И удивительное дело: при этом оба понимали друг друга, каждую фразу, каждое словечко, любой невысказанный намек или радостный блеск глаз - все было им понятно, ясно и легко объяснимо. Потому что стояла весна, и оттого так звонко перекликался радостными птичьими голосами сладкий воздухом март. Даже сереющий снег по обочинам тающей колеи казался влюбленным чистым белоснежным покрывалом на пиршестве любви. На лучшем застолье души и сердца, какое только бывает с человеком в длинной и, в общем-то, чего греха таить, весьма однообразной череде праздников жизни.
- Что же теперь будет? - спрашивала Маша, зачарованно глядя в глаза Владимира Михайловича.
Тогда Решетников осторожно брал в свои руки ее маленькую ладошку, подносил к губам и говорил те обычные, успокаивающие, проникновенные слова, которые извечно, во все времена и эпохи говорят возлюбленным мужчины. Слова, где главный, потаенный смысл, понятный, однако, всякому женскому сердцу, заключен вовсе не в их значении. Он в звуках голоса, интонации, умении произнести и глядеть при этом в глаза своей возлюбленной - твердо, покойно, надежно.
- Все будет хорошо, Маша, - говорил он, - все непременно будет хорошо.
"А коли объявится госпожа фон Берг - еще лучше", - мысленно прибавлял он. Все следствие по делу Соколова сейчас сконцентрировалось на этом последнем, важнейшем вопросе.
Оно обязано было завершиться раньше, гораздо раньше, если бы не случай в виде портрета баронессы. И разумеется, находчивость капитана Решетникова. Ведь исполни он слепо и без рассуждений волю начальства, и свершился бы двойной грех: погибла бы Маша, и погибла бы его любовь. В этом Решетникову давно уже следовало бы признаться; и прежде всего самому себе.
Капитан думал об этом с радостью и удивлением. Юный март, ступавший все увереннее дорогой весны света и порождавший повсюду вокруг ослепительное снежное сияние, казался ему предвестием новой жизни. Новой, незнакомой и оттого необычайно прекрасной.
Иногда на лицо девушки наплывала тень печали, тогда она нервно закусывала губку, искоса поглядывая на Решетникова, и, подобно капитану, думала о баронессе.
Прежде Маша столько читала о женской дружбе - крепкой, бескорыстной и оттого всегда обоюдной! И всегда поражалась тому, откуда исходит предательство. Чаще всего в ее истоке лежали ревность, давняя зависть, алчность или иные человеческие пороки, которые, в общем-то, возможно было как-то объяснить.
Но сейчас, думая о себе и баронессе, она не находила ответов на свои бесчисленные вопросы, которые, коли отмести мелкое и наносное, сходились точно весенние ручейки к единому и важнейшему руслу.
- Как же так? - спрашивала она капитана, опираясь на его уверенную руку. - Ведь я не сделала ей ничего плохого. Ничегошеньки!
- Вы не способны сделать плохого, милая Маша, - убежденно отвечал Решетников, все смелее глядя на нее и откровенно любуясь. - На то и был расчет госпожи фон Берг. Вы заметили, что я всегда называю ее этим именем?
- Да, - кивнула девушка. - И мне кажется, что я тоже начинаю думать о ней как о баронессе фон Берг, нежели помещице Юрьевой.
- Это легко объяснимо, Маша, - сказал Решетников. - Амалия Казимировна немка по своему происхождению, происходит из восточных прусских дворянских семей, главной опоры кайзера. Родина и ее благоденствие, хотя бы даже и в плане политического и военного процветания, для немцев превыше всего. Даже… дружеских уз и столь крепких симпатий, которые вы, Машенька, безусловно, вызываете во всяком порядочном и благородном человеке.
При этих словах покраснели оба. И чтобы скрыть неловкость, капитан поспешно добавил:
- Полагаю, если однажды случится невероятное и нам все же придется воевать с германцами, за свой Кенигсберг они будут драться яростнее, чем даже за Берлин. А что делать - родовые поместья, любовь к отеческим гробам…
- Неужто придется, Владимир… Михайлович? - Маша робко смотрела на капитана снизу вверх.
- Вряд ли, - покачал головою Решетников. - С немцами мы традиционно близки. Наши политические интересы весьма схожи и не противоречивы. Не случайно, и брачные монаршие союзы заключаются русскими императорами с представительницами именно германских правящих династий.
- Но почему тогда…
Она не договорила, впрочем, того и не требовалось. Капитану понятно было и без слов.
- Что поделать, Мария Петровна. Именно потому и существуют армии, шпионы, разведки. Ведь свою родину любит каждый.
- Только каждый по-своему, - прошептала наша героиня. И капитан услышал, осторожно поддержал ее под локоть и ласково заглянул в глаза.
- Вы правы, Маша. И вот поэтому нам с вами предстоит сыграть последний акт в этой драматической истории. Только позвольте на сей раз отвести вам роль зрительницы и свидетельницы - в целях вашей же безопасности. Не далее как послезавтра вы будете иметь возможность побеседовать с госпожой Амалией фон Берг.
- Как? Она возвращается?
- Только лишь потому, что я вызвал, - ответил Решетников.
После чего прижал палец к губам в предостерегающем жесте.
- То, что я вам скажу сейчас, Машенька, строжайшая тайна. Вы ведь умеете хранить чужие секреты, верно?
Девушка, волнуясь, кивнула. Что-что, а это-то она умела. На свою голову…
- Тогда слушайте. Амалии фон Берг отправлено письмо, которого она давно уже ожидала. Мы расшифровали секретные коды переписки шпионки и знаем наверняка, где она сейчас обретается. В том городе, неподалеку от границы, ждет ее письмо до востребования. Точнее, ждало. Несколькими днями ранее баронесса срочно выехала сюда, в Андреевку.
Должно быть, глаза нашей героини возбужденно блеснули, потому что Решетников усмехнулся. Он уже неплохо знал нрав своей возлюбленной и не ожидал от встречи Маши с баронессой ничего хорошего для шпионки.
- А зачем? Что ей тут делать теперь, когда…
- Приедет, будьте покойны.
Решетников холодно глянул в небо, точно с легкостью прочитывал именно там ответы на все вопросы девушки.
- Мы сделали ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Баронесса должна исчезнуть. На языке профессионалов, перейти на нелегальное положение. Но сначала сдать все свои дела связнику - германскому агенту, который станет работать вместо нее. Иначе ее уничтожат свои же.
Как Маша ни злилась на предательницу-баронессу, однако сейчас не смогла сдержать испуганное восклицание.
- Увы, таковы суровые законы во всякой разведке. И германцы тут не исключение, - вздохнул Решетников. - Соколов разоблачен и убит. По всей видимости, сделала это ваша приятельница, Маша. Связь оборвана, писем с секретной информацией о наших военных эшелонах от этой парочки больше не поступает. Вся ее надежда - на нового связника. А им буду я.
- Вы???
- Разумеется, подставным. Послезавтра в полдень баронессу ожидает большой сюрприз в ее же имении. Надеюсь, варшавский поезд не запоздает.
Решетников лукаво покосился на девушку и заговорщицки ей подмигнул.
- И тогда, милая Мария Петровна, вы сможете спросить обо всем, что вам хотелось узнать у вашей подруги.
- Бывшей подруги, - задумчиво произнесла Маша. И твердо повторила: - Теперь и правда бывшей.
- Пожалуй, что и так. А теперь дозвольте проводить вас домой, Мария Петровна, - церемонно предложил ей руку капитан.
- Дозволяю, - весело откликнулась Маша.
- Послезавтра мы непременно встретимся втроем: вы, я и баронесса, - пообещал Решетников. - Ждите дома. Когда будет все кончено, я пришлю за вами сани. Правда, я не исключаю того, что будет присутствовать и охрана.
Его глаза стали жестче, взгляд посуровел на мгновение.
- Амалия фон Берг будет арестована, обвинение ей предъявят позже. А вы отдыхайте два денечка. И я вас не побеспокою, потому как впереди дел немало. Когда к полудню баронесса заявится в родное имение, поверьте, встреча с ней будет нелегка. Если честно, я бы вообще не советовал вам более видеться…
- Нет, я желаю этого, - возразила девушка. - Хотя бы просто чтобы посмотреть ей в глаза.
- В этом я не смею вам отказывать, - помедлив несколько мгновений, пообещал капитан. И они направились к его возку.
"И даже если захотите, мой милый Владимир Михайлович, то не сумеете, - подумала Маша, отчаянно флиртуя и болтая с капитаном о всякой чепухе. - Уж я постараюсь упредить вас и первой объясниться с баронессой. Коварный дружочек! Ты ответишь мне за все, лживая Амалия. Ты прусская, а я - русская! Вот и посмотрим, кто кого".
План Маши был прост и ясен. Опередить капитана и объясниться с лживым дружочком. Или хотя бы в присутствии Решетникова: иметь за спиною такую защиту было бы наилучшим вариантом. Но прежде следовало взять с него обещание, что он не станет мешать.
В кармашке у нашей героини лежало крохотное письмецо. Скорее, даже записка. В ней баронесса кратко, хотя и не без приязни, просила Машу навестить ее у себя в усадьбе в Андреевке вечером, не позже семи часов. Ее поутру передал Маше от Амалии верный Багрий. А ему во всем, что касается баронессы, можно было верить.
Единственно, что смущало девушку: на конверте не стояло ни адреса, ни обратного города, ни даже почтового штемпеля. Разве что краткая надпись:
"Марии Апраксиной, любезному дружочку, в собственные ручки!"
А самое главное - дата их предстоящей встречи значилась не послезавтрашним днем, а… завтрашним!
Стало быть, получалось, что баронесса уже завтра приедет в свое имение. А вовсе не послезавтра, и не варшавским поездом, что ходил только раз в двое суток мимо Рузавина.
То-то будет сюрприз Владимиру Михайловичу!
Ладно, так и быть, заеду за ним вечером, думала девушка, рассеянно прислушиваясь к голосу ничего не подозревающего Решетникова. Тот что-то рассказывал, как всегда увлеченно, забыв обо всем на свете. В другое время Маша бы обиделась, а сейчас это было ей на руку - не мешал размышлять.
Оставалось только додумать некоторые детали и быть перед встречей с Амалией во всеоружии. Как в прямом, так и в переносном смысле.
14. "ТЫ - ПРУССКАЯ, А Я - РУССКАЯ!"
Какая удивительная девушка, думал Решетников, стоя вечером следующего дня на крыльце своего дома - казенной квартиры, выделенной ему из секретных фондов местной полиции. Все минувшие сутки до сумерек он ожидал телеграфного сообщения от железнодорожной полиции, но так и не дождался. Значит, все шло без неприятных сюрпризов. За исключением одного, но весьма существенного обстоятельства. К вечеру потеплело, с ветвей изредка капало, отчего снег быстро сырел и становился ноздреватым.
Если ночью ударит мороз, утром все покроется коркой наста, размышлял капитан. Стало быть, солдат вокруг усадьбы надобно размещать скрытно и заранее, не то наследят. Шпионка - волчица хитрая и опытная, сразу заметит множество свежих следов.
Нет, сказал себе офицер… Пожалуй, лучше действовать, как ты и полагал, - в одиночку. Ротмистр Феоктистов посвящен в общих чертах во все детали предстоящей операции. Если до утра Решетников не даст о себе знать, он сам приведет солдат из соседнего Богомолова спустя полчаса после прихода варшавского поезда. Ротмистр перекроет все дальние выходы из усадьбы, и тогда ловушка захлопнется - птичка окажется в клетке.
- Пожалуй, так и сделаем, - удовлетворенно вздохнул Решетников. Он взялся за дверную ручку и в первую секунду удивился - дверь была открыта, только плотно приотворена. В следующий миг на голову капитана обрушился тяжелый удар.
