В 1989–1990 году произошло несколько инцидентов в южных республиках, в результате которых под угрозой оказались не только гостевые фанаты, но и сами футболисты и тренеры. С позиций сегодняшнего дня все это кажется немыслимым. Но тогда в стремительно распадавшемся СССР хватало других проблем, и на подобные инциденты внимания не обращали.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Когда начал разваливаться Союз и начали появляться все эти "горячие точки", мы прошли через несколько таких точек. Прошли через азербайджано-армянский конфликт. Ездили в восемьдесят девятом году на Кубок в город Кировобад, команда называлась "Кяпаз". От больших неприятностей спасли только русские десантники. Нас было человек двенадцать или пятнадцать, и камни летели… Как вообще там разрешили провести матч – уму непостижимо. Как Федерация футбола Советского Союза разрешала играть в таких местах?
В 1989 году матч в Кутаиси между местным "Торпедо" и московским ЦСКА был остановлен почти на час из-за беспорядков, учиненных местными болельщиками – они протестовали против отмены судьей гола, забитого из положения "вне игры". На тот момент ЦСКА выигрывал со счетом 1:0.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Там еле выжили четырнадцать наших фанатов, которые были на этом матче, – их какой-то отважный мент спас. А так они уже, можно сказать, прощались с жизнью: двадцать тысяч зрителей, и, сметая все на своем пути, эта лавина несется на них. Пятьдесят шесть минут длилось это безобразие, потом мэр города чуть ли не на коленях умолил болельщиков вернуться на трибуны. Естественно, судья уж весь белый был, он дал "Торпедо" сравнять счет, и на этом матч закончился. Кутаиси никакого наказания за это не понесло.
Через год подобный инцидент произошел в Ереване, на матче "Арарат"-ЦСКА. Толпа армянских болельщиков выбежала на поле и бросилась на игроков команды гостей. Футболистам и тренеру пришлось прятаться от разъяренной толпы в бронетранспортере.
Подобные столкновения происходили и в стремившейся отделиться от СССР Прибалтике, с которой у российских фанатов всегда были "особые" отношения. Едва ли не каждый приезд фанатов московской команды в Вильнюс, где играл футбольный "Жальгирис", или Каунас, где базировался одноименный баскетбольный клуб, заканчивался дракой, причем не с местными фанатами, а с националистически настроенной гопотой и неофашистами.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Особая вражда у нас была с Каунасом – там баскетбольный "Жальгирис" играл. В восемьдесят девятом году нас было семь человек. Естественно, на нас сразу в "Спортхалле" был совершен "прыжок". Мы просто похватали стулья, которые стояли в фойе, и начали ими отбиваться. А после матча пятеро наших уезжали в Минск, на гандбол, а мы с моим другом Архипом собрались в тот же день возвращаться в Москву. Мы незаметно отделились – думали, что незаметно, – пошли к вокзалу, потом смотрим: на нас несется табун литовцев. Мы влетели на вокзал – а там стоял поезд Калининград-Ленинград, он шел через Вильнюс, а больше никаких поездов вообще не было. В дверном проходе стояла бронетанковая проводница, полностью его заслоняя, и мы с разбегу просочились мимо нее – даже не знаю, как нам удалось. Влетели в этот тамбур, она сначала нас хотела ударить своим желтым флажком, потом увидела эту толпу и начала этим флажком отбиваться от них. Фактически спасла нам здоровье, а может, и жизнь. Так мы доехали до Вильнюса и там уже пересели в поезд на Москву.
В те времена и в южных регионах самой России московскому фанату часто приходилось тяжело, и любой выезд туда мог запросто стать "экстремальным". В кавказских автономных республиках уже в начале 1990-х царил беспредел, и фанаты, отважившиеся на "безумные" выезды в эти республики, испытали все это на собственной шкуре.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Я приехал в девяносто первом году во Владикавказ, нас всего было одиннадцать человек, и всех засадили в центр, сказали – сидите здесь. И конфликт начался уже на первой минуте, потому что ЦСКА гол забил. Мы все вскочили – и тут понеслось: камни, монеты, аксакал какой-то взял зонтик и стал зонтиком бить нашего человека. И все это завершилось вмешательством милиции. Чтобы хоть как-то нас спасти от неминуемой расправы, милиционерынас – одиннадцать человек – умудрились затолкать в один "бобик", в это заднее отделение. Выражение "хочешь жить – не так раскорячишься" было применено по полной программе. А тогда как раз шла осетино-ингушская война, оружие было у людей на руках, и когда "Алания" сравняла счет, там по стадиону просто пошла пальба – из пистолетов, из автоматов.
