* * *
В первые месяцы в "Лестере" я не всегда выходил в стартовом составе, но все было неплохо. Мы победили "Бернли" 2:1, а я забил победный гол, который был моим первым на домашнем стадионе. В конце сентября я отличился снова в матче против "Мидлсбро" (2:1), где я сравнял счет. В итоге я забил четыре мяча в девяти матчах. Но потом все пошло на спад. Я не забивал в девяти играх подряд, и один человек из тренерского штаба догадался, что я мало думаю о футболе. Янник Боласи ударил меня в голень в проигранном (1:2) домашнем матче против "Кристал Пэласа" 27 октября. Мне диагностировали ушиб голени. Довольно распространенная травма, но мне понадобилась куча времени, чтобы восстановиться.
Дома я хранил трехлитровую бутылку водки. Я бросил в нее конфетки "Скиттлс". После того как одна партия растворилась, я забросил еще. Но только красные и фиолетовые, потому что я не люблю оранжевые, желтые и зеленые. Я проделывал так раз двадцать. После этого водка приобрела такой же вкус, как "Скиттлс". Когда вечерами мне было скучно дома, я наливал стакан и наслаждался.
Водка была отличной, но моей ноге совсем не помогала, казалось, что кровотечение так и будет до скончания веков. Дэйв Ренни, наш физиотерапевт, не понимал, почему ситуация не улучшается. Он говорил, что икроножная мышца должна заживать намного быстрее. В один момент он отвел меня в сторону и спросил:
– Что ты делаешь?
– Ничего особенного, – ответил я. И рассказал про свое изобретение – водка + "Скиттлс".
– Тогда все понятно, – шокировано произнес Дэйв. Проблема была в том, что алкоголь затягивает процесс заживления ран.
Три недели спустя я снова вернулся на поле, выйдя на замену в матче против "Ипсвича", мы выиграли 6:0. В следующую субботу я играл в стартовом составе против "Шеффилд Уэнсдей" в Хиллсборо. Мы выиграли 2:0, но я не забил. Я не мог отличиться вплоть до 8 декабря, пока не вышел на замену в игре против "Барнсли" и не забил на 90-й минуте, сравняв счет. Это был мой последний гол в сезоне 2012/13.
Найджел поддерживал меня все это время, он был из тех менеджеров, которые относились к игрокам как к сыновьям и не критиковали их публично. Но все равно люди знали про мои проблемы, особенно это касалось выпивки. Я был в депрессии, потому что этот сезон не был похож на предыдущие, когда я забивал и был главным игроком в команде. Моим способом справиться с расстройством были пьянки с моими друзьями в Шеффилде. Так я уходил от проблем.
Если мы играли в субботу, а воскресенье выдавалось свободным, то ночью я ехал домой. А когда мы играли в среду, возвращался в Лестер во вторник ночью. Я ходил по барам в Лестере и в Шеффилде и, где бы я ни сидел, – я пил до закрытия.
У меня внезапно появилось множество подписчиков в "Твиттере", поэтому мне следовало быть поаккуратнее в ведении соцсетей.
Мой режим сна был нарушен. Я приглашал друзей к себе домой и не ложился спать до трех или четырех утра. После тренировок возвращался домой без сил. Включал телевизор и засыпал под титры в начале фильма.
Мое тело не было готово к таким нагрузкам, слишком большой была разница между "Флитвудом" и "Лестером".
Днем я ложился отдохнуть и спал до шести или семи вечера. Поэтому я и не мог уснуть в три часа ночи.
Кроме того, на тот момент у меня не было девушки. Моя жизнь была неорганизованной и непостоянной, единственным исключением были мои встречи с Эллой несколько раз в месяц. Мои родители часто привозили ее в Лестер, когда мы играли на домашней арене. Эллу водили на мои игры, после матчей я проводил с ней время, а в воскресенье отвозил ее обратно в Шеффилд.
