жителей на левый берег, сдался и присягнул царю без
сопротивления. Отсюда предводители отправили отряд приглашать к
сдаче Канев, а сами, вслед затем, потянулись с обозом по льду
к тому же городку. В Каневе сидел генеральный асаул Лизогуб, назначенный от Дорошенка наказным гетманом: к нему для
усиления послал Дорошенко 300 серденят с полковником Щуренком.
Лизогуб, обещавший заранее действовать в пользу царского дела, теперь сдержал свое обещание, склонил к тому же каневского
полковника Ивана Гурского и Щуренка, вместе с ними выехал
в стан боярина и бил челом о принятии Канева со всем
Каневским полком в подданство. Предводители послали привести
к присяге всех, разделявших чувствования Лизогуба. Все в
Каневе - и козаки, и посполитые - присягнули беспрекословно; с каневскими козаками были там и присягнули две сотни Уман-
270
ского полка и одна Корсунекого. После присяги предводители
послали начальников этих сотен с убедительными письмами к
полковникам уманскому и корсунскому последовать примеру ка-
невцев, не допуская над собою принудительных мер. Каневские
козаки должны были следовать за гетманом Самойловичем в
дальнейший поход.
11-го февраля Лизогуб пригласил предводителей на обед. Был
там генеральный обозный Гулак. Он сообщил, что у Дорошенка
недавно была рада в Чигирине. Дорошенко убеждал, что козакам
и посполитым следует уповать только на милость турецкого
государя, могущественнейшего между земными владыками, потом
сделал раде вопрос: кого нам держаться - турок или поляков, а о московском царе не спрашивал. <В пользу поляков не могло
раздаться ни одного голоса, - заметил Гулак, - а на
московскую сторону все бы склонились, только самим навязываться с
этим именем было бы не безопасно: не раз случалось, что
Дорошенко нарочно выпытает, чтобы держать у себя на худой
примете того, кто сунется с противными ему мыслями, а потом, при случае, придерется к нему как будто за что-нибудь другое; поэтому все на раде завопили, что лучше держаться протекции
турецкого султана, и Дорошенко объявил, что таков войсковой
приговор>.
Редкий, однако, в душе мирился тогда с подданством бусур-
манскому властителю, и это наглядно могли видеть Ромоданов-
ский и Самойлович: к их табору толпами валили жители
правобережной Украины с женами и детьми, умоляли принять их
и переправить на левый берег Днепра; намеревались они найти
себе новоселье в царских областях, покинувши навек землю
своих прародителей, поступавшую под власть турок. 12-го
февраля Самойлович отрядил целый Лубенский полк под командою
полковника Сербина в разные украинские правобережные
городки приводить их в подданство царю. Сами предводители не
пошли уже от Канева далее по причине ожидаемой распутицы, перешли назад через Днепр вместе с толпою правобережных
прочан и расположили свои обозы на левом берегу против
Канева, а потом, при недостатке корму и запасов, 15-го февраля
отступили к Переяславу.
В Москве были недовольны, когда получили известие, что
отправленный к Чигирину подъезд воротился рановременно и не
держал Дорошенка в осаде. В своем оправдании боярин и гетман
писали, что подъезды ходили к Чигирину не без пользы, сожгли
посады, истребили живность и приготовили большую тесноту
Чигирину, а долее нельзя было там оставаться: город Чигирин
укреплен, у Дорошенка тысяч шесть Козаков и не сегодня - завтра
могли придти к нему татарские силы.
271
Примеру Канева и Черкасс последовали многие, другие
городки правобережной Украины. Тотчас же по прибытии
предводителей в Переяслав, явились к ним козацкие старшины и
выборные из поспольства городков: Стаек и Триполья - с
челобитьем принять ‘их в подданство царю. Гетман отправил
полковника Солонину отобрать присягу от всех тамошних жителей, а вслед затем, по просьбе Лизогуба, послал на залогу в Канев
переяславского полковника Дмитрашку Райча и нежинского
Филиппа Уманца; боярин придал им слободских полковников ах-
тырского и сумского.
17-го февраля приехал в Переяслав Ханенко с предложением
положить свою булаву: с ним было до двух тысяч Козаков и три
польских хоругви. Ромодановский и Самойлович отправили их в
Ржищев в качестве сторожевой залоги от неприятеля вместе с
приданными к ним царской службы козаками и ратными людьми.
Между тем, близкие к Киеву городки: Мотовиловка, Хвастов, Чер-
ногородка, Бышевка сдались без сопротивления киевскому
воеводе, выславшему к ним отряды.
