Друзья и враги
В любом спорте соперничество – самое главное. То же самое происходит в фанатизме. Здесь все просто – есть враги, есть друзья. С фанатами одной команды дружат, с другой – дерутся. Основы этих отношений также были заложены еще в ранние годы фанатского движения. Иногда вражда возникала на чисто эмоциональном уровне, иногда врагами становились просто по принципу "враг моего друга – мой враг".
"Шляпа", "Зенит" (Санкт-Петербург):
Тогда вражда не оформлена была на идеологическом уровне. В Москве – с ЦСКА и "Динамо" враждовали, потому что мы начали дружить со "Спартаком". Они воевали, и поэтому для ЦСКА и "Динамо" было честью встретить, броситься на нас. Вы – друзья "Спартака", значит, мы воюем с вами. А мы им: с удовольствием с вами подеремся.
Все основные [драки] были на вокзалах – кто-то пришел, кинулся. Был или восемьдесят первый, или восемьдесят второй год. Играли с ЦСКА. На втором этаже зала ожидания на Ленинградском вокзале – там такой колодец. Вот там была драка…
Как только у нескольких ведущих команд высшей лиги оформились движения – в начале 1980-х, – фанаты разных клубов начали вступать между собой в альянсы. Враждующие между собой движения дрались друг с другом, устраивали "акции" перед матчем – снимали шарфы с враждебных фанатов. Некоторые альянсы оказались прочными, некоторые через какое-то время распадались, и недавние враги становились друзьями и наоборот. Например, московское "Динамо" некоторое время дружило со "Спартаком", и ЦСКА был их общим врагом, но потом "динамовцы" заключили союз с ЦСКА, который существует и до сих пор.
Виктор "Батя", "Динамо" (Москва):
В "динамовском" движении в восьмидесятые годы произошел раскол, который очень повредил нам. Люди, которые были с Андрюшей Царским, больше тяготели к "армейцам". Люди, которые были с Бобом, больше тяготели к "спартачам". Соответственно, это раздвоило бригаду. На каком-то этапе даже были конфликты – одни говорят: давайте дружить со "Спартаком", другие – давайте с ЦСКА. Единения в бригаде не было. "Спартаковцам" было понятно, кто враги, "армейцам" тоже: у них стопроцентный враг "Спартак".
Фанатские драки часто бывали жесткими и кровавыми, особенно если в них участвовали группировки из подмосковных городов. Футбольных команд там не было, но, например, была хоккейная – "Химик" из Воскресенска, а в начале 1980-х многие футбольные фанаты ходили и на хоккейные матчи.
Виктор "Батя", "Динамо" (Москва):
В Воскресенске была бригада просто беспредельная, страшная. Просто мужики выходили, и даже "спартаковская" бригада не могла справиться. У меня один из первых выездов был – восемьдесят первый год, со "спартачами". Там такие две массы сталкивались немаленьких людей, и струсившие просто прыгали с двадцатиметрового моста через железную дорогу. Готовы были сломать ноги, но не получить. Людей купали в фонтане зимой…
В начале 1980-х окончательно оформилось одно из самых непримиримых противостояний в российском футбольном фанатизме, которое началось еще в 1970-е годы и продолжающееся до сих пор – между "Спартаком" и ЦСКА. В то время лидерами "спартаковского" фанатизма были Рифат и Софрон.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Им уже было по двадцать пять лет. Рифат был блестящий пропагандист, по образованию учитель литературы, и обладал колоссальным влиянием на молодежь – мог собрать по двум звонкам тысячу человек и поехать бить ЦСКА. ЦСКА тогда приходили на стадион без "цветов", а если и доставали шарфики, то только на стадионах, а потом их прятали и "растекались".
