателем и наша страна не преследует якобы предавших Советский Союз людей, ты возвратишься.
-… конечно.
- …и будешь в Черкассах или в Черкасской области жить?
- Наверное, нет, потому что это создаст для Украины большие проблемы, станет вызовом (да еще и каким!) России, но я мечтаю приехать на могилу отца. У Тани моей есть брат, а у него семья, дочка - девочке скоро восемнадцать лет исполняется, и я поздравляю ее, желаю ей счастья. Да, наши корни там, но я не хотел бы, чтобы за мной дома охотились или чтобы Украина меня охраняла.
- Виктор, это интервью прочитает множество людей, от которых зависит принятие решений: народные депутаты, возможно, и Президент. Что бы ты хотел им сказать и о чем попросить?
- Я ни о чем никого не прошу. Если Украина считает, что я свой, - прекрасно, нет - ну что поделаешь? Мой выбор сделан: я спасаю честь своего народа - как украинского, так и русского, потому что мать у меня русская, а отец украинец. Меня иногда спрашивают: ты русский или украинец? - но это все равно, что допытываться: ты кого любишь больше - отца или мать? Если Украина признает своим, буду, соответственно, украинцем: я и к официальному Киеву пару раз обращался, даже с послом беседовал.
Однажды я написал Генеральному прокурору Болгарии (тогда этот пост занимал господин Иван Татарчев) и прямо спросил: перед Болгарией я виноват или нет? Он немедленно мой телефон отыскал и позвонил: "Жену свою под мышку бери - я вас в аэропорту прямо встречу" (это октябрь девяносто шестого года был). Прилетаем в Софию, Татарчев меня спутнику представляет: "Знакомься!" - "А это кто?" - "Главный военный прокурор Болгарии генерал-майор юстиции Николай Колев". - "Здрасьте-здрасьте!". Повезли меня в город, охрану приставили: помню, ее начальником был Цветан Цветанов - здоровый такой мужик. Я: "Ничего мне не надо". - "Нет-нет, ты наш гость. Болгария признает: в том, что мы сейчас без большого брата живем, и твоя есть заслуга, поэтому ты наш брат!". Заходим в ресторан, открывается дверь, а там ансамбль болгарской армии. Как грянул: "Три танкиста, три веселых друга."
- "… экипаж машины боевой".
- Садимся с женой ("Таня, так дело было?" - окликает супругу. "Так!" - отвечает она.), отдыхаем. И Эстония, и Литва, и Латвия принимали меня очень тепло - могу показать высшие государственные награды.
- Высшие?
- Да, причем никого ни о чем не просил, не писал обращений, но меня туда приглашали и награждали. Не называю, заметь, кто и как, - не хочу, чтобы в Москве скрежетали зубами: ах, дескать.
- …сволочи!..
- Ну, что-то типа того, но там нас встречали на самом высоком государственном уровне. "Если хотя бы сто человек в России сделали для нашей независимости столько же, сколько и ты, - говорили, - мы бы давным-давно жили как люди".
- Виктор, а что, на твой взгляд, ждет Украину?
- У нее - нисколько в этом не сомневаюсь! - великое будущее, и место ее в первой десятке государств - рядом с Великобританией, Францией, Германией, Италией. Вместе с тем в политике я ничего не предсказываю, потому что вы нынче, как на распутье витязь: направо пойдешь - пьяному тебе быть, налево - голову потеряешь. Украина должна наконец на что-то решиться, поскольку два десятилетия раскачки - это уже чересчур.
- Непозволительно долго!
- Не сочти за высокопарность, но это может быть действительно великое государство, однако, если Украина не найдет сейчас свой путь во мраке, другого шанса не будет.
"Теперь я со Сталиным в сердце"
- На вопрос одного западного издания: "Как вам живется здесь, в Англии?" - ты недавно ответил: "А я в России живу - я из нее и не уходил. Просто по какой-то непонятной причине каждое утро просыпаюсь в Великобритании и удивленно оглядываюсь: куда это меня занесло? - а ночевать возвращаюсь домой. В Чертаново, на улицу Азовскую. В Серебряный Бор, на набережную Новикова-Прибоя. В Приволжский военный округ. В Киевский. В Прикарпатский. В 66-ю гвардейскую учебную Полтавскую Краснознаменную мотострелковую дивизию. В 24-ю Железную Самаро-Улъяновскую трижды Краснознаменную". Как ты, заочно приговоренный к смертной казни, чувствуешь себя в Великобритании?
