- Ну что же, - Митя театрально вздохнул, - я готов. Но ты, дорогой друг, не будешь ли ревновать жену?
Шиманов громко расхохотался.
- Ревновать? Софью? Только не к тебе! Нет, ты только подумай, что ему пришло в голову?! Моя Софьюшка - образец редчайшего целомудрия!
Митя снова посмотрел на Софью. Женщина, сидевшая за роялем, не казалась ему образцовой супругой. Напротив, он неоднократно наблюдал особенное отношение к нему Софьи, и это его не отталкивало. Митю сжигало любопытство: как далеко Софья продвинется в своих попытках и насколько смелыми будут завтра ее речи.
* * *
На следующее утро процессия из трех перегруженных поклажей карет, - в первой сидели Митя с Софьей, в двух остальных - прислуга, няня, кормилица и младенец, - неспешно двинулась на север. Конечной целью путешествия являлся Каменный остров. Было солнечно, достаточно поднявшееся солнце припекало, даря летнее расположение духа и настраивая на романтический лад.
Всю дорогу Митя и Софья молчали, демонстративно отодвинувшись друг от друга. Изредка Софья бросала выразительные взгляды, но тут же отворачивалась, как только он собирался что-либо сказать. В один из таких молчаливых диалогов она приложила тонкий пальчик к губам и нежно прошептала: "Не сейчас". Митю интриговало поведение спутницы, он не знал, что и думать. Неужели Софья обиделась? Или она специально откладывала разговор, чтобы полностью насладиться уединением с ним?
Через некоторое время процессия выехала за пределы города и очутилась на природе. Кареты остановились.
Прислуга принялась разгружать вещи, превращая облюбованную Софьей поляну в уютное место для отдыха и развлечений. Были расставлены плетеные стол и кресла, повар занялся разведением костра, привлекая к занятию свободных девушек. Кормилица, не тратя времени на приготовления, уселась в кресло, младенец тут же жадно присосался к ее полной груди.
Софья, все это время не проронившая ни слова, приблизилась к Мите и взяла его под руку.
- Дорогой друг, - начала она, - пока прислуга готовит угощение, мы можем прогуляться. Как ты смотришь на это? Пешая прогулка в это время года наверняка испортит мой туалет… Поэтому отправимся верхом. Мы с Павлом решили снять здесь дачу на лето. Это совсем недалеко.
Митя и не думал отказываться. Слуга подвел ему лошадь, на которую тот резво вскочил.
- Я готов, - проговорил он, глядя на Софью сверху, - куда направляемся?
Софья взлетела на лошадь, стоявшую рядом, и грациозно откинула растрепавшиеся волосы назад. За прошедшее после родов время она заметно похорошела: в теле ее появилась легкость, а быстрота движений привлекала внимание.
- Следуй за мной, - только и успела она сказать, мгновенно сорвавшись с места.
Митя пришпорил лошадь, рванулся вслед. Нагнать Софью не составило труда - та перестала гнать и пустила лошадь шагом.
- Каково? - женщина довольно щурила глазки. - Ты думал, я ни на что не гожусь?
- Софья, ты восхитительна! - с чувством воскликнул Митя.
Глаза Шимановой светились от удовольствия:
- Правда? Тогда догоняй!
И она вновь метнулась вперед, обдав очарованного ею спутника потоком весеннего воздуха. Софья летела без оглядки, рискуя загнать животное до смерти. Сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться наружу. Она состояла из единого сгустка эмоций, в груди поселилось необычное чувство: она сейчас желала, чтобы ее догнали, взяли на руки и заключили в объятия. Наконец Софья перестала гнать и остановилась.
Показались первые строения.
Митя не отставал от нее ни на шаг, включившись в игру и приняв условия спутницы. Он видел, как горят ее глаза, и его глаза загорались в ответ. Он тоже предвкушал нечто сладостно-приятное, и оттого на его душе становилось легко и весело.
- Дорогая, ты так загонишь лошадь, мы не сможем вернуться.
Софья развернулась; смело глядя прямо перед собой, приблизилась к Панину как можно ближе.
