Лиза погрузилась в раздумья. В семействе Паниных хранили тайну, которая являлась причиной возвращения Мити в столицу. И тайна наверняка связана с Катрин, раз эта особа не сочла возможным составить мужу компанию в его путешествии. Деликатное положение Митиной супруги казалось Лизе совсем не очевидным: Митя не упоминал в разговорах о прибавлении в семействе.
Да и сама Катрин, какая она? Своенравная, избалованная, богатая наследница огромного состояния? Или скромная, не слишком хорошенькая, но умная девушка, сумевшая очаровать Митю настолько, что он захотел жениться? И действительно ли он женился на Катрин только потому, что супружество открывало перед ним все двери в Градбурге, как утверждает Стаси?
Сани, свернув с Невского, въехали на бульвар перед Адмиралтейством, повернули к зданию строящегося собора и наконец остановились у его северного фасада, на площади перед Сенатом. Лиза, поправив шубку, оказалась на заснеженной мостовой.
Ей оставалось только разыскать мужа, что не составляло труда; Николай Степанович обычно был в гуще строительства, на виду. Вот и теперь Лиза сразу увидела мужа и поспешила к нему, обходя столпившихся вокруг строящегося храма зевак.
Архитектор Вересов был не просто сильно расстроен, он пребывал в том жутком расположении духа, когда хочется кого-нибудь отругать или, пуще того, спустить на окружающих собак. Сегодня утром, за полчаса до рассвета, с лесов упал рабочий, разбившись насмерть. Перед его глазами до сих пор стояла страшная картина: распростертое тело с раскинутыми руками; из-под расколовшейся головы текла кровь, превращаясь в грязное озерцо, похожее на вчерашние щи, выплеснутые кухаркой.
Вересов поморщился. Конечно, ему было жаль рабочего, ведь у него осталась многочисленная семья, которую Вересов сам лично когда-то размещал в строительном общежитии. Но этот несчастный случай был всего лишь продолжением череды неудач, связанных со строительством собора; и этот случай не был, увы, редкостью.
Пару часов назад на строительство подъехал Монферран. Узнав о падении с лесов, он сильно разгневался; его короткие светлые волосы растрепались, глаза налились кровью, щеки пылали: "Почему у нас до сих пор гибнут рабочие? Как вы, Николай Степанович, уважаемый вы человек, могли такое допустить?! Вы думаете нас оконфузить перед государем?!"
Вересову не хотелось вспоминать эти слова, но они сами возникали в памяти, еще больше выводя из себя. Он понимал, что невозможно бороться с погодой; приходилось работать в условиях влажного северного климата с его периодическими туманами. И даже сейчас, зимой, эти туманы продолжали иметь место, наступая в результате внезапного потепления и утреннего подтаивания снегов.
Вересов думал о том, что о нелепой гибели рабочего уже наверняка доложено государю, и что, возможно, тот уже едет к Исаакию, чтобы лично разобраться в ситуации.
Лиза захотела увидеть мужа абсолютно не вовремя. Ей бы вернуться, заметив во взгляде Николая Степановича гнев, но она этого не сделала. Наоборот, поспешила обнять мужа, прижавшись к нему всем телом.
- Лиза, зачем ты здесь? - неожиданно прогремел муж, отстраняя ее от себя.
- Хотела тебя видеть… - Лиза смутилась.
- Сейчас же езжай домой и жди меня там!
- Но… почему?
- Ты выбрала дурной день для свиданий, - Вересов сжал кулаки, пытаясь не сорваться на жене, - у меня нет времени заниматься сейчас экскурсиями.
- Ты обиделся на меня… Но за что? - Лиза не знала, что и думать.
Николай Степанович принял угрожающую позу, проклиная весь женский род за недогадливость.
- Лиза, я не обижен на тебя, - Вересов опустил голову, подчеркивая это важное "не", - однако я не могу сейчас уделить тебе внимание. Прости, - добавил он, смягчившись, - ну ступай же, Лиза, ты меня задерживаешь.
