Эймос сидел с каменным лицом, он не проронил ни слова и просто отвернулся, уставившись в одну точку.
- Но я вовсе не хочу возвращаться туда, - воскликнула Джульетта. - Я хочу остаться здесь. - Она умолкла, покраснев, понимая, что слишком откровенно высказала свои чувства и боязливо покосилась на Эймоса. - То есть, я хочу сказать, если Эймос хочет, чтобы я осталась здесь. Мне… для меня это хорошая работа и у меня, наконец-то, все стало получаться. Да просто глупо уходить отсюда сейчас. К тому же Эймосу и Итану экономка нужна, как и прежде.
- Это несущественно, - мрачно бросил Эймос, все также не глядя на нее. - Существенно другое - то, что ваше имя будет опорочено, если вы останетесь здесь с нами. Я не могу допустить, чтобы кто-то начал распространять порочащие ваше имя слухи.
Джульетта улыбнулась. Такая его забота о его имени была приятна ей.
- Но вот, представьте себе, мне нет до этого никакого дела. Серьезно. Я имею в виду, что в город я выбираюсь совсем редко. Подруг у меня там нет. Родственников, которых могли бы задеть эти сплетни, тоже нет. Я уже привыкла, что люди бывают иногда невысокого мнения обо мне. Ну еще бы. Я ведь была актрисой. Я уже знаю, о чем все они думают, и на меня это не действует.
- Вам это кажется не слишком важным потому, что раньше в театре вас всегда окружали другие люди. Вы были, так сказать, в своем особом мире. А здесь вы живете среди таких людей, которые начнут непременно вас обсуждать. - Генриетта говорила искренне и убедительно. - Пусть вы здесь на ферме бываете в одиночестве, но время от времени вам придется выезжать в город. Это неизбежно. Ну и как вы себя будете там чувствовать, если люди не захотят с вами разговаривать? Или станут с вами обращаться как с уличной женщиной?
- Генриетта! - загремел голос Эймоса и он гневно посмотрел на нее.
- А что такое? - дерзко посмотрела на него Генриетта. - То, что я здесь говорю, это - пустяки, по сравнению с тем, как другие начнут перемывать ей косточки, и ты это знаешь. - Она многозначительно посмотрела в глаза Джульетты. - Как насчет людей, с которыми вы ходите в церковь? Каково вам придется, если никто не пожелает сидеть с вами рядом или же они будут вставать и уходить, когда вы сядете возле них?
Джульетта тревожно посмотрела на Генриетту. Ей такое и в голову не приходило. Генриетта права, раньше Джульетта всегда была среди друзей и никакое мнение посторонних не имело большого значения. А теперь она могла вообразить себе, как ужасно она будет чувствовать себя, если женщины, с которыми, она любила поболтать после церкви, начнут относиться к ней так же, как Аурика Джонсон. Или когда мужчины начнут думать о ней так, как Джон Сандерсон.
- Но нужно думать и о других, - продолжала наступать Генриетта. - Надо же учитывать и Эймоса с Итаном. Мы ведь знаем, какой крест уже несет на себе Итан. - И я уверена, что вы не хотите добавить ему новых проблем, если они будут знать, что этот парень живет с вами и Эймосом, в неизвестно каких отношениях?
- Генриетта! - Джульетта почувствовала себя оскорбленной. - Как вы можете говорить такое! Как будто и в самом деле Итан, Эймос и я замешаны в чем-то порочном!
- Да это не я говорю. Это другие станут так говорить. Естественно, я буду вас защищать, но разве они мне поверят? Ведь Эймос - мой близкий родственник.
Джульетта посмотрела на Эймоса. Его хмурое лицо выражало полное согласие со словами Генриетты. Джульетта упала духом. Значит, и Эймос не захочет, чтобы она здесь оставалась. Даже если она согласится выдержать презрение городской публики, едва ли она станет просить Эймоса с Итаном относиться к этому так же лишь для того, чтобы она по-прежнему могла вести у них хозяйство. Она совсем уже привыкла к Эймосу за столько недель, проведенных здесь, но для Эймоса она просто экономка. Не допустит он, чтобы его сына опорочила молва, если такой окажется плата за то, что она будет готовить им еду и убирать в доме.
