- А если она придет и увидит, как мы провалимся?
- В этом и суть, умник. Ты хочешь, чтобы она пришла.
Некоторое время я раздумывал над планом Кларка. Что-то меня в нем смущало. Поступок, достойный уважения… Что тут достойно уважения?
Кларк задумчиво постукивал по подбородку пальцем, на котором до сих пор болталось луковое колечко.
- Могу я дать тебе еще один совет?
- Нет.
- Клянусь, я не издеваюсь и не пытаюсь тобой манипулировать. Даже если сначала тебе так покажется.
- Ну?
- Как ты относишься к кошкам?
- Что?
- И что более важно, как к кошкам относится Хола?
20
Руби
Несколько месяцев назад Глория свалилась с ужасной простудой. Пожалуй, это единственная причина, по которой мне удалось выпросить у нее разрешение осуществить свою многолетнюю мечту - завести кошку.
Я, как бы между прочим, рассказал о своем желании, пока Глория сморкалась. Она сложила платок и спросила:
- Что?
- Я хотел бы завести кошку. Она станет Холе другом. Они могли бы играть, пока я на работе. Хола будет ее воспитывать, покажет, как…
- Ты хочешь завести нашей собаке питомца?
- Не совсем. Скорее… Скорее протеже.
- Ты сошел с ума.
- Это было бы весело, - слабо возразил я. - Больше животных в доме, и все такое…
На мое счастье, простуда пробила брешь в решимости Глории, которая в обычное время выдержала бы сравнение с укрепленным фортом.
- Я не буду заботиться об этой кошке, - сказала она. - Это твоя затея.
- Без проблем. Я сделаю все сам.
- У тебя хоть когда-нибудь… апчхи!.. были кошки?
- В детстве. ВОП. Мы его не кастрировали, так что по всему району бегали его котята. Иногда он возвращался исцарапанным. Настоящий бабник. Это было в семидесятых.
- ВОП? Что это значит?
- Врач общей практики. Терапевт.
- Ну конечно…
Глория вытащила из коробки еще один бумажный платок, с несчастным видом промокнула нос и непонятно к чему изрекла:
- Собаки популярнее кошек.
- В смысле?
- Я не слышала, чтобы кошки вытаскивали детей из горящих зданий. Кошки не спасают заблудившихся в метели. Не переводят слепых по светофору. Они не служат в полиции и ФБР и не защищают наши границы от захватчиков. Хочешь, скажу, почему кошки не так популярны, как собаки?
- Кажется, не хочу.
- Потому что они ничего не делают.
- Неправда, - возразил я. - Ты так говоришь из-за гриппа.
- Бее рабно, - сказала она. - Бде бадо поспать. Апчхи.
Уже выходя из темной комнаты, я расслышал какое-то бормотание из-под одеяла. Невнятное простуженное пророчество:
- Бадеюсь, она полюбит Холу.
* * *
В следующую субботу после посиделок в ресторане, которые я окрестил "Завистью к чужому несчастью", мы с Кларком встретились у больницы Рузвельта, неподалеку от его дома в Верхнем Вест-Сайде. Он торжественно передал мне голубую кошачью переноску с маленьким визжащим комочком внутри.
- Мне бы хотелось ее оставить, - произнес он не слишком убедительно, - но у жены страшная аллергия.
- Она всегда так кричит?
- Что ты, нет. Только когда голодна.
Кларк почему-то забыл сообщить, что она голодна всегда (как и ее старшая сестра Хола).
- Как ее зовут?
- Мисс Руби. Но ты можешь называть ее просто Руби.
Я должен был почувствовать запах паленого: эта кошка не успела появиться, а уже начала ставить условия.
Но я легкомысленно взял переноску, сказал Кларку неуверенное "спасибо" и направился к Колумбус-авеню, чтобы поймать такси.
Я до сих пор не знаю, полюбила ли Руби Холу, но эта парочка не устает меня веселить. Их отношения с самого начала напоминали оперетту в смысле неожиданных поворотов сюжета, драматичности и глупости. И поразительной громкости.
Итак, занавес поднимается.
Руби:
"Меня не слишком впечатлил человек, который заглянул в мою временную тюрьму. Я, как могла, пыталась донести до него свои мысли через отверстия в камере. Он отнес меня в маленькую комнату с качающимися стенами. Там играла ужасная музыка, использующая меньше половины слышимых частот. Я кричала все время, пока мы двигались в этой комнате, а потом в чем-то холодном и снова теплом. Кажется, я начала его раздражать.
На заметку людям: если мы на вас шипим, скорее всего, вы это заслужили.
Мы пришли в место, где жил человек. В его конуру. Здесь все пропахло им - просто кошмар. Он освободил меня из тюрьмы, но взял неправильно - надо было подхватить снизу. Ну что за дурак. Скорее бы забраться под тот диван…
Аааааа!
Что это?!
Чудовище!
Огромная черная косматая зверюга! Господи, какая же она большая. Никогда таких не видела. Какой огонь в глазах! Она явно голодна… И еще слюна капает. Черт! Он собирается скормить меня этому монстру. Какие же люди варвары…"
Немного позднее.
"Ох.
Ладно.
Я в задней комнате.
Теперь нас с чудовищем разделяет решетка. Оно по другую сторону. Меня оставили в покое. Прекрасно. Наверное, человек хочет принести меня в жертву, соблюдая какой-то языческий ритуал".
Хола:
"Что это?! Маленькая собака в клетке? Я должна ее освободить! Папа посадил в клетку маленькую собаку!
Кажется, она чего-то боится. Надо избавить ее от страха.
Господи, какая я голодная. Люди морят меня голодом… О чем это я? Забыла, о чем говорю. Сегодня отличный день. О, папин ботинок. Надо отнести его на место в спальню. Пора вздремнуть.
Что бы он делал, если я бы за ним все не убирала?"
Руби (через несколько дней):
"Человек оставил меня в живых. Я пыталась поговорить с ним, но он только мычит. Поэтому я предпочитаю сидеть за батареей. Строго говоря, я сижу тут все время. По крайней мере, здесь тепло.
Тут куда симпатичнее, чем в жилище предыдущего человека. У того не было вкуса. И навыков хорошего слуги. У этого хоть какой-то потенциал. Если бы только можно было избавиться от чудовища!
Думаю, пора познакомить его с новой хозяйкой".
Хола:
"Просыпаюсь. Первая мысль: как там маленькая собака? Бегу в заднюю комнату. Она прячется за батареей. Я наклоняюсь и обнюхиваю ее. Виляю хвостом, чтобы показать, что я друг. Что еще ей нужно? Лоток с наполнителем. Надо принести ей лоток. О чем это я?
Умираю от голода. Папа хочет, чтобы я превратилась в скелет. Это нечестно!
Я ужасно люблю маленькую собаку. Но она такая странная. Наверное, она с трудом заводит друзей. Может, она хочет подраться? Без проблем. Удар задней левой, ха-ха! Мне кажется, мы с ней сестры.
Папочка вернулся! Надо встать в коридоре и сделать большие глаза, тогда он даст мне швейцарского сыра. Всегда дает. У него тоже тренировки. Хотя в последнее время он тоже постоянно все забывает. Куда я шла?"
* * *
Однажды я вернулся из церкви и обнаружил, что Руби спит на собачьей лежанке. А Хола, припав к полу, во все глаза смотрит на новую хозяйку.
Мисс Руби заняла свой трон.
Порядок возник из хаоса, и солнце воссияло над морем…
Понимаю, это звучит неправдоподобно. Но кошка в десять раз меньше Холы и в двадцать раз меньше меня без труда установила господство. Она просто присвоила окружающее пространство. Все, что ей оставалось, - взобраться на вершину и начать отдавать приказы.
Это смущало. В первую очередь меня.
21
Служебная собака
На следующей неделе я получил обычную рабочую характеристику. Она ничем не отличалась от той, которую мне выдали в прошлом году, а также в позапрошлом и во все годы до этого, начиная с выпуска из бизнес-колледжа. Сперва это меня злило, потом я подумал, что, возможно, в чем-то ее составители правы. Теперь я знаю, что они точно были правы.
Умные люди тоже трезвеют. Просто им на это требуется больше времени.
Проблема заключалась лишь в том, что характеристику я должен был забрать лично у нового начальника отдела, Хаксли, который отличался напористыми, если не сказать и агрессивными, манерами. Благородный, чуткий Дэн, нанимавший меня на работу, был свидетелем моего падения. Видел он и начало терапии, а однажды даже намекнул, что знает о собраниях АА и одобряет их. Так вот, этот святой человек переехал в Лос-Анджелес. Смуглый коротышка, его преемник, даже близко не напоминал Дэна. С утра до вечера он носился по всему офису, как электровеник, и писклявым голосом изрыгал потоки безумных идей, сопровождая их бранью.
И у этого типа лежала моя характеристика…
Кабинет Хаксли был таким же "приветливым", как его хозяин: абсолютно голые стены, если не считать белой доски и календаря с важными датами, обведенными в кружок; на столе - стопка бумаги, ручка и телефон. Еще - фотография уродливой карликовой таксы в рамке. Ну, и моя характеристика рядом с кактусом.
- Итак, - начал Хаксли, - я прочел отзыв о вашей работе. - Он сделал паузу, мысленно перепрыгивая через все мои положительные качества, и сразу взял быка за рога: - Есть одна область, над которой вам следует поработать.
- Какая?
Хаксли пристально взглянул на меня, а затем растопырил все десять пальцев и ткнул ими в мою сторону:
- Вам нужно стать более мужественным, Марти!
- Что?
- Вы слишком уступчивый. Нам важно услышать ваше мнение. Берите напором! Спорьте с коллегами. Вы слишком покладистый и рациональный.
- Это плохо?
- Меня это раздражает.
- ?!
- Я забочусь не о том, чтобы мы работали в приятном коллективе, - сказал он. - Я забочусь, что мы работали эффективно. Идеальное совещание в моем представлении - вроде стычки двух углеводов в пробирке. Понимаете, что я хочу сказать?
- Углеводов?
- Что?
- Вы сказали "стычка углеводов в пробирке". При чем тут это?
- Я имел в виду… Ну, вы же поняли, что я имею в виду! Говорите больше! Вы меня слушаете?
Собаки больше полагаются на слух, чем на зрение. Я прекрасно его слышал. Мне пришло в голову, что, возможно, я должен начать с ним спорить. Это проверка?
- А что, если я не соглашусь? - спросил я.
- Неважно, - ответил он. - Вы по-любому не согласитесь. Главное - процесс.
- И как это мне поможет работать эффективно?
- Главное, чтобы вы сами были эффективны.
- Я?
- Вы.
- Я запутался.
- Приведу пример, - сказал Хаксли. - Посмотрите на… - Он назвал одну из самых отъявленных сук, с которой я имел несчастье работать. - Она говорит, что думает. Она берет напором.
- Ага.
- Что вы улыбаетесь? Я серьезно.
- Я понимаю, - ответил я искренне. - Меня просто заинтересовала фотография вашей собаки. Славный малыш.
Хаксли опустил руки, откинулся на спинку кресла и вздохнул; его настроение кардинальным образом изменилось.
- Это мой Энди, - благодушно сказал он. - Ему два. Прекрасный пес.
- А как он себя ведет?
- Безупречно. Если во время ужина я скомандую "Сидеть!", он будет сидеть под столом и даже не шевельнется.
- И долго?
- Может, час. Он умница.
- Как вы этого добились?
Хаксли покачал головой, затем подпер подбородок ладонью и еще глубже сполз в кресле, приобретя сходство с Холой, когда ей чешут животик.
- Сперва он был невыносим. Все время лаял. Не подпускал к вещам. Не терпел оставаться в одиночестве. Между нами, я не мог его контролировать. Мною помыкали пять килограммов собачатины. Это было так унизительно. Норвежский дрессировщик Турид Ругаас пишет: "Волки и собаки стараются избегать конфликтов. Это виды, склонные к поиску компромисса. В конфликтах между собаками и их хозяевами обычно виноваты хозяева".
- И что вы сделали? - спросил я.
- Нашел прекрасного тренера. Выполнял упражнения.
Бинго.
- Не дадите телефончик?
Тем же вечером я позвонил Кларку и рассказал о характеристике и советах, которые мне выдал начальник. Кларк ответил, что не может долго говорить, потому что они с женой ждут на званый ужин каких-то невероятно крутых шишек и ему еще нужно завязать галстук-бабочку.