- Не хочу возвращаться, - она бросила поводья и раскинула руки, - я останусь здесь, на острове, навсегда!
Не успел Митя крикнуть: "Осторожнее!", - как лошадь под Софьей, почувствовав, что ее не держат больше, отпрянула в сторону. Шиманова, сама того не желая, оказалась на земле. Она больно ударилась головой и чуть было не потеряла сознание. Митя вовремя оказался рядом, его объятия привели Шиманову в чувство.
- Софья, дорогая, ты ударилась?
Страдалица приоткрыла глаза:
- Я не могу встать. Митя, помоги мне. Кажется, я подвернула ногу.
Митя нагнулся еще ближе.
- Я попробую помочь тебе, но сначала…
И он прильнул к ее губам, вдыхая пряный аромат ее кожи, Софья же обхватила Митю руками и смело отвечала на ласки.
- Дорогой… Я так ждала этого… Давно…
- Я тоже ждал… Дорогая…
Наконец оба очнулись от опьянившего их чувства и медленно поднялись.
- Ты сможешь ехать?
- Теперь да. Сейчас у меня ничего не болит.
Шиманова, прихрамывая, не так резво, как прежде, но все-таки вскочила на лошадь.
- Поедем, я покажу тебе дачу. Мы ее уже оплатили вперед и скоро туда переберемся.
Они следовали вдоль решетчатых оград, разглядывая двухэтажные строения.
- Смотри, Митя, этот дом снимает семейство Пушкина. Я слышала, Натали на дачу потратила уйму денег в этом году. Теперь вся семья живет в долг.
- Все строения на острове очень дороги. Ваша дача Павлу тоже влетела в копеечку?
Софья рассмеялась.
- Пустое, подумаешь! У нас достаточно средств, чтобы жить здесь все лето.
- Так когда вы перебираетесь?
- Теперь уже совсем скоро, только соберем вещи. Думаю, в начале мая. Ты будешь к нам приезжать?
- В свете последних событий - всенепременно! - оба весело рассмеялись.
Наконец они очутились у резных, оформленных в старорусском стиле ворот, и спешились.
- Проходи, Митя, чувствуй себя свободно. Пойду, предупрежу сторожа, чтобы нас не беспокоил. Там, в глубине, двухэтажный деревянный особняк с колоннадой. Располагайся и жди меня.
Митя поймал ее прямой, полный страсти взгляд.
"Как она спешит, как горяча!"
Однако заходить в дом не стал, свернув на песчаную дорожку.
Мысли витали далеко: он думал о Лизе, о вчерашнем разговоре с другом, об Анне, которая собралась замуж. Невероятно. Откуда Аннушка узнала, что Митя свободен? Кто мог пересказать ей события, которые произошли в Градбурге? Значит ли это, что и Лиза в курсе его личных дел? Не подозревает ли она его в чем-либо?
- Митя! - послышалось со стороны дома. - Иди же сюда! Я покажу тебе комнаты!
Он медленно поднялся по ступеням и остановился на пороге.
"Нет, Лиза его не подозревает. Лиза его любит.
Разве он виноват? Разве он хотел, чтобы его супругу считали умершей? Только Катя виновна в том, что случилось. И вот теперь он должен строить свою жизнь заново. А ведь мог бы сделать военную карьеру."
- Митя! - послышалось из глубины комнат. - Иди же сюда!
Панин неторопливо скинул перчатки, подошел к зеркалу, поправил прическу.
"Софья положительно намерена оправдать свое гостеприимство. Что же, я пользуюсь успехом у дам. Почему бы не поддаться обаянию Софьи и не сделать ее счастливой? Павел ни о чем не догадывается: он сам просил, чтобы я сопровождал его жену на прогулке. А Софья так хороша и чувственна! Она просто горит желанием оказаться в моих объятиях. Не стоит огорчать влюбленную женщину".
Митя намеренно оттягивал момент удовольствия, которое ему предстояло. Он понимал, что эти отношения на время разлучат его с Лизой. И потому не торопился.
Наконец, он принял решение. Вытянулся в струнку, по-военному оправился и шагнул на зов, предусмотрительно закрыв за собой двери.