Долгое время я был совсем один, и это вгоняло меня в скуку. Когда мне становилось совсем хреново, то я шел в студенческий бар "Соар Пойнт" – "Точка взлета" – в кампусе лестерского университета, в паре минут ходьбы от моего дома. Я ходил туда, чтобы поесть и выпить без риска попасть в драку, в основном потому что там пили только студенты. Я посещал "Соар Пойнт" по средам, если выдавался свободный день, а иногда и в воскресенье, чтобы посмотреть футбол.
Ты мог получить там скидку, если у тебя была желтая карточка студента. Разумеется, у меня ее не было, поэтому мне продавали напитки по завышенным ценам, полтора фунта за пинту. Я хорошо проводил время там. По ночам они оформляли бар как фондовую биржу: все купленные напитки с ценами и количеством отображались на экране телевизора, будто бы шла торговля акциями. Если кто-то покупал четыре пинты пива "Карлинг", то название, цена и количество появлялись на экране. Таким образом, все могли видеть, что ты купил, и заказать то же самое при желании. Естественно, я и мои "собутыльники" выбирали что подешевле.
В январе я устроил большую вечеринку по случаю празднования моего 26-летия. Я позвал 30 человек и пошел в супермаркет Costco, чтобы заранее запастись выпивкой. Кроме того, я купил фейерверков – понятия не имею, зачем я это сделал. К концу вечера ракеты взмыли в небо, а на нас начали кидать яйца с балкона. Не думаю, что соседи оценили наше веселье, но Марио Балотелли гордился бы мной.
Разумеется, все это время мне было не до футбола, сезон пошел под откос. Но я и не пытался что-то исправить, хотя каждый день я не пил. Не помню подробности разговора с Айяваттом Шриваддханапрабхой (по прозвищу Топ), вице-президентом нашего клуба, которого я очень уважаю, – что-то о стиле жизни. "Да ты меня, наверное, с кем-то путаешь," – подумал я, когда он сказал, что после этого разговора я бросил пить.
Были, конечно, дни, когда я приходил на тренировки с похмелья, но так было не постоянно. Уолши и Шеки, помощники Найджела, знали, что я приходил после попоек, и рассказывали это моему агенту. К тому времени Джон уже был осведомлен о том, что происходило со мной. Он сказал, что мне нужно прекратить злоупотреблять алкоголем. Но также объяснил руководству клуба, что я в плохом состоянии и мне нужна рука помощи, чтобы справиться с проблемами, разрушавшими меня. Это было правдой.
До этого я никогда не сталкивался с неудачами на поле. У меня не бывало таких денег, чтобы не заботиться о жизни. Когда я играл за "Стоксбридж", то забивал по 20 с лишним мячей в сезон, а теперь неожиданно остановился на пяти. Такое резкое падение результативности сильно сказалось на моем эмоциональном состоянии. Я пытался собрать пазл в голове и пришел к конечному заключению: этот уровень не для меня.
Это не было похоже на неуверенность, нет. Просто я убедил себя, что не достоин играть в Чемпионшипе. За столь короткое время я не сумел адаптироваться. Если раньше мог обвести четырех защитников, уходя от них на десять ярдов, то сейчас я не был способен на это. Меня грамотно изолировали на поле, поэтому мое движение по полю должно быть более умным: защитники команд оппонентов здесь выбирали позиции гораздо лучше, чем те, с кем я сталкивался в низших лигах.
Уверен: мои одноклубники знали, что я напивался. Впрочем, некоторые из них также выпивали, но они знали, когда пить, и знали, как часто пить – это была главная разница. У меня же такого понимания не было. Я пришел из нелигового клуба, где мог всю ночь бухать, а потом прийти играть. Прямо как в том новогоднем матче в Гуле. Казалось, что с того момента прошла вечность.
