Трудно решить теперь, в какой степени подлинно это дошедшее
до нас условие и имело ли силу в свое время: во всяком случае
видно, что оно составлено было малороссиянами и для нас имеет то
значение, чего в то время желали и искали для своего отечества
люди, недовольные тогдашнею политическою судьбою Украины и
метавшиеся в разные стороны, где только по их соображениям
представлялась для них возможность осуществления заветных желаний
политической самостоятельности.
В Москве, получивши эти данные от Демьяна Игнатовича, показали вообще довольство тогдашним малороссийским правлением
левой стороны Днепра и отпустили на родину задержанных при
Бруховецком малороссиян, исключая-засланных далеко в Сибирь, но и последних обещали привезти оттуда и отпустить на родину.
Не так легко исполнялось решение царя по челобитной о
возвращении взятых орудий и церковной утвари: долго после того
происходила переписка и подавались жалобы от гетмана то на того, то на
Другого воеводу за неотдачу присужденного к возвращению.
Союз Дорошенка с Турциею не избавил правобережного
гетмана от соперника, которого продолжали поддерживать запорожцы, а
им помогали крымские татары. Напрасно турецкие послы после
корсунской рады посылали к хану увещания жить в союзе с Доро-
шенком. Хан не слушал их советов и не очень боялся гнева
турецкого султана, особенно пока подданство Украины Турции еще
окончательно не состоялось. Дорошенко, после корсунской рады, отправил от себя в Запорожье посланцев, но кошевой приказал их
перевешать на вербах. Суховеенко, потерпевши поражение от
Серка, потерял было и свое гетманство, и свою силу, но 25 апреля 1669
года запорожцы на раде, бывшей над рекою Чертомлыком, избрали
его снова гетманом. Из левобережных полков Гетманщины его еще
держались полки Полтавский, Миргородский и Лубенский, а
вместе с Суховеенком в Сече находился тогда и подружился с ним
прилуцкий полковник Лазарь Горленко. В Прилуках произошла
смута: - какой-то Ивашка Кошовый прогнал с полковничества
.170
Горленка и сам стал полковником, но скоро потерял эту должность; его заменил Маценко, а Горленко, оставаясь у Суховеенка, через
письмо уговаривал нового полковника признать гетманом
Суховеенка; такие же увещания в полки Прилуцкий и Переяславский
посылал и хан Адиль-Гирей. Полковник переяславский Дмитрашка
Райча, недавно покорившийся царю, опять стал мирволить Сухове-
енку и сноситься с ним. Таким образом, Демьян Игнатович увидел, что власть его умаляется, и он попадает в перепальный огонь - и
с Суховеенком и с Дорошенком приходится ему меряться, ратной
царской силы он никак не мог выпросить и потому он прибегнул к
дружелюбным сношениям с Суховеенком. Демьян письменно
убеждал Суховеенка со всем запорожским товариством отстать от союза
с татарами и покориться православному монарху.
К счастью Демьяна, Суховеенко мало был расположен
последовать таким советам, но он хотел всетаки прежде расправиться с
Дорошенком: к нему, как к недавнему своему победителю, питал он
более злобы. Сначала, после своего вторичного избрания, Суховеенко писал к Дорошенку, чтоб тот прибыл в Сечь, привез с собою
гетманские знаки, отнятые у Бруховецкого, и подчинился воле Войска, которому надлежало ставить гетманов вольными голосами, а в
случае сопротивления - грозил на Дорошенка идти войною с татарами.
Таким образом, Дорошенко опять ожидал против себя новых
попыток со стороны Суховеенка, а в это время московское
правительство опять прислало к нему просьбу - отпустить пленных
воевод. Дорошенко отвечал, что давно сделал бы это, но не смеет без
воли рады; жены, братья и дети тех малороссиян, которые засланы
в отдаленные страны Московского Государства, беспрестанно
осаждают его просьбами не отпускать великороссийских полоненников
прежде чем не будут отпущены малороссияне. Из содержавшихся
в Чигирине пленников он отпустил однако Приклонского, Огарева
и Скуратова, отпустил тогда же женщин из семей взятых воевод и
дочку Бруховецкого, но жены Ивана Мартыновича уже не было
тогда в живых. В день Светлого Воскресения Дорошенко приказал
расковать и других пленников, позволил им ходить по воле; но
некоторые почему-то остались в тюрьме, и в том числе сестра
Бруховецкого. В мае прислана к нему новая царская грамота с
прежнею просьбою, но и на этот раз не исполнил Дорошенко воли
Москвы, напротив, подсылал еще агентов на левую сторону Днепра
волновать народные страсти. Два охотницких козацких отряда
переправились тогда за Днепр, один под командою бывшего Лубен-
ского полковника Григория Гамалеи, другой - Манжоса, носившего название -дорошенкова асаула. Они пытались взять’ Лубны и
убеждали лубенцев принять к себе, по-прежнему, полковником
Гамалею. Лубенцы отказались, отвечавши: <Дорошенко присягал на
верность турскому султану, надевал присланный от султана каф-
171
тан и целовал султанскую грамоту, и Гамалея делал то же с ним
вместе. Не хотим его!> Избранный лубенцами в полковники
Филипп Плиса прислал к Многогрешному объявить, что он с своим
полком отдается в верность великому государю, но то была, как
увидим, только уловка. Полтавский полковник Кублицкий также
склонился было к покорности царю, но через несколько дней
сменил его Филон Горкуша и отозвался к Демьяну враждебно и резко.