- Чудесно, просто великолепно, и прежде всего потому, что (это я повторяю всегда и везде!) жена - истинная находка для шпиона (Смеется.). Мне повезло: у нас к выбору спутницы относились очень серьезно - не как в КГБ: женишься один раз и навсегда. Все эти годы мой тыл был надежно прикрыт, и жалею только о том, что не видел, как выросли дети, потому что вечно писал, писал, писал. Работал, как вол, и все лежало на ней, на Танюшке.
Тут, в Англии, в школу детей нужно на машине возить. Таня меня уже и не просила об этом, потому что в ответ слышала, что я занят, что сделать нужно еще и это, и то, но однажды даже у изменника Родины совесть проснулась. "Ну, сегодня, - пообещал, - детей, наконец, сам повезу", но она улыбнулась: "Не надо". - "Почему?" - удивился я, и любимая жена рассмеялась: "Они уже университет оба закончили".
Я сожалею о том, что мимо меня проскочило детство моих ребят, поэтому сейчас наша любовь выплескивается на внуков - они у нас замечательные, просто хаврошечки.
- "Я веду, - пишешь ты, - достаточно замкнутый образ жизни, я по натуре отшельник". Чем занимаешься в свободное от писательского труда время?
- А у меня его нет… (Пауза.) Ну, чем занимаюсь? Ухожу в лес, - Таня не даст мне соврать! - брожу долго-долго один. Пока иду, ругаюсь вслух со своими врагами, отвечаю многочисленным оппонентам, ведь что меня действительно мучит, так это невозможность ответить на письма. Понимаешь, их слишком много, и это устаревший уже материал. Недавно один научно-исследовательский институт (украинский, кстати!) в Канаде обратился ко мне с предложением передать мой архив. Все уже подготовлено и вскоре уйдет к ним, но я чувствую себя виноватым перед людьми, которые писали мне в девяносто третьем, в девяносто четвертом годах. Эти фронтовики, может, уже умерли, так и не получив ответа, но осилить такой труд я не мог и поэтому (Делает вид, что затягивает на шее удавку.).
- Из моего собственного досье на Виктора Суворова: "Любит спорт, в частности бег на дальние дистанции. Мечтает пройти лондонский марафон в противогазе с полной выкладкой - с автоматом, боекомплектом, лопатой и, разумеется."
- (Вместе.) ".в сапогах".
- Эта мечта осуществима или..?
- Мечтать полезно всегда, но несколько лет назад у меня приключилась очень тяжелая вещь с сердцем. Долгонько искали, что же во мне не так, и какой-то старикашка (пожилой, так скажем, профессор), найдя причину, постановил: операцию нужно делать. "Мы тут разрежем и поставим тебе машинку железную - она сделана в Америке, будет работать на батарейках". Элементы питания через пять лет менять надо, так что мне скоро опять под нож.
Перед тем как я на операционный лег стол, доктор - он уже был в перчатках! - заметил: "Я должен это тебе показать". Смотрю, а штуковина, которую мне вшивать собрались, называется "ИС-2". "Хм, а вы знаете, что такое "ИС-2"? - спрашиваю. - Это самый мощный танк Второй мировой войны - "Иосиф Сталин"". Видишь, теперь я со Сталиным в сердце (Смеется.), поэтому по-прежнему хочу пробежать лондонский марафон с полной выкладкой. От этого совсем не отказываюсь, но малость отодвигаю.
- …до лучших времен. Виктор, я знаю, что ты собираешь русские и советские боевые ордена…
- это правда.
- Много их у тебя?
- Коллекция хорошая, но ею не принято хвастаться, а самые дорогие награды - отцовские.
- Они здесь, с тобой?
- Некоторые.
- Можешь их показать?
- А почему нет? У него было четыре ордена, но наиболее ценные для меня - две солдатские медали "За боевые заслуги". Вот здесь, посмотри: "За оборону Киева" и "За оборону Москвы" - о чем это говорит? Оборона Киева началась 10 июля сорок первого года - значит, он воевал.
