- Обещаю, а теперь идите. Я буду через минуту. Словно в бреду, Мария вышла на темную улицу и поднялась в карету, где увлеченно щебетавшая о чем-то с подругой леди Осборн даже не заметила ее угнетенного состояния. Прислонившись пылающим лбом к холодному стеклу окошка, Мария с тревогой ожидала Чарльза, проклиная себя за то, что навлекла на него такую опасность. Что, если Генри ранит Чарльза или даже… В ужасе она прогнала эту страшную мысль.
Через некоторое время Чарльз, невозмутимый и сдержанный, опустился на сиденье рядом.
- Ну что? - тихо осмелилась она спросить.
- Все улажено.
- Но как?
Он остановил ее жестким взглядом.
- Довольно, Мария. Вопрос закрыт.
Кучер хлестнул лошадей, и экипаж тронулся с места. Чарльз сидел неподвижно, но в сумраке кареты Мария видела его напряженно сощуренные сверкающие глаза. С тяжелым вздохом откинувшись на спинку сиденья, Мария попробовала отвлечься и стала прислушиваться к беспечной болтовне леди Осборн со своей подругой. Ничего не зная о ссоре с полковником Уинстоном, та, однако, заметила сумрачное настроение сына, но, видя его нежелание разговаривать, не стала надоедать ему вопросами.
Сильное волнение и тревога не давали Марии уснуть. Завернувшись в одеяло и подтянув колени к подбородку, она сидела в кровати и ломала голову в поисках способа избавить Чарльза от мести Генри, отлично понимая, как должен был ее отказ унизить Генри, какую ревность и ненависть он испытывал к Чарльзу.
Внезапно ей представилось, как, сраженный пулей безжалостного соперника, Чарльз падает на землю, и из раны на груди его хлещет кровь. В страхе она обхватила голову руками и зажмурилась. На душе было невыносимо тяжело, безысходное отчаяние нарастало.
Врожденное благородство заставляло Марию во всем винить только себя. Из-за нее произошла эта нелепая, страшная ссора, из-за нее леди Осборн может потерять любимого сына, терзалась она.
Она спустилась на пол и стала расхаживать по комнате, чтобы немного успокоиться, но через некоторое время нервы ее не выдержали, она накинула пеньюар и отправилась на поиски Чарльза. Нужно поговорить с ним, убедить его как-нибудь предотвратить поединок.
На цыпочках пройдя по коридору, она остановилась у комнаты Чарльза. Полоска света, пробивающаяся в щель, показывала, что он еще не спит. Осторожно постучавшись, она неожиданно услышала спокойное приглашение войти. Мария проскользнула внутрь и сразу притворила за собой дверь, чтобы ее никто не увидел. Горящие свечи бросали колеблющийся свет на мебель атласного дерева, на небольшом возвышении видна была широкая кровать с четырьмя столбиками под балдахином из богатой дамасской ткани.
Сидя за письменным столом, Чарльз что-то быстро писал - длинное перо стремительно скользило по бумаге. Мария оробела, не зная, с чего начать. Она спешила увидеть любимого человека, а застала холодного, невозмутимого незнакомца.
Он поднял голову, не выказав ни удивления, ни радости по поводу ее появления.
- Чарльз, я… я не могла не прийти, - запинаясь, пролепетала Мария.
- Я понимаю и ожидал вашего прихода, - сдержанно сказал он. - Присаживайтесь, пожалуйста, я сейчас освобожусь.
Он снова принялся писать. А Мария, от волнения еле переступая утопавшими в густом ворсе ковра ногами, побрела к зеленому дивану, стоявшему под углом к камину. Тишина была такая, что был слышен скрип пера по бумаге. Трепетный свет падал на четкий профиль Чарльза с властным, чуть выступающим подбородком, тогда как вокруг рта и опущенных глаз бродили тени.