- Мне все ясно, - произнесла Джульетта упавшим голосом и побледнела. - В таком случае я должна завтра уехать. Генриетта, я смогу поехать в город вместе с вами?
- Разумеется. - Генриетта протянула руку и сжала ладонь Джульетты. - Я приложу все усилия, чтобы подыскать вам другое место. Мне кажется, что миссис Уилкок в восточной части города как раз ищет девушку для помощи по хозяйству.
- Миссис Уилкок? - Эймос бросил сердитый взгляд на Генриетту. - Да это просто сущая ведьма! Она же загоняет Джульетту, как рабыню. Нет, я не позволю, чтобы она шла работать на эту вредную старуху.
- Но Эймос, дорогой мой. Джульетта доказала, как успешно она умеет уживаться с тяжелым хозяином, - возразила Генриетта, пряча в уголках губ лукавую усмешку.
- Эймос вовсе не тяжелый, - возразила Джульетта. - Я даже полю… для меня все это время, проведенное здесь, даже оказалось приятным.
Лицо Эймоса помрачнело еще больше.
- Я сам заплачу ей эти деньги.
Генриетта удивленно приоткрыла рот.
- Какие деньги?
Эймос пожал плечами.
- Да любые, какие ей понадобятся. Поехать на восток, где она сможет петь, что ей больше по душе, чем драить полы у чужих людей.
Джульетту поначалу охватила радость от того, что Эймос готов сделать такое для нее, но сразу же она рассердилась на него за стремление откупиться и так освободиться от возникшей проблемы. Нельзя яснее показать, что для него она, по сути дела, не более чем наемная работница. Конечно, ему будет очень хлопотно отыскивать новую экономку, однако очевидно, что от этого у него вовсе не разрывается сердце, как сейчас у нее.
- Оставьте свои деньги при себе! - вскочила на ноги Джульетта. - Я не нуждаюсь в них. Я вполне смогу сама позаботиться о себе.
- Не говорите глупостей! - раздраженно бросил Эймос. - Почему это вы отказываетесь от денег? Они дали бы вам возможность жить независимо.
- Я не наемная женщина, какой, вероятно, вы меня считаете, - сердито ответила Джульетта. - Я не продаюсь и не покупаюсь.
Эймос удивился:
- Я вовсе не имел в виду, что…
- Ах, не имели?
- Джульетта… Эймос… Вы что это? - Генриетта заговорила таким же тоном, каким она обычно обращалась к своим детям. - Ну-ка, прекратите эти глупости! У нас еще есть более важные вопросы для обсуждения.
- Ну что там еще? - проворчал Эймос. - Ты и так перевернула все вверх дном.
- В самом деле, Эймос. Дай мне закончить. Я как раз хотела сказать, что мы, возможно, найдем решение этой проблемы.
- Какое решение? - непонимающим взглядом окинула ее Джульетта.
- А вот какое. Понимаете, было бы совершенно естественно для вас жить здесь вместе с Эймосом и Итаном… Если бы вы с Эймосом состояли в браке.
Все горделивое достоинство разом покинуло Джульетту и она опустилась на стул.
- В браке!
- В браке! - эхом откликнулся Эймос. Он уставился на Генриетту, затем перевел взгляд на Джульетту. Джульетта густо покраснела.
- Генриетта, - тихо возразила Джульетта, боясь поднять глаза. - Зачем вы так шутите?
- Я вовсе не шучу! Мне сейчас не до шуток. Это - идеальное решение возникшей проблемы. Вы могли бы остаться здесь, не вызывая при этом сплетен. Выигрываете вы оба. Подумайте сами. Вы, Джульетта, обретаете защиту, свой дом, мужа, который будет о вас хорошо заботиться. Вам больше не придется все время беспокоиться о деньгах, искать работу и прочее. И вы сможете завести детей.
От последних слов Джульетта покраснела еще сильнее и, не удержавшись, бросила взгляд на Эймоса. Их взгляды встретились и тут же оба поспешно отвели глаза. От волнения у Джульетты даже засосало под ложечкой.
