- А вот это мы сейчас проверим, - тут же вставил свое слово Забалуев. - К примеру, помните ли вы, матушка, как отравили барона Корфа? Как планировали его поместье захватить? А еще, говорят, вы стреляли в собственного мужа…
- Да как вы смеете! Я люблю Петю! - вздрогнула княгиня.
- Андрей Платонович, оставьте нас немедленно! - воскликнул князь Петр. - Разве вы не видите, княгиня больна!
- Разумеется, больна, ибо не может ведь нормальная женщина в здравом рассудке, прожив столько лет с мужем, продолжать любить его.
- Что вы несете, любезнейший? - широко открыв глаза, спросила Долгорукая.
- Значит, я уже и любезнейший? - едко поинтересовался Забалуев. - Такой подход в наших отношениях мне нравится больше. И на этой благожелательной ноте позвольте мне откланяться ненадолго.
- И вы искренне думаете, Андрей Платонович, что я откажу себе в удовольствии уничтожить вас? - донельзя приторным тоном вполголоса спросила Долгорукая, когда Забалуев подошел облобызать ей ручку на прощание. - Вас вышвырнут из этого дома, и в самом скором времени!
Забалуев хотел ответить, но в гостиную вдруг вошел Дмитрий.
- К Андрею Платоновичу посыльный, - доложил он с порога.
- Надеюсь, что это - хорошие новости, - кивнул тот, самодовольно отстраняясь от княгини и унося с собой незавершенный поцелуй.
- Самая хорошая новость - это сообщение о том, что вы в кандалах и идете в Сибирь по этапу! - зло бросила ему вслед Долгорукая, не сразу убрав протянутую для несостоявшегося поцелуя руку.
- Маша, - участливо обратился к ней князь Петр, - тебе все же надо отдохнуть. Разговор с этим негодяем утомил тебя, ты сама не своя.
- Ах, оставь эти нежности, Петя, до отдыха ли мне! Мы должны избавиться от этого ужасного человека!
- Дорогая, я всегда расстраиваюсь, когда ты говоришь, что собираешься от кого-нибудь избавиться. После этого, как правило, случается что-то непоправимое.
- Ты тоже хочешь убедить меня, что я кого-то убила? - вкрадчивым тоном поинтересовалась Долгорукая.
- Нет, нет… - растерялся князь Петр. - Я только хотел, чтобы ты не забивала себе голову разными нелепостями. Знаешь, ведь иногда то, о чем мы думаем, может стать реальностью. Я просто боюсь за тебя.
- Вот как? - Долгорукая испытующе посмотрела на мужа. - Что ж, я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом - отдохну. На свежую голову и мысли яснее.
- Позволь я провожу тебя к себе? - Петр подал жене руку, и она, на секунду замешкавшись, приняла ее…
А Забалуев вышел в коридор, где топтался посыльный, в котором он сразу узнал полового из трактира. Парень сказал, что господина Забалуева просил прийти управляющий Корфов, которого только что арестовали и препроводили в тюрьму.
- Карла Модестовича? За что? Почему? - побледнел Забалуев.
- Они уехать хотели, купили с собой в дорогу всякого да рассчитались в трактире фальшивыми ассигнациями, вот хозяин и доложил исправнику. А когда Карла Модестовича уводили, он велел послать за вами. Говорит, что это важно.
Забалуев чертыхнулся и кивнул - ладно, иди, так и быть, навещу бедолагу.
Половой покрутился еще с минуту, видно, ждал чаевых, но понял, что надеяться бессмысленно и, махнув рукой, удалился восвояси.
- Что смотришь? - зыркнул Забалуев на любопытствующего Дмитрия. - Карету подавай, в город поедем…
- И как это ты умудрился фальшивыми ассигнациями рассчитаться? - вместо приветствия громко вопросил Забалуев, входя в камеру, куда поместили Модестовича.
- Андрей Платонович, благодетель мой! Наконец-то! - управляющий бросился к нему, но Забалуев жестом остановил его порыв, и Модестович как-то сразу осел и растерялся. - Вы же мне их сами и дали!
- Полно, Карл Модестович, честных людей обвинять. Надо учиться самому отвечать за свои прегрешения, - сухо сказал Забалуев.
- Ей-богу, это ваши деньги!
- Нехорошо, Карл Модестович, нехорошо это, - Забалуев отошел от двери на значительное расстояние и заметно понизил голос.
- Значит, вот как вы со мной рассчитались за честную службу?.. Покуражиться решили? - тоже перешел на шепот управляющий. - Ох, чувствовал я, Андрей Платонович, что неспроста вы мне эти деньги даете. Вы ведь за "так" и на землю не плюнете.
- Не плюну! - признал Забалуев.
- Думали, уедет Карл Модестович, и вся недолга, с кого потом за фальшивки он спрашивать станет? Не поедет же обратно из Курляндии! Так?
- Да кто поверит, что эти деньги я тебе дал? - недобро улыбнулся Забалуев. - Сгниешь вот тут и правду на тот свет унесешь!
- А я сейчас с одним князем свидания попрошу, он каждому моему слову поверит, если это слово про вас будет. Уж он-то спит и видит, как вы по этапу идете.
- Не о том ли юнце ты судачишь, что у Корфа загостился?
- О нем, Андрей Платонович! Князь Репнин, хоть и юн, но страх, какой придирчивый. И раз уж решил мышь в ловушку загнать, то загонит. Будьте уверены! Исправник, я требую встречи с князем Репниным!
- Тише ты! - бросился на него Забалуев. - Чего орешь? Тебе со мной мериться силой не надо - все равно проиграешь, а вот, коли так уж все обернулось, лучше послушай меня без истерики.
- И что вы имеете мне предложить? - нагло спросил Модестович.
- Сделку. Ты покажешь, что деньгами этими с тобой рассчиталась за помощь в деле против Корфов княгиня Долгорукая, а я позабочусь о том, чтобы ее признали фальшивомонетчицей. И тогда - и ты свободен, и я наконец-то разберусь с княгинюшкой по-своему.
- Так княгиня же не в своем уме, - засомневался управляющий. - С безумной-то какой спрос? Кто поверит?
- Кому надо - те поверят, - успокоил его Забалуев. - Предоставь это мне. А что до ее сумасшествия, то… никогда не верь женщине, а богатой и знатной особенно…
* * *
После того, как было прочитано письмо из императорской канцелярии, Лиза поднялась в свою комнату и бросилась на кровать. Ее угнетало отчаяние, и душили слезы.
Что же это такое? - думала Лиза. - В один день разрушились, рассыпались в прах все мои мечты и надежды. Владимир не любит меня и уже никогда не полюбит, и избавиться от Забалуева мне тоже не дано. Брак стал моим проклятьем, снять которое могло бы только волшебство. Но чуда не случилось! И ждать его неоткуда…
Она лежала на кровати и плакала. Соня пыталась войти к ней, но Лиза, стремительно спрыгнув с постели, вытолкала сестру в коридор. Соня еще какое-то время скреблась и ныла под дверью, но Лиза ее не слушала. Она достала из ящика комода припрятанную там шкатулку со свадебными украшениями и переложила их в бархатный кошель. Потом переоделась попроще и, убедившись, что Соня ушла и не следит за ней, прошла через темный коридор во флигель, где жили слуги.
Татьяны в комнате не было, и Лиза, без труда разыскав ее шубу и платок, надела их и под видом простой селянки свободно вышла из дома. Выбравшись на дорогу, она чуть не попала под сани подвыпившего купца. Купец девушку пожалел и подвез до города, где Лиза заложила ювелиру свои серьги.
Скряга Хольц, доводившийся двоюродным брату доктору Штерну, поначалу Лизу не признал и принялся стращать полицией - уж больно дорогая вещь легла на его прилавок. Но потом, разглядев молодую княжну, смилостивился и принялся убеждать опомниться и не продавать серьги. В конце концов, они договорились, что Лиза оставляет их в заем, и она ушла, впервые ощутив себя самостоятельной и взрослой. Ювелир проводил ее сочувствующим взглядом и убрал серьги с глаз подальше. Кто знает, вдруг Лиза тронулась умом, как и ее мать, и потом явится папаша или, что еще хуже, - муж, и тогда все: обвинят его в воровстве и вымогательстве. Боже сохрани!..
