Вверху был изображен иероглиф "Рэй-Ки", а внизу Игорь поставил две личных (круглую и квадратную) печати, текст на одной из которых был на английском, а на второй – на японском.
Разумеется, толку от такого "документа" не было никакого. Однако мне, как большому любителю всякой графики, он понравился, а дамы, по-моему, были в полном восторге.
Расходясь, все они наперебой спрашивали: "Игорь, а через какое время можно будет получить вторую ступень?" На что Игорь с неизменно любезной улыбкой отвечал: "Как только соберется группа". Глядя на энтузиазм присутствующих, можно было с уверенностью предсказать, что будет это весьма скоро.
А пока все приглашались на еженедельные круги Рэй-Ки для первой ступени. Те, кто был "Инициирован во Вторую ступень Системы естественного исцеления Усуи", собирались отдельно (судя по слухам, у них там были какие-то свои особые секреты).
День снова был чудесный, снова светило солнце, и на обратном пути пришлось расстегивать плащ, словно был не конец ноября, а начало апреля.
Вернувшись домой, я, согласно полученным на семинаре указаниям, отдыхал и праздновал. Мне это было совсем не сложно – ведь это был день рождения дочери. Снова совпадение?
Похоже, что ритм, когда рабочим у меня был только день, изменился: обучение продолжилось и во сне. Кстати, общение с Сэнсэем совершенно не ухудшало качество ночного отдыха. Наоборот, на следующее после его "визитов" утро я пребывал в прекрасном расположении духа и порхал, как птичка.
На этот раз встреча состоялась в его саду, на рассвете. Всходило солнце, и Мастер (теперь я мог сказать это с полной ответственностью, вплоть до заглавной буквы в этом слове) завершал выполнение формального воинского комплекса.
Ишь ты, как время встречи подобрал. Наверняка для того, чтобы я смог оценить его мастерство. Да еще в таком саду, да на фоне такого восхода. Понимаю, оценил. Если бы меня не такие же мастера учили, вообще бы сейчас разрыдался от восторга.
Завершив форму, Сэнсэй ткнул в меня пальцем.
– Теперь ты.
– А что делать?
– Что хочешь! Только замолчи и сделай что-нибудь молча.
Я сделал. Тай-Цзи-Цюань стиля Чэнь. Красивая, надежная старая форма. Сэнсэй благосклонно кивнул.
– Система не моя, но очень похожа. Поэтому вполне могу оценить. Учили тебя серьезные люди, учили хорошо. Так что школа есть, внешняя форма правильная. Но совсем не понимаешь внутренних принципов и слишком стараешься. А снаружи – совсем неплохо, девочкам должно нравиться.
– Вот сука, – как-то совсем не благостно подумал я. – И тем более сука, что хоть и во сне, но все увидел в две минуты и обрисовал в две фразы. И прав, будь он неладен со своей правотой.
– Я попросил тебя показать, что ты умеешь, не просто так. Тебе этого не говорили, и не знаю, скажут ли. Поэтому лучше я скажу с самого начала. Рэй-Ки – энергия высшего уровня, энергия любви и мудрости. Разумеется, она работает и с телом, иначе с ее помощью мы не могли бы лечить и лечиться. Но тут ей нужно помогать с помощью любой гармоничной системы работы с физическим телом.
– А какая система более гармонично работает с телом, чем воинская, – закончил за него я.
– Несомненно, – тут же согласился он. – И с телом тоже.
– Ладно, это чепуха, – оборвал Сэнсэй сам себя. – Про воинские искусства я могу говорить днями. Но сейчас у нас разговор не о них, а о Рэй-Ки. Давай уже свои вопросы, а то сейчас лопнешь, то ли от злости, то ли от любопытства.
Сэнсэй
Мальчик (хотя какой он мальчик, уже за сорок) Володя вообще-то ничего. Это я молодец – неплохо его выбрал. Вроде бы не сволочь, ученый (как там у них это называется – институт, университет, аспирантура), думает быстро, все понимает. Кстати, ума хватило про встречи со мной никому не рассказывать. Хотя я его и не предупреждал. Чуть позже, конечно, и подсказать не помешает.