- А у тебя, Эймос, - рассудительно продолжила Генриетта, - наконец-то появится женщина, способная хорошо ухаживать за домом, появится хорошенькая жена, уже доказавшая, что может ужиться с тобой. Каждому мужчине нужна жена. Даже тебе. А лучше ее тебе вряд ли удастся найти. И уж во всяком случае, она лучше, чем ты этого заслуживаешь, - добавила она с некоторой резкостью.
Эймос посмотрел на свою невестку и затем перевел взгляд на Джульетту, которая совсем опустила голову. Он снова повернулся к Генриетте.
- Ты что, совсем сошла с ума?
Генриетта очень оскорбилась.
- Как ты можешь так разговаривать? Я в своем уме. Я предлагаю разумное и хорошее решение вашей проблемы.
- Но это же… Так нельзя выбирать супругов, - заметила Джульетта. - То есть, а как насчет… ну, я имею в виду любовь? - Голос ее на последнем слове упал до шепота, а лицо просто запылало.
Генриетта отмахнулась от робких возражений Джульетты.
- Какая чепуха! В первую очередь вам обоим следует подумать о себе. Вы же не юная парочка, которой подавай непременно любовь под луной. Вы уже достаточно взрослые, чтобы внять голосу разума. Джульетта, разве вы хотите остаток дней своих заниматься ведением хозяйства в чужих домах? Шить и готовить пищу для чьих-то детей? Или, может быть, вы предпочтете всю жизнь распевать песенки со сцены и мотаться по всей стране, не имея собственного угла, ночуя в гостиницах и неизбежно выслушивая неприличные предложения от мужчин, никогда не зная наверняка, не сбежит ли твой менеджер со всеми деньгами, бросив тебя в незнакомом месте без гроша в кармане! То есть, конечно, даже и это может продолжаться только до тех пор, пока вы не состаритесь настолько, что мужчины не захотят на вас смотреть. А вот тогда вас просто выгонят с работы, не задумываясь.
У Джульетты внутри все похолодело.
- Конечно, я не хочу такого. Но…
- Что но?
Но не может же она заявить, что не хочет выходить замуж за Эймоса только из-за выгоды. И о том, что она не желает, чтобы одни лишь практические выгоды вынуждали Эймоса брать ее в жены. Джульетта просто пожала плечами.
Генриетта начала снова наступать на Эймоса.
- Ну, а ты? И ты этим озабочен? Тоже дожидаешься любви? - Она густо приправила эти слова сарказмом и презрением.
- Не корчи из себя дурочку, - рявкнул Эймос, вставая и резко отодвигая стул. - Мне не нужна жена.
- Ну, да, конечно. Несомненно, для тебя гораздо лучше держать при себе экономку, которая будет к тебе в лучшем случае равнодушна. Ты, наверное, предпочитаешь и дальше жить в холодном доме, без любви всю жизнь, вместо того, чтобы иметь жену и детей. Ты так будешь счастлив, когда Итан вырастет, женится и уедет отсюда, а ты останешься совсем один. Холостяцкая жизнь для тебя, как видно, куда привлекательнее, чем семейная жизнь с прекрасной, доброй и ласковой женщиной.
Генриетта перевела дыхание.
- Ай, ладно. Я уже вижу, что разговаривать с вами - только тратить время попусту. Мне так все это неприятно, но, пожалуй, вы оба заслуживаете такой судьбы, которую сами себе выбираете. - Она повернулась к Джульетте, напоследок бросая на нее грустный взгляд. - Завтра утром после завтрака уезжаем.
Джульетта кивнула.
- Хорошо.
Когда Генриетта решительными шагами вышла из комнаты, Джульетта продолжала сидеть на стуле, опустив голову. Уголком глаз она заметила, как Эймос с поникшей головой, засунув руки в карманы, в волнении подошел к раковине, затем к буфету. Он исподтишка бросил на нее взгляд.
- Извините, - выдавил он наконец. - Генриетта, как всегда, если уж начнет чего-то добиваться, то ее не остановишь.
- Я знаю.
Он помолчал.
- Какая глупая выдумка! - произнес он неуверенно.
