- У Райана Стивенсона клевые татуировки на шее.
- О да, цветные тату, тут не поспоришь!
- Нет, правда, ведь на шее их очень больно делать, вот какой Райан Стивенсон выносливый. Так что, если б я выбирал полузащитника, я б выбрал Райана Стивенсона, потому что по его татуировкам сразу видно, что он выносливый!
- Звучит логично, Джонти! Что это у тебя в пакете? - Малки берет один из баллончиков с краской. - Надеюсь, Джонти, ты не из этих граффити-художников, про которых все кругом твердят! Джонтс на раёне!
- Ну уж нет, точняк, нет, это не я.
И мы от души смеемся над этой шуткой, я и Малки, да уж, а потом он спрашивает, как дела у моей мамы, и Карен, и Хэнка, а потом уходит в BMC. Ага, но посмеялись мы с ним от души!
Но к тому времени как я заканчиваю свой обед, добираюсь домой и захожу в квартиру, мне уже холодно и одиноко. Потому что все веселье прошло. Так всегда и бывает: посмеешься, потом веселье проходит - и больше уже не смешно. Потому что холодно.
Джинти.
Прости, Джинти, прости, дорогая, но теперь мне придется убрать тебя из дома. Я не хочу в тюрьму, Джинти, все из-за запаха, нет, точняк, точняк, точняк, только не в тюрьму. Не, не, не, после того, что случилось с твоим отцом, Морисом, после того, как он стал таким странным, - ни за что.
У меня в морозилке есть немного фарша из "Моррисонз", Джинти, точняк, немного фарша, ага. Утром выберу из него жир, приготовлю с горошком и поджарю немного картошечки. Домашний обед! Нельзя все время есть в "Макдональдсах", Джинти, потому что нельзя, чтобы люди думали, что ты весь из себя такой сноб, только потому, что у тебя есть работа. И потом, клево иногда поесть настоящей картошечки. Это одна из тех вещей, которая мне всегда так нравилась в тебе, Джинти: многие девушки на кухне ужасно ленятся, но ты всегда чистила картошечку. Ага, ты не брезговала чистить картошечку. Если меня спрашивали: "А твоя Джинти хорошо готовит?" - я отвечал: "Ага, она не брезгует чистить картошечку, точняк, не брезгует".
Ага, Джинти была просто золотце, почти всегда, вот почему она должна быть золотцем. Так что я собираю все старые газеты и все полиэтиленовые пакеты, которые дала мама, и раскладываю их на полу. А потом я поднимаю Джинти с кровати и осторожно опускаю ее на пол. Я нахожу шапочку для душа, которую она всегда надевала, и прячу под нее волосы Джинти, чтобы на них не попала краска. Джинти всегда волновалась из-за своей прически. Затем я начинаю медленно распылять краску. Сначала я крашу ее голову в шапочке для душа, затем покрываю ее лицо, ее шею, грудь, живот, беру другой баллончик, ее бедра, колени, голени, ступни. По бокам я крашу только там, докуда могу добраться. Потом я беру обогреватель и включаю его на полную, чтобы краска высохла.
Я иду смотреть свой DVD со "Смертельным влечением", потому что там играют клевые девушки. Клевые девушки из тех, что носят черное. Правда, я видел одну из них, уже постаревшую, в другом фильме. Но она по-прежнему носит черное. Потом я включаю "Близкие контакты". В конце мы всегда говорили: "Ди-ди-ди-ди-ди", мы с Джинти. Я возвращаюсь в спальню, Джинти уже высохла и выглядит она клево. Я переворачиваю ее и прокрашиваю с другой стороны. Я смотрю "Рожденного четвертого июля", а потом "Взвод". Хорошо, что люди смотрят фильмы про войну. Если бы все смотрели фильмы про войну, они бы поняли, что война - это неправильно, и не стали бы больше воевать. Вот в чем вся беда: слишком много фильмов про мир. Из-за этого у людей недостаточно возможностей собственными глазами увидеть, насколько неправильная вещь война. Точняк, недостаточно.