Еще неплохо, что у азиатов много учился. Неважно, чему, важно, что образ мыслей поймет легче. Упорный: если возьмется, уже не бросит; в такого можно "вкладывать" – не пропадет. Смотрит, опять же, правильно, а у меня слабость к людям, которые выдерживают мой взгляд. Я бы его с удовольствием и рукопашному бою поучил, но здесь, наверное, не судьба.
По-настоящему серьезный недостаток у мальчонки один: плохо "чувствует". Вот тот парнишка (Игорем его зовут, кажется), который его учит Рэй-Ки, тот в этом смысле намного лучше: "видит, слышит, чувствует". Моложе, кроме того. Может, его надо было брать? Нет, пожалуй, все верно. У него с Володей совсем разные пути, скоро они разойдутся. Кто будет дальше "моего" учить? А Игоря и без меня научат, даже знаю кто.
И спрашивает хорошо: "Почему это, мол, Вы пришли именно ко мне?" Так я ему и ответил, что "на безрыбье…". Обидится и будет прав. Конечно, учителю иногда приходится обижать ученика, но умный учитель (а если ты дурак, то какой же ты учитель?) никогда не делает этого просто так и не делает этого часто. Только, так сказать, "по производственной необходимости".
Ладно, переходим к Рэй-Ки, а то он уже как чайник булькает. В руках – блокнотик с вопросами. Это же надо, у него (во сне!) с собой блокнотик. Видать, спать с ним ложится, чтобы не забыть вопрос, если вдруг ему чего в голову среди ночи взбредет. Ну что ж, такое рвение надо поощрять, лишь бы не перегорел парень.
Володя
– Что самое важное в системе? – решил я "начать с начала".
– Принципы.
– Что следующее?
– Принципы.
– Тогда почему про них говорилось в самом конце, мельком, как о чем-то, о чем просто положено сказать.
Сэнсэй впервые "явил лицом" нечто вроде улыбки. Он уселся на пятки (мне показалось, что он готовится к длительной беседе) и сделал знак рукой. Послышались торопливые шаги, и появилась пожилая женщина (а я-то думал, что мы в доме одни) с подносом, на котором стояли маленькие чашечки. Это было хорошо, это было очень хорошо. Языка Тиммоку я не знал, но мне хорошо известно, что чаепитие с мастером означало примерно следующее: "Я тебя вижу и готов с тобой говорить". Видимо, так оно и было, потому что, сделав первый глоток, он сказал:
– Тут нескольким словами я от тебя не отделаюсь. Поэтому немного поговорим о принципах, подходах и различиях в "моем" и "твоем" Рэй-Ки. Поймешь это – и никогда не запутаешься в Рэй-Ки. Да что там в Рэй-Ки – в жизни.
Содержание этого урока я старательно записал и привожу его ниже. Забавная деталь (если так пойдет дальше, то я скоро привыкну к тому, к чему привыкнуть нельзя): записывал-то я во сне. Когда утром я проснулся, рядом со мной лежал блокнот, первые страницы которого были исписаны моим собственным привычно-корявым почерком.
"Все, что тебе говорили, – правда. Точнее сказать, одна из правд. Рэй-Ки – слишком объемная вещь, чтобы она могла "вместиться в одну правду". Простейший пример – это то, что называется очистительным циклом. Двадцать один день, кажется. Для вашего времени и ваших условий обучения это может быть правдой, вполне может быть.
В тех условиях, в которых учили меня, такого просто не могло быть. Дело в том, что у вас дают посвящение в Рэй-Ки любому человеку, вне зависимости от уровня его подготовки. Ты, например, пришел с улицы и через неделю уже посвященный. И заметь, ты еще один из самых подготовленных.