Развал и распад
Пик фанатизма второй половины 1980-х – начала 1990-х закончился с развалом Советского Союза, появлением своих чемпионатов в бывших союзных республиках и общим экономическим крахом. С одной стороны, когда экономика рухнула, а цены практически на всё, наоборот, выросли, многим стало просто не до футбола: люди думали о том, как выжить при "шоковой терапии" и "диком капитализме", а не о футболе. В то же время, когда чемпионат СССР распался на чемпионаты бывших республик – России, Украины и т. д., – все эти чемпионаты оказались гораздо менее интересными. Когда вместо сильных украинских команд "Спартаку", "Динамо" или ЦСКА пришлось играть в чемпионате России с клубами, еще недавно находившимися во второй лиге союзного чемпионата, интерес зрителей к футбольным матчам резко упал.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Если мы раньше, в советские времена, ездили в Харьков, Тбилиси, Киев – большие города, то теперь мы стали ездить в Камышин запущенный какой-нибудь. Я помню матч девяносто второго года, ЦСКА-"Динамо" (Ставрополь), на котором было пятьсот зрителей и всего восемь фанатов. Никому после Тбилиси и Харькова не было интересно смотреть ни на какой Ставрополь, ни на какой "Текстильщик" (Камышин), на всю эту полную задницу.
Александр Шпрыгин ("Каманча"), "Динамо" (Москва):
После развала СССР, когда был первый чемпионат России неинтересный, "Динамо" там обыгрывало пять-ноль, четыре-ноль "Текстильщик" (Камышин) или "Факел" (Воронеж), резко упал интерес к чемпионату, и у фанатов – выездная активность.
Валерий "Сабонис", "Зенит" (Санкт-Петербург):
Девяносто первый год – это вообще: пятьдесят, восемьдесят человек на всем стадионе Кирова – семидесятичетырехтысячном. И в фанатском секторе – десять человек. На выездах – тоже два-три человека. Хорошо, когда десять. В девяносто втором, девяносто третьем что-то началось – по тридцать человек приезжало в Москву, Ярославль. Откуда столько народу? В девяносто третьем в Москву пятьдесят человек приехало – достижение такое было. У всех был спад, и тогда фанаты всех городов сблизились, просто как единое целое были.
Несмотря на падение интереса к футболу, фанатизм не исчез совсем и даже пытался по-своему поддерживать традиции. В каждый период истории фанатизм имел свою специфику, в которой, как в зеркале, отражалась история целой страны. Из-за нищенского существования большей части населения бывшего СССР и обострения криминогенной обстановки спецификой начала 1990-х были "проводы" фанатов враждебных команд на вокзалах, нападения на простых болельщиков враждебных команд с традиционным отбором "трофеев" – шарфов.
Александр Шпрыгин ("Каманча"), "Динамо" (Москва):
В девяносто первом году я в первый раз поучаствовал в драке – больше, конечно, поприсутствовал. Тогда "Динамо" проиграло "Спартаку" семь-один в Лужниках. И после матча я поехал на "Павелецкую". И я офонарел – там такая битва была, здоровые дяди друг друга метелили, в фонтан кого-то закинули – я просто обалдел. А в девяносто втором – девяносто третьем я уже ездил вместе со всеми, в метро "спартачей" вылавливал. Тогда большое количество драк происходило на вокзалах, потому что большинство фанов жило в пригородах, и на вокзалах это называлось "провожать". Садились в электрички, друг друга метелили. Это сейчас есть группировки, которые ищут другие группировки, а тогда любой, кто в шарфе противника, считался оппонентом, и их били и шарфы снимали. Сейчас этого не делают, потому что это – сто шестьдесят первая статья Уголовного кодекса, грабеж, а тогда собирали трофеи – кто сколько шарфов наснимал. И ни у кого не было в голове претензию предъявить.
"Перезагрузка"
Спад в российском фанатизме продолжался несколько лет, практически до 1994 года, и сменился новой фазой его расцвета, причем случилось это благодаря старым врагам – "Спартаку" и ЦСКА. Стоило их вражде возобновиться, как тут же подтянулись фанаты других команд, и российский фанатизм начал заново развиваться.
Новым в этой волне фанатизма стало появление группировок. До этого фанаты одной команды никак себя не называли, у них не было собственной символики или чего-то подобного. Сейчас же, с интервалом всего в несколько месяцев, в 1994–1995 годах у ведущих московских команд сложились первые фирмы – "Flint’s Crew" у "Спартака", "Red Blue Warriors" у ЦСКА, "Blue White Dynamites" у "Динамо". Появление фирм стало новым этапом в развитии российского футбольного фанатизма.