У Лизы никогда не было своих денег, и только сейчас, впервые ощутив ассигнации в своих руках, она поняла, почему маменька и Забалуев так много говорили о них. Хрустящие в ладони купюры придавали ей уверенности в себе. Теперь она могла делать все, что ее душе захочется, идти, куда поведет ее судьба. Она была богата и свободна. И никто не смел указывать ей, как себя вести.
Лиза брела по улице и вдруг услышала веселые голоса и громкие крики, раздававшиеся от другой стороны домов. Она посмотрела туда и увидела надпись на одном из них - трактир "У Демьяна". Лиза улыбнулась внезапно пришедшей в ее голову мысли и решительно перешла через дорогу.
- Шли бы вы отсюда, барышня, - хмуро глядя на нее исподлобья, тихо сказал трактирщик, когда Лиза появилась у его прилавка. - Нечего таким, как вы, здесь делать.
- А тебя никто не просит за меня решать! - оборвала его Лиза. - Лучше налей мне вина. Ты не расслышал? Налей мне вина!
- Не глухой я, слыхал, - разозлился трактирщик. - Да только зря вы сюда пришли! Ступайте с Богом!
- Наливай стакан, да побольше! - Лиза ударила кулачком по стойке. - Мне забыться надо! Делай, что говорю!
- Так и до беды недалеко, - испуганно зашипел на нее трактирщик, заметив, что двое усатых унтеров с недвусмысленным интересом разглядывают Лизу. - У меня из-за вас хлопоты будут!
- Я сюда не за советом пришла. Сказано - наливай!
- Да налей ты ей выпить! Смотри, какая красавица, не скупись! - крикнул один из унтеров, поднимаясь из-за со стола с явным намерением подобраться к Лизе поближе.
- Налей, Демьян, налей! - поддержали его пьяные голоса от других столов.
- Наливай! - с угрозой сказал трактирщику подошедший унтер.
Трактирщик вздохнул и, достав с полки бутылку портвейна, налил Лизе полный стакан.
- Вот спасибо! - горько рассмеялась она и велела, кивая на унтера. - И ему тоже налей, пусть выпьет за мое здоровье.
Трактирщик чертыхнулся, но спорить больше не стал - налил и еще один полный стакан и со злостью катнул его к унтеру. Стакан прокатился по стойке, вино плеснуло через край, но унтер ничуть не смутился и залпом осушил пойманный стакан до дна.
- Выпей и ты, красавица, - подмигнул унтер Лизе.
Она кивнула и храбро залпом опорожнила стакан. Вино тут же ударило ей в голову - все закружилось у нее перед глазами, стало жарко. Лиза сбросила с себя платок и шубу.
- Танцевать желаете? - сладким тоном спросил унтер, с вожделением оглядывая ее фигуру.
- Конечно, - подтвердила разом захмелевшая Лиза. - Как тебя величают?
- Евграфом! - подкрутил ус бравый унтер.
- Идем, Евграф! - Лиза сделала шаг от стойки, покачнулась, но взяла себя в руки и вышла в круг, который уже освобождали охочие до всякого веселья посетители трактира.
- Мать честная, - испуганно перекрестился трактирщик, - что творится! Люди добрые, это ж барышня из благородных, не приведи Господи, что с ней случится!
Но его уже никто не слушал. Унтер сунул монету музыкантам, и они ударили плясовую. Лиза вскинула голову и принялась танцевать - как умела, как видела на праздничных гуляньях в имении.
- За нашу несравненную Терпсихору! Душечка, за вас! - кричали ей со всех сторон.
Унтер вошел в круг с ней на пару, но Лиза даже не видела его - лица, предметы, все плыло и смеялось одной большой и кривой улыбкой.
- Сударыня, вам лучше уйти! Вам здесь не место! - трактирщик, видя, что она не в себе, предпринял еще одну попытку остановить это безумие, но Лиза оттолкнула его.
- Отстаньте! И почему все знают, где мое место? - нетвердым голосом говорила она. - Что хочу, то и делаю! Давайте веселиться, господа!
- Танцуй, танцуй, ягодка моя! - унтер схватил Лизу в объятья и крепко поцеловал в губы.
- Оставь барышню в покое! - просил его трактирщик.
- Вот еще! Она такая сладкая! - усмехнулся тот, еще крепче прижимая Лизу к себе.
