Только от настоящего отчаяния можно было согласиться на такое. Луиза вздохнула и направилась к дому вслед за ковылявшей беременной. Вернулись с каким-то кулечком.
– Здеся порошок, разводить в воде и пить перед этим делом… Непременно поможет… Мне помогает…
– А тебе зачем? – поинтересовалась Луиза, но в это время закричали, что карета готова.
Сунув в руку женщине еще луидор, Жозефина направилась к карете.
Но когда кучер уже щелкнул кнутом, она вдруг высунулась из окна и поинтересовалась:
– А тебе сколько лет?
– Дак… тридцать пятый будет…
Стало почти смешно. Жозефина осторожно развернула кулечек, понюхала черный порошок.
– Уголь. Просто уголь.
В открытую дверцу кареты сначала вылетела угольная пыль, а потом мятая грязная бумажка…
Таинственного зелья не существовало, женщина просто пользовалась тем, что мимо проезжали дамы, лечившиеся на водах, если они и покупали "средство", то уголь явно не вредил, а что не было результата, так это не ее вина…
Всю дорогу Жозефина размышляла. От бесплодия не вылечиться, ей уже сорок, рожать просто поздно. Значит, надо искать другой способ привязать к себе Наполеона.
Что, кроме ребенка, могло связать их воедино? Любовь. Но она если не прошла, то как-то поутихла. Жозефина прекрасно понимала, что надеяться только на сына Гортензии нельзя.
Привычка… Наполеон относился к супруге хорошо, как мог, защищал ее от нападок семьи, боялся причинить боль. Но надолго ли это?
Жозефина прекрасно отдавала себе отчет, что Наполеон не будет сидеть подле нее, как привязанный, он снова уйдет в поход, а она следовать за супругом не сможет. Но там, далеко от нее, как случилось в Египте, он может встретить более молодую, чувственную, ту, которая захватит его существо всецело и родит ему сына (знать бы ей, что в Польше так и случится!)? Неужели только привычка и боязнь обидеть давнишнюю супругу остановят Наполеона?
Но стоит ему жениться на другой, кем тогда останется она сама? Разведенная женщина…
Жозефина сидела, прикрыв глаза, и размышляла. И вдруг ее осенило – коронация, вот что ей нужно! Во Франции нет королей, но почему бы Наполеону не стать императором, а ей при нем императрицей! Получив на голову корону, она станет почти недосягаема для любой соперницы, потому что развестись просто с гражданкой Жозефиной Бонапарт – это одно, а вот с императрицей Жозефиной – совсем другое!
К тому же сам Наполеон некоторое время будет основательно занят этой идеей, ему окажется не до любовниц.
ИМПЕРАТОР И ИМПЕРАТРИЦА
Она достаточно хорошо знала своего супруга, понимала, на какие точки надо надавить, какие струнки затронуть. Все получилось даже лучше, чем она надеялась. Империя уже была, оставалось объявить императора. Почему бы и нет, если Франция все равно подарила ему пожизненное консульство?
Франция преподнесла Наполеону и императорскую корону тоже, вернее, возложил ее Папа Пий VII, нарочно прибывший из Рима, несмотря на свой весьма преклонный возраст.
Удивительно, но первое и, пожалуй, единственное противостояние Наполеон получил от… собственной семьи! Братья и сестры, которых коронация Наполеона делала князьями и герцогами, взъелись не на шутку.
Секретарь Бурьенн не смог удержать трех разгневанных дам, когда те ворвались в кабинет будущего императора с воплем:
– Как ты можешь?!
Наполеон понял, что это очередной семейный скандал, и жестом попросил Бурьенна выйти. Секретарь, и сам не жаждавший слушать вопли консульской родни, поспешил прикрыть за собой дверь, однако щелочку оставил. Послушать всегда любопытно и полезно…
Полина, Элиза и Каролина с трудом дождались, пока дверь прикроется.
– Как ты можешь?!
– Вы против моей коронации?
– Мы против ее коронации!
– Ее дети станут выше наших детей!
– Ты плюешь на свою семью!
Дальше посыпались уже итальянские фразы вперемешку, впрочем, с французскими ругательствами.
– Тащить во французские императрицы бывшую шлюху!
Вот это Наполеона доконало:
– Если я сейчас припомню ваши проступки, то вас самих придется сдавать в бордель! Если моя жена такова, какой вы ее зовете, то вы шлюхи итальянские, и если немедленно не прекратите, то лишу всего, что подарил!
Каролина на всякий случай упала в обморок. Наполеон спокойно открыл дверь, отчего подслушивающие едва не вывалились в кабинет, и так же спокойно попросил:
– Помогите дамам убраться вон.
Если раньше семья просто ненавидела Жозефину, то теперь ее ненавидели смертельно.