Когда я снова возвращаюсь в спальню, оказывается, что Джинти уже высохла, все готово. Выглядит она клево, вся в золоте. Совсем как статуя, но в то же время и как Джинти. Еще слишком рано, поэтому я просматриваю все фильмы про Бонда, которые у меня есть, но так и не нахожу тот, с золотой девушкой, и в итоге просто включаю "Шаровую молнию", ужасно старый фильм, но все равно хороший.
Когда он заканчивается, уже совсем поздно, я выглядываю в окно. На улице никого, даже машин почти нет. И тогда я заворачиваю ее золотое тело в покрывало с логотипом "Хартс", то самое, которые мы купили в фирменном магазине "Хартс" на прошлое Рождество, и спускаюсь с ней по лестнице. Держу ее за лодыжки и просто тащу за собой. Если здесь кто-нибудь сейчас появится - я пропал! Хотя сейчас и четыре часа утра, но ведь есть парни, которые работают в ночные смены и все такое. Но от нее плохо пахнет, я должен от нее избавиться. Я не могу оглянуться, потому что знаю, что ее голова бьется о ступеньки, и мне это не нравится, точняк, не нравится, но я должен вытащить ее из дома и сделать вид, словно она так и не вернулась после Мошонки.
Мы доходим до нижнего этажа, и я иду на задний двор, чтобы взять тачку. Я кладу на нее Джинти и везу ее по дороге. Дождь впивается в меня, словно иглы. Я толкаю тачку, а холодный, ледяной дождь все хлещет меня по лицу и жалит руки, которыми я держу тачку. Покрывало с логотипом "Хартс" насквозь промокло, и теперь под ним лучше, чем прежде, угадывается тело Джинти. Я не хочу сказать, что это меня совсем не волнует, просто куда больше меня волнуют мои руки, я жалею, что не надел перчатки. Здесь ужасно холодно, и дождь превращает все вокруг в слякоть и щиплет меня, точняк, щиплет меня как сумасшедший. На улицах пусто, но затем мимо вдруг проезжает машина, и у меня в груди начинают копошиться страшные пауки, но машина не останавливается.
Вокруг ни души, но на Хеймаркет обязательно будут околачиваться люди, поэтому я не могу рисковать и идти через площадь, точняк, не могу. Я иду в обход, а она все лежит в покрывале с логотипом "Хартс", завернутая с ног до головы. Приходится нелегко, все такое, но я все же добираюсь до трамвайного кольца и обхожу его сзади, там, где пути. Вокруг стоит забор, но в нем есть дырка, поэтому сначала я пролезаю в нее сам, а потом затаскиваю следом Джинти. Она застревает, но это просто покрывало зацепилось за забор. Я осматриваюсь вокруг в поисках подходящего места, чтобы оставить Джинти, а потом тащу ее через усеянную глыбами бетона и кирпичами площадку.
Мы забираемся на какой-то мост, я смотрю вниз и нахожу то самое место, где можно ее оставить. Я сталкиваю ее в большую дыру с деревянными, как у коробочки, стенками и металлическими прутьями внутри. Пока она падает, у меня словно замирает сердце, но, когда я наконец смотрю вниз, оказывается, что Джинти долетела до самого низа коробочки, не задев ни одного железного копья. Точняк, это определенно меня радует, потому что, если бы она приземлилась на эти иглы, была бы ужасная, ужасная тошниловка. Они так глубоко выкопали эту яму, что Джинти внизу почти не видно, только кусочек ее позолоченной руки высовывается из-под покрывала с логотипом "Хартс". Я снова спускаюсь вниз, под мост, и заглядываю в эту дыру с шипами. Потом я начинаю засыпать туда щебень, сбрасываю целые груды камней, чтобы укрыть Джинти. А потом говорю: "Чао, цыпочка" - и иду домой.
Я надеюсь, что они просто зальют все сверху бетоном, но понимаю, что, скорее всего, ее найдут.
Я обхожу станцию вокруг, чтобы вернуться другим путем, иду по большой широкой дороге, выхожу к Хеймаркету, и тут рядом со мной останавливается такси.
32. Путями прямыми и окольными
Сука, вся эта херня с воздержанием меня доводит. То есть по-настоящему доводит: доводит до голосов в голове, доводит до мрачных-сука-мыслей - доводит до черт знает чего еще. Поэтому я беру столько ночных смен, сколько могу, и пью пидарский чаек с кофеином, чтобы не заснуть и как-то отвлечься. В такой сезон и в такое позднее время на улице нихуя интересного - полуголых пташек, которые могли бы причинить мне страдания, не видать, в основном работяги возвращаются с ночной смены. Разве что еще сотрудники "Стэндард лайф": эти шляются когда угодно.
