* * *
Они сидели так близко к арене, что видны были капельки пота на висках у девушки, жонглировавшей блестящими обручами.
- Аника! Вот бы посмотреть на вас на арене. Когда я видела вас последний раз - это было так давно…
- Вы, правда, этого хотите?
- К сожалению, я хочу невозможного.
- Не побоитесь сидеть здесь одна?
- Аника… - Настя не успела ответить, ни согласиться, ни возразить.
Он поднялся, быстро прошел к арене и, обойдя её, скрылся за занавесью выхода. Насте было немного жутковато. Жонглеры сменялись акробатами, акробаты борцами, вот вышел Анри в высоком рыжем дамском парике и том самом огромном женском платье, набитом ватой, которое Настя еще утром надевала на себя. Целых полчаса он уморительно шутил и развлекал публику, затем вышел директор и громогласно произнес:
- Уважаемая публика! Только сегодня! Только у нас! Всего одна гастроль знаменитого наездника и акробата! Встречайте - Шарль Тулье!
Зал взревел овацией. На арену цирка выскочил великолепный жеребец, на котором в серебристых шароварах, перепоясанный широким черным поясом сидел Аника. Настя заворожено смотрела на арену. Казалось, он искал её глазами. Она слегка помахала рукой. Аника разгонял жеребца, заставляя того увеличивать скорость бега. В этом бешеном темпе он умудрялся выполнять чудеса балансировки на седле коня. Легко выполнял сальто и переворачивался под брюхом скакуна, в прыжке пролетал сквозь горящий обруч, спущенный из-под купола цирка. Публика неистово аплодировала, Настя с замиранием сердца смотрела на Анику. Он был так красив, ловок, так безудержно отважен, что она уже ни минуты не сомневалась - она была влюблена в него и с каждым его движением влюблялась в него все больше и больше.
Аника остановил коня. В середину арены вышли четыре девушки, жонглирующие булавами. На шею Аники два униформиста водрузили шест. Девушки ловко с двух сторон одновременно, словно птички на ветку, вспорхнули на шест. Аника держал их на своих могучих плечах, снова заставляя коня увеличивать скорость. Девушки осторожно жонглировали булавами. На полном ходу, держа их на плечах, Аника встал в седле. Цирк взревел! Казалось, вокруг огромное, ревущее, клокочущее человеческое море. У Насти на глаза навернулись слезы - восторг, восхищение, счастье - все смешалось в её душе. Аника выехал с арены, представление закончилось. Народ стал расходиться. Её потянули за рукав:
- Скорее. У директора полиция, - старый клоун совал ей в руки большую котомку, - здесь все ваши вещи, еда, серебро, держите. Вас будут искать - все это выходка глупого мальчишки! Зачем он себя обнаружил! Спокойно выходите через главный вход. Он будет ждать вас в конце улицы. Прощайте…
Восторг сменился страхом - образ, она оставила его у Анри! Она стала лихорадочно ощупывать котомку - образ был в ней. Она облегченно вздохнула и вышла из цирка. В ночном воздухе летней Москвы витали запахи цветущей липы, жареных семечек, и чего-то сладкого, напоминавшего запах кофе из кухонки Анри. Она дошла до конца квартала. Чьи - то сильные руки подхватили её и закружили. Она чуть не закричала:
- Оставьте… Аника? Вы?
- Испугались, Настя?
- Бог с вами, никак не привыкну к вашим шуткам.
- Анри все вам передал?
- Да, куда мы теперь?
- Вот, посмотрите, - Аника протянул ей газету. На третьей странице красовалось объявление о розыске опасных преступников - её и Аники.
- Боже! Опять!
- У меня есть паспорт, но появляться с ним еще опасней, чем вообще без него. Анри завтра раздобудет нам новые паспорта - благо есть у него знакомый, через которого на нужного человека выйти можно, но это будет только завтра к ночи. Пока же нам нужно где-то переночевать - оставаться на улице опасно, а у Анри наверняка засада. Нужно поспать, а с рассветом пойдем гулять - покажу вам златоглавую, вечером Анри пришлет Ваську - сына жонглера, на это самое место. Он передаст нам документы. Между прочим, на них пошел весь аванс от директора Гинне - вы мне дорого обходитесь сударыня!