В тот же день воздействовать на брата попробовал и Жозеф:
– Наполеон, можешь короноваться сам, но к чему связываться с этой…
Под бешеным взглядом консула он замолчал.
– Коронация Жозефины, как и моя, дело решенное.
Уже прибыл папа римский, уже было почти все готово, когда Жозефина сделала следующий шаг. Она испросила у папы тайную аудиенцию. Пий VII согласился.
Наверное, впервые наряд Жозефины был столь скромен. Она начала с того, что после лобызания рук понтифику преподнесла в дар самому Его Святейшеству осыпанный бриллиантами крест, а в дар Церкви весьма увесистый кошелек с монетами.
Получив благословение, Жозефина вдруг призналась папе, что… живет с супругом во грехе:
– Мы не венчаны, поскольку во времена революции это было невозможно. Наверное, поэтому и детей нет. Все же с первым супругом Александром Богарне, казненным революционерами, мы были обвенчаны.
Папа сделал вид, что тронут такой верностью святой церкви, и согласно кивнул:
– Успокойтесь, дочь моя, я все улажу.
– Только не говорите мужу, что я просила об этом, он подумает, что я хочу его заставить венчаться. А для меня поистине беда – отсутствие настоящего благословения.
Папа Пий поговорил с Наполеоном, тот согласился, даже подумав, что именно из-за отсутствия венчания у них нет детей, венчание состоялось, как и сама коронация.
2 декабря 1804 года Франция обрела императора и императрицу – Наполеона и Жозефину.
При этом не обошлось без маленьких скандалов. Не желая нести за будущей императрицей ее шлейф, как полагалось по статусу, Полина и Каролина так дернули этот шлейф, что Жозефина едва не упала. Заметив это, Наполеон коротко пообещал, что сейчас их место раз и навсегда займут другие. Пришлось угомониться.
Второй казус случился с самим Наполеоном. Его страшно раздражала медлительность весьма и весьма пожилого папы, потому, поднявшись по ступеням к алтарю в соборе Парижской Богоматери, Наполеон взял из его рук корону и сам возложил себе на голову! По рядам пронесся потрясенный шепот.
Следом вчерашний консул точно так же возложил корону на голову своей супруги. Жозефина стала императрицей!
Она пробыла таковой пять лет и снискала добрую память о себе и у французов, и у всех стран, которые Наполеон успел покорить.
Как бы ни скрипели зубами сестры и братья Бонапарт, венчание, а затем коронация состоялись. Наполеон был обижен на свою родню, потому что мадам Летиция вовсе не приехала на коронацию, нарочно на это время удалившись в Марсель. У сына такой важный день, он становился императором, а самые близкие родные даже поздравляли сквозь зубы.
На фоне этого особенно приятными были искренние поздравления Гортензии и Эжена. В их глазах не было ни зависти, ни недовольства, но не только потому, что их мать стала императрицей, но и потому, что таких вершин достиг отчим.
Но, став императрицей, Жозефина вовсе не получила спокойную жизнь. Если до того у Наполеона были любовницы-актрисы, то теперь объявилось множество желающих стать фаворитками! Если есть корона, почему бы не стать фавориткой? Бороться с такими оказалось куда сложней.
Если на актрису одно появление супруги действовало как хорошая метла, то фаворитки жен никогда не боялись. Напротив, наставить рога и даже подвинуть "старуху Жозефину" теперь казалось просто делом чести.
Но быстро нашлись те, кто от намерений перешел к делу.
Супруга государственного советника и генерального директора мадам Дюшатель была хороша собой, ее продолговатые темно-синие глаза были весьма выразительны, как и само лицо, хотя все прекрасно знали, что она лжива от макушки до пяток. Заполучить Наполеона в постель не представляло труда, он решительно шел на всякого рода связи, для которых имелись потайные спаленки при каждом кабинете.
При первой же встрече он понял, что мадам Дюшатель весьма подходит ему по темпераменту и привычкам. Но императрицу не обманешь, она хоть и ворчала по поводу актерских увлечений мужа или ссорилась с ним из-за постоянных мелких интрижек, но большого значения таким шалостям не придавала. Теперь Жозефина кожей почувствовала настоящую опасность.
Дюшатель активно помогало все семейство Бонапарт, особенно старалась Каролина.
Доходило до нелепостей, страшно оскорблявших Жозефину. Наполеон, не желая подвергать любовницу опасностям, сам крался вечером босиком в ее комнату. Его многолетний камердинер Констан рассказывал:
"Каждый вечер император выжидал, пока все во дворце заснут, и крался переходами в комнату мадам Дюшатель, в кальсонах, без чулок и туфель. Однажды он так задержался, что это грозило скандалом. После этого я, по распоряжению императора, стал договариваться с горничной мадам Дюшатель, что она время от времени будет напоминать своей госпоже, который теперь час.