- …с первого дня…
- 140-я дивизия 36-го стрелкового корпуса (у меня есть комплект документов) в составе действующей армии с 22 июня, то есть в первом эшелоне была. В первое сражение мой отец вступил 23 июня и прошел через всю войну. Медаль "За оборону Киева" дорога мне еще и потому, что Богдан Васильевич Резун награжден ею 21 июня шестьдесят первого года (отмечали как раз двадцатилетие обороны!), а вручена она ему 18 июня семидесятого. Девять лет эта награда его искала.
-…м все-таки героя нашла…
- Она очень скромная, - это не звезда Героя Советского Союза! - но для меня, безусловно, важна (потом еще он "За победу над Германией" получил). В этих медалях - вся война, а вот еще, погляди, "За победу над Японией". Отца же отправили на Дальний Восток, и он против Японии воевал. Там его еще на двенадцать лет задержали, и в тех краях меня угораздило появиться на свет.
- Ты, насколько известно, собираешь также стрелковое оружие - коллекция у тебя большая?
- Не большая, но необыкновенная: винтовка Мосина, например, есть, а это, скажу тебе, великое дело. Она тридцать восьмого года, сделана на Ижевском заводе, но без винтов, то есть с гладким стволом. Купил я ее в Испании: мы с Танечкой ходили там по горам, по долам и как-то забрели в далекую горную деревушку. "Ну, - думаю, - мужики-то хозяйственные: вот бы винтовочку какую-нибудь сообразить". - "Нет, - говорят, - не держим".
- Что это за мужики пошли? Винтовки не держат…
- Советский Союз между тем поставлял туда танки и стрелковое оружие - конечно же, кое-что испанцы в горах припрятали. Приносят, короче, мне "винтер", а я сразу, не глядя: "Это же не винтовка - она гладкоствольная". Они: "Да ты че?". Я плечами пожал: "Ну, открывайте".
Смотрят - и вправду нарезов нет, а дело тут вот в чем. В середине тридцатых СССР шлет в Испанию вооружение, а начальник разведывательного управления Красной Армии Берзин был там главным военным советником и туда-сюда циркулировал. Возвращается он в Москву и докладывает: "Товарищ Сталин, оружие мы отправляем в Испанию очень хорошее, но без толку: республиканцы войну все равно продуют, а раз так - зачем же нам вкладываться?". Иосиф Виссарионович трубочкой пыхнул: "Ну, в танках кое-что упростить можно, в самолетах тоже, а в винтовке-то что?".
Берзин нашелся: "Самая деликатная у оружейников операция - в длинном стволе делать нарезы. Остальное все просто, а вот это. А что, если мы будем гнать туда просто гладкие стволы? Что поставили, то поставили, а дальше винтовочки в партиях уже не нарезные пойдут". Сталин засомневался: "Республиканцы потерпят крах, а потом скажут: "Это, русские, из-за вас, из-за вашего плохого оружия"". Берзин Иосифа Виссарионовича успокоил: "Да они и не сообразят, потому что не чистят его никогда".
Эту историю я знал из ГРУ, и на понт в испанской деревне сказал: "Ребята, винтовка же ненарезная". Поднимаю - и вправду она без нарезов. Цену я сбил, потому что бурчать стал: "Ну что вы мне тут."
- "… брак подсовываете"…
- Они: "Ох-ох-ох!" - им и невдомек, что винтовка Мосина с гладким стволом, которая винтовкой и не является, стоит во много раз дороже обычной. Теперь она на стеночке у меня висит - я бы тебе показал, но в поезде везти не с руки.
"Таня убеждена, что бывший разведчик (а бывших, как мы уже заметили, не бывает) права на контакт с прессой не имеет"
- Мы уже на финишную прямую выходим… С высоты прожитых лет ты не жалеешь о принятом в семьдесят восьмом году решении уйти к англичанам?
- Ни в коем случае, и даже не дослушав твой вопрос до конца, отвечаю: ни в коем случае, никогда! Ну, кем бы я был в Советском Союзе? Полковником и сейчас сидел бы на пенсии, а "Иосифа Сталина" в сердце никто не поставил бы. Видишь ли, я совершил нечто такое, чего никто до меня не совершал. Может, кто-то другой тоже созрел бы, но я себя еще и реализовал, поэтому у достаточного числа тех, кто критикуют, стараются всячески оболгать и льют на меня грязь и помои, срабатывает еще и элементарная авторская зависть.