Миргородский полковник Гладченко остался в упорстве, подчиняясь Дорошенку. Но миргородцы и полтавцы, стоя враждебно к
Многогрешному, держались Суховеенка, а не Дорошенка.
В управлении Киева произошла перемена. Шереметева
отозвали, а место его заступил князь Григорий Козловский. Новый
воевода представлял в Приказ, что в Киеве ратных сил немного, между тем наступает срок, когда по Андрусовскому договору
приходилось отдавать Киев полякам, и есть опасение, что со стороны
Польши произойдет попытка захватить его. Тучи все более и более
сгущались над Малороссиею. Тревожились тогда и царские
воеводы, находившиеся в малороссийских городах, а царские ратные
люди то и дело, что бежали со службы. Воеводы боялись, что не
с кем будет защищаться, если нападут враги. Все это были
обстоятельства, не содействовавшие ни успокоению Малороссии, ни
усилению власти гетмана Демьяна Игнатовича.
VI
Дорошенко отпускает пленных царских воевод. -
Суховеенко с запорожцами и крымскими татарами
идет на Дорошенка. - Рада под Уманью. -
Суховеенко отставлен от гетманства. - Уманский
полковник Ханенко провозглашен гетманом. -
Ханенко с крымцами осаждает Дорошенка. -
Турецкое посольство. - Вручение знаков гетманского
достоинства Дорошенку. - Султанская грамота. -
Договор между Дорошенком и Ханенком. - Ханенко
вторично осаждает Дорошенка в Стеблове. - Серко
выручает Дорошенка. - Отступление Ханенка и
Суховеенка в Сечь. - Татары отправляют Юраска
Хмельницкого в Константинополь. - Дорошенко
подчиняет себ& Умань. - Дела Дорошенковой партии
на левой стороне. - Успехи Многогрешного. -
Ссора с сумским полковником. - Тревога гетмана
Многогрешного по поводу одного письма. - Царь
успокаивает гетмана. - Ведомость о городах, не
признающих царской власти в левобережной
Украине. - Пасха 1670 года. - Советы полковников
с гетманом. - Упадок народного благосостояния и
культуры в Малороссии.
Уже много раз, как мы видели, посылало московское
правительство гонцов к Дорошенку добиваться от него отпуска
содержавшихся в неволе воевод. В июле 1669 года с тою же целью
172
приехал к нему гонцом стрелецкий голова Шилов. Гетман сказал
ему: <государь отпустил из неволи моего брата Григория, и я
после того отпустил уже до ста человек великороссийских поло-
ненников, других же до сих пор не отпустил, - но эго сделалось
не по моему хотению, а по слезному челобитию жен и детей тех
малороссиян, которые оставались в неволе в Московском
государстве; теперь же, по желанию великого государя, отпущу их всех>.
Дорошенко тотчас велел расковать трех человек и отдал Шилову, а затем, отпуская Шилова, отправил вместе с ним в Киев Федора
Коробку, который привез туда 27 человек пленных служилых
великоросс иян и 9 боярских людей. Это сделалось в то время, как
татары, помогавшие Суховеенку, подходили к Чигирину.
Таким образом в другой раз Дорошенко старался показать
угодливость московскому государю именно в ту пору, когда ему
самому угрожали соперники. Отпустивши воевод, Дорошенко
выходил против татар на бой, но должен был воротиться, не
сладивши с татарскими силами. Дорошенко отступил на реку Расаву.
Там на него наступил и сам Суховеенко с запорожцами. В это
время Суховеенко считал себя сильнее своего соперника: за него
было все Запорожье; на левой стороне Днепра держались его
полки: Полтавский, Миргородский и Лубенский, недавно
поклонившийся царю, но снова перешедший к Суховеенку. Более всего
ободряла Суховеенка уверенность, что значительная часть
правобережного козачества отступит от Дорошенка и перейдет к нему, потому что дружба Дорошенка с турками возбуждала уже ропот
между подчиненными. <Без соизволения всего Войска, добиваю-
чись себе панства, вывравляючи себе у турок вечное гетманство, он отдает Украину в подданство царю бусурманскому. Как не
заболит от того сердце у всякого, кто родился в вере
христианской!> Так роптали тогда правобережные малороссияне. В то
самое время, как Суховеенко шел на Дорошенка, последний дожидал
из Турции от султана великого посла, который должен был
привезти ему от падишаха знаки власти над Украиною: булаву, бунчук (по-турецки: алимтуа) и знамя, или санжак; но посольство
турецкое не могло скоро и удобно пройти к Дорошенку и
остановилось в Цекуновке за Днестром. Полки Чигиринский, Черкасский, Белоцерковский и Каневский были с Дорошенком; другие
правобережные полки, именно: Уманский, Кальницкий, Паволоц-
кий и Корсунский, передались к Суховеенку и козаки этих полков
требовали, чтобы снова устроить избрание гетмана вольными
голосами, вместо Дорошенка, которого требовали признать
отступником. Масса козачества потянула Суховеенка к Уманйг, там
положили составить раду. На этой раде козаки принудили самого
Суховеенка снять с себя гетманство, так как и на него оно
возложено было так же неправильно, как на Дорошенка. Суховеенко
173
положил свою булаву, быть может, надеясь опять принять ее по-
избранию. Был на этой раде и жалкий Юраско Хмельницкий, уже снявший с себя монашеский чин. Неизвестно, искал ли он
теперь возможности возвратить себе давно уже потерянное
гетманство, или, как говорит одно известие, только домогался
воротить себе отцовские маетности и скарбы. Но булава досталась, по избранию рады, не ему и не Суховеенку, а уманскому
полковнику Михаилу Ханенку. Избранный вместо Суховеенка, Ха-
ненко присягнул Войску <за вольности стояти и оплаканную
отчизну, сколько Бог помочи подаст, обороняти>.
Вслед затем новоизбранный гетман Ханенко 13 июля писал
к гетману Многогрешному и к переяславскому полковнику Дмит-
рашке Райчу, прося оказать ему содействие против Дорошенка.
Но у Дорошенка оставалось еще столько козацких сил, что
он не думал подчиняться Уманской раде. И на левой стороне
Днепра у него дела шли еще не совсем дурно. Дорошенко из
своего стана на реке Расаве двинулся к Каневу, но на переправе
через Рось, у села Кононти был застигнут ордою и оставался в
осаде недель пять, пока турецкие послы, шедшие к нему и
задержавшиеся у Днестра, не послали приказания крымским салтанам
от имени турецкого падишаха, чтоб они не тревожили Дорошенка.
По этому приказанию салтаны, помогавшие противной стороне, отвели татар, и освобожденный Дорошенко двинулся к Умани, призывая к повиновению себе Козаков. Когда он дошел до Умани, прибыл туда и турецкий посол Канаджи-паша; он вручил Доро-
шенку знаки власти, присланные от султана: булаву, знамя, бунчук и саблю, оправленную дорогими каменьями. Султанская
грамота, присланная ему, гласила так: <Нам Бог повелел творить
милость всем толкущим в дом отцов, дедов и прадедов наших.
Вы били нам челом, что Войско Запорожское на той и на сей
стороне Днепра, по совету всех старшин и черни, уполномочило
тебя, старшего своего гетмана Дорошенка, чтоб’ ты заявил нам, что обе стороны Днепра желают быть у нас в подданстве и
служить мне готовы, как служат мне господари, волохи и мультане, православные христиане, а я бы всех в милости держал и
оборонял. Посылаю вам бунчук и знамя не на знак подданства, а
токмо на знак приятства и на страх нашим неприятелям. Принял
я вас и всех людей для того, чтоб земля ваша пребывала в тишине
и никто ее не опустошал. Петр Дорошенко должен присягу свою
сдержать, слова своего не нарушить и мне по правде служить, а
я его со всем Войском, старшиною и чернью, со всеми городам
ли и землями истинно, как своих, заступать буду. Не хочу от
вас никаких податей и работ и даяний; дарую вас всякими
вольностями, при которых будете оставаться без нарушений, только
с тем, чтобы, когда мне войско потребно-будет, вы с гетманом
174
своим шли, куда будет указано. Хана крымского и татар буджак-
ских и ногайских, и пашей, и господарей, и всех слуг моих не
бойтесь! Хан крымский с своим войском - мой слуга, и Петр
Дорошенко с Запорожским Войском тоже мой слуга: пусть оба
меж собою крепкое братство имеют! Пусть Дорошенко брата
своего в Крым пошлет, а хан крымский ему даст знатных аманатов.