- Да не мешай им миловаться! - второй унтер подошел к ним и оттащил трактирщика от танцующих. - Барышня сама к нам пришла.
- Понял? - ухмыльнулся Евграф и еще раз поцеловал Лизу - на этот раз впился в ее губы долгим, грубым поцелуем.
- Нет, пожалуйста, не надо! - вдруг опомнилась Лиза, пытаясь вырваться из крепких объятий унтера. - Пожалуйста!
- Ни за что! - рассмеялся тот. - Мы ведь только начали, красавица!
Лиза забилась в руках унтера, точно попавшая в силок птица, и в этот момент кто-то нанес унтеру один точный и сильный удар в лицо, и Евграф отлетел к трактирному прилавку.
- Миша? - слабым голосом прошептала Лиза, скорее угадывая, чем разглядев в своем защитнике Репнина.
- Немедленно идемте отсюда! - приказал ей Репнин и, взяв Лизу за руку, встряхнул ее. - Очнитесь! Где ваша одежда?
Лиза растерянно оглянулась по сторонам. Репнин проследил за ее взглядом, увидел на полу шубу и платок, поднял их и подал Лизе.
- Одевайтесь сейчас же и идите к двери, - Репнин заслонил собой Лизу.
Он увидел, что унтер уже пришел в себя от удара и поднимается с пола, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
- А вы? - пробормотала Лиза.
- Одного-двух я точно успокою навсегда, - серьезно сказал Репнин. - А вы бегите!
Насмерть перепуганная, но еще не протрезвевшая Лиза попятилась к выходу из трактира. Репнин достал из-за пояса пистолет и навел его на угрожающе надвигавшегося унтера.
- Не советую, - тихо сказал ему Репнин, отступая к двери. - Никому не советую приближаться ко мне.
Посетители разом расступились, и Репнин беспрепятственно вышел из трактира на улицу.
- Я не просила вас о помощи, - уставшим голосом сказала ему Лиза. Она стояла, прислонившись к стене трактира, и с наслаждением вдыхала морозный вечерний воздух. - Вы видели лица этих людей? Еще немного, и они разорвали бы нас на части!
- По рассказам Владимира, вы казались кроткой барышней, - пожал плечами Репнин, подавая ей руку.
- Он говорил с вами обо мне? Он обсуждал с вами это?
- Это? - не понял Репнин. - Владимир рассказывал, как вы танцевали на балу в Петербурге. А что вы имели в виду?
- Вам не за чем меня жалеть, - устало махнула рукой Лиза. На свежем воздухе она начинала понемногу приходить в себя. - Владимиру некогда было меня вспоминать. Он дрался на дуэли, влюблялся… Я не нужна ему и не была нужна никогда. Может быть, только на мгновение, чтобы забыть о тех, кого он по-настоящему любит.
- О чем вы? Мне казалось, вы дороги ему…
- Довольно об этом! - прервала его Лиза. - И раз уж вы спасли меня, то, наверное, хотели бы воспользоваться своим правом победителя. - Так куда вы повезете меня?
- Туда, где вас любят и ждут, - домой, - ласково сказал Репнин, помогая Лизе поправить платок и застегнуть шубу.
- Что вы делаете? Я не маленькая, я и сама могу…
- Сейчас вы - маленькая и беспомощная, вам надо помогать и вас надо оберегать. Позвольте мне позаботиться о вас!
- Хорошо, - смирилась Лиза. - Пойдемте скорее отсюда.
- Пойдемте, - кивнул Репнин.
Он проводил Лизу в карету, которую взял у Корфов, и велел Григорию отвезти их в имение Долгоруких.
- Как вы узнали, где найти меня? - после некоторого молчания спросила Лиза.
- Я не знал, - сказал Репнин и, встретив удивленный взгляд Лизы, пояснил. - Честно говоря, я наделся видеть вас за завтраком, но Владимир сказал, что вы уже уехали. А потом… потом, будучи лишен вашего общества, я целиком и полностью отдал себя выполнению своего долга - разоблачить и наказать Забалуева.
- Надеюсь, этот подвиг вы совершаете не только ради меня? - не очень вежливо осведомилась Лиза.
- Что-то случилось? То, о чем я еще не знаю? - участливо спросил Репнин.