Лиза отвернулась, на ходу сглатывая внезапно подступивший к горлу комок, и, не сказав мужу ни слова, поспешила к оставленным на площади лошадям.
На середине огромного, свободного пространства перед храмом она запрокинула голову и начала рассматривать постройку. И хотя со времени ее последнего визита сюда мало что изменилось, перед Лизой открылось величественное зрелище.
Опутанный плотной паутиной лесов, недостроенный Исаакий стоял, утопая в молочной пелене тумана. Растаявший за ночь снег превратился в полупрозрачную дымку, сконцентрировавшись в районе перекрытий портиков. Возникала иллюзия бесконечности этой постройки, словно пока еще не существующий купол храма подпирал тяжелое вязкое небо.
Лиза остановилась и некоторое время не могла оторвать взгляда от чудесного зрелища, проникаясь невольным уважением к строительству и людям, в нем участвующим. Но понять мужа она не могла. Почему он не захотел ее видеть? Что случилось? В чем она провинилась?
Быстро забравшись в сани и погрузившись в свои мысли, Лиза не заметила ни подъехавшего к Исаакию императорского экипажа, ни величавого Монферрана, спешившего навстречу Николаю Первому.
Глава 6
Все оставшиеся дни перед Рождеством Лиза обижалась на мужа, не в состоянии забыть его грубость. Ей казалось, что не найдется ни единого слова в его оправдание. Николай Степанович не поощрял Лизино поведение, отмалчиваясь. Впрочем, ему скоро надоела эта игра, и он решил пойти на мировую за обедом в один из сумрачных предрождественских дней.
- Лиза, ты не находишь, что наша кухарка сегодня слишком пересолила суп?
Лиза взглянула на мужа, но ничего не ответила.
- Я слышал, что суп пересаливают только в одном случае.
Лиза отлично знала, в каком, и решила возмутиться:
- Ну это уже слишком. Сначала ты отказываешься встретить меня у Исаакия, когда я к тебе приезжаю, и вот теперь обвиняешь в смертных грехах.
Николай Степанович чуть было не поперхнулся.
- О чем ты, Лиза?
- О супе, конечно. Ты же начал этот никчемный разговор.
Вересов промокнул губы матерчатой салфеткой и добродушно рассмеялся.
- Вот уж, матушка, рассмешила, так рассмешила!
- Ничего смешного не вижу.
- Разве ты сегодня солила суп? Мне думалось, что это должна делать кухарка! Ну же, Лиза, не дуйся. От злости у тебя пропадают ямочки на щеках, а я их так люблю.
Лиза перестала нервно теребить ложку.
- Ну так что с того?
- А то, милая Лиза, что кухарка влюбилась, не иначе. И я знаю, в кого.
- И в кого же?
- В нашего кучера.
Лиза покатилась со смеху. Всю ее напускную серьезность как ветром сдуло.
- Не смеши меня!
- А чем же ей наш Митрофан не пара?
Лиза погрозила мужу пальцем.
- Митроша на примете у горничной, а у Любаши рука тяжелая, кухарке может не поздоровиться. И потом, кухарка - француженка, - ей подавай повара из дворца, на меньшее она не согласится.
Николай Степанович казался серьезным.
- А что, Лиза, давай это выясним? Любаша, зови мадемуазель Жози.
Горничная, которая во время обеда тихо стояла в углу, ожидая приказаний господ, стремглав выбежала из столовой. Через минуту в дверях появилась смущенная француженка: дама средних лет, плотного телосложения, обладающая быстрыми любопытными глазками.
- А ну-ка, мадемуазель, скажи нам с хозяйкой, кого из прислуги ты присмотрела в мужья?
Кухарка залилась краской, но Вересов продолжил расспросы.
- Нет уж, голубушка, ты не отлынивай от ответа. Вот госпожа Лиза, к примеру, утверждает, что у тебя есть повар на примете.