Он успел лишь увидеть перед собой что-то черное, мохнатое и бесформенное. А затем мешком свалился с крыльца, и его сознание помутилось.
Если бы кто-то подумал, что наша героиня в точности исполнит, что велел капитан Решетников, и весь следующий день будет дожидаться от него весточки, это бы означало, что он не знает всех тонкостей женской натуры. Маша Апраксина чувствовала себя глубоко уязвленной. Ее глубокую и искреннюю дружбу баронесса подло и коварно растоптала. Кроме того, едва не подвела не просто под монастырь - под самый настоящий военно-полевой суд.
А самое главное - сделала это спокойно и равнодушно, как будто они никогда не были знакомы, как будто они чужие друг другу люди!
- Этого я тебе ни за что не прощу, - неустанно повторяла Маша, готовясь к предстоящей мести. Такие оскорбления нужно смывать. И лучше - кровью!
Последняя мысль навела ее на одну, как девушке показалось, очень важную идею.
В папенькином столе, в дальнем углу самого нижнего ящичка, вечно запертого на ключ, лежал инкрустированный перламутром крохотный дамский пистолет. Кто-то из дальних родственников в свое время не нашел ничего лучшего, как преподнести его Анне Григорьевне - "разумеется, чистой воды сувенир, изящная поделка".
Маменька выкинуть такую страшную вещь побоялась и отдала супругу. Тот запер пистолетик в своем бюро и благополучно забыл о нем на следующий же день.
Чего нельзя было сказать о Маше.
Еще в отрочестве она подобрала ключи ко всем запертым ящичкам и дверцам в доме и устроила подробный обыск усадьбы в поисках чего-нибудь исключительного и занимательного. За полдня, покуда родители были в гостях, Маша обнаружила стопки старых писем, перевязанных бечевой, старинные монеты, пачки денег вполне современных вместе с банковскими облигациями и упомянутый пистолет. Теперь вот настал его черед.
Разумеется, Маша и думать не думала пустить оружие в ход. Однако обезопаситься перед встречей с коварной предательницей стоило как следует.
- Полагаю, баронесса будет приятно удивлена твоею заботой, - только и сказала маменька, услышав, что дочь намеревается вечером встречать соседку и, скорее всего, заночевать в Андреевке. Вдобавок Маша солгала, что супруг Амалии Казимировны, адвокат Юрьев, тоже в имении, и они вдвоем с соседом скрасят ожидание баронессы за самоваром и карточным столом.
- Вот только не поздно ли ты собралась в Андреевку? - в сомнениях поджала губы Анна Григорьевна. - Все утро просидела дома, так что и воздуха свежего ни глоточка, а на ночь глядя отправляешься?
- Меня Степка свезет, маменька, - ответила Маша. Тому чуть ли не с обеда было строго наказано держать возок запряженным - так не терпелось нашей героине ехать в Андреевку.
После недолгих уговоров маменька ее отпустила. К тому времени нашей героине казалось, что земля горит у нее под ногами. Время тоже поджимало.
Степку она отпустила, едва только Гнедок выкатил санки за ворота и свернул в лес. Старый кучер особо и не перечил: привык к своенравному характеру барышни. Да и не боялся за нее Степан - сам учил править и Гнедка вываживать.
- А ежели холопы князя Кучеревского, не ровен час, дорожку заступят? - больше для проформы качал головою кучер.
- Барышни князя не интересуют, - задорно заломив щегольскую каракулевую ушанку, рассмеялась Маша. - Да и дубинка со мною - как зачну по бокам охаживать!
В санках у барышни Степка всегда держал длинную и легкую палку - мало ли.
- От, девка… - проворчал Степан, одобрительно ухмыляясь в сивые усы. - Истинно, огонь, а не барышня!
А Гнедок уже проворно рысил в сторону Орехова.