Вчера денек был так себе, пришлось давать показания полиции по поводу виски. Потом они попросили меня поехать в участок в Саутсайде и еще раз все повторить.
- Когда вы в последний раз видели эту бутылку виски, мистер Лоусон?
Я ответил этому полицаю - мужику в возрасте с большим таким мясистым мешком вроде мошонки под горлом, - что я вообще видел ее всего один раз, вместе с Ронни, и было это на винокурне "Боукаллен", когда эта бутылка еще стояла в витрине. В тот день на поле я ее вовсе не видел, а видел только, как Морти ходил с сумкой. У этого придурка с тем же успехом могло лежать там какое-нибудь дерьмо из "Теско" или вообще нихуя, так-то. Мужик, кажется, остался доволен таким ответом, если эти придурки вообще когда-нибудь бывают довольны.
Потом я ненадолго заскочил в "Свободный досуг". От Джинти ни слуху ни духу, и кажется, что они уже поставили на ней крест. Я вышел с Саскией попить кофе, потом вернулся в свою постельку (один, ну и пытка, и это после того, как провел столько времени с сочной пташкой), чтобы успеть немного вздремнуть перед ночной сменой. Раздался телефонный звонок, номер не определился; наверное, звонили из телефонной будки, но голос я опознал сразу.
- Трахнись, - вот и все, что я услышал, трубку сразу повесили.
Я еду по Балгрин-роуд и вижу впереди какого-то мелкого придурка, который толкает большую алюминиевую тачку, а потом сворачивает с ней на Горджи-роуд. Ядрен батон, это же тот идиот, малыш Джонти! Подъезжаю к нему и останавливаюсь. Он смотрит сначала вроде как настороженно, но, когда замечает меня, весь расплывается в улыбке.
- Джонти! На кой черт тебе эта тачка, приятель?
- Я везу ее назад, к себе назад, точняк, вот, везу.
- Серьезно? - говорю я. На этом бедолаге футболка и тонкая короткая куртка, он насквозь промок и дрожит. - По-моему, ты замерз, приятель. Запрыгивай. У меня выключен счетчик! Давай. Куда едем?
- Я живу прямо на этой улице, Терри, ага. - Затем он показывает на свою тачку. - Ты не против тачки у себя в такси?
- Да я и не с такими тачками там управлялся, приятель, - смеюсь я, но мелкий не врубается - стоит и смотрит на меня. - Да ты замерз, чувак. Я бы на твоем месте отправился домой, - подмигиваю я ему, потом вспоминаю про Джинти и пробую его подловить. - Пристроился бы рядом со своей подружкой что ли!
Маленький засранец продолжает на меня пялиться. А затем говорит:
- Она ушла, точняк, и я не знаю куда, совсем не знаю…
Вот бедолага. Да, он, конечно, недалекий и лапшу на уши вешать явно не умеет. Смоталась она от него к чертовой матери. Наверное, упражняется сейчас с каким-нибудь чуваком в постели.
- Ладно, приятель, запрыгивай.
- Но у меня же тачка, Терри, тележка.
- Забей, парень, просто закинь ее внутрь…
Я помогаю ему, и мы вместе загружаем его тачку в кэб, а потом едем в круглосуточную кофейню в промзоне. Я беру ему черный кофе, а себе чай.
- Спасибо, Терри, - говорит Джонти, - ты ужасно добрый.
- Твое здоровье, дружище.
- Терри, добрый водитель такси, - говорит этот мелкий идиот. - Добрый Терри. Ты ведь добрый, а, Терри? Ты добрый? Не многие люди в этом мире добрые, Терри, но ты один из них. Добрый Терри. Да, Терри? Ты добрый?