Хан крымский до Войска Запорожского никакого спорного дела
иметь не может. Войско Запорожское должно прислать к нам
резидента. Если ненарушимо уговор свой додержите, всем вам-и
земле вашей буду обороною, всех вас под крыле свои приемлю.
Что я говорил, слова своего не нарушу>.
По приказанию турецкого посла, орды, бывшие яри Сухове-
енке и Ханенке, ушли в Крым, а уманцы, отклоняя желание До-
рошенка войти с войском в город Умань, устроили между Ха-
ненком и Дорошенком такой договор: Ханенко обязывался прибыть
в Чигирин на раду, которая должна была собраться с тем, чтобы
разрешить спор между двумя претендентами.
Дорошенко отошел от Умани. Но Ханенко не думал
подчиняться приговору, предложенному уманцами, и являться в
Чигирин на суд с Дорошенком. Он ушел на Запорожье, а оттуда
махнул в Крым добывать себе снова помощи против Дорошенка.
Легко склонил он татарских салтанов и мурз, которые не очень
боялись султанского запрещения.
И скоро опять с татарами явился он в Украину; с ним был
и Юраско Хмельницкий. Но Дорошенко, кроме Козаков, имел у
себя татар Белгородской орды, присланных силистрийским
пашою. Враги встретились под Стебловым. Произошел бой.
Дорошенко не выдержал и заперся в Стеблове, тогда вдруг является
на выручку ему непримиримый и неутомимый враг крымцев
Серко; он пришел со свежею Белгородскою ордою, прогнал
осаждающих из-под Стеблова и освободил Дорошенка. После того
Дорошенко и Серко преследовали врагов своих до Умани; Ханенко
и Суховеенко успели уйти в Сечу, а Юраска Хмельницкого
поймали белгородские татары и отправили, как военнопленного, в
Константинополь; там падишах приказал посадить его в едикулъ
(семибашенный замок).
Взявши Умань под свою власть, Дорошенко расставил на
становища своих союзников, белгородских татар, а сам обратился к
Каневу, дал своему войску отдых на две недели и объявил, что
намерен двинуться с своими козаками и белгородскими татарами
на левый берег Днепра.
Дорошенко, однако, не явился лично сам -на левой стороне, а послал снерва до тысячи человек белгородских татар и 500
Козаков, приказавши им идти к Ромну на помощь Гамалее и Ман-
жосу, потом вслед за ними - новые силы под предводительством
175
Дорошенкова наказного гетмана Корицкого; с Корицким были: брат Дорошенка Андрей, поднестранский полковник Гоголь и Бо-
гун, как кажется, сын знаменитого Богуна, казненного под Глу-
ховом. Они успели одержать верх над высланными против них
Демьяном отрядами. Многогрешный, опасаясь нашествия большой
силы от Дорошенка, просил царя, чтобы указал боярину Ромо-
дановскому помогать ему; но просимого войска Демьян не
дождался и, жалуясь на медленность и неповоротливость
великороссийских воевод, по необходимости должен был отважиться
идти против неприятеля собственными малороссийскими силами.
Он собрал все городовые полки, бывшие у него в повиновении: Нежинский, Прилуцкий, Черниговский, Стародубский и
Переяславский, да сборный пехотный полк наемного войска под
начальством Мурашки. С этими силами -пришел он в местечко Чернухи1; там встретили Демьяна Игнатовича с хлебом и солью. Затем
сдались ему местечки Курянка2 и Городище3. Гетман пошел к Лох-
вице: в пяти верстах от нее встретились шедшие к Ромну доро-
шенковы предводители Корицкий, Гоголь и Гамалея с козаками
полков: Миргородского, Полтавского и Лубенского, и с тремя
тысячами белгородских татар. Они вступили в бой; одолел Демьян
Игнатович, благополучно достиг до Ромна, и роменцы добровольно
сдались ему. Гетман хотел идти брать другие непокорные царю
городки, но войско его терпело недостаток: край был сильно
опустошен; козаки заволновались, и Демьян Игнатович принужден
был распустить их. Товарищ Ромодановского пришел тогда, когда
уже козацкое войско было распущено; тем не менее, узнавши о
прибытии царских сил, Корицкий и Гоголь с своими отрядами
вернулись за Днепр.
До полного торжества Демьяну Игнатовичу было еще далеко.
В этом походе ему удалось взять несколько городков; но в Лу-
бенском и Переяславском полках большая часть городков и
местечек упорно держалась Дорошенка, и в том числе ^сотенные
городки Пирятин и Золотоноша не внимали увещаниям Демьяна
и Дмитрашки Райча. У Многогрешного были и неоткрытые