Однако посвящение – это не только важный духовный акт, это еще и сильнодействующая лечебная процедура, которая запускает в теле очистительные процессы, заставляя всякую дрянь покидать организм человека. В некотором роде похоже на действие слабительных лекарств. Так вот, когда учили меня, то никто никаких посвящений мне не давал. Меня готовили, заставляя специальным образом практиковать несколько лет, так что к моменту, когда Учитель сделал мне передачу, организм был чист. Это все равно что давать слабительное человеку, который месяц голодал. Никакого эффекта не будет, потому что в таком человеке просто нет дерьма. А нет дерьма – нет и очистительного периода.
Работать после такой серьезной подготовки Рэй-Ки тоже начинает сразу, и такого, чтобы человек "не чувствовал" после посвящения, у нас не бывает. Он чист и физически, и духовно, так что все включается мгновенно. По ощущениям похоже на чудо: поднес огонь и костер запылал ярким пламенем. Но для того, чтобы такое случилось, нужно высушить дрова. У вас "дрова не сушат", и после посвящения обычно костер не разгорается, а начинает дымить. Дым ест глаза и заставляет кашлять. Это и есть ваш очистительный период. У тех, кто продолжает серьезно заниматься, костер разгорается обязательно. Дым исчезает, остается только чистый и светлый огонь Рэй-Ки.
Помнишь, на первой встрече тебе выделили девочку, которая давала тебе Рэй-Ки. Наверняка ты не почувствовал ее энергии. А ты и не мог. Девочка получила "подключение" к системе за неделю до встречи с тобой, она не слишком крепка здоровьем, закрепощена, ее тело "твердое" и плохо проводит энергию. Какое уж там лечить кого-то. Пока Рэй-Ки не вылечит ее саму, она вряд ли сможет помогать кому-то другому. Кстати, она еще и курит. Так что, сам понимаешь…"
Тут я прервал чтение, отложил свои записи и стал думать. Вообще, думать полезно. Как говорил Томас Эдисон: "Большинство людей готово безмерно трудиться, лишь бы избавиться от необходимости хоть немного подумать". Однажды, когда к нему пришел молодой человек с просьбой принять его в ассистенты (которых мистер Эдисон отбирал чрезвычайно строго), между ними произошел следующий диалог:
– Мистер Эдисон, если Вы возьмете меня своим ассистентом, я буду работать круглые сутки!
– А когда же ты будешь думать?
А думал я о том, что старик (хотя какой он старик – может, и немолодой, но очень крепкий мужчина) явно "просмотрел" всю группу, раз знает не только про Игоря, но даже и про девочку, которую, к ее досаде, назначили давать мне Рэй-Ки.
А про "несколько правд" – это хорошо, это, можно сказать, демократия, склонности к которой у Сэнсэя я никак не ожидал. Однако хотелось читать дальше, и я вновь ухватился за свой блокнот.
"Я не говорю, что ваш подход хуже, – совсем нет. Наоборот, в начале пути я бы с удовольствием поменялся с тобой местами. Еще бы: приходишь с улицы, платишь деньги, и тебе через неделю дают первую ступень. Кроме того, ты ничего не должен Учителю, да и Учителя (кажется, так тебе говорили на семинаре) у тебя нет. Так что, все получаешь, не готовясь, а получив, никому ничего не должен. Прелесть, а не подход.
Однако есть у него и недостатки. Нет учителя – нет ответов на вопросы, нет поддержки, нет умной беседы, нет умного молчания, нет правильного примера, нет едва заметного толчка, помогающего в должное время выбрать верный путь.
Так что верны оба подхода. Я буду излагать тебе свой, на семинарах ты будешь учить другой. Чтобы тебе легче было выбирать, я расскажу тебе сказку на ночь.
Один мудрец давал юноше наставления по поводу выбора жизненного Пути:
– Внутри каждого человека идет борьба черного и белого тигров. Черный тигр олицетворяет зло, войну, зависть, эгоизм, ложь, а белый – добро, мир, любовь, надежду, истину.
Юноша, подумав, спросил:
– А какой тигр в конце концов побеждает?
Усмехнувшись, мудрец ответил:
– Всегда побеждает тот тигр, которого ты кормишь".