Если честно, меня уже немного достал этот чокнутый засранец. Но в этом маленьком психе определенно что-то есть: не зря же он пялил такую пташку, как Джинти. И если верить парням из "Паба без названия", это "что-то" находится у него в штанах, и никакие, сука, проблемы с сердцем не портят ему малину…
Я размышляю о том, что еще перешло ему по наследству от старого козла, и задаюсь вопросом, как же этот маленький псих получился таким недалеким. Я хочу сказать, старый придурок тоже, конечно, не инженер космического приборостроения, но его мамаша в таком случае должна была быть настоящим, сука, укурком; одно из двух - или так, или она как следует приложила маленького засранца головой об пол, когда он родился. Малышка Люси, моя первая бывшая, была, сука, довольно умной, и наш Джейсон стал адвокатом. Вив, мамка моей Донны, тоже была не дурой, но бедняжка Донна пошла в меня: мозг у нее в штанах. Правда, ни малыш Гийом, ни, если быть честным, Рыжий Ублюдок на болванов не тянут. Слава яйцам, моя старушка была первой ученицей в классе, когда училась в ДК, о чем она до сих пор не забывает нам повторять. Не то чтобы это о многом говорит, вообще-то, это примерно как быть самым симпатичным насильником в Питерхеде.
Да, когда эту школу закрыли, всем одичавшим отбросам с окраин пришлось идти в Академию Лита, туда, где учились эти избалованные детки из пригородов. Я помню, как еще, сука, мальчишкой в Саутон-Мейнс видел, как младшая сестра моей матери, тетя Флоренс, проплакала все глаза, причитая: "О боже… они идут к нам… эти замарашки из Детей Куку идут к нам…"
Конечно, старый хрен был одним из них, так он и познакомился с моей матерью. А она принесла в подоле меня, и они переехали в новый дом в Саутон-Мейнс. Какое-то время они оставались вместе, и поэтому он успел заделать еще и Ивонну, а потом съебался, грязный старый ублюдок. После этого он перетрахал полгорода, разбросав своих детей по всем закоулкам. Тогда еще не знали ни СПИДа, ни алиментов, и этот придурок расплачивался только "Твиксами" и "Марсами"!
Я подвожу малыша Джонти до дома и наблюдаю, как он тащит свою тачку в подъезд.
- Ты сейчас на боковую, Джонти?
- Не-а, Терри, я работаю, но только неофициально, ага. Вон там, ага, я крашу "Паб без названия". - И он достает большой ключ. - Я должен делать это по утрам, поэтому никому не говори! Просто у меня есть еще одна работа, с Рэймондом. Рэймондом Гиттингсом. В Инче, точняк, в Инче.
- Заметано, со мной твоя тайна в безопасности, приятель. Давай я помогу тебе застелить пол пленкой. Бизнес сегодня что-то плохо идет, - говорю я и выхожу из кэба.
- Э-э-э, я не могу пригласить тебя наверх, Терри, потому что мне неудобно, понимаешь, там в квартире вонища. Но ты можешь подождать здесь, я сразу вернусь, точняк. - И маленький засранец исчезает.
Я возвращаюсь в кэб и вижу сообщение из диспетчерской - разумеется, от Большой Лиз.
ОТ ТЕБЯ СЛИШКОМ ДОЛГО НЕ БЫЛО СИГНАЛА НА СПУТНИКЕ ЛЮБВИ, НЕГОДНЫЙ МАЛЬЧИШКА! ДУМАЮ, ТЕБЕ ПОРА УЗНАТЬ, ЧТО ТАКОЕ ДИСЦИПЛИНА!
Я не могу заставить себя написать что-нибудь в ответ. Затем раздается звонок от Ронни, этот придурок звонит в любое время дня и ночи.
- Терри… очень хорошо, я подумал, что у тебя может быть ночная смена, и решил позвонить.
- Как продвигается дело, Ронни?
- Проклятый виски по-прежнему не нашли. Полиции насрать, а Ларсу не терпится надрать мне задницу. Слушай… мы можем встретиться у тебя через час?
Это тревожный звоночек.
- Ага, ладно, приятель, - говорю я и называю ему адрес.
Джонти, как и обещал, спускается уже через пару минут, и мы идем в паб через дорогу. Он вставляет в замок большой ключ и открывает кабак.
Мы застилаем рабочую зону за баром, и неожиданно мне в голову приходит восхитительная мысль. Я смотрю на ряд бутылок виски, лучший из них, судя по всему, "Макаллан", есть там и "Хайленд-парк", есть и дерьмовые "Гленливет" и "Гленморанджи", которые пьют лохи, ничего не понимающие в виски и считающие при этом, что они потчуют себя настоящим лакомством, есть и обычные купажи: "Беллз", "Граус", "Дьюарс", "Тичерз".
- Что это ты там делаешь, Терри? - смеется Джонти. - Надеюсь, ты не крадешь выпивку, ведь у меня из-за этого будут неприятности, ага, как пить дать.
- Нет, дружище, здесь нет ничего стоящего, а я за последние дни стал ценителем.
Я еще какое-то время помогаю ему, а потом оставляю этого маленького придурка и еду обратно в Саутсайд.
Я подъезжаю к своему дому, а возле него уже собрались Ронни, Йенс с Ларсом, этот похожий на вурдалака агент и два, сука, скользких пидора бодибилдерского телосложения, в костюмах. Сразу ясно, что от этих ребят жди неприятностей, но на многое они не способны. Сплошные накачанные мускулы; в настоящем махаче они не помогут, никакой реальной силы в них нет.
- Слушай, Терри… - говорит Ронни, уводя меня в сторону и понижая голос, - это чертовски унизительно, но полиция не торопится, и поэтому агенты и страховая компания наводят справки обо всех, кто был поблизости в момент исчезновения виски. На этом настоял мистер Симонсен. - Ронни кивает на придурка Ларса. - Я не могу заставить тебя согласиться, я могу лишь просить об этом. Нам нужно обыскать твою квартиру. Мы уже проверили у Мортимера и в гольф-клубе, и нам, ммм, удалось склонить тех двух парней к сотрудничеству, - объясняет Ронни и вздымает вверх руки. - Даже мой номер в отеле перевернули вверх дном. И все впустую.
- Так, значит, вы нашли тех парней с поля? Как вам это удалось?
- О, у нас свои методы. - Ронни бросает взгляд на эту парочку сидящих на стероидах бакланов при параде. - Правда, я бы не сказал, что нам это помогло, никаких следов виски мы у них не нашли. Но ты же понимаешь, мы должны принять все меры предосторожности.
- Конечно, приятель… - говорю я, а потом смотрю на этих поджавших ягодицы задротов. - Приятно осознавать, что ты хотя бы не единственный подозреваемый. Только смотрите не переверните там все вверх дном!
- Даю слово, ты не представляешь, как я тебе благодарен, - говорит Ронни. - Нечего и говорить, что для меня ты вне подозрений, но Ларс вложил в этот скотч кучу нервов и денег, поэтому он хочет во всем убедиться сам.
- Можете расслабиться, парни, - кричу я, подходя к остальной компании. - Единственная стремная вещь, которая есть у меня дома, - это порнушка, ничего противозаконного там нет.
- Твое такси мы тоже должны проверить, - говорит Ларс.
- Лады, - говорю я и открываю перед Йенсом дверь кэба, а потом нашариваю ключи от квартиры и отдаю их Ронни.
33. Лихорадит
Мне нехорошо. Что-то меня всего лихорадит, точняк, точняк, точняк, точняк, точняк, точняк, точняк, точняк, точняк, точняк, точняк, точняк… слишком много работы…
Всего лихорадит.
У меня в голове эти звуки, как будто двери постоянно открываются и закрываются. И еще этот запах горелого. Я не могу сидеть дома без Джинти, не могу поехать в Пеникуик к Карен, не могу пойти в "Паб без названия". Нет, не могу. Потому что они говорят, что от меня пахнет краской, точняк, точняк, так они говорят.
Поэтому я звоню на мобильный телефон доброму Терри и говорю, что собираюсь поехать в госпиталь к настоящему папе Генри, и он отвечает, что подвезет меня. Ага, подвезет, а потом он приезжает за мной и мы встречаемся с ним в такси, прямо у подъезда.
- Ты весь вспотел, Джонти, с тобой все в порядке, приятель?
- Ага, Терри, точняк. - И я залезаю в кэб. - А ты не зайдешь к Генри?
- Нет, приятель, не люблю я этого придурка.
- Я тоже его не люблю, но для нас обоих он наш настоящий папа, Терри.
- Он мне не отец, - говорит Терри.