Тем не менее случилось так, что взволнованный император, возвратившись к себе, рассказал мне, что наткнулся у дверей потайной комнаты на горничную императрицы. Кляня любопытство женского пола, он послал меня к юной шпионке из "вражеского лагеря" с приказом держать язык за зубами и не попадаться ему более на пути, не то она будет выставлена из дворца. Я добавил к этим угрозам более мягкое средство увещевания – ведь молчание можно и купить – и что бы то ни было, страх или благодарность, но любопытная служанка не проболталась".
На какие только уловки не пускалась Жозефина, чтобы узнать правду, которую и без того знала.
Оскорбительней всего было то, что император ухаживал за Дюшатель практически открыто, временами даже высмеивая ревнивицу-жену. Дюшатель смотрела насмешливо и свысока, сестры Наполеона смеялись открыто.
Наполеон вызвал к себе камеристку и подругу Жозефины мадам Ремюза и отчитал ее как девчонку, доведя до слез, за то, что та не удерживает императрицу от глупых поступков и подозрений:
– Она ставит меня и себя в смешное положение, следя за мной и подозревая в неверности! Я не имею никакой любовницы, и обвинять меня в этом глупо!
Накричав на подругу своей супруги, Наполеон отправился в… потайную спаленку, где мадам Дюшатель ждала его неглиже…
Двор ждал скандала, и тот не замедлил случиться.
В Сен-Клу во время одного из приемов Жозефина заметила, как исчез сначала император, а потом осторожно выскользнула прочь и Дюшатель.
Жозефина, доведенная до крайности, решилась на скандал. Она попросила Ремюза, чтобы та прикрыла ее собственное отсутствие, и отправилась следом за влюбленной парочкой.
Слуги продажны всегда, императрица уже знала, где находится та самая потайная комната. Не найдя мужа в кабинете, Жозефина отправилась туда. Из-за двери действительно доносился смех Дюшатель и голос Наполеона. Забыв гордость, императрица принялась стучать в дверь, требуя, чтобы ей открыли, и зовя Дюшатель.
Когда дверь распахнулась, то Жозефина увидела взъяренного Наполеона, одежда которого, конечно, не была в порядке, а позади него перепуганную Дюшатель.
После этого между супругами произошла безобразная сцена с битьем китайских ваз, причем посуду громил император. Его крики "Я – это я!" слышал весь двор.
Таким образом Наполеон пытался объяснить своей жене, что он, как лицо, стоящее выше морали и любых упреков, может заводить хоть гарем и не должен давать отчет в своих действиях никому.
Его отношения с фавориткой продолжались. Жозефина не удержалась, чтобы не сказать о пророчестве Ленорман:
– Наполеон, твое падение начнется тогда, когда ты предашь меня.
Получила новую порцию крика и битых ваз. Весь фарфор перепортить не удалось, хотя и сама Жозефина с удовольствием укокошила пару шедевров, все же это Сен-Клу, а не Мальмезон, можно бить хоть каждую вторую.
Жизнь во дворце превратилась в ад, каждый шаг, каждое слово императора и его любовницы обсуждались, причем сторонники Дюшатель, прежде всего Каролина, старались, чтобы Жозефина все слышала, была в курсе встреч и тайных свиданий… Сделать что-то с соперницей Жозефина не могла, за любовницу заступался император. Удалиться в Мальмезон означало признать свое полное поражение и уступить место рядом с мужем любовнице. Положение у Жозефины было ужасным, ей оставалось только плакать.
Она вспоминала свои измены Наполеону, когда забывала о его чувствах, открыто предпочитая Ипполита Шарля. Не расплата ли это?
Закончилось все совершенно неожиданно.
Говоря мадам Ремюза, что он вовсе не любит Дюшатель, Наполеон не лгал, потому что любовница достаточно быстро надоела, а уж когда император убедился, что та намерена стать фавориткой и крутить им по своему усмотрению, он и вовсе взъярился. Такого не позволяла себе даже Жозефина – диктовать ему, кого поставить на какую должность.
Император отобрал у Дюшатель свои любовные письма, чтобы те не были преданы огласке, и решил с ней порвать. Самое удивительное – способ, к которому Наполеон прибегнул. Император не нашел ничего умнее, чем… пожаловаться на любовницу жене!
– Да, я был влюблен, но теперь все кончено. Ты должна меня понять, я могу увлекаться, даже влюбляться, но проходит время, и я возвращаюсь к тебе.
Сколькими литрами крови облилось сердце Жозефины, как ей пришлось сжать руки, чтобы не запустить в голову мужа какой-нибудь вазой? Мы не узнаем, она стерпела, посуда осталась целой.