На этом запись обрывалась, и я, отложив блокнот и бормоча "To be continued or not to be continued", помчался на кухню кормить "тигра своего желудка" – пора было собираться на работу.
Перед второй ступенью
"Ожидание удовольствия бывает лучше, чем ожидаемое удовольствие".
Тадеуш Котарбиньский
Нельзя сказать, что после получения инициации моя жизнь как-то изменилась, хотя Игорь предупреждал, что могут произойти изменения в работе, отношениях с людьми, понимании базовых принципов своей жизни.
Правда, вел я себя тише воды, ниже травы, т. к. Игорь, говоря о трехнедельном очистительном периоде, советовал не предпринимать никаких решительных действий. Или, как он выражался: "С работы не увольняться, не жениться, не разводиться…"
Но сам этот период, очень похоже, что был. Хотя если бы не долгие занятия Ци-Гун и не понимание того, что такое "плохая Ци" (Бин-Ци) и какие она может иметь проявления, я бы наверняка списал это на последовательность случайностей.
Через пару дней после семинара у меня заболела стопа. На ровном месте. Шел себе, не торопясь, забирать дочь из школы. Не спотыкался, не ударялся, не подворачивал ногу. Боль появилась как-то сразу и очень быстро стала практически невыносимой. Забрав дочь и кое-как доковыляв до дому, я вознамерился прилечь. Боль меня, честно говоря, мало беспокоила. Во-первых, за годы "дружеских" Каратэ-спаррингов, проводившихся без обуви, босым ногам и не так доставалось. Так что "привыкшие мы" и за годы барских занятий У-Шу в обуви "покуда не отвыкши". Кроме того, беспокоиться, похоже, не было причины: уж очень это походило на то, что в Ци-Гун называется "атака Ци" на болезнь, когда хорошая энергия пробивает канал, выдавливая оттуда больную. Такие явления часто могут сопровождаться острой болью.
На беду, мою походку заметила жена-доктор, у которой привычный "домашний" взгляд сменился "докторским". Еще я его называл "взглядом через прицел". Тридцать секунд осмотра, тридцать секунд расспросов, еще тридцать секунд на вызов такси – и мы едем на дом к "известному сосудистому хирургу".
"Известный сосудистый хирург", оказавшийся немолодой свойской теткой, на осмотр тратит секунд десять-пятнадцать и с удивлением спрашивает мою жену:
– А зачем Вы его привезли? Он же, неудобно сказать, здоров, как бык. Кстати, молодой человек, нога болит?
У меня к тому моменту все прошло, что я с удовольствием и констатировал. Понятно, канал пробило, Ци пошла свободно, боль исчезла сразу.
Попытку моей жены вызвать такси хирургиня пресекает сразу:
– Какое такси? Какое ему такси? Пусть прогуляется перед сном.
Второй странный случай произошел примерно через неделю, в воскресенье утром, во время занятий У-Шу. Ничего странного в нем вроде бы и не было – мне же он казался практически невозможным. Занимались мы вдвоем. Человека, с которым мы работали в паре, я знал десятки лет, и более приличных и аккуратных людей я не видел. И тут он пальцами попадает мне в глаза. Ну, ладно, всякое бывает, но пальцами мы никогда не работали (известно было, чем это чревато), да и не мог он так меня достать, потому что работали мы медленно, с полным осознанием. Не мог, но достал. Причем никто из нас не мог понять, как такое могло случиться.
Спасибо моему дорогому мастеру Миню, у которого было всего две цели для атаки: глаза, ну и примерно на метр ниже. Вбил (это не метафора) он это в меня намертво. Так что голову я успел отдернуть, хотя уже и "с пальцев". В это утро мы уже больше не занимались. Только стояли, глядя друг на друга, качали головами и охали, как две старухи.
Еще неделя (прямо как по расписанию) – и третий странный случай. В темноте возвращался домой и, увидев вдалеке фары троллейбуса, решил подбежать к остановке. Обычно я этого не делаю: чтобы я бегал за какой-то рогатой железякой…
Но была зима, поздно, холодно, троллейбусы ходили плохо, так что, решив, что лучше я пробегусь за этим троллейбусом, чем потом буду важно и долго ждать следующего, я припустил через дорогу.