- Повар? Да как же, мсье? - отозвалась кухарка. - Я не знаю…
В разговор вмешалась Лиза:
- Жози, у тебя сегодня суп пересолен, вот мы с Николаем Степановичем и решили, что ты влюблена, но пока не выяснили, в кого.
- А я уверен, что в Митрофана!
Кухарка сделалась пунцовой.
- Нет, нет, мсье, только не кучер! - она замахала руками, чем еще больше развеселила сидевших за столом.
- Ну да бог с тобой, ступай. А суп твой, Жози, очень хорош, так и знай. Но все же соли его поменьше, - Вересов протянул через стол руку и взял миниатюрную ручку жены, накрыв ее ладонью другой руки. - Прости меня, Лиза. Ты совершенно напрасно дулась. У меня в тот день случилась большая неприятность - рабочий упал с лесов. И это стало известно государю.
Лиза сменила гнев на милость.
- Нужно было сказать мне об этом… Ну хорошо, Николенька, я тебя прощаю. Ты отпустишь меня сегодня к матушке? Пришло письмо от брата с Кавказа, будет кузина Ольга с мужем, надо бы съездить…
Николай Степанович не просто отпустил Лизу, он сам проводил ее до саней. Убедившись, что Лизе удобно, он бережно укутал ей ноги меховым покрывалом, а когда сани отъехали, долгое время смотрел им вслед.
* * *
Александра Александровна Нелицкая была женщиной не старой, любила балы и частые выходы в свет. После смерти мужа она выезжала в свет реже, но все с таким же, как и прежде, рвением. Одиночество, как и потерю драгоценного спутника жизни, она переносила с трудом. Именно поэтому Александра Александровна жила вместе с младшей дочерью Анной и со старшей сестрой Клавдией. Дочь Клавдии Александровны, великовозрастную Ольгу, недавно выдали замуж за обходительного молодого человека:
бедного, но подающего надежды художника.
"Не Бог весть какая партия для Ольги, - ворчала Александра Александровна, - но лучше что-то, чем совсем ничего!"
Небольшой особняк канареечного цвета с помпезным парадным подъездом и белоснежной колоннадой располагался в самом конце Невского проспекта, недалеко от Лавры. Подъезжая к дому, справа и слева можно было видеть два миниатюрных флигеля, в одном из которых остановилась тетушка Клавдия. Днем тетушка предпочитала разъезжать по многочисленным приятельницам, чем несказанно огорчала сестру. Александра Александровна скучала, изводила прислугу наставлениями.
Лиза застала Нелицкую за чтением письма от старшего сына Виктора.
- Как я рада тебя видеть, дорогая доченька! - с искренней радостью в голосе воскликнула Александра Александровна, энергично жестикулируя. Лизе нравились отточенные движения матушки, но иногда она, право, переигрывала.
- Я начала собираться, как только получила от вас приглашение. Вы уже читали письмо? Лиза скромно присела на край стула с позолоченной спинкой. Точно такие же стулья были выставлены полукругом, эта линия повторяла изгиб выразительного эркера окна.
- Да, Лиза, я сразу прочитала письмо от Виктора, как только его принесли, - Нелицкая называла сына на заграничный манер, с ударением на последнем слоге.
- Я вижу, у вас заплаканные глаза, - сочувственно проговорила Лиза.
- Да, дорогая Лиза, я всегда плачу, когда читаю эти письма с Кавказа. Нет сил сдерживаться. Сейчас, когда твой отец так несвоевременно покинул меня, всех нас, эти письма - единственное, что приносит утешение. И я благодарю господа, что Виктор не ранен! - Нелицкая нервно терзала платок, изредка поднося его к глазам.