Глава 18
"Если бы год назад я знала, в какой дыре окажусь, разве поверила бы в это? Рассмеялась бы, а человека, предсказавшего мне судьбу, прокляла…"
Ефросинья ухмыльнулась. Валериан не обращал на нее никакого внимания; он с полчаса внимательно читал газету, свободно расположившись на диване. Правая нога Валериана ритмично подрагивала, видимо он что-то неслышно напевал.
"Валериан слишком вжился в роль примерного супруга, - продолжала размышлять Ефросинья, - наверное, я напрасно тяну время. Нужно действовать".
Она достала из ящика дневник, села к столу и принялась быстро писать, изредка поглядывая на мнимого мужа.
"…Апрель …надцатое число, тридцать шестой год.
Мне становится хуже, пятна на лице превращаются в язвы. Болезнь прогрессирует, так говорит Валерьян. С трудом и за немалые деньги купленное хаульмугровое масло не помогает. Скоро мой и без того маленький нос совсем провалится. Но я выдержу все. Главное - быть рядом с любимым. Видит бог, этот мелкий, ничтожный человек не заслуживает моей любви. Жаль, что поздно поняла это…"
Пока Ефросинья писала, тихо подошел Валериан. Он со вздохом опустился перед женщиной на пол:
- Разреши, посмотрю твои ноги…
Ефросинья отложила дневник. Она давно привыкла к ежедневным осмотрам, поэтому, не вставая, с готовностью развернулась на стуле и задрала юбку до колен.
Некрасивые язвы все еще покрывали переднюю поверхность ног Ефросиньи, и это продолжало огорчать Валериана.
- Почему лекарство не действует? - доктор проявлял недовольство.
- Не стоит переживать, - сочувственно проговорила Ефросинья. - Ты не можешь остановить болезнь, да и не нужно это.
Но Валериан и не думал с ней соглашаться:
- Я уверен, что болезнь отступит.
- Мне это безразлично, - женщина равнодушно махнула рукой. - Скоро я получу то, к чему стремилась, и успокоюсь.
Однако доктор, невзирая на протест Ефросиньи, продолжил осмотр. Он отправил ее за ширму и заставил раздеться. Тонкая матерчатая рубашка почти не скрывала наготы, и через ткань просвечивалось то, что должно быть скрыто. Но Ефросинья нисколько не смутилась. Доктор не в первый раз проводил процедуру и давно знал все, что касалось ее тела.
Валериан внимательно осмотрел каждый участок кожи, нежно размотав пропитавшиеся желтоватой слизью бинты. От его внимательного взора не ускользнуло, где образовались новые пятна, а где углубились старые.
- Ну-с, теперь перевязка. Еще немного потерпи.
Процедура отняла не больше времени, чем обычно:
Валериан умело и осторожно, стремясь не причинить страданий, перевязал Ефросинье ноги, кисти рук, наложил бинты на открытые участки, аккуратно обработал мелкие язвочки на лице.
- Я похожа на мумию, но мне значительно легче, - печально пошутила женщина. - Не представляю, как бы без тебя обходилась.
Тот улыбнулся в ответ.
- Отрадно знать, что я тебе все-таки нужен.
Ефросинья снова облачилась в платье, Валериан помог застегнуть пуговицы на спине. Теперь это ношенное одеяние казалось Ефросинье инородным, мертвым куском савана, словно прежде кожу скинули, а теперь вновь натянули на кости.
Но Ефросинья быстро прогнала дурные мысли прочь.
- Едем! - Воскликнула она, показывая прежний властный характер.
- Что на сей раз?
Ефросинья направилась к выходу, быстро набрасывая на плечи темный суконный плащ.
- Сегодня или никогда!
* * *
Анна ворвалась в квартиру Вересовых с единственной целью - уничтожить Лизу. Она загодя составила хитроумный план, который по ее мнению должен был вывести сестру "на чистую воду". И что за беда - родственные узы? Если Лиза совершила такое, от чего у Анны навсегда пропала к ней жалость?
Анна бесцеремонно отпихнула стоявшую в дверях Любашу и, не раздеваясь, прошмыгнула в комнаты. В детской она остановилась, обнаружив на ковре играющую с детьми Лизу.