И тут оказалось, что бордюр приподнят не только со стороны дороги, но и со стороны тротуара, откуда я бежал. Споткнувшись, я кубарем вылетел прямо на проезжую часть. Разумеется, я не ушибся. Падать меня учили на что попало: долго, много и больно. Но вот если бы на полутемной и скользкой дороге была хоть одна машина… Никакой бы водитель не успел затормозить.
На мое счастье, дорога была совершенно пустая, а троллейбус был еще достаточно далеко. Перед тем как в него "погрузиться", я даже успел отряхнуться и придать себе вполне благопристойный вид.
Кроме трех "случайностей" (в случайности я уже не верил), со мной еще случилось три "чуда" (в чудеса я еще не верил).
Мелких таких чуда, можно сказать "персональных". Результат первого чуда я почувствовал сразу. После посвящения у меня сразу прекратил болеть зуб. Если честно, то не очень он и болел (если бы болел, то я давно пошел бы к стоматологу), но постоянно и противно ныл. А тут эта ноющая боль как-то сама исчезла. О том, что она была, я вспомнил только через пару дней. Разумеется, идти к стоматологу лечить этот зуб все равно пришлось, но случилось это совсем не скоро. Конечно, чудо было скромное. Настоящее чудо – если бы этот зуб уже совсем никогда не болел. Или все зубы никогда больше бы не болели. Или (вот это было бы чудо!) выросли бы новые зубы. Однако чудо там или не чудо (у каждого свой критерий "чудесности"), но сигнал был совершенно отчетливый: работает.
Второе чудо было не таким явным, и потому заметить его я смог лишь спустя некоторое время после посвящения. Связано оно было с радикулитом (или как там его по-научному называют), который был у меня с тридцати лет. В те времена я считал себя здоровым. Можно сказать, привычно здоровым. Или, еще точнее, тупо, по-бычьи здоровым. Как "бык, который здоров, как бык" и по своей бычьей тупости этого совершенно не ценит. Это "бычье счастье" закончилось совершенно неожиданно, когда меня после поездки в колхоз (было такое, когда в советское время вывозили так называемых "интеллигентов" на прополку – оказывать посильную помощь сельскому хозяйству) одолел радикулит. Может, это не радикулит был, но я для своего удобства называл его именно так. Боль была такая, что я не мог пошевельнуться. Но это было не главное неудобство. Основная неприятность была в том, что мышцы поясницы (а вслед за ними и живота) стало сводить судорогой такой силы, что я терял способность дышать. Ощущение было то еще. Выход я сумел найти только один: горячая ванна, в которой мышцы мгновенно "отпускало", и я мог дышать совершенно свободно. Однако стоило вылезти из ванны, как мышечный спазм столь же мгновенно возвращался: мышцы снова переставали повиноваться разуму, и я снова начинал задыхаться. Все время жить в ванне я не мог, я же не "человек-амфибия", поэтому пришлось звать невропатолога. Невропатолог оказался очень здравым, разговорчивым, ироничным мужчиной лет пятидесяти. Все эти мышечные вещи он понимал очень хорошо, можно сказать, на собственной шкуре, т. к. сам бегал по 10–15 км в день. Небрежно осмотрев меня, он спросил: "Много тренировался?"
Этот вопрос меня обрадовал. Я думал, что сейчас он мне расскажет, какой я в принципе здоровый, а этот случайный сбой быстро пройдет. Не зря же я столько упражнял свое тело. А упражнял я его действительно много. В то время меня обучали по системе подготовки вьетнамского спецназа. Система была очень эффективная, причем основных эффектов у нее было два. Первый заключался в том, что человека действительно быстро обучали драться. Второй – в том, что здоровье ему портили еще быстрее. Но это никого не волновало: зачем здоровье человеку, который не должен жить долго? Если танковый полк рассчитан всего на несколько часов боя, то человек, наверное, – всего на несколько минут.