Степан сразу заприметил, куда барышня заворачивала коня. А иначе вряд ли отпустил бы юную хозяйку в вечернюю темень. До Орехова было рукою подать, а там молодой офицер встретит. Видать, любовь у них, усмехнулся Степка. И зашагал на конюшню - прятаться там, покуда барышня не возвернется, или хотя бы выждать чуток времени.
Маша прежде уже бывала в этой деревеньке. Больше всего Орехово походило на заброшенный хутор. Наилучшее место для проживания офицера контрразведки, не желающего привлекать к себе излишнее внимание.
Вот и домик, в котором должен был, по его словам, остановиться Решетников.
"Прямо возле окна береза - высоче-е-ен-ная!" - вспомнилась ей вчерашняя прогулка с капитаном. И Маша улыбнулась. То-то удивится сейчас бесстрашный разведчик!
Вольные сельские нравы в здешних лесных краях не возбраняли барышне самой навестить молодого офицера. Вот только разве что время для визита поздноватое…
Но было и еще одно существенное обстоятельство.
Капитанского возка у крыльца не оказалось.
В первую минуту, бросив поводья и шепнув Гнедку несколько ласковых и успокаивающих слов, девушка не обратила на это внимание. Теперь же поняла: Решетников еще не воротился домой.
Однако наша героиня была барышней вполне рассудительной и вдобавок предусмотрительной. Обойдя дом и несколько раз безрезультатно постучав в окна, Маша пожала плечиками, достала из-за пазухи заранее приготовленную записку, взбежала на крыльцо и сунула исписанный листок бумаги в дверную щель возле косяка.
Полюбовалась на дело своих рук - вышло отменно. Белый лист отчетливо выделялся в сумерках и был хорошо заметен даже издали.
"Господин капитан!
Срочно приезжайте в Андреевку, в имение баронессы. Там будет известная вам А. К. Непременно задержу ее до вашего приезда. Торопитесь!
М.А.".
Читалось вполне романтически - с тревогой и легким налетом таинственной опасности.
Маша удовлетворенно хмыкнула, повернулась и…
Ей показалось, что за дверьми капитанского домика раздался какой-то тихий звук. Словно внутри скрипнула половица или плохо смазанная дверная петля.
Она приникла ухом к двери. Доски были холодные и шершавые.
Но теперь, как назло, задул ветер, и береза у окна зашумела, зашептала что-то тревожно и горестно. Ей тут же принялись вторить окружающие сосны и ели.
- Видать, показалось, - с сожалением покачала прелестной головкой Маша. - Что ж, надо спешить.
Бросив последний взгляд на дверь домика, - ее записка призывно белела в полутьме, Маша стронула Гнедка и медленным шагом направила к колее. Спустя несколько минут ее санки скрылись из виду.
В следующую минуту в двух разных местах случились события, могущие по части примечательности поспорить друг с другом. Хотя на первый взгляд между ними не было никакой явной связи.
Едва лишь стих скрип полозьев санок лихой возницы из Залесного, как дверь в капитанском домике приоткрылась. Оттуда просунулась рука, нащупала записку и сорвала ее с косяка. После чего дверь захлопнулась вновь и более не открывалась.
В нескольких верстах от Орехова в ту пору произошло другое любопытное событие. Дежурный телеграфист на железнодорожной станции Руза-вино в кои-то веки получил срочное сообщение для капитана Решетникова. Смысл его показался загадочным и странным даже видавшему виды и самые причудливые телеграфные послания служителю славного аппарата Морзе.
"С большим сожалением извещаю, что тетя в Варшаву нынче не поехала. Наверное, передумала или собралась на Вильно, Могилев, Белосток или Припять. Встречайте, если успеете. Сват".
- Придет же людям в голову эдакие глупости телеграфировать, - долго качал головою дежурный. - Да еще срочною депешей! Ладно бы важное что, а то - капитанская тетка. Тоже мне птица-секлетарь! Эка невидаль… Так уж и быть, поутру надо будет передать с каким-нибудь ванькой. Багрию, что ли, велеть? Даром на вокзале вечно ошивается, так пусть хоть с пользою… для капитанской тетки.