Количество болельщиков также влияло – играть перед тысячами людей, конечно, великолепно, если у тебя идет игра. Но если нет, то ты встречаешь шквал критики. Найджел пару лет спустя сказал, что фанаты "Лестера" даже сомневались в моей способности ходить. Короче говоря, они были разочарованы моим приобретением. У меня тогда было точно такое же чувство. Я не был тупым. Чем больше ты пытаешься отгородиться от шума трибун, тем четче слышишь некоторые выкрики, когда на поле идет что-то не так. Так же испытываешь счастье, когда они скандируют твое имя.
Некоторые люди уже списали меня со счетов в "Лестере". В конце концов, я провел девять лет в непрофессиональном футболе и не мог справиться с уровнем Чемпионшипа. Малое количество голов только подтверждало мысли болельщиков-скептиков, которые сомневались во мне еще перед началом сезона.
То, что я пристально следил за отзывами в соцсетях, было одной из моих главных ошибок. Люди не скупятся на критику. Когда я играл во "Флитвуде", с этим у меня не было проблем. Но все поменялось, когда я перешел в "Лестер" – я смотрел на уведомления в "Твиттере", чего вообще не должны делать футболисты, и читал комментарии людей, утверждавших, что я слабый игрок и что клуб потратил миллион фунтов впустую, – все это доставляло мне боль.
Читать все это было моей огромной ошибкой, ведь я не мог доказать их неправоту. Казалось, что я попал в порочный круг и не могу выйти из него. В феврале, после трех поражений подряд, к нам пришел Гарри Кейн из "Тоттенхэм Хотспурс". Ему было всего 19 лет, но он играл хорошо в течение трех оставшихся месяцев в сезоне. Также был подписан Крис Вуд из "Вест Бромвича", который был в хорошей форме и сразу стал забивать. Я начал смотреть матчи со скамейки запасных, чего до этого не случалось.
Я не знал, что мне делать. Был расстроен и ничего не мог поделать. Снова отпустил шутку одноклубникам, что хочу стать игроком ФК "Ибица", прямо как после сезона в "Галифаксе". Наверное, я каждый раз вбрасывал в разговоры тему Ибицы, потому что ездил туда в 2007 году с резервной командой "Стоксбриджа" и в 2008-м – со своими друзьями. Для меня Ибица означала бесконечную тусовку. Я был счастлив там и хотел почувствовать себя счастливым вновь.
* * *
Если говорить честно, я не был единственным игроком в "Лестере", у которого были проблемы во второй половине сезона 2012/13. В январе мы были на втором месте, что давало переход в Премьер-лигу. Но к середине марта, после пяти игр подряд без побед, команда скатилась в середину турнирной таблицы. Наступил перерыв на время встреч на международном уровне, поэтому Найджел решил устроить нам тренировочный лагерь в Португалии, чтобы сменить обстановку. Мы тренировались, катались на картинге, ужинали все вместе в ресторане. В один из таких вечеров у нас выдалось "развлечение", о которых не пишут в путеводителях: четверых из нас уткнули лицом в асфальт, приставив пистолет к голове.
Это случилось накануне нашего возвращения домой. Несколько парней решили сделать вылазку и погулять по окрестностям. Мы жили в апартаментах, походящих на коттедж, с двумя спальными местами в комнате. Просто выйти из коттеджа мы не могли, тренерский штаб заметил бы нашу вылазку. Поэтому мы перелезли через забор. Шли достаточно долго, пока не поймали такси, чтобы добраться до центра города и выпить там. Когда наступило время возвращаться, я поймал такси и ждал, пока мои товарищи подойдут. Неожиданно таксист сказал: "Нет. Опасность. Выходи". Я не понимал, о чем он. "Твои друзья", – сказал таксист. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел их, бежавших по дороге. Я вышел из машины и услышал: бах-бабах, бах-бабах. Это были пистолетные выстрелы.
Я рванул навстречу к ребятам, которые попали в небольшую переделку с местными. Мы долго бежали по улице, пытаясь найти большую дорогу, чтобы добраться до нашего коттеджа. Мы должны были спешить – уже светало и мы боялись пропустить самолет. Вдруг завыли сирены: подъехали две полицейские машины, оттуда вылезли копы и набросились на нас, приставив пистолеты к голове и приказав лечь на землю. Мы выполнили их требования, я знал, что лучше не трепать языком, когда на тебя направлено дуло пистолета.