Игорь М., "Спартак" (Москва):
Конец девяносто четвертого – это была та дыра, та точка, ниже которой откатиться уже невозможно – я только о фанатах "Спартака", о нас речь веду. Выезд "Спартака" в Тулу – сорок три человека. Это смешно. Все было в полном упадке, в разрухе. Мне это было очень обидно. В эту же осень девяносто четвертого года был матч в Киеве, лига чемпионов, "Динамо" (Киев) – "Спартак". Когда "Спартак" выигрывал два-ноль, а в результате проиграл два-три. Вот на этот матч все поехали – и кто раньше бывал в Киеве, и кто помоложе. Там было человек четыреста пятьдесят всего – и для меня это тоже было разочарование, потому что на таком матче, и столько мало народу. Но там, по крайней мере, люди пообщались – и вроде бы идея [создания фирмы] уже тогда начала формироваться. Это какой-то импульс дало, толчок.
Кстати, сегодняшние фанаты "Спартака", не заставшие масштабных "войн" с ЦСКА, вообще считают, что настоящее противостояние фанатов двух команд началось уже в 1990-е годы, а происходившее до этого – всего лишь мелкие стычки по сравнению с конфликтами с фанатами "Динамо" (Киев) или вильнюсского "Жальгириса".
Иван Катанаев, "Спартак" (Москва):
В союзные времена противостояние было одно практически: "Спартак"-"Динамо" (Киев). Плюс, когда в Вильнюсе играли с "Жальгирисом". С ЦСКА и "Динамо" как такового противостояния не было. Были стычки, но ничего серьезного. А потом, с развалом Союза, когда прекратилисьигры во многих городах, когда тот же Киев или тот же Вильнюс стали столицами других стран, – в начале девяностых и воевать стало не с кем. Но тогда и время такое было, что не до войн. Потом, когда все потихонечку устаканилось, враг нашелся сам по себе, идеологически. "Спартак" – народная команда, свободомыслие, а ЦСКА – команда из органов: МВД, КГБ. Все эти интересы, идеалы схлестнулись, и пошла война.
Что бы ни послужило толчком для создания футбольных фирм, его идейную основу предоставили западные образцы, которые к тому времени стали широко доступны. Статьи о западных фанатах переводились из иностранных журналов и печатались в фанатском самиздате, делались переводы книг о футбольном фанатизме, ходили по рукам видеокассеты с фильмами "Фирма" и "ID". Поэтому англоязычные названия первых фирм не случайны – российский фанатизм в его современном виде в те годы еще только искал свой путь и многое заимствовал у западных, прежде всего британских фанатов.
Иван Катанаев, "Спартак" (Москва):
В [середине девяностых] "Спартак" играл в Черкизово, на старом "Локомотиве", и все наиболее прогрессивные фанаты, хулиганы, все фирмы и группировки сидели в секторе "Б" западной трибуны. Эта была первая попытка внесения английского стиля в наш фанатизм. Примерно в то время появились первые фирмы – "Flint’s Crew", "Гладиаторы". "Flint’s Crew" были родоначальниками всего, самыми прогрессивными на тот момент. Все новые песни, все "кричалки", всю моду, которая была в фанатской среде, приносили они. Когда модны были тяжелые ботинки с "бомберами", первыми надели эту "униформу" "Flint’s Crew". Когда стали уходить от этого и переходить на английские лейблы – "Lonsdale", "Ben Sherman", которые тогда только появились, – опять же они принесли эту культуру на трибуны. Ну и за ними шла как молодежь "Спартака", так и все остальные движения России.
Это произошло в один год, в одно и то же время практически – там разница месяца два. Первыми появились "флинты". "Red Blue Warriors" – это название буквально через два месяца появилось.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
Был такой американский фильм середины восьмидесятых – "Warriors", – он рассказывал про уличные банды и про то, как одна небольшая группировка "Warriors" ездила на общий слет, и ей там все объявили войну, и она просто с боями добиралась и добилась своего. И лидер нашего движения в те годы, Миша "Гнус", сказал: "Да это же фильм про нас. Это мы – "Warriors"".
В девяносто четвертом году в Шервуде – это лесок, часть Петровского парка, – было принято решение назваться "Warriors". Эмблему мы почти полностью скопировали у "Эспаньола". Туда перешел один из наших кумиров, бывший полузащитник ЦСКА Дима Кузнецов, и с ним фанат по прозвищу Мэй поддерживал дружеские отношения. Тот ему привозил шарфы, флаги.
Игорь М., "Спартак" (Москва):
Организовал [ "Flint’s Crew"] человек по имени Женя с друзьями из МГУ. Он жил какое-то время в Англии и видел, как это все у них организовано. Название было поначалу абсолютно всем непонятное. Я впервые увидел их баннер – совершенно непонятный, – услышал: "Спáртак Москоу, э-у-э!" Тогда это слух резало абсолютно жутко (именно ударение на "а" в слове "Спартак"). И мы так: кто такие? Черт его знает. Потом, увидев там двух-трех знакомых людей авторитетных, [решили], что, значит, все нормально, значит, так надо. Потом у меня с ними общение завязалось.