Это нормальная ревность мужская: оно ж вот лежало. Один человек, хороший ученый, признался мне, что просто завидует: "Как же я, профессиональный историк, мимо всего этого прошел? Оно ведь каждый день под каблуками хрустело".
- Задумывался ли ты когда-нибудь о том, как сложилась бы твоя судьба, если бы остался врядах ГРУ СССР?
- Задумывался, и нередко, - это мне часто снится. Как бы сложилась? Неудовлетворенность вылилась бы в какую-то злость. Когда сразу после училища меня направили в учебную дивизию, я встречал там здоровых верзил. Из таких никогда хороших командиров не получается, а мои солдатики из 145-го полка 66-й дивизии, пожалуй, до сих пор вспоминают меня и высоту 333,8 под Черновцами, куда их гонял, потому что бонапартовского вообще-то склада. Был бы, короче, рьяным воякой и ненависть к системе вымещал бы.
- …на людях?
- Да нет, на службе.
- В результате считаешь ли ты себя победителем?
- Однозначно, и попробуй прикинуть, сколько книг обо мне написано - обо мне!
- Тома…
- Десятки томов! Думаю: про Гитлера столько-то, про Сталина… - и я там же. Недавно один из моих высокопоставленных врагов генерал армии Махмут Ахметович Гареев.
- …известный военный историк…
- а ранее заместитель начальника Генерального штаба по научной работе возмущался в "Красной звезде": "Вхожу на Арбате в магазин "Военная книга" и что же там вижу? На полках Манштейн и Резун" (Смеется.). Я улыбаюсь: "Во куда занесло!". Манштейн, генерал-фельдмаршал, и я, Витя Суворов.
- Вынесенный приговор - высшую меру! - никто не отменял, но ты открыто путешествуешь по миру, встречаешься с читателями и сюда вот, в Лондон, из Бристоля приехал с женой без охраны…
- Ну кто это знает? Они ж невидимки.
- Когда ты понял, что российские спецслужбы оставили тебя в покое?
- Ух! ГРУ отступился, когда распался Советский Союз и вдруг в одночасье все рухнуло. Сразу же появилось несколько публикаций: выступили начальник ГРУ Евгений Тимохин, его первый заместитель генерал-полковник Павлов (чья подпись в моем дипломе стоит) и мой резидент в Женеве Валерий Петрович Калинин, - и все они писали обо мне только хорошее. Это было так странно, что бывшие начальники отзывались обо мне с пиететом. Ну как - служил добросовестно, замечаний не было, но предатель.
- Цитирую снова "предателя": ""Мочить " меня спецслужбам невыгодно - за идеи в России сейчас не убивают". Смертный приговор по отношению к тебе остается еще в силе? Могут его привести в исполнение или уже нет?
- Какое-то время я думал, что худшее позади, но когда Саша Литвиненко из госпиталя позвонил, мнение свое изменил. А почему бы и нет?
- Жена Татьяна, как ты уже сказал, разведчица, но до сих пор ни одного интервью не дала…
- ни одного!..
- …и считает, что и тебе тоже нужно помалкивать…
- Да, сидит она рядом со мной и считает.
- Ты, выходит, ее не слушаешь?
- Расхождения у нас только в этом, а в остальном все нормально. Таня убеждена, что бывший разведчик (а бывших, как мы уже заметили, не бывает) права на контакт с прессой не имеет. "Пиши книги свои, - говорит, - я тебе помогу". И помогает.
"Партбилет на имя Виктора Суворова я купил за один фунт"
- Это правда, что ваши с Татьяной дети несколько раз посетили Украину под чужими фамилиями?
- Я этот вопрос не обсуждаю: не знаю, не помню, но чувство Родины им присуще. То, что они любят эту страну, сомнению не подлежит, и если возможности побывать в Украине нет, ничто не мешает им хотя бы на границу приехать, чтобы через пограничные столбы на нее посмотреть. Это они делали - я подтверждаю.
- Родственники твои до сих пор в Украине живут?
- Да, в Черкассах.
- Мама Вера Спиридоновна и старший брат Александр - офицер-ракетчик…
- Сейчас он полковник.
- Они здесь гостили?