Лиза прощала матушке ее особенную любовь к старшему сыну. Эта любовь казалась безграничной. Если бы так любили ее с сестрой! Лиза никогда не пыталась противопоставить себя Виктору, понимая, что брат действительно заслуживает обожания. Младшая сестрица Анна, напротив, переносила эту матушкину слабость с ярким негодованием, с детства недолюбливая брата и оттого будучи дружнее с Лизой.
- Матушка, а что же Анна? И приедет ли кузина Ольга с мужем? Я думаю, ты их тоже не забыла?
- Да, милая, будут все. Ольгу жду с минуты на минуту, они с твоей сестрой отправились к портнихе. Ты ведь знаешь, что скоро бал в немецком посольстве? Мы всей семьей приглашены. Вас с Николя, надеюсь, пригласили?
- Я рада, что мы там встретимся, матушка. Вам необходимо чаще бывать в свете. И не пропускать ни единого бала.
Открылись двери, и в комнату вошли две девицы. Обе весело щебетали, обмениваясь впечатлениями. Следом вошел молодой человек, на вид застенчивый и неприметный. В руках он держал толстую папку с рисунками.
- Ах, вот и Аннушка с Ольгой и Алексисом! Мы вас давно ждем, мои милые, - Нелицкая снова пустила в ход обаяние.
- Мадам, - проговорил Алексей, целуя протянутые руки, - позвольте выразить почтение. Вернувшись из Градбурга, рад застать вас в добром здравии. Рад видеть и тебя, Лиза, посвежевшей и похорошевшей, - Лиза подставила щеку для поцелуя.
Нелицкая усадила молодежь на стулья напротив себя так, чтобы видеть всех присутствующих. Алексей устроился поудобнее, положил папку на колени и принялся делать наброски карандашом. Ольга с интересом наблюдала за тем, чем он занимается.
Неторопливым движением Нелицкая достала письмо, расправила его и начала читать.
Письмо было коротким. Виктор сообщал, что служба на Кавказе идет своим чередом, горцы усмирены и не пытаются атаковать. Что красоты гор не поддаются его описанию, что погода стоит сырая, и что он очень скучает по дому. Письмо заканчивалось поцелуями, пожеланиями здоровья и приветами всем членам семьи.
- Как можно усмирить этот свободолюбивый народ?! Виктор наверняка не договаривает. Неужели он ранен? - и после очередной порции слез Нелицкая с гордостью добавила. - Вот видите, дети мои, я всегда говорила, что Виктор - настоящий герой, вылитый папенька…
На этом официальная часть Лизиного визита закончилась - всех пригласили на чай. После шумная компания поспешила в зал, где матушка устроила концерт: Анна пела, а Лиза аккомпанировала ей на рояле. За неимением других кавалеров, девушки танцевали поочередно с Алексеем, которого такое положение вещей веселило неимоверно. Так прошла вторая половина дня, в разговорах и развлечениях. Лиза не заметила, как зажгли свечи, и только когда вернулась из гостей тетушка, поняла, что уже достаточно поздно. Старшее поколение отправилось играть в карты, молодые же, расположившись в гостиной возле камина, начали наперебой делиться последними новостями. В основном расспрашивали Ольгу о недавней поездке в Градбург.
- Итак, Оленька, надеюсь, вы съездили не напрасно. Что привезли, какие впечатления? - Лиза с интересом разглядывала новое платье кузины, сшитое, как оказалось, во время поездки. - Я вижу, у тебя много обновок.
- Чем еще заниматься в провинции? Мне порекомендовали довольно сносную портниху. Вы не поверите, но Алексис снова всех удивил. Ему вздумалось рисовать плакальщиц, и мы, словно большие оригиналы, отправились на похороны!
- Алеша, милый, зачем нужно было водить молодую жену на кладбище? - удивилась Лиза.
- Супруг задумал новое полотно. Как ты его называешь? "Слезы по Христу"?
- Это будет нечто грандиозное, - вставил Алексис.