- Что же делать, простите…
- Так, куда же мы направимся. В гостиницу нельзя - там нас ищут, а без документов не примут, то же самое на постоялых дворах. В ночлежке - вшей нахватаемся и имущества лишимся. Вот если в какой особняк влезть - если там, конечно хозяева в отъезде…
- Да что ж вас на худое то тянет, Аника, - Настя возмущенно глядела на него, - я знаю, где мы переночуем, - она показывала на небольшую часовенку.
- Да бросьте, Настя, она закрыта! Нас не пустят!
- Аника, вы неисправимый дремучий человек! Какой сегодня день?
- Суббота…
- Вот именно! Завтра Троица! Во всех храмах всенощная. Мы просто зайдем и отстоим службу - до самого рассвета.
- Вы гениальны, мадемуазель!
Настя покраснела - он похвалил её, значит, она не безнадежна…может она ему нравится?
- Аника…
- Что, Настя? - Он смотрел на неё внимательно, сердечно и улыбался так искренне и так обаятельно.
- Я хотела сказать вам, вы сегодня были просто великолепны. Я была в восхищении.
- Спасибо. Но это далось мне с трудом - неделя без репетиций и я теряю форму. Боюсь, по окончании нашего путешествия, если мы, конечно, будем живы и на свободе, мне придется долго восстанавливаться.
- Я хотела спросить, а что будет потом?
- Когда?
- Когда мы вернем икону.
- Ну… - Аника притворно наморщил лоб, изображая бурную мыслительную деятельность, - для начала мне придется разобраться с этим, - он кивнул на газету, - благо у месье Шарля Тулье есть влиятельные поклонницы…
- Поклонницы… - Настя открыто ревновала и ничего не могла с собой поделать
- Да. Много знаменитых, влиятельных и очень богатых и красивых поклонниц! - Анике, казалось, нравилось её дразнить - она совершенно не могла прятать эмоций, и на её лице было написано всё.
Они вошли в часовню. Несколько человек стояли службу.
- А потом? Что с нами будет потом? - превозмогая ревность, Настя старалась спрашивать как можно более ровным и равнодушным тоном. Это еще больше развеселило Анику. Уж больно не соответствовало выражение лица её тону.
- За разговоры в храме посылаются скорби! - сухонькая старушка в черном платке погрозила им клюкой. Аника пожал плечами. Настин вопрос остался без ответа. Ну, ничего, она еще вернется к этому разговору. Она словно уносилась мыслями, куда-то вдаль. Перед её глазами предстала картина: моложавая женщина стояла на коленях перед иконой божьей матери и горячо молилась о чем-то. Так проходил час за часом, женщина, устав, задремала. Слабый свет заструился от иконы и нежный, звенящий, словно хрустальный голос произнес:
- Надобно построить на Абалацком погосте церковь в честь иконы "Знамение" с приделами во имя Марии Египетской и святого Николая. Да напишет протодиак Матфей образ, который сотворит чудо, исцелит больных и утешит страждущих, защитит от напастей, и имя ему - Стена Необоримая. Ступай, Мария, скажи всем…
Женщина, перекрестившись, поднялась с колен и выбежала за дверь. Видение исчезло, Настя смотрела на Анику. Тот, устав, присел на скамью и, закрыв глаза, прислонился к стене часовни.
Настя прошептала, погладив образ в котомке:
- Я верну тебя на место, обещаю.
* * *
Аника и Настя второй день ехали в почтовом дилижансе по большому сибирскому тракту. Ехать на перекладных предстояло больше месяца, впереди были Муром, Козьмодемьянск, Казань, Оса, Пермь, Кунгур, Екатеринбург, и только потом заветный Тобольск. Их попутчики менялись на каждой станции, и пока еще никто не узнал в молодой даме и усатом щеголе в пенсне тех самых опасных преступников, портретами которых был обклеен каждый столб на дороге. Менялся дилижанс, конь, ямщик, попутчики, но никому не было до них никакого дела, и Настины страхи, от которых она съеживалась поначалу путешествия, улетучились сами собой. В наступивших сумерках вышли последние попутчики, и дилижанс отправился дальше к конечной цели путешествия - Мурому. Аника взял Настю за руку.