- Пойдем, нам нужно поговорить!
Анна схватила Лизу за руку, заставив подняться, и потащила ее смежными комнатами в спальню.
Лиза лишь молча следовала за сестрой.
Наконец Анна решила излить ярость, толкнув сестру на кровать:
- Я думала, между нами нет секретов!
- Что с тобой, дорогая?
- Ты мне больше не сестра! - Аннушка прекратила метаться по комнате и вплотную подошла к Лизе. - Ты хуже врага!
- Да что могло случиться, Аннушка? - Лиза всерьез испугалась.
- Не называй меня так! - Анна продолжала шипеть. - Не смей произносить мое имя! И тебе я полностью доверилась, зачем?
Она в отчаянии присела рядом с Лизой и сникла. Глаза ее наполнились слезами, а гнев как ветром сдуло.
Лиза придвинулась к сестре, желая ее обнять, но та, ощетинившись, вскочила и направилась к выходу из комнаты.
- Нет, милая, ты никуда не пойдешь, пока не объяснишься, - Лиза преградила ей путь. - Скажи, что стряслось?
Лиза вела себя так уверенно и спокойно, что Анна вдруг усомнилась в том, правильно ли она поступает, решив разорвать отношения. Сестра смотрела на Анну с сочувствием, и это сбивало с толку. Неужели она ни о чем не догадывается? А если догадывается, почему продолжает играть?
Анна поняла, что пора объясниться:
- А ты не понимаешь? Не знаешь? Довольно притворяться!
- Я перед тобой чиста, - Лиза словно надела маску. Ее глаза, до этого живые и чистые, заледенели, словно между ними воздвигли снежную стену.
Разве это хотела Анна услышать? Разве не мечтала она, как насладится слезами Лизы, ее мольбами, уговорами? Как гордо разоблачит предательницу и заставит ее во всем признаться мужу?
- Лиза, я знаю все! - выкрикнула Анна с вызовом.
- Что это - все? Не понимаю, - Лиза пожала плечами.
- Я знаю все о тебе и Дмитрии Петровиче.
Не ожидая подобных слов, Лиза на время онемела. Однако, совладав с чувствами, попыталась возразить. Но вместо этого на ее лице отразилась неубедительная гримаса.
Анна истолковала молчание Лизы по-своему:
- Значит, я права! - Она принялась громко рыдать. - Я тебе доверяла, тебе одной, никому больше. Ты была для меня святой… А кем была я для тебя? Глупой, несмышленой куклой?
- Между мной и Дмитрием Петровичем никогда ничего не было, - Лиза казалась искренней, но Анна знала, что ее нельзя слушать.
- Ничего не было? Я должна в это поверить? А я ожидала, что ты откроешь мне душу… Ведь ты страдаешь…
- Это не имеет значения, - тускло откликнулась Лиза.
- Но ведь ты была с ним? До чего ты еще опустилась, сестра?
Лизе нечего было ответить. Обманывать дальше она не хотела, а правду сказать не могла. Если сейчас излить Анне душу, можно легко обрести врага в ее лице. А этого допускать нельзя.
- Аннушка, я прошу тебя… Не спрашивай меня ни о чем…. Ради нашей дружбы!
- Я не верю больше в эту дружбу, сударыня. Вы осквернили ее. Прощайте!
Лиза бросилась за сестрой, но та внезапно остановилась, протянула ей листок бумаги.
- Читайте вслух, чтобы все узнали о вас правду. Надеюсь, после вы перестанете изображать несчастную жертву, мадам Вересова.
Гневно повернувшись спиной к Лизе, Анна Павловна Нелицкая со всем присущим ей природным достоинством без промедления вышла из спальни.
Лиза развернула записку.
Первое, что бросилось в глаза, это знакомый почерк и то, как автор тщательно выбирал выражения, стремясь попасть в самое уязвимое место - в сердце:
"Милая, несчастная девочка!
