Прием происходил в столовой палате.
Дьяк малороссийского Приказа, Иван Михайлов, являл гос’у-
дарю, что гетман Войска Запорожского, подданный его царского
величества, а с ним старшины и разных полков посланцы ему, великому государю, челом ударили,.
После этого заявления гетман говорил речь, а потом дьяк
оповестил, что государь жалует всех и допускает к своей руке.
Происходило целование царской руки. По окончании его дьяк
сказал, что царь приказал спросить их всех о здоровье.
Гетман и все бывшие с ним в знак благодарности низко
поклонились. Затем дьяк заявил государю, что гетман бьет челом
60
великому государю подарками. Эти подарки, в то время
объявленные, были: отнятые у неприятеля две пушки, серебряная
булава, принадлежавшая наказному гетману Яненку, отнятая под
Белою-Церковью, арабский жеребец, оседланный турецким
седлом, украшенным драгоценными камнями, турецкий канчар, обсаженный бирюзою, 89 польских пленников и 40 чабанских волов
для царской поварни. Царским сыновьям: Алексею Алексеевичу, Федору Алексеевичу и Симеону Алексеевичу, явлены были особые
подарки: первому саадак, лубья бархата черного, вышитого
золотом и серебром, по местам запоны с яхонтами червчатами
(малиновыми) и жеребец турецкий; Феодору - рыдван, обитый
вишневым сукном и шесть возников (упряжных лошадей); а
Симеону - два серых возника с чубаринами в яблоках.
Объявлением подарков окончилась церемония приема .’Гетман
и все бывшие с Ним прежним порядком возвратились в свое
помещение, и вслед затем прибыл туда <степенный ключник> хле-
бенного дворца со столом. Полковники встречали его на нижнем, а гетман на среднем крыльце дома. Приехавший ключник
объявил, что привез государева жалованья - яствы и питье. Гетман
поклонился До земли. Такая доставка кушанья имела значение
приглашения гостей к царскому столу. Постлана была скатерть, поставлены судки, тарелки, ложки серебряные и ножи, как
обыкновенно подавалось послам иноземным.
Гетман обедал с нежинским протопопом, генеральными
старшинами и полковниками. Прочие обедали в других покоях. Пили
из кубков фряжские вина, романею, ренское и меды. Ключник
подносил гетману и собеседникам его заздравные чаши; все пили, вставая с своих мест, и произносили при этом весь длинный
царский титул; таким же порядком пили здоровье трех сыновей
государя. Соблюдая обычай тогдашней вежливости, обедавшие
хвалились <государскою милостию> и изъявляли довольство и
благодарность. День был постный. Кушанья приготовлены были из
осетрины, белуги, белорыбицы, стерлядей, карасей, щуки, пирогов, оладей и левашников с патокою.
17-го сентября был другой такой же принос кушанья и питья
с путным ключником Михаилом Лихачевым, по поводу именин
царевны Софии; но теперь день был скоромный, и стол
изобиловал всякого рода мясными кушаньями: в них играла главную
роль курица в различных приготовлениях, затем - лебедь, гусь, утка, баранина, пироги с мясом, сыром, яйцами, курники, оладьи, блины, а в конце обеда, в виде лакомства, поданы были <таз
яблочный> и пастила <трубою>. Следовало, так как и прежде, питие заздравных чаш, но теперь пили и за бояр, за гетмана и
за все верное Войско Запорожское. После стола гетман подарил
доставившему стол ключнику саблю в щегольской оправе.
61
В этот день Бруховецкий поручил своему приставу
Желябужскому бить челом боярину Салтыкову, чтоб тот донес его чело-
битие государю: <пожаловал бы меня, гетмана, великий государь, велел бы меня женить на московской ‘девице, а не женя - не
отпускать из Москвы>.
Неизвестно, внушена ли была гетману такая мысль от
московских людей, или же он сам возымел ее, сообразивши, что это
будет приятно верховной власти, что в желании малороссийского
гетмана обзавестись свойством в Москве увидят прочное
намерение пребывать непоколебимо в подданстве и в послушании
государевой воле, и тогда не станут - в Москве подозревать, что он
способен пойти по следам прежних гетманов, отступавших от
подданства царю; а о таком подозрении ему уже сообщались намеки.
Желябужский спросил гетмана: есть ли у тебя на примете
невеста? Девка или вдова тебе надобно?
Гетман отвечал: на примете1 нету у меня невесты, и на вдове
жениться у меня мысли нет. Пусть пожалует меня великий
государь - укажет мне жениться на девке, а женясь, стану я бить
челом великому государю: пусть пожалует меня вечными
вотчинами поближе к Новгороду-Северскому, чтоб там жене моей жить, и после моей смерти жене моей и детям по государевой милости
было бы прочно.
Желябужский заметил: коли твоя жена будет там жить, так
и тебе с нею мешкать придется там же; а как войску доведется
быть в собрании, где ему собираться? да и без сбору войска
много ли Козаков нужно при тебе для гетманства твоего?
Гетман отвечал: войску собираться можно в Гадяче или в ином
месте, где будет пристойно по вестям, а я к войску стану
приходить; при мне же быть можно повсягды человек с триста, и
теперь у меня таких, -что мне верны, будет человек со сто.
Пожаловал бы меня великий государь* указал прибавить ко мне
московских людей, кем бы мне от всего-уберечься. Без таких людей
мне никоими мерами нельзя быть в эти шаткие времена. Меня, гетмана, изневесть хотели, погубить, да асаул уберег: подметя тот
завод (т. е. умысел), весть мне учинил.
Еще 15-го сентября, сообразивши, чего от него особенно в
Москве хотели бы, гетман уговорил старшин и полковников, прельстивши их надеждами на большие царские милости, <ударить
челом государю всеми малороссийскими городами>. Подана была им
о том челобитная. В ответ ему поручено было составить статьи и
представить боярам. 22-го октября такие статьи были представлены
боярам к ответной палате и подписаны с обеих сторон. Гетман, от
имени своего и от имени старшин и полковников, изъявил желание, чтоб во всех малороссийских городах все денежные и неденежные
поборы с мещан и поселян давались _в царскую казну, чтоб таким’
62
образом туда шли доходы с кабаков, которые следовало завести во
всех больших и малых городах на горелку, размеры с мельниц, дань
медовая и доходы с чужеземных торговцев, чтоб воеводы, с
определенным количеством ратных людей, находились в городах: Киеве
‘ (ратных 5.000), Чернигове (L200), Переяславе (1.200, из которых
посылать в Канев 500), Нежине (1.200), Полтаве (1.200), Новго-
родъ-Северске, Кременчуге, Кодаке и Остре (по 300), с тем, однако, чтобы воеводы не судили Козаков и в имущества их не вмешивались.
Отдавая поспольство на произвол Москве, старшины старались
выгородить свое козацкое сословие, обставя его всевозможными
льготами1. После подписания договора гетман и старшины приглашены
были к царскому столу в столовой палате, и после стола
произнесена была к гетману от царского имени речь, в которой одобрялось
его поведение, восхвалялся он - за воинские доблести против ляхов
и изменников, но более всего за то, что <ударил государю челом
всеми городами, землями и со всеми хлебными и со всякими
доходами>. Гетману пожаловали золотную ферезею, украшенную
драгоценными, каменьями и жемчугом, и горлатную шапку; старшинам, полковникам и писарям дали соболей и сукон, Гетман произведен
был в бояре, а прочие пожалованы дворянским достоинством. 31-го
октября у Ивана Желябужскаго с гетманом происходил такой
разговор.
Гетман сказал: <доложить великому государю, как прикажет
мне - самому ли видеться с князем Дмитрием Алексеевичем
Долгоруковым и о сватовстве с его дочерью договориться, или через
кого обослаться? и если договор учинится и по рукам ударим, какой срок положить свадьбе и от кого из дома имать, и кто
станет выдавать, и на который двор привезть, и на свадьбе у
меня кому в каком чине быть? а я бы желал, чтобы в отцовое
место был на свадьбе у меня боярин-Петр Михайлович Салтыков.
Я о том уже бил челом ему, боярину. И в каком платье укажет
государь быть мне - в нашем ли служилом, или в московском
чиновном, а ударивши по рукам, до свадьбы к невесте с чем
посылаться? Но нашему обыкновению, до свадьбы невесте
посылают серьги, платье, чулки и башмаки. Пусть бы государь указал
свадьбе-совершиться в первой половине ноября>.
День свадьбы гетмана неизвестен. Равным образом неизвестно: сам ли гетман указал на семейство окольничего князя Дмитрия
Алексеевича Долгорукова, или же сам государь нашел подручным
женить гетмана на княжне Долгоруковой. После свадьбы гетман
бил челом государю даровать ему в потомственное владение со
всеми, доходными статьями сотню Шептаковскую, находившуюся
в Стародубском полку, на тот конец, чтоб ему, гетману, и жене
1 Собрание госуд. грам. и договоров, IV. 156-162.
63.
его, и детям, если таковых Бог даст, было всегдашнее особое
прибежище, кроме Гадяча, так как последний, бывший в то время
резиденцией Бруховецкого, был приписан к гетманской булаве и
мог всегда составлять достояние того, -кто был на гетманском
уряде. Кроме Шептаковской волости, выпросил Бруховецкий себе во
владение мельницы на Ворскле, двор в Переяславле и двор в
Москве на случай приезда в столицу. Лохвина и Ромен с воло-
стьми определялись на войсковую армату (артиллерию).
Новопроизведенные дворяне, старшины и полковники
получили по их челобитью маетности1. Другим отсутствующим
полковникам: черниговскому Многогрешному, прилуцкому Горленко, полтавскому Витязенку, миргородскому Апостоленку, стародуб-
скому Остранину и генеральному писарю Степану Гречаному, также дано дворянство и пожалованы маетности. Гетман бил
челом за войтов и мещан, которые находились тогда в Москве и
просил выдать их городам жалованные грамоты на тот конец, чтоб малороссийское поспольство, видя к себе милость государя, утвердилось в подданстве. Тогда выданы были жалованные
грамоты на маетности и мельницы переяславскому протопопу, ка-
невского Успенского монастыря игумену, гадячским и любечским
мещанам, Печерскому монастырю - грамота на владение
местечком Смелым с четырьмя деревнями, и городам: Киеву, Пере-
яславу, Нежину, Каневу, Чернигову, Псчепу, Гадячу, Стародубу, Козельцу и Остру - грамоты, подтверждавшие их, уже прежде
бывшие у них, магдебургские права и привилегии, обещалось
мещанам этих городов царское милостивое жалованье и призрение, а доходы хлебные и денежные назначалось собирать и отдавать
в казну впредь воеводам и приказным людям.
Угождая всеми способами Москве, Бруховецкий готов был
бить челом о всем, что, по его соображениям или, быть может, по прямому внушению от москвичей, московскому правительству
пришлось бы по вкусу. Так, он просил, чтобы в Киев прислан
был из Москвы русский святитель и малороссийское духовенство
не зависело бы от митрополита киевского, утвержденного властью
польского короля. Это очень понравилось московскому
правительству, потому что таким способом в его волю отдана была бы
важнейшая сторона общественного строя в Малороссии. Но с
обычною московскою осторожностью на это гетману дан был такой
нерешительный ответ: о таком важном предмете будет учинена
1 Судья Забела- - села: Обтов, Ревутинцы, Лучишки, Погореловку, Ковенки; войсковой писарь Шийкевич - Покурницу и Ковчин; полковники: киевский Дворецкий - Серединку, Надиновку и Бурки; нежинский Гвинтовка - село Нехаевку; лубенский Гамалея - Хорутовку и
Хицы, а переяславский Ермолаенко, оставленный наказным гетманом -
город Домонтов над Днепром.
64
ссылка с цареградским патриархом, и, смотря по ответу, какой
получится от патриарха, учинен будет царский указ.
Малороссияне, посетившие тогда с гетманом Москву, были
обласканы и могли возвратиться на родину с приятным
впечатлением, но не такая судьба постигла одного из них, писаря Захара
Шийкевича. Был пир у князя Юрия Алексеевича Долгорукова, куда приглашены были гетман и малороссийские старшины.
Шийкевич, подпивши, начал браниться с переяславским
протопопом Бутовичем, назвал его <брехуном> (лжецом)- и замахнулся
на него ножом. Протопоп отнял у него нож, Шийкевич замахнулся
на протопопа вилкою, и тут же, разгорячившись, начал <лаять>
позорными словами и судью, и полковников. После такого
безобразия войсковой арматный есаул Щербак подал на Шийкевича
челобитную в таком смысле: Войску Запорожскому чинятся от
него налоги и тягости, бьет и увечит людей невинно и ставится
пышнее боярина и гетмана; гетман с своей стороны доносил, что
Захар бил Ивана Сербина и двух подписков канцелярских и
одному из них голову повредил. Шийкевич, по желанию гетмана, был сослан в Сибирь.
Замечательно, что бывшие около гетмана при первой же
возможности покушались тайно вредить ему в высших кругах
московского правительства. Киевский полковник Дворецкий по
секрету говорил Желябужскому; <гетмана выбрали полковники, и он
ими только держится, а простые козаки его не любят. Теперь
наши говорят, будто я его наустил жениться в Москве. Боюсь, что про меня так будут говорить козаки. Пусть бы государь указал
гетману о всяких делах с нами говорить, а не говоря с нами -
не велел бы ему ничего начинать>. Между тем, тот же Дворецкий, так исподтишка отзывавшийся о гетмане, заискивал расположения
Бруховецкого и просил дозволения женить сына своего на
гетманской свояченице. В нравах того века было наговаривать на
сильных и в то же время искать у них милости и благосклонности.