- Последнее время нам редко удается остаться наедине, вы все время молчите, мне так не хватает вашего щебетания, вас что-то беспокоит?
- Я переживаю за Анри, если узнают, что он нас прятал - не сносить ему головы.
- О, за Анри не бойтесь, этот старый плут кого угодно обведет вокруг пальца. Взять хотя бы историю с нашими документами - ведь за ним круглосуточно следили, за ним и за всеми, кто выходил из цирка. Только он мог придумать этот маскарад с переодеванием в старуху - нищенку. Мы с тобой ждали мальчонку с бумагами, а на условленное место пришла нищенка и так натурально просила подать ей, что даже я, признаться, не сразу узнал в ней Анри.
- Я так боюсь, что еще кто-то пострадает. Хватило и деда Ивана, - грех на мне до конца жизни будет. Если бы не наш визит к нему - жил бы себе старый человек, а все я со своими капризами - потерпеть не могла, сгубила человека, грех на мне…
- Бросьте, Настя, какой грех? Ведь убил его Лука - вот кто настоящий лиходей, да и вообще мне это ваше понятие греха как-то не нравится, бывает хороший поступок, плохой поступок, а мысли - это то, что других не касается…
- Аника, вы не правы. Понятие греха неоднозначно. Человек грешит не тогда когда совершает плохой поступок, а значительно раньше. Человек думает о плохом поступке, сомневается, делать ему это или не делать, и когда поддается соблазну и принимает решение все-таки сделать - вот это и есть состояние греха. Иногда мы мысленно мечтаем о чем-то запретном, может быть недостижимом, может гадком - это тоже грех, потому что все зло, что делает человек, даже мысленно разрушает сначала душу, а потом и здоровье, только поэтому люди болеют.
- А дети, ведь они безгрешны, а тоже болеют.
- Они страдают за грехи родителей.
- Сын в ответе за отца?
- Выходит что так. Невидимый мир вокруг нас кишит различными существами, которые недоступны нашему взору и пониманию. Бабушка говорила, что возможно, если бы мы видели их - мы бы просто сошли с ума от невыносимости их вида, но этот невидимый мир не может действовать на нас извне, он может действовать только в нас. Все просто как черное и белое на самом деле. Сатана дает соблазн, а бог - свободу выбора делать или не делать гадости, и только человек может принять решение на самом деле. Ничто извне не может повлиять на человека - только его внутренняя борьба может дать результат, и за каждый такой результат он будет нести ответ. Сейчас идет война более жестокая, чем война начала времен, когда Денница был низвержен во тьму. И теперь господь воюет с сатаной, только уже внутри нас, мы - его оружие.
- Вы говорите такие странные вещи. Я никогда не задумывался об этом так глубоко. Вы так юны, но так мудры не по возрасту…
- Аника, мы все люди, и в конечном результате каждому из нас нужно в жизни только одно - свобода, настоящая свобода, а люди просто не могут понять, что её, настоящую дает только бог, потому что он не насилует своего ребенка своей волей. Ну, представьте, что стоит ему пустить по городу сорокаметрового архангела с огненным мечом в руках, чтобы тот трубным голосом, от которого лопнули бы все перепонки в ушах людей, велел бы всем каяться, креститься и любить господа, а тех, кто не хочет - обезглавливал бы на месте. Нет сомнения, что все бы под страхом смерти и захотели тут же и сделали, как он велит, но было ли бы это проявлением доброй воли? Настоящая свобода, когда у тебя есть выбор, а как ты поступишь - только от тебя зависит.
- Наверное, вы правы, Настя, вам об этом лучше знать.
- На самом деле я ничего об этом не знаю, я просто верю…
Дилижанс тряхнуло, и он съехал с дороги и, подскакивая на ухабах, понесся в сторону леса. Аника прижал Настю к стене, придерживая от падения:
- Держитесь, посмотрю, что сучилось, - он высунулся в окно. Вместо ямщика сидел незнакомец, рядом с ним еще один, в котором Аника узнал помощника Луки, который, обернувшись, выстрелил. Аника скрылся в дилижансе:
- Настя, придется прыгать. Послушайте, как только окажетесь на земле бегите что есть сил к лесу. Спрячьтесь так, чтобы вас нельзя было обнаружить, берегите вашу икону, я постараюсь их отвлечь и обязательно вас разыщу!