Читать все это было моей огромной ошибкой, ведь я не мог доказать их неправоту. Казалось, что я попал в порочный круг и не могу выйти из него.
Один из полицейских пытался поговорить с нами, но никто не понимал, что он говорит. В воздухе висело недопонимание. Мы пытались рассказать свою версию случившегося. Выяснилось, что один из местных стрелял из фальшивого пистолета, хотя звучал он как настоящий.
После всех этих выяснений обстоятельств копы разрешили нам вернуться, показав, как выйти на трассу. Мы крадучись пробрались обратно в расположение, будто бы ничего не случилось.
К сожалению, португальское солнце не помогло нам стать лучше на поле. Мы не выиграли ни одного из четырех следующих матчей, но прорвались в плей-офф Футбольной лиги, так как смогли победить "Ноттингем Форест" со счетом 3:2. В полуфинале мы должны были сыграть с "Уотфордом". В обоих матчах я не появлялся на поле. Во время второй игры я сидел на скамейке запасных вместе с Гарри Кейном и Дринки. Это был ужасный день. Когда "Уотфорд" забил и счет стал 2:2 по сумме голов в двух встречах, судья назначил пенальти в ворота соперника за то, что в штрафной сбили Антони Нокара. Нокар не был постоянным пенальтистом – обычно у нас бил Ньюджи, – но сейчас он получил мяч и был уверен, что забьет. Но его удар вратарь отразил. А через 20 секунд мяч прилетел к нам в ворота.
К концу матча наступил хаос. Болельщики "Уотфорда" бегали, сходили с ума, не давали нам спуститься в подтрибунное помещение. В этот вечер мы потерпели поражение не только в этой игре, но и во всем сезоне.
Никому из нас не было оправданий, когда мы возвращались в Лестер, но самым виноватым я считал себя. В голове у меня крутились мысли о разговоре с Найджелом, Уолши и Шеки. Именно эта беседа, возможно, была главной в моей жизни, поскольку я узнал, что они все еще верят в меня. Я старался их не разочаровать.
7
Предложение
Я так и не понял, шутила она или нет
Мы были в "Ла Рокка" – ночном клубе на окраине Антверпена, в Бельгии. Я услышал хруст бутылки с пивом, которую кто-то уронил. Было десять часов утра, мы выпили слишком много алкоголя, и я с Ричи де Латом размышлял, чем заняться дальше.
В моей голове было много фантастических идей, но тут меня осенила та, что была экспромтом. Я не могу объяснить, почему у меня возникла эта мысль. Только неделю назад, перед поездкой к Мэтти Джеймсу и его невесте Лие, я сказал своей девушке Бэкки, что женитьба меня не интересует.
Ричи, который пригласил нас в гости в свой родной город, чтобы мы провели выходные в кругу его семьи (с его женой Тан), сказал Бэкки, что я хочу с нею поговорить. Трезвая и усталая, она на самом деле радости от наших посиделок не испытывала. А мы готовы были ухлопать целое состояние, покупая по завышенной цене шампанское, – лишь для того, чтобы составить блестящую конкуренцию сидевшим рядом албанцам, заказывавшим здоровенные бутылки водки. Однако не сказать, что албанцы обращали на нас хоть какое-то внимание.
Бэкки, похоже, не впечатлило сказанное Ричи, и она ответила в том духе, что я должен подойти к ней, если хочу что-то сказать. Что ж, я встал, обходя стол, споткнувшись, качнулся в другую сторону комнаты, как-то обошел рассыпавшиеся и разлившиеся на ковре осколки стекла и выпивку и – опустился на одно колено. "Я никогда не думал, что сделаю это, но – ты выйдешь за меня?" – сказал я.