- Знаешь что, - произнес он, - а ты им так и скажи в следующий раз: "Вам нужно мое мнение? Да вы все - просто кусок дерьма! Вот мое мнение! Выкусите!"
Я расхохотался. Заманчивая перспектива.
- О господи, - сказал я, отдышавшись. - Точ.
- Как ты сказал?
- Точ.
- Мне сегодня так сказал какой-то парень по телефону. Точ. Черт возьми, что это значит?
Выгнув шею под каким-то немыслимым углом, Хола смерила меня язвительным взглядом, а потом принялась быстро мотать головой. Уши ее взлетали, как две хищные птицы, которые никак не могут синхронизироваться. Наконец она торжественно водрузила голову мне на колено. Руби, до того восседавшая в кресле, молниеносно спрыгнула на пол и умчалась в сторону кухни, задрав хвост и подвывая что-то вроде:
- Ик ик ик ююююююююю!
22
Дрессировка
Официальные соревнования по послушанию появились в Америке в 1930-х годах благодаря Хелен Уайтхаус Уокер, заводчице пуделей. Она ездила по собачьим клубам и проповедовала новую веру: дрессировка должна стать спортом. Именно Уокер устроила первые испытания по послушанию, которые прошли в Маунт-Киско в 1933 году. В них приняли участие восемь псов. "Дрессируйте собак" стало настоящим лозунгом эпохи Великой депрессии. В 1936-м АКС опубликовал первое положение о соревнованиях.
Затем к Уокер присоединилась Бланш Сондерс, которая на многие десятилетия стала крестной матерью мира дрессировщиков. В 1950 году она выпустила первую книгу для профессиональных тренеров. Методы Сондерс были типичны для того времени: лакомства под запретом, хотя вы можете поощрять собаку другими способами; указывайте на ошибку резким рывком за ошейник; используйте физическое руководство, чтобы обучить собаку команде "Сидеть".
В целом советы Сондерс были довольно гуманны, просто она относилась к тому племени дрессировщиков, вышедшему из Древнего Рима, которое полагало, что собаки (а также дети и лошади) нуждаются в "перевоспитании". Как говорилось в одном популярном пособии 1894 года, "знания, которые не были вколочены в собаку силой, не принесут полезных всходов".
Зоопсихологи называют этот метод - исправление ошибок путем негативных последствий - отрицательным импринтингом. Самым известным его последователем был Вильям Келер, который тренировал собак для студии Уолта Диснея и фильмов "Новые робинзоны" и "Невероятное путешествие". Его книга "Метод дрессировки Келера" десятки лет был в США бестселлером.
Сейчас его страшно читать.
"Собаку [Холу!] следует избивать до тех пор, пока у нее не останется ни сил, ни желания оказывать сопротивление, - пишет этот знаток собачьей психологии. - Вероятно, после этого она, пошатываясь, пройдет несколько шагов, ее пару раз вырвет, и она упадет на бок. Но это не должно вас тревожить".
Келер считал, что пагубные свойства собаки, заложенные в нее при рождении, можно подавить только постоянным причинением боли. Дрессировка превращалась в столкновение двух воль: или ты, или тебя. Впрочем, надо отдать Келеру должное: он искренне верил, что нет ничего пагубнее излишней доброты, а также что величайшая из всех физических и психологических жестокостей заключается в - приготовились? - "повторной коррекции"!
В популярном медицинском учебнике 1907 года описывается, как следует лечить алкоголиков:
"Если пьяница вызывает врача, тому предписывается немедленно поместить больного на операционный стол, вставить ему желудочный зонд, выскоблить и промыть желудок и, убедившись, что он свободен от слизи и содержимого, дать пациенту настойку стручкового перца, после чего на несколько часов оставить в полном покое".
Вывод:
"Иногда быстрое и жестокое лечение… может быть, наиболее гуманное из возможных".
В семидесятых годах алкоголиков обычно отвозили в клинику, привязывали ремнями к столу, пичкали белладонной, касторовым маслом и тушеными томатами, а затем отправляли на конверсионную терапию, которая немногим отличалась от промывки мозгов.