- Но как на такой скорости?
- Доверьтесь мне! Вы мне верите? - Он смотрел ей в глаза. В его взгляде, полном решимости, она видела тревогу за неё. Она не могла ему не верить, она не могла ослушаться, она закрыла глаза и молча кивнула.
- Обнимите меня так крепко как сможете! Скорее!
Настя обняла его и прижалась что было сил. Аника обхватил её обеими руками и, открыв дверцу дилижанса, выпрыгнул из него. Кубарем скатившись с холма, они оказались возле самой опушки.
- Беги в лес, Настя, помни, что я тебе велел, беги в лес!
Настя рванула вглубь со всех ног, Аника встал. Из остановившегося дилижанса за ней побежали двое, он кинулся наперерез, сбив одного из преследователей с ног. Завязалась драка, Аника в исступлении молотил бандита, хотя тот уже не мог сопротивляться. Вдруг, около виска щелкнул курок.
- Даже не думай, парень, мне вовсе не нужно взять тебя живым, я пристрелю тебя тут же, если только дернешься. Куда побежала девка?
- Ага, так я тебе и сказал.
- Ну, ты же себе не враг? Если поможешь быстро найти девку, пристрелю вас, чтобы не мучались, а если нет - все равно найду, свяжу, кину в яму и негашеной известью живьем засыплю.
- Как тебя звать?
- Ну, Вася.
Аника с разворота ударил его в висок так, что из руки его выпал револьвер. Нападавший лежал без движения. Аника подобрал револьвер, засунув его за пояс, и поддел носком ботинка руку лежавшего:
- Что ж ты такой душегуб-то, Вася! - в темноте он устало побрел в сторону леса.
Настя бежала, не разбирая дороги. Отчаяние загнанного зверя и страх за Анику смешались в её сознании, под ногами хрустели ветки, ели своими колючими лапами цеплялись за её васильковое платье. Она не почувствовала земли под ногами - просто какая то пустота, в следующую минуту она полетела вниз. Боль от удара о дно ямы была настолько сильной, что она просто отключилась.
Сколько она была без сознания, Настя не знала, когда пришла в себя, она сначала не поняла где она и что с ней. Где-то высоко вверху было ночное небо. Вокруг были земляные стены, под ногами площадка в пять шагов длиной и три шага шириной. Что это? Ловушка? Волчья яма? Как теперь вырваться наружу, как Аника найдет её? Одно его поручение она уж точно выполнила на совесть - она спряталась так, что её просто невозможно найти. Послышался дикий треск и вскрик. Настя почувствовала удар сверху и вновь потеряла сознание.
Кромешная темнота вокруг и яркий свет вверху. Настя открыла глаза. Она по-прежнему лежала в яме. Она пошевелилась - болело все тело, голова раскалывалась, она дотронулась до макушки - там была огромная шишка. Настя попыталась встать. Рядом кто - то лежал. Она закричала.
- Это я, Настя, я…
- Аника!
- Я…
- Как вы здесь? Как вы меня нашли?
- Я шел по вашему следу, вы после себя просеку оставили.
- Вы целы?
- Кажется да. Вы смягчили мое падение. А вы? Как вы?
- Если не считать, что я ушибла спину при падении в яму, а вы свалились мне на голову, и теперь там огромная шишка, то я цела. Где наши преследователи?
- Надеюсь, что убрались подобру-поздорову. Если они пойдут по нашему следу, то нас здесь окажется четверо и это будет не самая приятная компания.
- Где мы, что это за яма?
- Похоже на ловушку для зверя.
- Мы сможем выбраться?
- Без веревки нет. Земля слишком твердая, чтобы сделать в стене ступеньки.
- Что же делать?
- Не бойтесь, мы обязательно выберемся! Ну не для того же на самом деле мы избежали стольких бед, чтобы умереть на дне этой ямы.