Город Корсун не сдался на предложение посланного туда
Кияшки, но Корсунского полка местечки Стеблов, Каменный
Брод и иные склонились к подданству, а белоцерковский
полковник Степан Бутенко с городками и местечками своего Бело-
церковского полка поддался под высокодержавную руку великого
государя, лично прибыл в Богуслав и принес присягу перед
Самойловичем и генеральным войсковым асаулом Лысенком.
Дошло до предводителей известие, что в Корсуне собираются силы
гетмана Дорошенка: брат его Андрей и полковники - корсун-
ский, торговищенский, уманский, паволоцкий, брацлавский, кал-
ницкий и могилевский, да пешие серденяцкие полки, а другой
брат Дорошенка, Григорий - находится в Лисянке. По такому
известию Самойлович 20-го февраля отрядил несколько десятков
тысяч Козаков к Корсуну; с ними были Лизогуб и Ханенко с
своею пестрою толпою, состоявшею на половину из запорожцев, на половину из поляков; боярин Ромодановский придал к ним
отряд царских ратных людей, а черниговский полковник
Борковский пошел к Лисянке против Грицька Дорошенка. Грицько
Дорошенко с серденятами сперва удачно отбил Борковского и
пошел к Корсуну на соединение с своим братом Андреем и
семью полковниками. Но под городом Медвиным напали на
Грицька Дорошенка и на бывших при нем татар козаки, посланные Самойловичем к Корсуну, разбили и гнали на, протяжении 15-ти верст; Грицько с одною частью татар заперся в
Лисянке, другие его татары ушли в Тарасовку. И в Лисянке, и в Тарасовке жители поднялись на татар, многих перебили, 90 взяли живьем в плен, связали самого Грицька Дорошенка и
272
провозгласили себя подданными великого государя. Вслед затем
произошло волнение в Корсуне. Бывшие там в сборе полковники
и начальные люди зашумели против Дорошенка; упрямые
сторонники гетмана Петра: брат его Андрей, шурин гетмана Янен-
ченко и паволоцкий полковник Гамалея, видя, что противники
берут верх, убежали в Чигирин, а остальные полковники и все
полковые старшины как их полков, так и покинутого Гамалеею
Паволоцкого полка принесли присягу на верность великому
государю перед генеральным асаулом Самойловича, Лысенком, и
послали к гетману Дорошенку приглашение положить свой
бунчук и булаву. 4-го марта привезли в Переяслав к предводителям
пленных татар и Грицька Дорошенка, а 5-го марта прибыли
полковники: брацлавский Павел Лисица и подольский Остап
Гоголь, с известием о переходе на царскую сторону полковников
в Корсуне. Предводители приказали всем присягнувшим
полковникам, не ожидая порчи зимнего пути, съезжаться в Переяслав
на раду, для избрания себе нового гетмана по своим правам и
вольностям; разом отправил Самойлович универсалы во все
правобережные полки, чтоб все начальные люди, нимало не мешкая, спешили на раду для той же цели. Убежавшие из Корсуна в
Чигирин сторонники Дорошенка показывали не слишком бодрый
дух. Проезжая через Медведовку, Андрей Дорошенко говорил
вслух перед всеми: <буду советовать брату, чтоб не губил мира, не надеялся больше ни на какие турские и татарские посилки
и сдавался бы царю>. Жители тех мест, через которые они
следовали, не изъявляли готовности стоять за дело Дорошенка.
15-го марта съехались в Переяслав правобережные старшины, полковники, полковые старшины, войсковые товарищи и многие
значные козаки. Назначена избирательная рада 17-го марта. Она
происходила в большом городе на майдане, в присутствии Ромо-
дановского.
Прежде всего явился, по приглашению боярина и
Самойловича, носивший гетманское звание Ханенко. Перед ним несли
булаву и бунчук - знаки его достоинства, пожалованные
польским королем. Поклонившись на все стороны, он сказал: - Ведомо всем вам, что я не своею волею, а по королевскому
повелению сделался гетманом и ходил во всем по королевскому
указу; если я кому-либо из старшин, либо какому простому козаку
учинил чем-нибудь досаду, в том вы меня простите!
С этими словами он положил на стол булаву.
- Мы все, и старшины, и войско, во всем тебя прощаем, -
возгласили козаки.
Ханенко отошел, а козак, который нес бунчук его, продолжал
стоять, держа этот знак гетманства для передачи тому, кого рада
изберет.