На конец девяносто четвертого года все наше движение было в жутком упадке. У меня тоже была идея создать группировку: если человек тридцать нормальных есть, то надо держаться вместе, не погрязнуть в пьянстве. Причем я думал, что, если делать группировку, то нужно назвать ее "Гладиаторы" – очень нравилось название, казалось, что для "Спартака" самое подходящее. Но так как я реально себе представлял ситуацию, у меня даже руки не поднимались что-то начать делать. Я думал, что невозможно что-то изменить, потому что все погибло. А Женя жил себе в Англии и не знал, в каком дерьме мы находимся. Он приехал и начал что-то делать. Это его большой плюс.
"RBW" против "Flint’s Crew"
Середина 1990-х – не только новый пик интереса к футбольному фанатизму, но и расцвет его хулиганской составляющей. Драки становятся намного более массовыми и жестокими. По сравнению с ними столкновения поздних советских времен или вокзальные драки начала 1990-х могут показаться детской забавой. И не случайно, что самый жесткий и "беспредельный" период российского фанатизма пришелся как раз на эпоху всеобщего беспредела в стране.
1 марта 1995 года на станции метро "Сокольники" происходит первая "эпохальная" драка фанатов ЦСКА и "Спартака" – в ней впервые схлестнутся участники недавно образованных фирм, "Red Blue Warriors" и "Flint’s Crew".
Игорь М., "Спартак" (Москва):
Сокольники – это то, с чего все началось. Потом уже были Арбат, Китай-город – наша победа – это все уже было потом. А все началось с Сокольников. После этого уже пути назад не было.
В начале девяносто пятого года, где-то за две недели до первого марта, дня драки с "конями" в Сокольниках, мне позвонил один парень и сказал: вот будем драться с "конями" – чего не было черт знает сколько, – ты будешь участвовать? Я говорю: конечно, я буду участвовать, я приеду. Я приехал, мы собрались на "Парке Культуры" – было около пятидесяти человек. Потом, уже задним числом, я "отмотал": скольких из этих пятидесяти я знал? К тому времени я уже ездил семь лет на выезда, и довольно плотно ездил. Но из тех, кто там собрался, я знал человек восемь всего, а остальные были все абсолютно новые. Особенно ребята, которые создали "Flint’s Crew" – Женя, Дима С., Дима У., Г. – я их в первый раз увидел, когда мы с "конями" пошли драться. Разрыв связи между поколениями был абсолютный.
Андрей Малосолов, ЦСКА:
В девяносто пятом году мы решили сделать акцию на "мясо" на Кубке Содружества. Они играли с какой-то слабой командой в [универсальном спортивном зале] ЦСКА, а мы по соседству – в хоккей. И совпадали начало матча и конец матча. Мы вышли и устроили просто какой-то ночной кошмар, избивали всех, кто выходил, кто был в шарфах, устраивали погони, люди падали в лужи – была оттепель. Помню, там везде лежали тела, остатки шарфов разодранных. И главный посыл был – где ваши сраные "флинты"? А "флинты", узнав, что пришли конкретно за ними, вышли окольным путем, чтобы не пересекаться. И тогда спартаковские старики, которые хорошо получили по щщам, предъявили "флинтам": почему мы за вас страдаем? Где вы были, почему не вышли?
А потом – это было уже окончание зимы или начало весны – "флинты" пришли на баскетбол, вызвали кого-то на разговор. Разговор был очень короткий: давайте забиваться. Это был хоккей, дерби ЦСКА-"Спартак" в Сокольниках. Мы собрали приличную бригаду – человек под восемьдесят. Подъехали на станцию метро "Сокольники", и получилась "картина маслом": мы выходим, подъезжает соседний поезд – из него выходят "флинты". Случайно все вышло.
Игорь М., "Спартак" (Москва):
Это был хоккейный матч "Спартак"-ЦСКА в Сокольниках. И когда мы собрались на "Парке Культуры" – пятьдесят человек, – мне показалось, что это очень много, здорово! И еще по дороге туда вывернули – эта знаменитая тогдашняя мода – "бомберы" наизнанку, оранжевым цветом наружу. Приехали на станцию "Сокольники" два поезда одновременно. Мы их увидели первыми, вышли. Вначале было наше преимущество, но их было человек сто семьдесят, тоже все в "бомберах", но в черных. И там на платформе наших подолбали. Я говорю "наших", потому что я через их толпу вот так проскочил, кому-то дал, кто-то мне, – и наверх выбрался. Человекпять нас оказалось наверху. А они там орут внизу, кого-то на рельсы сбросили. Ну еще наверху мы с нимиподрались немножко, но преимущество ихнее было полное.
Андрей Малосолов, ЦСКА: