Репнин, конечно, был полон решимости узнать правду и выполнить свое, в благородном порыве данное обещание, но разговор с исправником его раздосадовал.
- Не извольте беспокоиться, ваша светлость! - отмахнулся тот. - У них в таборе, почитай, каждый день поножовщина. Из-за чего сыр-бор поднимать? Убьют, похоронят тайком - и ладно. Одно слово - язычники!
- Вы, кажется, пренебрегаете своими прямыми обязанностями?
- Боже упаси, ваше сиятельство! Только, если его свои повалили, то вряд ли признаются.
- Мне доподлинно известно, что Седой выиграл крупную сумму у Карла Модестовича Шуллера, управляющего имением барона Корфа, а также у господина Забалуева.
- Немца, конечно, допросить можно, - пожал плечами исправник, - а что касательно господина Забалуева… Предводитель дворянства уже привлекался по ложному обвинению, и многие в уезде этим фактом весьма недовольны.
- Ложному? - возмутился Репнин. - Вот подождите, скоро его погонят из предводителей, а поместье пойдет с молотка!
- Так-то оно так! Но пока Андрей Платонович у нас ходит в предводителях, не стоит его понапрасну беспокоить и приличное общество нелепыми подозрениями будоражить.
- На вашем месте я бы поостерегся давать подобные советы! - воскликнул Репнин. - А иначе этот мертвый цыган может лишить вас должности!
Исправник нахмурился, но, в конце концов, пообещал, что сейчас же поедет к цыганам и составит протокол. А Репнин решил не дожидаться его действий по расследованию и немедленно отправился к Корфам.
Репнин чувствовал - что-то в этом деле не так! И главное лицо в этом преступлении не Шуллер. За время, проведенное в усадьбе Корфа, князь успел убедиться, что Карл Модестович, хотя и несомненный мошенник, но на кровавое дело не способен. Управляющий отличался вороватостью и был нечист на руку и мысли, но убить кого бы то ни было?! Нет, у него не хватило бы ни смелости, ни отчаянности на такой поступок. А вот Забалуев… Тертый калач и темная лошадка. Таких, как он, нельзя с легкостью раскусить и еще сложнее - схватить за руку. Сколько всего уже случилось, и что? Изо всех ситуаций и обвинений он ужом ускользнул. Выпутался не раз, несмотря на то, что и в тюрьме посидеть успел, и в подлогах признался. Словно кто-то ему все время помогал. Репнин впервые задумался - неужели что-то или кто-то содействует Забалуеву? Почему и какие силы?.. Модестовича Репнин застал на конюшне.
- Чем могу быть полезен, князь? - сухо осведомился тот, делая вид, что серьезно занят - ни минуточки свободной не найдет.
- Да вот, скучно мне стало, знаете ли, от вашей жизни деревенской. Хотелось побеседовать с умным человеком.
- Тогда с этим вам к барину надо, он у нас образованный, - отвернулся от Репнина Модестович.
- Да мы уже наговорились с ним, - улыбнулся Репнин. - А вот вас бы я с удовольствием послушал.
- А о чем говорить надобно?
- Да, к примеру, что-нибудь этакое - фатальность, роковой случай. Крупный проигрыш…
- Что это вы, Михаил Александрович? - глаза у Модестовича забегали. - Я в таинственном и не сведущ совсем.
- Неужели? - притворно удивился Репнин. - А я вот в таборе слышал, как недавно один управляющий проиграл цыгану в карты много денег. И очень дорогой перстень. Не знаете, о каком управляющем говорил цыган?
- Кто знает?.. - напрягся Модестович. - Лихоимцев и мошенников везде полно. Да только я с такими не вожусь.
- Значит, не желаете мне рассказать, откуда перстень взяли, Карл Модестович?
- Какой перстень? - управляющий метнулся в сторону, но Репнин схватил его за руку и пребольно сжал пальцы на его локте.
- Все-то вы запираетесь, все-то скрываете!.. Ну, да черт с вами. Вот сейчас позову Седого, он мне все расскажет.
- Что он вам расскажет? Что он расскажет, продажная душа? - Модестович буквально извивался от боли. - Небось, оклеветал уже? Свои я деньги проигрывал, свои…
- А перстень?
- Что перстень? Ой, ой! Больно же! Полина дала за ласки. Она его на похоронах старого барона стащила. А перстень тот Сычиха в гроб своей рукой положила.
- А вы, стало быть, хозяйке хотели вернуть?
- Точно! Только вот, бес попутал, все карты проклятые.
- Ладно, - Репнин разжал пальцы, и Модестович отпрыгнул от него, с усилием растирая онемевшую руку. - Смотри у меня, узнаю, что ты к смерти Седого причастен - из-под земли достану!
- Так он… - Модестович округлил глаза и заметно побледнел. - А кто его?
- Именно это я и пытаюсь выяснить, так что имей в виду…
- Что вы, князь! - заспешил с объяснениями управляющий. - Как можно?! В карты играл, не скрою, но чтобы кровь пролить…
- Тогда, может, знаешь, кто это сделал?
Модестович отрицательно покачал головой, и, видя, как он дрожит и по-настоящему перепуган, Репнин поверил ему.
Когда князь ушел, управляющий без сил опустился на сено в дальнем углу конюшни. У него подкашивались ноги, и дрожь пронизывала все тело. Модестович испугался - нет, все же прав был Забалуев, Россия - опасная страна! Уезжать отсюда надо, и как можно быстрее. Деньги у него есть, надо их только хорошо замаскировать на дорогу и - домой, домой!..
- Ты вернулся, Миша? - удивился Корф, увидев входящего в столовую Репнина. - Что так скоро?
- Заехал поговорить с Модестовичем, а Варвара, как обычно, соблазнила обедом, - ответил тот, присаживаясь к столу.
- Да, что умеет, то умеет, - улыбнулся Корф. - Но ты-то чем расстроен? Или страсти все покоя не дают?
- Мне не до нежных чувств, - ответил Репнин, разворачивая туго накрахмаленную салфетку. - Сегодня зарезали Седого, цыгана, надеюсь, ты помнишь его. Перед смертью он сказал о каком-то перстне, а вот имени убийцы назвать не успел.
- Ты уверен, что его убили не свои? - пожал плечами Корф, отпивая глоток прохладного десертного вина.
- Все не так просто, - кивнул Репнин. - Цыгана зарезали его собственным ножом, так что получается, будто он сам себя и убил. А незадолго до смерти к нему приходила какая-то женщина. Цыгане сказали - вроде той, что живет в лесу.
- Вот как, убил сам себя, говоришь? - Владимир поставил бокал на стол и посмотрел прямо в глаза Репнину.
- А сейчас я узнал, что перстень, о котором говорил цыган, принадлежал Сычихе.
- Ясно, - глухо сказал Корф.
- Что ясно?
- Сычиха убила цыгана.
- Владимир, - растерялся Репнин, - как ты можешь бездоказательно обвинять человека в убийстве?
- Тот, кто убил один раз, убьет и второй! Правда, одно убийство уже сошло ей с рук. Но теперь… Ты же не позволишь ей избежать наказания?
- А кого она убила? - недоуменно спросил Репнин, видя, как Корф встает из-за стола.
- Сейчас это не имеет значения, дело прошлое.
- Куда ты, Владимир?
- Идем! К черту обед! Куда важнее найти и наказать убийцу.
Репнин ничего не понимал, но Корф так решительно вмешался в его расследование, что препятствовать ему было невозможно.
Владимир, ничего не объясняя, приказал Григорию запрягать сани и, вооружившись пистолетом, велел Репнину ехать с ним к исправнику.
- Но исправник сейчас, наверное, в таборе, - попытался возразить Репнин.
- Значит, едем в табор, - ничуть не смутился Корф.
Дальнейшие события развивались еще стремительней. Застав исправника в таборе и сообщив ему о своих подозрениях, Корф настоял на незамедлительном аресте Сычихи. Что тут же и было сделано. И лишь когда потрясенная женщина оказалась за решеткой, Корф внешне успокоился и предложил Репнину отметить это событие. Но прежде он пожелал говорить с Сычихой. Наедине. Исправник не стал возражать и допустил его к арестованной в камеру.
- Володя… - Сычиха поднялась ему навстречу.
- Вот ты и в тюрьме, - самодовольно сказал Корф. - Я давно мечтал об этом! Теперь ты больше никому не причинишь зла! Каждый преступник рано или поздно получает по заслугам!
- Володя, я не виновна. И ты это знаешь. Я цыгана не убивала. И чужие грехи на себя брать не буду.
- Так отвечай за свои! Или ты считаешь себя невиновной и в смерти моей матери?
- Твой отец простил меня. Почему же ты не можешь?
- Отец? Еще бы! Ведь у вас был роман!
- Ты сам знаешь, что это не правда. Да, я любила твоего отца, и он отвечал мне взаимностью, но между нами всегда была сестра…
- Не верю! Я тебе не верю! Ты отняла у меня мать!
- Я помогла ей уйти из жизни, но не убивала ее. И если бы ты знал, как она страдала, как молила о помощи и просила меня избавить ее от этих мук!.. - Сычиха тяжело вздохнула и отвернулась от Владимира.
- Ты возомнила себя Господом Богом, ты отняла у нее жизнь! - в сердцах воскликнул Корф. - Как ты могла? Как посмела?! Людям не дано знать, что им уготовано свыше. А если матери стало бы лучше, и она жила бы сейчас?
- Она была обречена, - тихо сказала Сычиха. - Она умоляла меня, чтобы я избавила ее от бесконечных страданий.
- Лжешь! Ты рассчитывала, что отец снова будет твоим, как это было до их свадьбы. Мама… она мешала вам!
- Это не так!
- Не так?! Вот смотри! - в неистовом порыве Корф разорвал ворот рубашки и достал висевший на груди медальон. - Он обещал мне, что уничтожит медальон с твоим портретом. Он клялся, что навсегда забудет тебя! И он умер, сжимая его в руках, и шептал твое имя! И ты еще смеешь убеждать меня, что вы и не думали мне лгать?! Вы оба лгали! Оба! Всегда!
- Ты не смеешь меня обвинять! Ты никогда не страдал так, как она. Ты не видел терзаний близкого тебе человека. Я любила Веру. И я помогла ей уйти из жизни и покончить с тяжкими мученьями.
- Ищешь себе оправдание? - рассмеялся Корф, и смех его был зловещим. - Я не прощу тебя! Я знать тебя не хочу. Ты убила мою мать, и сгниешь за это на каторге!
Выйдя от Сычихи, Владимир предложил другу ехать с ним, но Репнин отказался, сославшись на еще одно незаконченное дело. Корф не стал его переубеждать и отправился домой. Когда Владимир уехал, Репнин попросил исправника дать и ему возможность переговорить с Сычихой. Исправник пожал плечами, но препятствовать не стал.
- Послушайте, - миролюбивым тоном обратился Репнин к Сычихе, - я не понимаю, почему вы не пытаетесь оправдаться? О вас толкуют разное, но я не верю, что вы могли без причины убить человека. Но если вы все-таки сделали это, то чем цыган так разозлил вас? Или все дело в перстне?
- Перстень?! Какой перстень? - Сычиха, до этого равнодушно сидевшая на койке и бессмысленно разглядывавшая что-то на стене, словно очнулась и в упор посмотрела на Репнина.
- Тот, что вы положили в гроб барона Корфа.
- Как он оказался у цыган? Нет, нет! Перстень должен лежать в земле, рядом с ним! Только с ним!
- А вы все не расскажете, что произошло? - настаивал Репнин.
- Это касается лишь меня и его! - вскричала Сычиха, резко вставая со своего места.
- Если вы поможете мне найти убийцу…
- Я… Я - убийца!
- Перестаньте! Вы никого не убивали, и то, что вы не знаете о перстне, только подтверждает мою уверенность в этом. Вы хотите, чтобы настоящий убийца разгуливал на свободе и совершал новые преступления?
- А почему вы не верите, что это я убила?! Разве вы не знаете, что я одержима бесами? И, если дьявол мне нашепчет на ухо, я пойду по его указке на любое преступление? - страшным голосом спросила Сычиха.
- Поверить в этот бред, в бабьи сплетни? - Репнин покачал головой. - Увольте!
- Но я заслужила наказание! На мне тяжкий грех, еще больший, чем убийство собственной сестры.
- Убийство сестры? - Репнин вздрогнул и вдруг понял. - Так вы - тетушка Владимира?! И поэтому он зовет вас убийцей и все время гонит от себя?
- Да, но в моей жизни есть не одна эта страшная тайна. И я унесу ее с собой. Так что не переживайте, князь, Владимир прав - грехом больше, грехом меньше! Какая разница?
- Я не знаю, что случилось в вашей семье, но вам ни к чему было убивать Седого. И идти на каторгу за настоящего убийцу вы не должны. Я помогу вам!
- А вы можете доказать, что цыгана убил кто-то другой?
- Пока нет, но докажу!
- Найдите перстень, и тогда вы найдете виновного, - тихо сказала Сычиха.
В этот момент дверь камеры открылась, и в проеме показался исправник.
- Ваше сиятельство, судья требует к себе арестованную.
Репнин кивнул и, бросив на Сычиху ободряющий взгляд, вышел из камеры. Он решил и сам отправиться в суд, чтобы разузнать перспективы этого дела, но на лестнице столкнулся с Лизой Долгорукой.
- Елизавета Петровна? Какими судьбами?
- Здравствуйте, Михаил Александрович, - Лиза заметно обрадовалась встрече. - Вы не расскажете мне, что происходит?
- О чем вы? - смутился Репнин.
- Я искала Сычиху, хотела спросить ее об одном перстне, но мне сказали, что вы с Владимиром арестовали ее и увезли в тюрьму.
- Перстень? О каком перстне вы говорите? - заволновался Репнин.
- Да вот об этом, - Лиза вынула из дамского кошеля старинный перстень, попавший к ней от Забалуева.
- Откуда он у вас?
- Забалуев выиграл его у управляющего Корфов, а я случайно нашла и решила не отдавать ему. Там, внутри, есть имя, видите - Анастасия.
- Но как перстень оказался у Забалуева? Ведь он был у Седого. Вот если только… - Репнин даже задохнулся от внезапно осенившей его догадки. - Конечно! Это сделал Забалуев.
- Что сделал? - не поняла Лиза.
- Убил Седого! Понимаете, Лиза, перед смертью Седой успел предупредить о перстне, а Сычиха пять минут назад сказала мне, что, если мы найдем перстень, мы найдем убийцу цыгана.
- Так вот почему на нем была кровь! - ужаснулась Лиза.
- А Сычиху считают виновной в убийстве Седого! Этого нельзя допустить! - воскликнул Репнин.
- Но почему обвинили Сычиху?
- Владимир уверен, что это она убила Седого, и скорее всего, из-за перстня, украденного из гроба Ивана Ивановича. В таборе показали, что перед смертью к Седому приходила женщина, очень похожая на нее.
- Владимир так сильно ненавидит Сычиху?
- Он считает, что она убила его мать.
- Какое несчастье… - вздохнула Лиза. - А я-то хотела расспросить ее об Анастасии, ведь Сычиха знает много здешних тайн.
- Знает, но молчит, - кивнул Репнин. - Конечно, это делает ей честь, но я не могу позволить свершиться несправедливости.
- А что вы в силах сделать?
- Я кое-что придумал, но мне нужна ваша помощь.
- Я готова, - решительным тоном сказала Лиза. - Я поклялась, что разузнаю все об Анастасии и верну ей этот перстень.
- Должен вас предупредить, - Репнин понизил голос, - то, что я собираюсь предпринять, опасно и немного противозаконно.
- Надеюсь, вы не вознамерились напасть на тюрьму? - улыбнулась Лиза.
- Нет, но вы почти угадали. Скоро Сычиху повезут в суд, и я…
- Не продолжайте, - Лиза приложила ладонь к его губам. - Пусть все случится. А я… Мне уже приходилось идти против Божьего закона. И людские мне больше не страшны.
- Спасибо, - прошептал Репнин…
Все произошло быстро - когда исправник вывел Сычиху на улицу, Репнин отвлек его, приструнив за расхлябанный вид. Исправник смутился и принялся оглядывать шинель, вытянувшись перед офицером по струнке. Тем временем Лиза, появившись из-за угла, к которому с отрешенным видом прислонилась ко всему безучастная Сычиха, неожиданным рывком увлекла женщину за собой и с помощью кучера быстро втолкнула ее в свою карету. Кучер тут же засвистал, и лошади понесли карету по дороге прочь от тюрьмы.