273
Князь Ромодановский объявил: <Великий государь, его царское
величество, которому все присягнули на верное и вечное
подданство, изволил указать выбрать вам по вашим правам и вольностям
нового гетмана вместо Ханенка и Дорошенка>.
Сказавши это, князь Ромодановский отошел. Не пришлось
долго козакам совещаться о выборе. Собрание провозгласило
сразу имя Самойловича, и обозный Гулак от лица всех
произнес:
- Желаем все, чтоб великий государь пожаловал нас, старшин и поспольство, велел бы у нас учинить гетмана Ивана
Самойловича на обеих сторонах Днепра единым гетманом над всем
Войском Запорожским, и быть бы нам в подданстве у великого
государя по нашим старинным правам не на иных статьях, а на
таких, какими он, великий государь, пожаловал со стороны
гетмана и старшин, и все поспольство.
Все стали кланяться Самойловичу. По козацким обычаям
надобно было ему отказываться от предлагаемой почести, и он
произнес:
- Изберите себе особого гетмана из своей стороны - такого, который бы вашу сторону лучше меня знал.
- Мы, - говорили правобережные уж и так за многими
гетманами пришли в конечное разорение. Не нужны нам многие
гетманы. Пусть великий государь пожалует нас, велит быть у нас
одному гетману на левой стороне и на правой - Ивану
Самойловичу.
- Великий государь, - сказал боярин, - жалует вас: дозволяет вам избрать по вашему хотению, и будете вы на прежних
правах и вольностях ваших в вечном подданстве великому
государю.
Старшины и полковники опять принялись упрашивать
Самойловича. Тот все не соглашался. Наконец, против его воли, схватили его под руки так сильно, что изодрали на нем
платье, крикнули: <ты нам люб, ты нам люб!>, поставили на
скамье, прикрыли тем бунчуком, который держал Ханенков
козак, и вкладывали ему в руки булаву, положенную Ханенком
на столе. Раздавались обещания быть ему послушными, раздавалась просьба, чтоб он оставил на своих местах всех
старшин, какие были при Дорошенке. Потом читались статьи, составленные в Московском Приказе и привезенные гонцом
Колобовым. Их смысл был таков: правобережная Украина
отдавалась царю навеки в подданство. Государь будет охранять
ее от турок и татар и извещать о всяких сношениях с
иностранными державами, насколько они касаться будут
малороссийского края. В случае войн между Турциею и Польшею, украинцы не будут помогать ни одной, ни другой стороне.
274
Если бы гетман затеял какую смуту, каждый обязан известить
о том царя; но гетмана может судить только один великий
государь. После кончины гетмана новый избирается вольными
голосами. Беглецов великороссийских всякого звания не
следовало принимать и скрывать в Украине, но малороссийских
полонен ников, взятых прежде и поселенных в Великороссии, если они, не сделавши воровства, уйдут на свою родину, дозволялось не выдавать. Малороссиянам - не ввозить в
великороссийский край табаку и вина. Без совета старшин гетман
и на правой стороне, как" на левой, не мог никого казнить и
ни у кого отнимать вотчин. Затем следовали челобитья о таких
статьях, которые уже прежде были приняты московским
правительством для левой стороны и теперь без всякого спора и
без представления в Москву утвердились для правои"15оярином
Ромодановским. Главнейшие были: сохранение козацких иму-
лцеств за вдовами и детьми, свобода Козаков от подводной и
постойной повинности, вписывание в козацкий реестр в числе
20.000 для правой стороны Днепра из козацких, а при
надобности - мещанских и поселянских детей, сборы с маетностей
в пользу содержания козацкого войска, исключая маетностей
архиерейских и монастырских, право козацких чиновников, владеющих имениями, судить своих крестьян.
После всего этого присягали по записи генеральные чины, обозный Гулак, асаул Лизогуб, судья Петренко, полковники, сотники и всякие чиновные люди Войска Запорожского правого
берега Днепра. Все прикладывали руки к просительным статьям.
Кто-то из полковников сказал:
- Мы просим, чтоб гетман жил в Чигирине или в Каневе, а буде невозможно - хоть в Переяславе, поближе к нашей правой
стороне Днепра.
- Рад я жить там/где мне великий государь укажет, -
сказал Самойлов ич.
Старшины, полковники и простые козаки левой стороны, бывшие на этой раде, стояли поодаль и не принимали ни малейшего
участия во всем, что перед их глазами происходило.
По окончании рады явился от Дорошенка генеральный писарь
Мазепа. Дорошенко писал своему сопернику дружелюбным тоном, что готов поступить во всем по указу царского пресветлого
величества, лишь бы ни в чем не были нарушены стародавние права
и вольности.