У меня не было обручального кольца, и Бэкки пришла в замешательство, сомневаясь, говорю ли я искренне, так как был пьян. Но после того как я встал и вновь повторил предложение, она сказала, что согласна. Бэкки улыбалась, думая, что я даже не вспомню об этом, когда проснусь.
Это событие произошло 15 июля 2014 года, спустя сутки после того, как мы сидели в баре и смотрели, как Англия продувает Италии в первом матче Кубка мира в Бразилии. Я встретил Бэкки всего лишь за пять месяцев до этого, когда она неудачно организовала мой 27-й день рождения.
Бэкки Николсон была ивент-менеджером в "Вайпер Румс" – кафе, где я устроил вечеринку. Она написала мне сообщение, чтобы узнать наши пожелания. Много алкоголя – таков был мой короткий ответ. Потом я еще попросил шариков с веселящим газом – по просьбе "переростков".
Она согласилась, но сказала, что не хотела бы весь день сидеть в подвале и надувать 250 шариков из баллонов оксида азота. Когда она закончила, ее руки были в порезах, она написала, что очень расстроена. К вечеру мы с компанией приехали, заранее попив пивка, а ее день не стал от этого лучше.
Нас она с напитками не разочаровала, не поскупившись на наборы "Гламурный и роскошный сундук с драгоценностями: бесконечное наслаждение и разнузданность". Таким было полное название этого набора. В нем были коньяк Courvoisier VS, грушевый шнапс, Gosling’s, Wray & Nephew, Havana Club 7, Bacardi Superior и Pampero Especial, а также две бутылки Moët & Chandon. На этикетке этого набора было написано, что он предназначается для восьми человек.
Я напился уже через час после начала, пил прямо из горла, не наливая в стакан.
Празднование моего дня рождения проходило на следующий день после нашей победы (4:1) над "Дерби Каунти" на стадионе "Кинг Пауэр". Мы возглавляли турнирную таблицу, опережая на семь очков ближайших преследователей.
Я забил восьмой гол в сезоне. На тот момент "Дерби" также претендовал на выход в Премьер-лигу, но мне казалось, будто мы играли против мальчишек – мы без труда победили их. На следующий день мы все еще были возбуждены победой, когда встретились на дне рождения.
Кроме ребят из Шеффилда и "переростков" приехали мои хорошие товарищи из "Лестера": Уэс Морган, Дэнни Дринкуотер, Мэтти Джеймс. Дринки перешел к нам в клуб из "Манчестер Юнайтед" в 2012 году, примерно тогда же появился Уэс. Сразу можно было догадаться, что Дринки учился в академии "МЮ", потому что он очень хорошо играл, да еще у него были высокие требования по отношению к себе. Что касается Уэса, то его было невозможно не любить. Он был одним из капитанов, которые вдохновляли команду примером, а не гневными тирадами и ором. Он был дружелюбным непринужденным парнем. Помню, как взглянул на него в тот вечер на дне рождения: он держал бутылку шампанского и поздравлял меня с праздником и лидерством в турнирной таблице Чемпионшипа.
У меня есть предчувствие, что Бэкки было в тягость наше поведение в тот вечер. Особенно мое. После того как я допил ту коробку с алкоголем, я уже ни к чему не годился. Один из ребят повел меня блевать в туалет. Я решил, что всем будет лучше, если меня посадят в такси и отвезут в отель, который находился в двух минутах ходьбы. В гостиничном номере я начал приходить в себя и засыпал Бэкки эсэмэсками, что она мне очень понравилась. Все их она оставила без ответа, что было странным.
Я проснулся в ужасном состоянии и решил, что мне нужно опохмелиться. Найджел дал нам выходной с субботы по понедельник в качестве поощрения за победу над "Дерби". Так как на протяжении всего сезона с понедельника по пятницу я был сконцентрирован на футболе, то каждые выходные мне хотелось оторваться. На следующей неделе я приехал к друзьям в Хиллсборо и выпивал, посылая сообщения Бэкки с извинениями за ту ночь. Я хотел встретиться с ней.