Репнин немедленно прекратил одергивать исправника и высокомерно сказал ему: "Свободен!" Исправник оглянулся и… Что тут началось! Репнин не стал долго наслаждаться победой и, пока исправник кричал "Ведьма! Ведьма!" и бегал от угла к углу, пытаясь понять, куда подевалась арестантка, незаметно убрался восвояси.
Они встретились с Лизой у развилки, где дорога расходилась на колею до тракта и тропинку, ведущую в лес.
- Все получилось? - встревоженно спросила Лиза.
- Как нельзя лучше, - улыбнулся Репнин. - А вы отважная, Елизавета Петровна, я раньше вас с этой стороны совсем не знал.
- Это я недавно такая смелая стала, а прежде… Впрочем, что нам о прошлом горевать… Впереди вся жизнь, и сейчас нам надо подумать, что дальше делать.
- Как вы себя чувствуете? - участливо спросил Репнин у Сычихи, растерянно смотревшей на них из кареты. - Не бойтесь, мы только хотели вам помочь. Куда же вас лучше спрятать?..
- Давайте отвезем ее в наш старый дом, - предложила Лиза.
- Нет, нет! - закричала Сычиха. - Там она!
- Что с вами? - растерялась Лиза. - О ком вы говорите? О женщине, что жила в нашем доме вместе с папенькой? Так ее уже и след простыл, мы вчера там были - дом заколоченный стоит. И никто вас там искать не станет.
- Нет? В самом деле? - Сычиха недоверчиво посмотрела на нее.
- Уверяю вас, имение пустое, - успокоила ее Лиза. - Поедемте туда, это тихое Место, и вам там ничего не угрожает.
- Хорошо, - вздохнула Сычиха.
- Вот и славно, - улыбнулся Репнин, - и давайте поторопимся. Исправник уже, наверное, отрядил погоню, и нам надо уехать от людных мест подальше.
Лиза кивнула и тоже села в карету. Репнин кивнул кучеру, и все вместе они тронулись в путь. Репнин ехал рядом с каретой на своем жеребце и думал о превратностях судьбы. Меньше всего он мог предполагать, что Лиза с такой готовностью бросится содействовать ему, а он сам при этом будет ощущать такую легкость, словно все было не только заранее спланировано, но и предрешено…
- Здесь ты будешь в безопасности, - ласково сказала Лиза, проводя Сычиху в гостиную. - А я буду иногда навешать тебя и еду приносить.
- Только отсюда ни шагу! - предупредил Репнин. - Думаю, вас уже разыскивают, а нам необходимо время, чтобы доказать, что вы не убивали цыгана.
- Зачем вы это сделали? - вдруг опомнилась Сычиха.
- Как это - зачем? - растерялась Лиза.
- Вы что же - безвинно на каторгу хотите попасть?! - воскликнул Репнин.
- Без вины и волос с головы не упадет, а я свое наказание заслужила.
- Ох, Сычиха, надоели твои загадки! - отмахнулась Лиза. - Тоже мне, "колдунья"! Что ни скажет, ничего не сбывается! Тебе бы ворон на поле распугивать, а не колдовать! Вот обещала, что я замужем за Владимиром буду…
- Будешь, - усмехнулась Сычиха, - станет он тебе мужем.
- Дай-то Бог, - кивнул Репнин, - только случится это не раньше, чем мы избавимся от Забалуева.
- На него своя управа есть, - тихо сказала Сычиха, глядя куда-то поверху.
- Высший суд - это, конечно, хорошо, - согласился Репнин, - но хотелось все же увидеть его в кандалах и каторжанской робе.
- Всему свое время…
- Твоими бы устами, - Лиза вдруг что-то вспомнила и достала из кошеля перстень. - А вот скажи мне…
- Чур меня, чур! - увидев перстень, Сычиха замахала руками.
- Опять ты за свое! - нахмурилась Лиза. - Лучше скажи мне, кто такая Анастасия?
- Не твоя судьба, не тебе и спрашивать! - Сычиха отбежала от Лизы в дальний угол гостиной.
- Не лги, ты кольцо Ивану Ивановичу в гроб положила, твое оно! И ты все знаешь про него. Кто эта Анастасия, кто она, скажи мне!
- Забудь! Забудь об Анастасии! - закричала Сычиха.