Джульетта кивнула головой. Она думала о своей жизни, так красочно нарисованной Генриеттой, и хотела плакать. Генриетта была права. Но нельзя же выходить замуж за Эймоса лишь потому, что это самое разумное решение. Она не может просто лечь с мужчиной в постель ради того, чтобы иметь свой дом. Ведь в таком случае ее поведение в точности будет соответствовать тому, что все любят говорить об актрисах.
Она украдкой посмотрела на Эймоса. Он глядел в окно, погруженный в свои мысли. Несколько мгновений она рассматривала его высокую, широкоплечую фигуру: мускулистые грудь и руки, длинные стройные ноги. Его ладони были крупные, с сильными длинными пальцами, кое-где покрытыми завитушками черных волос. В этих руках было что-то волнующее и она вспомнила, как эти руки двигались, когда она наблюдала за его работой с деревом, как его пальцы обхватывали кусок дерева, как играли его мышцы. Неужели он мог бы так же нежно прикасаться к ней, как к своим деревянным фигуркам? Мог бы он гладить ее кожу так же трепетно, почти благоговейно?
Джульетта закрыла глаза, внезапно ощутив внутри горячую волну. Несомненно, в этом ощущении было что-то греховное, но она знала, что уже смогла бы разделить постель с Эймосом. Ей хотелось бы вновь ощутить поцелуй, как в тот раз после танцев.
"О, пожалуйста! Попроси меня остаться!"
Она знала, что существует немало проблем. Конечно, нельзя было сказать, что она не хотела остаться здесь и выйти замуж за Эймоса. Но ей также трудно было представить, что она больше никогда не сможет появиться на сцене, не сможет петь перед зрителями, не услышит их аплодисменты. Оставшись здесь навсегда, она бы скучала о городах и привычной ей с детства жизни. И все же она была сейчас готова лишиться всего этого, чтобы не уезжать отсюда и выйти замуж за Эймоса. Ей уже совершенно не нужны были деньги для поездки на восток. Ей нужна была эта жизнь, этот дом, ей нужен был Эймос.
Джульетта поняла, что ей уже невозможно отрицать этот факт: она любит Эймоса. В течение какого-то времени ей удавалось не допускать и мысли о подобном. В самом деле, это было очень странно - он был ворчливым, резким, он был молчун, он крайне редко проявлял свои чувства. Но Джульетта всегда была женщиной, движимой сердцем, а не рассудком. Вот и сейчас она не избрала благоразумный путь, а влюбилась в этого невозможного человека. И сердце ее готово было разорваться из-за того, что завтра она уедет от него.
Но и оставаться она не могла. Джульетта поняла, что ей надо признаться самой себе, что Эймос не хочет жениться на ней. Он не хочет, чтобы какая-то женщина вторглась в его жизнь. Он не любит ее. Джульетта поднялась.
- Я… пойду, пожалуй, собирать вещи…
И тут Эймос впервые посмотрел ей прямо в глаза. Он скрестил руки на груди и кратко кивнул. Джульетта выбежала из комнаты. Эймос долго стоял и смотрел ей вслед. Затем шумно вздохнув, он повернулся и вышел из дома.
Эймос сидел в темноте, опираясь на край огромного чурбака, на котором они с Итаном рубили дрова, и смотрел на свой дом. На кухне для него тускло светился огонек. Он знал, что его зажгла Джульетта; она всегда так делала для него. Он уже целый час сидел на чурбаке и смотрел, как Джульетта двигается по кухне, пока, наконец, она не убавила огонь в лампе и вышла.
Эймос подумал, что больше она никогда не будет делать этого и неожиданно почувствовал комок в горле. Он не знал еще, как сможет жить после того, как завтра утром Генриетта увезет Джульетту.
Он обхватил голову руками и глубоко запустил пальцы в волосы, стискивая кулаки и дергая себя за волосы, чтобы физической болью заглушить боль душевную. Он думал о будущей жизни без нее, о том, как по вечерам он будет заходить на кухню и не увидит Джульетты, встречающей его приветливой улыбкой, не увидит ее за столом напротив себя, не услышит, как она поет за работой. Он думал о том, что дом больше никто не будет украшать цветами, которые собирала Джульетта, и никто не будет повсюду расставлять красивые вещи, как любила делать она. Он думал о своем доме, который без нее опять станет мрачным и холодным. Эймос тихо выругался. Что же ему теперь делать? Боже мой, как он сейчас хотел, чтобы она никогда не появлялась в его жизни! Он привык к своей жизни и примирился со своим одиночеством. Но как теперь вернуться назад в те времена, когда он еще не знал Джульетту и не ощущал на себе то солнечное тепло, которое она принесла в его жизнь?