Боярин и гетман стали расспрашивать Мазепу, Мазепа сказал: - Когда меня гетман Дорошенко отпускал, то присягнул, что
хочет сам идти в Переяслав бить челом, чтоб великий государь
изволил принять его & подданство и вины его простил; тебя же, боярин, приказал гетман Дорошенко просить, чтоб ты прислал
275
ему знатных и верных людей, с кем можно было бы ему сюда
приехать.
- Я пошлю, - сказал боярин, - только тебя надобно
привести к присяге на том, что посланным от меня не будет порухи
и задержания. ‘
Мазепа присягнул. Боярин отправил с ним дворянина Василия
Гринева, а гетман - стародубского полкового судью Андрея Ав-
раменка.
Тотчас после рады правобережные-старшины послали от
себя в Москву полковников каневского и уманского с челобит-
ною, в которой выражались так: <не подай нас, верных
подданных и слуг твоих, отступникам и давним врагам нашим, ляхам, в поруганье! Изволь, ваше царское пресветлое
величество, писать к польскому королю, чтоб ляхи вышли из города
Белой-Церкви>. Московский царь приказал разослать всем
правобережным полковникам грамоты за отворчатой печатью.
<Вы, - сказана было от царского имени, - приняты под
нашу высокодержавную руку из-под турецкого, а не из-под
польского подданства, а потому и ныне, и вперед никогда
Короне польской уступлены не будете>.
Успокоительные уверения московского царя не вязались
однако с вестями, полученными Самойловичем из Побужья.
Польский предводитель Мондржиевский вступил с войском, назначенным для подчинения Украины Речи Посполитой. Узнавши, что власть Дорошенка шатается, поляки покушались скорее
захватить снова его владения. Жолнеры бесчинствовали над
людьми в полках Брацлавском и Кальницком, забирали у жителей
последние пожитки и самих людей жгли огнем, а между тем
край уже был до того истощен, что люди питались мякиною, (<плеву едят>). Мондржиевский занял Винницу, и брацлавский
полковник Лисица писал гетману:, <если нас добром не
обнадежишь, то народ разбредется; скоро в Забужьи и Поднестрии не
останется людей: тут каждый час татар с поля ожидаем, а
сверху ляхи наступают!> - Польский же предводитель писал
Самойловичу, что вступил в общих видах действий против турок
и татар, и просил доставлять, содержание польскому войску. На
донесение об этом, посланное Самойловичем в Москву, последовал царский указ требовать от Мондржиевского вывода польских
войск из тех полков, которые уже добровольно поступили в
подданство великому государю, а ко всем вообще жителям
правой стороны гетман должен был разослать универсал, чтоб они
не принимали никаких писаний от польских людей и в города
к себе не впускали поляков.
Тем не менее из правобережных полковников поднестровский
полковник Гоголь, недавно присягнувший с другими царю, пере-
276
шел на польскую сторрну и по городам полка своего стал вводить
поляков. Но как непрочен был такой переход малороссиян на
польскую сторону, показывает пример Шарогрода: едва Гоголь
ввел туда на королевское имя залогу, как явился самойловичев
охочий полковник Мурашка, и все шарогродское поспольство
снова присягнуло царю.
* V
Увертки Дорошенка. - Неприязненные действия с
Дорошенком, - Посольство Терпигорева. -
Дорошенко посылает к хану Мазепу. - Мазепа
попадается в плен. - Мазепа в Москве. - Его
показания. - Нашествие турок. - Взятие Лодыжина
и Умани. - Неудачный поход боярина и гетмана к
Чигирину. - Паника в Украине. - Сильное
переселение народа.
Дорошенко не поехал по своему обещанию в Переяслав, а
начал выдумывать разные предлоги к проволочке: в письме своем
к Самойловичу он клялся исполнить данное слово, но прежде
своего приезда в Переяслав просил - прислать доверенных лиц
для отобрания у него присяги в Чигирине. Гетман и боярин
отправили к нему: первый - черниговского полкового асаула
Калиника Ничипоренка, а второй - стрелецкого голову Романа
Ефимьева. Эти посланцы, приехавши в Черкассы, потребовали
из Чигирина присылки на свое место аманатов, прождали шесть
дней, не дождались ни аманатов, ни письма от Дорошенка и
воротились назад ни с чем, а привезли только полученные в
Черкассах вести, что Дорошенко. послал за помощью к
турецкому султану и крымскому хану.
После того целый апрель не откликался уже Дорошенко к