Она вытерпела и когда Наполеон живописал разные любовные ухищрения мадам Дюшатель, достоинства и недостатки ее фигуры и интимные подробности поведения в постели… Все, что смогла произнести оскорбленная женщина:
– Наполеон, наступит миг, когда тебе будет стыдно за эти слова…
Но император отнюдь не раскаялся. Обида супруги? Какие мелочи, он вершитель судеб, ему ли бояться обид стареющей женщины? Ему никогда не стало стыдно за те унижения, которым он подверг супругу. Наполеон вел себя непорядочно по отношению к обеим женщинам и совершенно этого не стыдился, считая себя существом высшего порядка, а потому не обязанным быть порядочным по отношению ко всем остальным.
Жозефина входила в число этих остальных, даже сочетавшись с ней браком и короновавшись, Наполеон не считал ее себе равной. Он никого не считал, к сожалению, Жозефина этого не поняла. У нее не хватило мужества удалиться в свой Мальмезон раньше, чем этого потребовали уже куда более горькие события.
Чего же хотел этот великий человечек, рассказывая супруге об интимных секретах ее соперницы?
Чтобы Жозефина объявила любовнице об ее отставке и попросила не надевать столь откровенных декольте. Император не нашел в себе мужества сказать это лично в глаза любовнице, попросил жену взять на себя столь щекотливое поручение. Сам того не ведая, Наполеон позволил супруге отменно унизить любовницу, и удивительно, что у Жозефины достало такта не размазывать Дюшатель по полу в Сен-Клу, императрица ограничилась (правда, прилюдным) сообщением несостоявшейся фаворитке, что император просил передать, что отныне посещать ее спальню не будет, а она сама не должна выказывать ему никаких знаков нежности. Не было забыто и глубокое декольте.
К чести Жозефины, нужно заметить, что хотя беседа и не была наедине, императрица постаралась собрать не слишком большой круг (все равно каждое слова стало известно), не насмехалась и не унижала соперницу, враги при дворе ей не нужны.
Совсем иначе вел себя Наполеон, при первой же возможности он при всех повернулся ко вчерашней любовнице спиной, откровенно демонстрируя свое презрение. Вот теперь мадам Дюшатель испила чашу унижения до дна.
Многих кандидаток в фаворитки этот урок отрезвил, словно ведро холодной воды. Каждая подумала, стоит ли приближаться к непостоянному императору, чтобы потом терпеть вот такое.
У Наполеона было еще множество любовниц, но обычно это были лектрессы, актрисы и дамы вроде Марии Валевской, которую никто не спрашивал, затаскивая в постель. Дамы высшего света предпочитали императора сторониться.
Удаления любовницы Жозефине не простили сестры Наполеона. Каролина решила, что разрыв с Дюшатель произошел из-за интриг Жозефины, и вознамерилась отомстить по-своему. Чем можно было уничтожить императрицу? После коронации и венчания она стала почти недосягаема. Католическая церковь не признавала развод, к тому же по собственному закону, введенному Наполеоном, с женщиной старше сорока пяти лет развестись вообще нельзя, даже если нет церковного брака.
Следовало торопиться, потому что Жозефине уже исполнилось сорок два. Но как заставить брата все же бросить ненавистную сестрам Бонапарт жену?
Каролина придумала. Ребенок Гортензии не в счет, там вообще все было сложно. Луи не поддался ни на какие уговоры и даже подкуп, он продолжал твердить, что маленький Наполеон-Шарль его сын, и позволять усыновлять его не собирался. Даже дарование ему титула короля Нидерландов не спасло. Рожденный Гортензией еще один сын доказал всем способность Луи производить потомство.
Окончательно разозлившись на несговорчивого брата, Наполеон действительно сделал того королем Голландии и отправил из Парижа прочь. Вместе с собой Людовик забрал и семью.
Но, похоже, Наполеон смирился. Этим решила воспользоваться Каролина. Ее идея была проста: нужно, чтобы кто-то родил от Наполеона ребенка! А чтобы доказать, что это дитя брата, она готова предоставить собственный дом для их встреч и оградить кандидатку от любых других свиданий.
Подходящую красавицу нашли быстро, ею оказалась подруга Каролины по пансиону Элеонора Денюэль. Большеглазая брюнетка имела весьма аппетитные формы и умела этим пользоваться. Она с восторгом согласилась на эксперимент, вовсе не полагая стать фавориткой, но понимая, что в обиде не будет, если осчастливит императора рождением ребенка, особенно сына.
Самому Наполеону она очень понравилась, однако ездить в дом к сестре император отказался, предпочитая получать удовольствие на дому.
Попасть в потайные комнаты Тюильри Элеоноре показалось еще заманчивей. Возил ее туда Мюрат.
Благодарность в число достоинств Наполеона не входила совершенно, если он кому и бывал благодарен, так это только собственной семье, не более. Унизить или оскорбить остальных, ответить на преданность или помощь подлостью или простой забывчивостью – это вполне по-наполеоновски.