Почему вражда началась именно между "Спартаком" и ЦСКА? Есть самые разные версии. Например, идеологическая. "Спартаковские" фанаты обзывают ЦСКА гэбэшной командой, а "армейцы", в свою очередь, говорят, что "Спартак" – никакая не "народная" команда, а люмпенская. Есть и "историческая" версия: болельщики этих двух команд всегда недолюбливали друг друга.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
У меня батя болел всю жизнь за ЦСКА. Когда по этой тематике был разговор, он мне рассказывал, что и в шестидесятых годах неприязнь друг к другу уже была. Хотя сидели все вместе. Не было такого антагонизма сильного, но тявкались на трибуне. Может, и доходило до каких-то стычек, но они были локального характера. А вот чтобы у молодежи объединение было – это только с конца семидесятых.
Вражда между "Спартаком" и ЦСКА обрастала всевозможными мифами. Ходили даже слухи о якобы повешенных на собственных шарфах враждебными фанатами болельщиках ЦСКА или "Спартака". Но все это, скорее всего, только легенды – в фанатском движении этого не подтверждают.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
Был такой "динамик" – Сашка "Тихон". Когда они ездили в Воскресенск, его пытались повесить на шарфе, сняли с него джинсы. Но случаев со смертельным исходом я что-то не припомню. Хотя слухов ходило море: там "мясных" повесили, там "коней" повесили.
Зато снимать шарфы – "розетки" или "розы" – с болельщиков враждебной команды было принято повсеместно. Такая практика появилась в начале 1980-х и продолжалась все десятилетие, а то и дольше. Нападение на враждебных фанатов с целью снятия шарфов обычно называли "акцией". Чаще всего "акционировали" перед матчем, и ясно, что добровольно шарфы почти никогда не отдавали, значит, происходила драка.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
У нас "акции" были. Любой матч [ "Спартака"] – мы собирались и, как тогда было модно говорить, "шакалили" у метро, снимали "розетки". Каждая "розетка" стоила рублей пятнадцать – это "левая", а крутая, михневской вязки, стоила двадцать пять. "Четвертак" – это уже пол-аванса. Пару "розеток" сдолбил – и вот тебе уже полтинник. Был у нас Миша, и если мы ехали с ним на "акцию", я говорю: сильно не бей, а то потом шарф от крови не отмыть. Миша – у него удар такой, что если один раз ебнет, человек уже не встанет.
Виктор "Батя", "Динамо" (Москва):
Считалось круче всего – снимать шарфы, шапки: кто больше собререт шарфов и шапок. Причем они потом продавались через подставных лиц в те же бригады – тем же "спартачам", "динамикам". Мне "спартаковцы" предлагали – вон, у "динамовцев" сняли "розы", тебе не нужны? Яговорю – нет, спасибо. Шарф стоил от трех до двадцати рублей. Это бизнес был. Три рубля – это в Советском Союзе были деньги.
Долгое время война между фанатами "Спартака" и ЦСКА шла практически "в одни ворота": движение "спартачей" было опытнее и многочисленнее. Типичная ситуация начала конца 1970-х – начала 1980-х: "спартачи" приходят на стадион, когда там играет ЦСКА, и начинают выкрикивать всякие обидные для фанатов ЦСКА "кричалки".
Сергей Андерсон, ЦСКА:
Они своим появлением на трибуне бесили. Неважно, с кем мы играем – с "Таврией", с "Шинником" или вообще черт знает с кем. Они свои "заряды" пускали – не во славу "Спартака", а чтобы опозорить "коней". Но на "Таврии" [в 1981-м году] они своих пиздюлей получили. Менты даже не ожидали такого поворота событий – они стояли в проходах, а поверху, оказалось, никого нету. Они сидели под табло, на западе, а мы сидели левее, ближе к югу. И мы поверху прошли, прошли – и сверху прямо на них вышли. Как они побежали по трибуне! Это были первые такие отпоры мощные, пошла уже отдача. Если в семьдесят девятом – восьмидесятом мы все это хлебали ложками, безраздельная просто их власть была в городе, то в начале восемьдесят первого, в восемьдесят втором они уже начали получать, не говоря о восемьдесят третьем – восемьдесят четвертом, когда пошли драки по вокзалам.