Он уже сбросил камзол, жилет и галстук, и распахнутая у ворота рубашка из тонкого полотна открывала его крепкую, стройную шею. Мария забыла, зачем пришла, и только завороженно, со странной нежностью смотрела на него, заметив свесившуюся на его высокий лоб густую прядь волос, смелый изгиб бровей. Внезапно она остро осознала, насколько этот человек дорог ей, и она обхватила себя руками, будто сдерживая импульсивный порыв подойти и крепко его обнять.
В каждом его жесте, в наклоне головы, в этих круто изогнутых бровях, в твердой складке его губ чувствовались сдерживаемая сила и властность, привлекающие ее, напоминающие о его нежных объятиях и поцелуях. Но сейчас, когда она увидела Чарльза в привычной для него обстановке мужского кабинета, одетого по-домашнему свободно, она испытала мощный прилив возбуждения и острое желание прижаться к нему, почувствовать его тепло.
Вдруг он бросил перо и, отодвинув стул, резко встал, заставив Марию очнуться от мечтаний. Мария тоже поднялась.
- Простите, Чарльз. Я не хотела вам мешать.
Его светлые глаза отливали стальным блеском.
- Вы мне не помешали. Я уже дописал письмо.
- В такое время…
- Письмо матушке.
- О! - Она поняла. - Вы сообщили ей о… о…
- О предстоящей дуэли? Нет.
Мария подошла ближе.
- Чарльз, пожалуйста, не делайте этого! - воскликнула она, умоляюще глядя на застывшего перед нею уверенного в себе, спокойного человека. Было невозможно представить, что Генри может убить его или на всю жизнь сделать калекой.
- Но я обязан драться, это вопрос чести.
- Но… разве дуэли не запрещены?
- Формально да, но за них редко преследуют.
- И вы уже выбрали себе секунданта?
Он кивнул.
- Это Майкл Мид, мой близкий друг и муж моей сестры.
- И пригласили врача?
- Да.
- Где вы встречаетесь?
- В Грин-парке. Не волнуйтесь, Мария. Пистоли будут тщательно проверены.
Мария вздрогнула.
- Чарльз, прошу вас, умоляю, не надо стрелять друг в друга! Пожалуйста, поговорите с Генри. Не могли бы вы… Если бы я попросила вас уладить эту ссору выстрелом в воздух… Ведь такое бывает…
- Если вы просите меня обменяться с ним выстрелами в воздух, - пугающе тихим голосом произнес он, и во взгляде его вспыхнуло презрение, - то я решительно отказываю в вашей просьбе. Явиться на дуэль и выстрелить в воздух означает, что ты не уважаешь своего противника, а значит, оскорбление остается и становится еще острее и болезненнее. И обычно оба противника соглашаются выстрелить в воздух только в том случае, если оба считают, что причина ссоры была глупой и незначительной.
- Но ведь так оно и есть! - волнуясь, воскликнула Мария. - Генри, конечно, разозлился, когда я отказалась выйти за него замуж. Но вы-то здесь ни при чем, во всем виновата только я, я одна! Я не хочу, чтобы из-за меня стрелялись, а тем более вы. Только не вы, Чарльз!
Чарльз хранил молчание и лишь упивался прелестью ее юной, женственной фигуры под легким пеньюаром, красивым лицом в окружении пышных черных волос, побледневшим от переживаний, ее зелеными, сверкающими, как изумруды, глазами, смотрящими на него с тревогой и надеждой.
- Вам не следовало сюда приходить, - более мягким тоном сказал он и улыбнулся. - Только… гм… легкомысленные леди могут позволить себе появиться в комнате джентльмена.
- Вопросы приличий беспокоят меня сейчас меньше всего. Кроме того, - она слегка склонила голову набок, не отрывая от него взгляда, - не так давно вы сами ко мне приходили.
- Тогда были другие и весьма опасные обстоятельства.
- Не более опасные, чем сейчас. Чарльз, поймите, Генри может убить вас… Он… он может…
- Что? Убить меня?!
Она побледнела.