- Да-да, но для этого необходима натура. Вообразите, мы с мужем, одетые несообразно случаю, присоединяемся к траурной церемонии. Он достает блокнот и начинает зарисовки. Что делать мне? Я пытаюсь выяснить, кого хоронят.
- Надеюсь, Оленька, - Анна была настроена язвительно, - ты удовлетворила любопытство?
- О да! Дорогой, покажи-ка черновики.
Алексей достал из папки листы и пустил их по кругу, Ольга же важно их комментировала:
- Вот здесь группа плакальщиц. Посмотрите, как живо они изображены. Он талантлив, не правда ли? Здесь семья умершей стоит у гроба. Обратите внимание, какие скорбные лица! Это приглашенные… Это… И это тоже… А вот, пожалуй, самый интересный персонаж, - Ольга не спешила передавать следующий лист, желая сначала пересказать историю, которую услышала накануне. - Представьте, умерла совсем еще молодая женщина. Смерть ее была ужасной. Поговаривали, что ее убили - отравили индийским ядом, от которого несчастная несколько дней мучилась. Тело так и не показали, настолько яд его обезобразил. Похороны проходили при закрытом гробе.
- Какая жестокость, - Аннушка заерзала в кресле. - Надеюсь, убийцу поймали?
- Не тут-то было! Не нашли доказательств.
- Тогда почему ты решила, что несчастная была отравлена? - Лиза выразила сомнение и тут же поплатилась за недоверие.
- Какая же ты чудная, Лиза! А от чего, по-твоему, могла умереть молодая, пышущая здоровьем женщина, как не от яда? Говорят, она была сказочно богата! Деньги после ее смерти должны были достаться супругу. - Ольга наконец показала следующий рисунок, - посмотрите, какой это дивный красавец!
- Это же Дмитрий Петрович! - в один голос воскликнули Лиза с Аннушкой.
Ольга, желавшая произвести впечатление рассказом, не могла и предположить, что эффект будет настолько бурным. Она с большим интересом наблюдала за Лизой - кузина вела себя так, будто бы речь шла не о постороннем, а об очень близком знакомом. И это выходило за рамки приличия.
- На тебе лица нет! - Аннушка бросилась к графину с водой.
Лизе поднесли к губам заполненный наполовину стакан, и она сделала несколько нервных глотков. Опомнившись, Лиза обнаружила, что привлекла внимание, и теперь следовало объясниться.
- Я напугала вас? Мне показалось странным… Дмитрий Петрович…
- Так вы знакомы! - Ольга недоумевала.
- Накануне он приезжал сюда. Во время беседы он и словом не обмолвился о смерти жены. Неужели в столице пока об этом никто не знает?
- Думаешь, Панин что-то скрывает? - удивились присутствующие.
- Определенно. Он так рассказывал о жене, что никому и в голову не пришло подозревать его в чем-то… А что тебе известно, Алексис?
Бывший все это время неподалеку молодой человек подошел к Ольге сзади:
- Не думаю, что Катрин отравили. Сплетни распускают дальние родственники умершей. Им не досталось денег, они и злятся. А ты, Олюшка, не пересказывай глупостей. Моя версия такова: Панин дома нашел супругу без дыхания, кинулся звать лекаря, но тот, не нащупав пульс, определил смерть от сердечного приступа. Дмитрий Петрович из-за слухов, порочащих офицерский мундир, подал в отставку. Вот все, что известно.
- Очень странное дело, - Ольга не унималась. - Следователи не усомнились в заключении врачей, мыслимо ли это? В том, что скончалась молодая, здоровая женщина, никто не виноват!
- И прошение об отставке было недавно удовлетворено, коль скоро Панин оказался в столице, - подытожила Лиза.
Разговор снова переключился на платья, а Лиза, погрузившись в размышления, изредка вставляла в беседу несоответствующие ей комментарии. Когда часы пробили десять раз, всех пригласили к ужину.
Нелицкая предложила Лизе ночевать в комнате Анны, на что та с готовностью согласилась.