24 июля 1981 года после матча "Спартак"-ЦСКА в Лужниках случился эпизод, который фанаты этих двух команд запомнили надолго. В летопись советского футбольного фанатизма он вошел как "Поезд смерти". Тогда милиция пыталась предотвратить столкновения между "армейцами" и "спартачами", задержав болельщиков ЦСКА на стадионе. Зато потом, когда их наконец эскортировали до метро "Спортивная", началось самое интересное.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
Нас привели на "Спортивную", и я сам слышал, как менты говорят: "Хули их по разным вагонам рассаживать, забивай в один". Поезд подошел, в вагоне сидело немного народу. Менты зашли, сказали: освобождайте, переходите в другой вагон. И нас всех туда засадили. И потом на каждой станции метро толпа стоит. Мы сначала двери держали, страшно было открывать, потому что все прыгают на этот вагон. Потом рыпнулись на "Парке культуры" выходить, потом кто-то говорит: "Вы что, охуели? Это же переходная станция, нас там замесят просто – и все". И мы решили ехать по прямой до конца. И уже не держали двери, а открывали и расходились. И сколько-то их влетало в вагон – а много влезть и не могло. И менты их начинали отсекать. Кто залетел, тот залетел. Двери закрывались. Все, ребята, приехали. Там их могло залететь пятнадцать-двадцать человек в каждую дверь, нам этого было достаточно, чтобы все это дело утрамбовать. До следующей станции они сидели тихо, как кролики, на полу. И на следующей станции мы сначала этих выкидываем, потом следующих запускаем. На "Кировской" мы решили выйти. И нет бы дуракам подняться сразу, а мы стали в центре и что-то обсуждаем. Как их приехало… Мы наверх рванули по эскалаторам. Там уже такие были локальные [стычки]. Поймать-то нас они не поймали, сильной драки не было. Но локально мы отмахались.
В отношениях между "Спартаком" и ЦСКА все было понятно: смертная вражда. Но у фанатов других команд ситуация была не такой простой и однозначной. Так же непросто, как и отношения между жителями двух столиц вообще, развивались отношения между фанатами московских клубов и единственной ленинградской команды – "Зенит".
Андрей Малосолов, ЦСКА:
У ЦСКА до восемьдесят пятого года была дикая вражда с Питером, каждый выезд – это были драки. Все закончилось в восемьдесят пятом матчем Кубка Советского Союза на стадионе имени Кирова. Приехало сто пятьдесят человек лучшего на тот момент состава фанатов ЦСКА, и "зенитчики" были просто избиты все, везде и всюду, где их только можно было найти. Шла настоящая охота за ними в их же городе. К тому моменту "зенитовцы" довольно-таки сильно деградировали, потому что основа их политики была алкоголь и еще раз много алкоголя. После этого руководством фан-движения "Зенита" было принято решение помириться, пойти на компромисс, и этот мир держался до конца девяностых годов и закончился, когда уже невозможно было не воевать. У Питера появилось новое поколение, оно не хотело видеть своих вечно пьяных лидеров, хотело быть модным, дерущимся, как "Спартак".
Сергей Андерсон, ЦСКА:
Я еще помню, когда "мешки" (прозвище фанатов "Зенита", популярное в 1980-е годы; появилось после того, как были выпущены пластиковые пакеты с атрибутикой "Зенита". – В.К.) дружили с "мясными". Один раз нас ждали. Мы приехали в полпятого утра или в пять. Выходим из поезда – стоят три кекса на перроне. Я говорю: чего стоите? "Коней" ждем. А мы – в "розетках". Ну дождались, говорю. Чего дальше? Так, посмотреть. У меня бы ума не хватило – в четыре часа вставать, чтобы ехать кого-то "смотреть". Мы что, папуасы, что ли?
Виктор "Батя", "Динамо" (Москва):
Мы до восьмидесятых дружили с Киевом, потому что нам было положено дружить с "динамовскими" группировками. С Минском у нас любовь продолжается до сих пор. С Киевом и Тбилиси нормальные отношения были, хотя вроде и разнонациональные. А потом была какая-то поездка в Киев, где хохлы сами спровоцировали конфликт, и с их "Динамо" дружбы не стало.
Валерий "Сабонис", "Зенит" (Санкт-Петербург):
Со "Спартаком" [в восьмидесятые годы] была дружба. Это были первые, к кому наши приехали в восьмидесятом году, те их научили, что "кони" – это плохо, и они, хоть "коней" и не видели, стали так считать. На вокзале потом с ЦСКА дрались – в восемьдесят третьем, восемьдесят пятом, восемьдесят седьмом. Тридцать на тридцать – такого уровня. Вражда была, но не жесткая – не такая, как между "Спартаком" и ЦСКА.
У нас [в советские времена] была достаточно мирная и нейтральная "грядка". Трения были с ЦСКА. И с Вильнюсом. Но с Вильнюсом до той поры, пока там фан-движение не зародилось. Постоянно там на улице или даже на вокзале, у стадиона какие-то были траблы – толпа собирается, такие полугопники, и начинается: сначала словами, потом и камнями покидаются, бутылками, ну и до драк доходило. Потом там фанаты появились, стали сюда приезжать, здесь опиздюливались, а потом сами предложили: ребята, давайте жить дружно. Ну давайте. Пивка только принесите. Притащили пиво и зашлифовали это дело – и все. Их фанаты выездные большинство были русские, хотя литовцы тоже были.
Пожалуй, вторым по ожесточенности после противостояния "Спартак"-ЦСКА была в советское время вражда между фанатами московского "Спартака" и киевского "Динамо". 20сентября 1987-го в Киеве произошла массовая драка фанатов этих двух команд. Она приобрела большой общественный резонанс. Это было одно из крупнейших "околофутбольных побоищ" советских времен: в драке участвовало около пятисот фанатов. Говорят, что применялись даже самодельные бомбы. Позже, когда "спартаковские" фанаты уже сели в поезд, киевляне забрасывали его камнями. Об этой драке писали многие центральные газеты, едва ли не впервые о футбольном фантизме начался серьезный разговор в обществе.
Александр Шпрыгин ("Каманча"), "Динамо" (Москва):
Противостояние, соперничество, выливающееся в драки с оппонентами – "Спартака" с "Динамо", с ЦСКА, а раньше с "Динамо" (Киев), – они многолетние, и они никуда не денутся, точно так же как союз "Динамо" с ЦСКА: он настолько прочный, что есть две группировки, которые себя называют "семья", настолько они уже слились.
Провинциальные движения только еще начинали развиваться, и вражды между ними и столичными фанатами – за исключением нескольких городов, например Вильнюса и Днепропетровска – не было. Наоборот, случались ситуации, когда приезжие фанаты оказывались на одной стороне с местными в драках против гопников, которые ненавидели всех вообще "неформалов".
Андрей Малосолов, ЦСКА:
В [восьмидесятые] годы у нас не было в провинции особых врагов, наоборот, все друзья были. Фанатизм был не только неким элементом футбола, но и элементом контркультуры. Это было прогрессивное движение – слушало рок-музыку, не было быдлом.
Однако во второй половине 1980-х годов вражда между "мясными" и "конями" постепенно начала терять остроту. К концу десятилетия в отношениях между фанатами ЦСКА и "Спартака" практически наступил нейтралитет. Произошло то, о чем еще несколько лет назад невозможно было подумать: фанаты этих вечно враждовавших клубов даже начали ездить вместе на выезды.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
[К концу восьмидесятых] как-то стерлась уже неприязнь командная. Было уже как-то по барабану, за кого ты там болеешь. Уже столько друг с другом было выпито… Нет, ну были отмороженные… "Вельвет" постоянно дрался с "Маней" Владом – друг друга любили до обожания. Если драка происходит, постоянно "Вельвет" дерется с "Маней", я – с "Германией". Гера – в два раза больше меня. Потом, когда мы с Герой разговаривали, он все спрашивал: почему так получалось? Я ему: не бери в голову.