Как я сочувствую вам и преклоняюсь перед вашим горем. "В чем же мое горе?" - спросите вы. А в том, что рядом живет враг, опаснее которого и представить себе нельзя. Не ваша вина, что в сердце поселилась любовь, это скорее недоразумение. Ваше горе в том, что не вы одна страдаете от неразделенной любви. Но если вы вольны выбирать дальнейшую судьбу, судьба этой женщины давно предрешена. Но эта судьба, как вы изволите позже убедиться сами, ее не устраивает. Ей хочется разнообразия, и это толкает ее на гнусные вольности: на близость с человеком, которого вы любите. Не стану вас томить и назову ее имя. Это ваша сестра, Елизавета Павловна Нелицкая, в замужестве - Вересова.
За сим разрешите мне закончить письмо.
Имя мое пусть останется для вас неизвестным".
Лиза пошатнулась, едва не упав, но вовремя пришла в чувство.
"Кто может знать в мельчайших подробностях мои тайные желания? Кому это нужно? И сколько еще писем разослано?"
Ее охватила паника. Она представила, что подобное сейчас читают матушка или Николай Степанович.
"Боже мой! - пронеслось у нее в голове. - Нужно догнать Аннушку!"
Подхватив юбку, Лиза метнулась из спальни, словно птица, подстреленная неумелым охотником. Миновав будуар и пару смежных комнат, Лиза оказалась в передней.
"Счастье, что Николеньки нет дома, - продолжала она размышлять, - иначе не миновать бы объяснений".
- Любаша! - позвала Лиза горничную. - Иди скорее сюда! Нужно остановить Анну!
Но горничная вместе с прислугой словно сквозь землю провалилась. Не дождавшись ответа, Лиза выбежала за дверь.
На улице, возле парадной, метания продолжились. Весь ее облик выражал смятение и крайнюю растерянность. Сестры нигде не было. Либо она приехала в экипаже, либо скрылась в соседнем дворе - других объяснений Лизе в голову не пришло.
Наконец она успокоилась.
Что с того, что было письмо? Кто сможет подтвердить предъявленные обвинения? Только сам Митя. А он этого не сделает, если в нем осталась хотя бы толика чести. Да и не станет Анна его расспрашивать! Если бы она захотела, давно бы разыскала Митю. Но раз она приехала к Лизе, значит, сомневалась. Лизе останется лишь окончательно убедить Анну в собственной невиновности.
Лиза было собралась домой, но отчего-то внимательно всмотрелась в карету, остановившуюся на противоположной стороне улицы. Из кареты появился закутанный в темный плащ человек. Этот человек под взглядом Лизы немедленно застыл, словно его уличили в противном закону деле. Теперь он смотрел прямо на нее, и у Лизы замерло сердце. Неужели это та самая карета, что преследовала ее когда-то на Невском?
Лиза мгновенно напряглась. Нужно немедленно выяснить, что это за человек и зачем он снова возле дома Вересовых? Ноги сами понесли ее на противоположную сторону улицы.
Однако незнакомец оказался проворнее: он быстро вернулся назад, и карета сразу же тронулась, не дав Лизе что-либо предпринять. Шторка на заднем окошке кареты сдвинулась, но вместо лица Лиза смогла разглядеть лишь расплывчатое пятно - слишком уж далеко удалился незнакомец.
В двух шагах остановился другой экипаж, и Лизе протянули руку. Лиза сразу узнала вельможу, предлагавшего ей помощь.
- Антон Андреевич Звенигородько. Надеюсь, мадам, вы меня узнали?
Пожилой мужчина галантно привстал, освобождая Лизе место рядом с собой.
- Какая редкая удача, что я встретила вас! Умоляю, помогите. Любой ценой нужно догнать вон ту карету!
Мужчина сначала бросил на Лизу проницательный взгляд, словно сочувствуя ей, но потом громко приказал кучеру:
- Ты слышал, что сказала мадам? Быстрее!
Экипаж резко тронулся. Кучер, чтобы подбодрить лошадей, закричал что-то нечленораздельное. Мужчина развернулся к Лизе:
- Почему вы так торопитесь, м-м-м, Елизавета Павловна?
Лиза сидела в экипаже, словно на иголках. Она только сейчас поняла, что оказалась рядом с малознакомым мужчиной, внешность которого, казалось, предвещала недоброе.