- Не говорите это, я не могу этого слышать! Прошу вас, уговорите Генри стрелять в воздух, и если вы тоже так сделаете…
- То тем самым признаю его обвинения справедливыми. - Он взял ее искаженное от страха лицо в ладони и понизил голос. - Если бы я совершил что-то непорядочное по отношению к Генри, его вызов на дуэль был бы оправданным. И мне вдруг захотелось дать ему повод - хотя, должен признаться, что с первого взгляда я испытывал к вам страстное желание, так что в этом смысле меня действительно можно считать виноватым перед ним.
- Я вам не верю, - пролепетала она, пораженно распахнув свои огромные наивные глаза.
- Но это так, - возразил он и со вздохом ласково провел большим пальцем по ее нежной щеке. - С самого начала нашего путешествия ваш образ неизменно сопровождал меня, даже когда вас не было рядом. Куда бы я ни пошел, что бы ни делал, передо мной всегда маячило ваше милое, нежное лицо. Я не каменный, Мария, и, помоги мне Бог, не могу запретить себе желать вас.
- А меня ваши слова приводят в полное отчаяние! Я пришла, потому что волнуюсь за вас, - это же так естественно, так понятно.
Он криво усмехнулся.
- Приятно слышать, что вы за меня тревожитесь, очень приятно. - Он наклонился и приблизил к ней губы. - Теперь, когда ваша помолвка с Уинстоном разорвана, вы можете меня поцеловать. Вы так прелестны.
Она недоверчиво смотрела на него и порозовела от смущения.
- Прелестна? Мне никто такого не говорил. Вот Констанс действительно красивая, не то, что я.
- Но не на мой вкус.
- Откуда вам знать? - Она чувствовала на своей щеке его теплое дыхание. - Насколько мне известно, вы с ней не встречались.
- Я видел вас с нею у церкви, когда хоронили графа.
- Ах, вот как. Я этого не знала.
- Да, Констанс и сравнить с вами нельзя! Но неужели мужчины не говорили вам, как вы хороши?
- Н-нет. Я только мечтала услышать такие слова, но всегда считала себя довольно обыкновенной и заурядной.
- Вы действительно об этом мечтали?
Она застенчиво улыбнулась:
- Все девушки мечтают, даже некрасивые.
- Мария, поверьте, вы к ним не относитесь, ни в коем случае! Напротив, вы не просто хорошенькая, а настоящая красавица, - горячо прошептал он. Его привлекала не только внешняя красота Марии. Главное ее достоинство заключалось в той притягательной силе ее натуры, чистой, искренней, наивной и жизнерадостной, которая согревала его и делала добрее и мягче.
- Не пытайтесь мне льстить, Чарльз, вам не удастся вскружить мне голову, - весело поддразнила его Мария. - И, пожалуйста, не отвлекайтесь от предмета нашего разговора. Мы говорили о том, как предотвратить вашу дуэль.
- Нет, Мария, это вы говорили об этом.
- Но Генри очень опытный и меткий стрелок!
- Может быть, то есть когда он трезвый. Но и я не хуже.
- Не сомневаюсь, но, надеюсь, вы правильно оцениваете ситуацию. Неудивительно, что я застала вас таким напряженным.
- Возможно, небольшой отдых помог бы мне успокоить нервы? - Он провокационно посмотрел на нее.
- Значит, вы так сильно волнуетесь? - озабоченно спросила Мария. - Чарльз Осборн, но ведь сейчас все зависит от вашего спокойствия и уверенности!
Он усмехнулся, скользнул руками к ее талии и привлек к себе.
- Вы меня обижаете! Я знаю свои желания и думаю только о них, раз уж оказал честь Уинстону принять его вызов. Вы только подумайте, Мария, ваш поцелуй может стать последним в моей жизни!
- И вы говорите о чести?! - с шутливым негодованием воскликнула Мария. - Разве человек чести позволил бы себе вот таким образом добиваться от девушки своего?
Он улыбнулся:
- Но я уже обнимаю вас и что-то не замечаю, чтобы вы пытались вырваться.
Она хотела возразить, но он приложил палец к ее губам.
- Молчите! Я не хочу тратить время на разговоры. Этот момент может не повториться. Мне так хотелось вновь держать вас в своих объятиях!
Мучительный страх за него помешал ей ликовать от этих слов.
- Что значит - этот момент может не повториться? Дуэль…
- У меня нет иллюзий относительно ее исхода. Уинстон не успокоится, пока не…
- О, нет, нет! - Она не дала ему договорить, с паническим ужасом осознав справедливость его сомнений.
- Но это вполне возможно, даже вероятно, - прошептал он и, будто желая утешить, запечатлел на свежих губках Марии легкий поцелуй. - Я считаю необходимым всегда прямо глядеть правде в лицо.
Если Уинстон не смирится с ситуацией, в которой оказался, и не согласится стрелять в воздух без ущерба для своей чести, то маловероятно, что я вернусь с поединка невредимым. Я это точно знаю.
- Но это безумие! Я не допущу, чтобы из-за меня вы пожертвовали своей жизнью. Я пойду и сама поговорю с Генри.
- Существует лишь один способ предотвратить нашу дуэль.
- Какой? Говорите же!
- Выходите за него замуж, как и намеревались. Только в этом случае он аннулирует свой вызов.
- Это… это невозможно, - упавшим голосом выговорила она. - Но если от этого зависит ваша жизнь, то я… стану его женой.
- И вы сделаете это ради меня?
- Да, - кивнула она.
- Да благословит вас Господь! - Проникновенно сказал Чарльз, глубоко тронутый ее искренней готовностью принести себя в жертву, - Но я не допущу, чтобы вы обрекли себя на жизнь, полную страданий.
Он еще крепче обнял ее, и она ощутила частое биение его сердца так близко, будто оно стучала в ее груди. Он задрожал всем телом, и Мария инстинктивно поняла, что в нем нарастает возбуждение, с которым он может не справиться.
Губы его стали жаркими и властными. Она робко сопротивлялась, пытаясь найти в душе оправдание своей слабости, но могла думать только о том, что уже завтра Чарльз может погибнуть из-за отказа отдать ее Генри. Марию терзало сознание своей вины, горькое раскаяние и безумная тревога за человека, внушившего ей такую глубокую, такую страстную любовь, переполнявшую ее в эти тревожные минуты.
Позабыв обо всем, она отдалась наслаждению пылким поцелуем и тихо застонала. Но ее слабый, будто беспомощный стон вместо того, чтобы ободрить Чарльза, заставил его вспомнить о своем долге защитника Марии - пусть даже для этого приходилось лишить себя счастья, обуздал свою страсть и прервал поцелуй.
- Вам лучше вернуться в свою комнату, Мария, иначе я могу потерять голову и оказаться с вами в постели. Не скрою, мне бы это доставило несказанное наслаждение, если бы я не опасался опоздать на поединок.
Она в ужасе отпрянула, но он со смехом снова привлек ее к себе.
- Впрочем, тогда мое место может занять мой секундант. Он не очень опытный стрелок, но поскольку Уинстон стремится расправиться именно со мной, то предпочтет закончить встречу выстрелом в воздух. - Увидев вспыхнувшую в глазах Марии надежду, он поспешил ее развеять: - Разумеется, об этом не может быть и речи. Закон чести повелевает мне явиться лично в условленное место и время.
- Увы, это так. - Мария со вздохом высвободилась из кольца его горячих рук. - Наверное, мне пора идти?
- Да, так будет лучше. Наслаждение любовью - долгий процесс, дорогая моя, - прошептал он, - и, поскольку мне страстно хочется полностью вкусить его вместе с вами, вам действительно стоит уйти.
- Вы хотите, чтобы я ушла?
- А вы как думаете?
Она прочла ответ в его глазах. Это мог быть их последний, их единственный шанс. Мария поспешила опустить глаза, но он успел понять их выражение - неодолимое влечение к нему.
Чарльз приподнял ее лицо за подбородок и заставил смотреть на себя.