- Да, - кивнула Лиза, почувствовав неловкость за свое высокомерие, - и простите меня, князь, этого вы действительно еще не знаете! Сегодня утром мы получили письмо из канцелярии императора. Мне отказано в просьбе о разводе с господином Забалуевым.
- Как же так?! - воскликнул Репнин, и в его взгляде появилось еще больше теплоты и сочувствия. - Это же немыслимо, необъяснимо! Теперь-то я понимаю причину вашего отчаяния. И сейчас у меня стало еще одним поводом больше для того, чтобы довести начатое расследование до конца.
- Так это Забалуева вы искали в трактире?
- Скорее - следы его мерзких деяний. Сегодня днем в трактире арестовали управляющего Корфов. Он обвинен в изготовлении фальшивых денег.
- Карл Модестович - фальшивомонетчик? - искренне удивилась Лиза.
- То-то и оно, - кивнул Репнин. - Кое-какие мелкие делишки за ним, конечно же, водятся, но чтобы докатиться до такого? Нет, здесь должна быть фигура посерьезнее. И, сопоставив некоторые факты, я пришел к выводу, что и в этом деле не обошлось без Забалуева.
- А что сам Карл Модестович? Он признался? Что он говорит?
- Он ничего не говорит, и единственный человек, с которым он решил сразу после ареста пообщаться, был… Догадываетесь, кто?
- Забалуев?!
- Вот именно.
- Да неужели же нет на этого подлеца управы! - в сердцах вскричала Лиза, и глаза ее снова затуманились слезами.
- Лиза, Елизавета Петровна, умоляю вас, будьте мужественны, а я обещаю вам, что смогу найти достаточно веских улик, чтобы наказать Забалуева…
Когда они приехали в имение Долгоруких, Лиза уговорила Репнина остаться на ужин, но, войдя в гостиную, они увидели исправника, который в тот момент сообщал о цели своего неожиданного визита.
- Так вот, у некоего господина обнаружены фальшивые ассигнации. Он утверждает, что получил их от вас, княгиня.
- Надеюсь, это шутка? - Долгорукая стояла, опершись на руку мужа, и пока еще спокойно, с иронией взирала на исправника.
- Никак нет, ваше сиятельство, - козырнул тот. - Я при исполнении и шутить не могу-с. Против вас выдвинуто обвинение, и я обязан проверить поступившую информацию.
- Но это же безумие! - Долгорукая непонимающе посмотрела на мужа.
- Уж не хотите ли вы сказать, что мы все заразились этой болезнью? И не от вас ли? - мерзким тоном вставил Забалуев, наблюдавший за этой сценой из дальнего угла гостиной.
- Извольте держать ваши комментарии при себе! - зло бросил ему Андрей, подошедший к родителям вместе с Соней. - У вас в этом доме нет права голоса.
- Не надо спорить, - мягко остановил его князь Петр. - Я полагаю, что лучшим лекарством против наветов является честность. Мы готовы оказать помощь следствию. Что требуется от нас?
- Господа, - смутился исправник, - я всего лишь выполняю свой долг…
- Долг каждого христианина - помогать разоблачению преступника, - твердым тоном сказала Лиза, входя в гостиную и глядя прямо в лицо Забалуеву.
- А чего это вы на меня смотрите, дорогая супруга? - нагло спросил Забалуев. - Исправник пришел не ко мне, а к вашей матушке. Ведь я не ошибаюсь, господин исправник?
- Так точно! - подтвердил тот.
- Что вы хотите сделать? - спросил Репнин. - Каковы ваши указания?
- Мне приказано проверить сейф их сиятельств на предмет обнаружения там доказательств, - еще раз козырнул исправник.
- Петр Михайлович, - обратился Репнин к Долгорукому, - я бы рекомендовал вам предоставить господину исправнику такую возможность, и снять тем самым все обвинения.
- Хорошо, - согласился с ним князь Петр. - Я готов принести вам все бумаги, хранящиеся в сейфе в моем кабинете.
- Никак нет, ваше сиятельство, - снова козырнул исправник, - я должен сам присутствовать при открывании, дабы избежать подлога или уничтожения доказательств.
- Вы пытаетесь оскорбить меня, сударь?
- Никак нет-с, но…