Конечно, он мог предложить ей этот брак, о котором говорила Генриетта. Какое-то время эта мысль с мучительным соблазном вертелась в его голове. Он мог вообразить Джульетту своей женой, с его кольцом на пальце, представить, как она выходит к нему навстречу и протягивает руки, когда он возвращается с полей. Зимними вечерами она сидели бы вместе в уюте и безопасности у огня. Она бы вязала или шила, а он бы читал или вырезал по дереву. Потом они вместе шли бы в свою комнату. В его комнате были бы тонкие женские вещи - ленты или флакончики с духами, ручное зеркальце, расческа с серебряной ручкой, камея или расшитые думочки, украшающие кровать. Она бы распускала и расчесывала волосы, а он смотрел бы на нее. А может быть, он сам брал бы расческу и водил бы ею по ее волосам, расчесывая их до тех пор, пока они не лягут в его руках послушными завитками, словно ласковый зверек с нежной золотисто-рыжеватой шерсткой. И тогда он наклонялся бы и целовал ее, а она тянулась бы к нему, обвивая его шею руками.
Неосознанно Эймос причмокнул губами, воображая ее рот - теплый и зовущий. Он почти ощущал ее сладостный аромат, чувствовал ее кожу под своими ладонями и пил губами вкус ее тела. Каким блаженством было бы целовать и погружаться в нее своим телом.
Эймос застонал и поднял голову к небу - далекому, темному, усеянному сотнями далеких и ярких звездочек. Зачем это он, как последний дурак, терзает себя фантазиями о том, как он будет любить Джульетту? Ничего же из этого не получится. И не может получиться.
Ну зачем нужен Джульетте старый ворчливый фермер вроде него? Она молодая и прелестная, ее наполняют романтические мечты молодой женщины, она хочет любви. Она мечтает о стихах и цветах, но никак не о хмуром и немногословном, вспыльчивом мужчине. И вовсе не о таком неповоротливом дураке, который на двенадцать лет старше ее.
Вздохнув, он поднялся и направился в дом. Он взял в кухне лампу и отнес ее в свою комнату. Эймос был погружен в мрачные мысли и поэтому сначала не заметил невестку, сидевшую, словно страж, у его двери. Генриетта сидела на узком стуле с прямой спинкой, одетая в ночную рубашку и пеньюар, с заплетенными за спиной в косу волосами. Она сурово скрестила руки на груди и окинула его осуждающим взглядом.
Эймос чуть не застонал. Меньше всего ему хотелось сейчас, чтобы его энергичная невестка снова учила его жизни.
- Я пришла сюда, чтобы задать тебе единственный вопрос, - начала Генриетта.
Эймос кивнул, думая при этом, что хотел бы дожить до того дня, когда Генриетта Морган ограничится всего одним вопросом. Он остановился выжидающе, засунув руки в карманы.
- Так ты не хочешь жениться на этой девушке из-за ее прошлого? Ты думаешь, что она испорчена? - резко спросила Генриетта.
Эймос вздрогнул и изумленно посмотрел на нее.
- Нет. - Его шея покраснела. - Генриетта! Как ты могла так подумать о ней? Да что ты! Разве не видно, что она настоящая леди, пусть даже ей и пришлось зарабатывать на жизнь пением. Может быть, она и прожила всю свою жизнь среди артистов, однако она вовсе не распущенная.
Генриетта закатила глаза.
- Но я же этого не говорила. Но бывает же и так, сам понимаешь, когда женщину не назовешь легкодоступной и вместе с тем она имеет… - она сделала деликатную паузу, - ну, что ли, некоторый опыт.
Эймос недовольно посмотрел на нее.
- Да у нее опыта не больше… чем у Итана. Я уверен в этом.
Генриетта решительно вскинула брови.
- Что-то ты слишком в этом уверен.
Эймос покраснел еще больше.