Так относились старшины и полковники к своему гетману, так
и гетман раболепно, но двулично, относился к московской
верховной власти, что и доказал впоследствии.
На отпус’ке своем Бруховецкий еще получил на 400 руб.
соболей, протопоп - на 300 руб. лисиц; старшинам и полковникам, всего двадцати человекам, дано по сорока соболей, в 80 руб.
каждый сорок, а козаки и прочие, в числе 296-ти, получили по паре
соболей в 3 рубля; некоторые же еще по другой паре в 2 рубля.
Кроме того, гетман, старшины и полковники на прощанье
получили по кубку, по куску шелковых материй и по куску
английского сукна. 20-го декабря оставил Москву гетман со всею своею
ассистенциею, в сопровождении пристава Леонтьева, которому
указано было проводить гостей до Путивля и наблюдать, чтоб
3 Заказ 785 65
русские люди не делали обид малороссиянам, а малороссияне -
русским людям на всем пути своем.
. VIII
Высокомерие Бруховецкого. - Доносы его в Москву
на некоторых лиц. - Корыстолюбие гетмана. -
Народные своевольные купы. - Пререкания гетмана
с великорусскими воеводами. - Пререкания с
епископом Мефодием по вопросу зависимости
малороссийской церкви от Москвы. - Объяснения
Мефодия и киевских духовных с боярином
Шереметевым. - Мефодий хочет настроить
Шереметева против Бруховецкого. - Заступничество
Мефодия за киевских мещан пред Шереметевым. -
Дьяк Евстрат Фролов. - Козни киевского полковника
Дворецкого против гетмана.
Важным и грозным человеком воротился в Украину Иван
Мартынович Бруховецкий, обласканный московскою властью с
небывалым для козака титулом боярина-гетмана. Тотчас в Украине
начал он показывать свою силу и влияние, какое приобрел в
столице. Писаря Шийкевича спровадил он в Сибирь, еще будучи
в Москве; теперь, по возвращении, такая же судьба постигла
войскового судью Юрия Незамая. Еще прежде, когда Бруховецкий
находился в Каневе, Незамай без приказания гетмана выдал
проезжий лист женам пяти каневцев, навлекших на себя гнев
гетмана; за это Бруховецкий тогда же поколотил судью и приказал
заковать в кандалы, а по возвращении своем из столицы отправил
в Москву, откуда Незамай был сослан в Казань. И других лиц, на которых гетман имел подозрение, упрятал он тем же путем.
Так, он отправил с Огаревым в Москву каких-то пять колодников, потом оговорил перед верховным правительством лубенского
полковника Гамалею, бывшего овручского полковника Децика и
какого-то Карпа Давидовича, приказавши в то же время взять их
под стражу. Он писал также на Дмитрашку Райчу. Этот человек, родом волох, прибыл в Украину с ватагою волохов и служил у
Дрозденка; не покорившись Дорошенку, после падения Дрозденка, перешел он с волошскою ватагою в 500 человек на левый берег
Днепра и получил дозволение жить в Глуховском уезде. Теперь
гетман указывал на его неблагонадежность, просил услать его в
Смоленск; но малороссийский Приказ велел отправить
Дмитрашку Райчу в заднепровские украинские города и сообщил гетману, что он может судить всех по своим войсковым правам, а
присылать в Москву может только таких, от которых <чает какого-нибудь
дурна>, когда они останутся на свободе в малороссийском крае.
Бруховецкий своим челобитьем о введении воевод и
великороссийского управления в Малороссии угождал Москве, но это в
сущности отнимало у самого гетмана его выгоды, так как гетман должен
66
был воеводам уступить важную часть управления в Украине.
Теперь Бруховецкий хотел по крайней мере воспользоваться
временем, пока не приедут воеводы, и выбрать для себя и для своих ко-
зацких старшин по возможности больше с мещан и с поспольства
поборов в тех статьях, которые должны будут перейти в ведение
воевод. Подначальные гетману старшины и полковники принялись, по приказанию гетмана, за такие сборы, сопровождаемые
грабежами, насилиями и побоями. Гетман обложил имения духовенства и
монастырей под предлогом составления описи доходных статей, отнимал под разными предлогами у многих владельцев угодья и
мельницы; жалобы и ропот дошли до киевского воеводы Петра
Васильевича Шереметева, только что занявшего в Киеве место князя
Львова, и Шереметев сделал запрос гетману: на каком основании
производятся сборы со статей, не подлежащих гетманскому
ведомству? Гетман заперся, отвечал, что сборы собираются самовольно
без его ведома и что он послал по городам универсалы, приказывая, чтобы никто не собирал на него <стаций> (сборов), а собирались