- Да, Мария, я хочу быть с вами, но сейчас не время для этого.
- А я хочу остаться. Я… я не хочу вас терять.
- Не сегодня, дорогая моя… и не так.
- А если у нас только и есть, что сегодня?
- Кто может это знать? Вы можете остаться и подарить мне эту ночь, если таковы ваша воля и желание. Но считаю себя обязанным предупредить, что после этой ночи вы можете оказаться связанной со мной самыми крепкими и прочными узами.
Мария серьезно кивнула, думая, что он говорит о возможном появлении ребенка, но по выражению его глаз поняла, что речь совсем о другом: он предостерегает ее о более важных и глубоких эмоциональных переживаниях и изменениях.
- Так что идите к себе и ложитесь спать. Не волнуйтесь, все это скоро закончится. Я намерен провести встречу с Уинстоном спокойно и не теряя головы.
Мария неохотно оставила его, смущенная и ободренная его последним замечанием, но, когда он еще раз поцеловал ее, он не стал объяснять свою мысль.
Глава 8
Лишь незадолго до рассвета Мария забылась тяжелым сном, но вскоре ее разбудили звуки осторожных шагов в коридоре. Услышав, как открылись и тотчас закрылись входные двери, она спрыгнула с высокой кровати, подбежала к окну и в предрассветном сумраке успела увидеть отъезжающую от дома крытую коляску.
Только теперь, когда перспектива возможной гибели Чарльза стала неотвратимой, ей показалось невероятно важным признаться ему в любви. Лихорадочное нетерпение заставило ее забыть о своем отчаянии. Мария наспех оделась и побежала в конюшню, с трудом разбудила одного из грумов и велела ему срочно оседлать лошадь.
Бедняга поминутно зевал и встряхивал головой, определенно сочтя ее ненормальной, однако на удивление быстро оседлал две лошади - одну для нее, а другую для себя, опасаясь гнева сэра Чарльза, если бы тот узнал, что он отпустил его гостью одну.
Превосходная наездница, Мария в обычных обстоятельствах получила бы истинное наслаждение от стремительной езды, но сегодня ей было не до того. Охваченная отчаянным желанием увидеться с Чарльзом до поединка и сознанием, что и ее жизнь зависит от его исхода, она неустанно погоняла лошадь, заставляя ее нестись бешеным галопом. Сзади едва поспевал грум.
Туман еще клубился в низинах парка, когда они въехали в него, поеживаясь от свежего утреннего ветерка. В этот час здесь было пустынно и тихо. Мария натянула поводья и медленно пробиралась между деревьями, посылая лошадь то в одну, то в другую сторону в поисках экипажа, в котором уехал Чарльз.
И вдруг увидела впереди его и две другие коляски на лужайке, почти полностью скрытой зарослями кустарника. Издали ей не было видно, что там происходит.
- Ждите меня здесь, - приказала она груму. - Пока не знаю, но вы можете мне понадобиться.
Без лишних пояснений она оставила недоумевающего человека и стала приближаться к лужайке, стараясь не показываться из-за деревьев. Определив место, где должен был состояться поединок - немного в стороне от экипажей, она спешилась и, притаившись за густой листвой раскидистого боярышника, стала всматриваться в ту сторону. С минуту она прислушивалась, затем с волнением увидела появившуюся там группу из нескольких человек. Кроме Чарльза и Генри, она никого из них не знала.
Два человека, по-видимому врачи, нервно расхаживали около своих колясок в ожидании начала дуэли. Еще двое, кого Мария сочла секундантами, осматривали оружие, тихо переговариваясь. Уже сбросившие камзолы и оставшиеся в рубашках Чарльз и Генри стояли в разных концах лужайки.
Уловив в стороне какое-то движение, Мария повернулась и увидела выглянувшее из одной кареты очень красивое и встревоженное лицо женщины, при виде которого у нее все поплыло перед глазами.
Это была та самая женщина, которая так нежно прощалась с Чарльзом у Вестминстера.