Игорь М., "Спартак" (Москва):
Как-то спокойно было [с ЦСКА в конце восьмидесятых]. Я помню, что и они на наши матчи приходили. Выходишь из метро – там стоят человек пятнадцать в стороне. Вот – "кони". Ну "кони" и "кони", ради бога. Не знаю, ездили наши на их матчи или нет. Ну на выезда, если у кого знакомый был, ездили совместно.
Сергей Андерсон, ЦСКА:
Все смикшировалось. С нами стали ездить и "мясные", и все. Это сейчас молодежь не может себе представить. Конечно, были какие-то амбиции: але, там, убери шарф! Раз ты сидишь в "конской" "куче", раз ты приехал с нами, будь добр, уважай наши законы на выезде. Хотя дело доходило – и я ругался: пускай болеют, хуй с ними. Мне тоже по этому поводу ребята много высказывали: едешь – не тащи никого. Ну если сами едут, что я могу сделать? Так же и мы с ними в Ригу ездили. И в Киев – в девяностом году, когда хохлы вообще охуели: среди "мясной" "кучи" нас двенадцать человек "коней". У вас что, уже мир? Да, мы помирились ради этого дня.
Впрочем, такое мирное сосуществование продержалось недолго и было скорее нехарактерным для фанатского движения. Недаром в сознании обывателя уже тогда футбольные фанаты ассоциировались исключительно с массовыми драками.
Силовое противостояние
Сколько существует фанатизм, столько существуют и драки – не важно, с враждебными фанатами или просто с местной гопотой на выезде. Первые годы советского фанатизма отличались только большей спонтанностью драк – тогда не было заранее забитых "стрелок" где-нибудь на пустыре, подальше от глаз милиции. Много "экшна" происходило на вокзалах и просто в городе – в тех районах, где жили фанаты разных команд. Особенной интенсивностью отличались дни, когда между собой играли команды враждующих группировок.
Виктор "Батя", "Динамо" (Москва):
Драки происходили на "локалах" – на районах. На стадионах побоищ было немного – в силу присутствия милиции. В восьмидесятые годы драк таких [как сейчас] не было, никто практически не забивался где-нибудь в парке "Царицыно" пятьдесят на пятьдесят, сто на сто. Конфликты происходили локально – на почве портвейна. Могли на "Щелковской" той же собираться "спартаковцы" против "Динамо", их собиралось больше ста человек или, может, две сотни. Нас собиралось тридцать, и то у нас было разделение, что мы – на "Первомайской", они – на "Щелковской". Чтобы не мешали друг другу, чтобы не было конфликтов в "дни дерби". Или, допустим, мы – на "Семеновской", они – на "Щелковской".
Многие друг друга знали в лицо даже из группировок [других команд]. Так некоторые драки прекращались в те времена. Одни стоят на перроне, другие выходят из вагона, и половина толпы друг друга знает. А вы чего стоите? А вы чего приехали? И кончалось ничем. Хотя все знали, что на районе можно потом получить от этих людей один на один, и мало не покажется.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
В фанатизме, если ты не умеешь драться, ты лишен многого. Если ты попадешь в трудную ситуацию и откажешься драться, а твои товарищи это будут делать, то ты лишишься авторитета, лишишься защиты, соответственно. Не обязательно, что тебе за это дадут пинка. Достаточно, что с тобой перестанут общаться. Я в школе практически не дрался, но, съездив на первые выезда и увидев весь этот ужас, от которого леденеет все в жилах…
Сергей Андерсон, ЦСКА: