- Нет! - Гарри внимательно смотрел на Плам, поэтому сразу заметил внезапную бледность ее щек и оцепенение. Проклятие! Наверное, она думает, что он женился на ней только ради того, чтобы она стала племенной кобылой и рожала собственных детишек в промежутках между уходом за его пятью дьяволятами. Он мысленно взмолился, чтобы Плам разглядела искренность в его глазах.
- Я ни за что на свете не допущу, чтобы Плам пришлось пройти через этот ад.
- Не допустите?
Плам совсем побелела, глаза ее почернели, прелестная грудь не двигалась, словно не дышала. Он мысленно обругал Том и кинулся улаживать отношения с женой:
- Женщины во время родов умирают. Моя жена - моя первая жена - умерла от горячки вскоре после рождения Мактавиша.
- О! - Восклицание было негромким, полным облегчения и понимания. Краски вернулись налицо Плам, и она сказала: - Не каждая женщина умирает родами, Гарри. Очень печально, что это случилось с леди Росс, но могу вас заверить, что, если вы захотите детей, я буду только рада…
Он разрезал свой персик со свирепостью, выдававшей его скрытые чувства. Он не потеряет Плам так, как потерял Беатрис. Он предпримет все необходимые предосторожности, лишь бы Плам не забеременела.
- Думаю, имеющихся у нас детей вполне достаточно, чтобы занять вас делом на много лет вперед.
- Но… - Том переводила взгляд с него на Плам и обратно. - Но Плам…
- Не важно, Том, - перебила племянницу Плам. Щеки ее порозовели. Гарри взглянул на секретаря, но тот не отводил глаз от стоявшего перед ним винограда. Несомненно, Плам смущена такими откровенными разговорами в присутствии Темпла.
Чтобы избавить ее от неловкости, Гарри перевел разговор на общую тему - начал рассказывать о своих планах восстановления имения. Темпл и Том долго и жарко спорили, что лучше сажать - пшеницу или кукурузу, и хотя Гарри тоже участвовал в их споре, он заметил, что Плам почти ни слова не сказала. Однажды их взгляды встретились, и ее очаровательный подбородочек вздернулся, словно Гарри ее чем-то задел. Он невольно улыбнулся. Она само совершенство, от макушки до розовых пальчиков на ногах, и, конечно, изящный изгиб ее упрямого подбородка тоже впечатляет.
Леди удалились, споря о том, является ли амазонка, под которую надеты бриджи, достойной заменой самих бриджей. Гарри отхлебнул портвейна, а Темпл все продолжал развивать свои предложения о перестройке коттеджей и о повышении арендной платы. Гарри отвечал механически, взгляд его то и дело возвращался к часам на каминной полке. Прошло полчаса - наверняка этого достаточно, чтобы Плам наболталась с Том?
Да-да, конечно. Им просто не о чем больше говорить.
Изобразив зевок, Гарри поднялся, сделал вид, что потягивается, и сказал:
- Хорошо, хорошо, все это звучит прекрасно, Темпл. Запиши все, а я утром посмотрю. Я отправляюсь спать.
Темпл поджал губы.
- Полагаю, с моей стороны бестактно замечать, что всего несколько часов назад вы пробудились после десятичасового сна?
Гарри чисто по-мужски ухмыльнулся:
- Да, это будет в высшей степени бестактно.
- Тогда я промолчу. Позвольте пожелать вам приятной ночи, сэр.
Гарри расхохотался, перестал притворяться и поспешил вверх по лестнице в свою спальню. Он быстро разделся, отпустил лакея и, задержавшись только для того, чтобы накинуть халат, отправился на поиски жены.
Он нашел ее в детской. Плам сидела на краю кровати Мактавкша, все пятеро детей в ночных рубашках сгрудились вокруг нее, а она читала вслух очень знакомую книгу.
- "30 сентября 1659 года. Я, несчастный Робинзон Крузо, жертва кораблекрушения во время ужасного шторма…" О, Гарри, вы пришли пожелать детям спокойной ночи?
- Да-да, конечно. Спокойной ночи, дети. - Он вырвал книгу из рук Плам и протянул ее растерявшейся Индии, а сам подхватил Плам на руки. - Дочитай главу.
- Гарри! Я им читала…
- Индия умеет читать, я ее сам учил. Ей полезно потренироваться. - Подняв Плам еще выше, он быстро распахнул дверь, пока она не спрыгнула на пол.
- Но… но… дети…
- Прекрасно обойдутся без тебя. - Гарри, не закрывая дверь, обернулся. - Мактавиш, как ты себя чувствуешь?
- Есть хочу! - прокричал мальчик, прыгая по кровати.
Гарри кивнул, еще раз сказал "спокойной ночи" и пошел вниз по лестнице, не обращая внимания на протесты Плам.
- Совсем ни к чему было устраивать такую сцену. Я бы дочитала главу и подоткнула каждому одеяло, и никто бы не догадался, что ты и я… что мы…
Она вспыхнула совершенно восхитительным образом. Гарри заулыбался, согретый до кончиков пальцев на ногах застенчивыми взглядами, которые она на него бросала.
- Милая, даже архиепископ Кентерберийский не сможет помешать мне заняться с тобой сегодня любовью.
- Гарри! - восхищенно ахнула Плам.
- Плам! - выдохнул он в ответ еще восхищеннее и пинком открыл дверь спальни.
Она хихикнула.
Гарри быстро подошел к кровати - к своей прекрасной кровати, к своей прекрасной большой кровати, которая скоро станет еще прекраснее, потому что на ней будет лежать Плам, и произнес голосом готического негодяя:
- Ты в моей власти, моя соблазнительная женушка. Сейчас я тебя так ублажу, как тебе и не снилось.
- Правда? - спросила Плам, и глаза ее загорелись возбуждением. Она на мгновение прикрыла веки, а потом взглянула на него самым манящим взором. - Может быть, меня ублажали уже много раз, милорд? Какая услада у вас на уме?
Он поставил Плам на ноги и, не дожидаясь ее помощи, быстро снял с нее платье и корсет, оставив в одной сорочке и чулках. Поскольку он был джентльменом, а не животным, то дал ей минутку перевести дыхание, пока сам наслаждался открывшимся ему видом. Гарри кивнул. Дважды.
- Да-да, ты просто очаровательна в нижнем белье. Ты учитываешь, что я нахожу тебя очаровательной в одежде? Я не животное, которое просто хочет видеть тебя обнаженной и извивающейся подо мной от наслаждения, пока я вонзаюсь в тебя снова и снова, погружаюсь в тебя, теряю себя в твоем жаре, пока не изолью в твое тело всю свою жизнь до последней капли. Ты понимаешь это?
Плам была ошеломлена.
- Я… ну… вроде бы…
- Отлично! - И без лишних слов он схватился за ворот ее сорочки и разорвал ее сверху донизу, легонько толкнув Плам на кровать, мгновенно сорвал с себя халат и швырнул на стол очки.
- Гарри! - взвизгнула Плам, когда он упал на нее сверху, опираясь на руки, чтобы не раздавить своим весом и не расплющить.
- Да, это я, какая ты молодец, что узнала меня без очков. Так, и что же тут у нас? Без очков я вижу не очень хорошо, поэтому тебе придется меня извинить - я буду более пристально исследовать части твоего тела. - Он приподнялся, чтобы взглянуть на Плам, окинуть ее взглядом с головы до ног. - Моя, - заключил Гарри тоном собственника.
– Да, я твоя, но, Гарри!..
Он посмотрел ей в глаза.
- Я до сих пор в чулках!
Он посмотрел туда, куда она показывала, восхищаясь ее длинными, очаровательными ногами. Не слишком длинными и не слишком тонкими, а в самый раз, с той мягкостью и нужными округлостями, которых он и ждал в жене.
- Да, в самом деле. Немножко странно, да? Придется их снять. Позже. - Он наклонился ниже, так, что его дыхание овевало ей губы. - Языком.
- О, - выдохнула она, глядя на него расширившимися глазами, полными надежды, желания и доброй доли предвкушения.
Гарри наградил ее пылким взглядом, обещавшим вознаграждение за все долгое ожидание, и обратил все свое внимание на два холма, колыхавшихся перед его глазами.
- Что это? - вопросил он, слегка сжимая одну из идеальных грудей. - Груди?
- Да, у меня их две. Комплект, - ответила Плам.
- И отлично сочетаются. Я люблю сочетающиеся пары. - Его губы сомкнулись на упругом маленьком бугорке, венчающем шелковистую белую грудь. Плам под ним дернулась, глаза ее запылали страстью, а Гарри покусывал и целовал ее груди. Его внезапно переполнило всепоглощающее желание попробовать ее на вкус всю, лизать эту атласную кожу, светящуюся жемчужным светом, словно заполнявшим его душу. Он поцеловал вторую грудь, просто чтобы та не обиделась, и начал спускаться вниз, к мягкой округлости живота. Плам стонала и изгибалась под этой пыткой губами, но Гарри не давал сбить себя с толку. Он положил ей руку на бедро, удерживая на месте, и стал спускаться вниз по животу, приходя в восторг от ее реакции. Плам прерывисто дышала, вздрагивала. Гарри спустился еще ниже, вдыхая аромат Плам, наслаждаясь мыслью о том, что это он так сильно ее возбуждает, что она откликается на него и ни на кого другого. Он проложил губами дорожку над ее холмиком и замер.
- Отдайся мне, Плам. Откройся.
Ее ноги напряглись.
- Гарри, я не уверена…
- Я уверен, - произнес он, проведя рукой по ее нежному бедру, и осторожно просунул пальцы между крепко сжатыми ногами. - Тебе понравится. Доверься мне, Плам.
Он почти слышал, как она это обдумывает, рассуждает своим прелестным умом, взвешивает его слова, сражаясь с природной скромностью и неуверенностью. Гарри хотел, чтобы она уступила, отдалась ему с полным доверием, и думал, что сердце его просто будет вырвано из груди, если она не согласится. И как раз когда ее ноги расслабились, когда она позволила ему раздвинуть их и он сумел вдохнуть ее запах, новая мысль потрясла его с ослепительной силой.
Его сердце уже принадлежит ей.
Он быстро прогнал эту мысль, не желая с ней соглашаться, не желая признавать, что Плам получила над ним такую власть, и сосредоточился на том, чтобы доставить жене наслаждение. Он нежно терся щеками о чувствительную кожу ее бедер, наслаждаясь тем, как прерывается ее дыхание от его поцелуев, приближающихся к средоточию женской сути.
- Ты вся такая розовенькая, как цветок, - пробормотал он, целуя место, где соединялись ее ноги. - Такая нежная, как тончайший шелк, а эти сладкие лепестки хранят для меня свой пыл.
Плам выгнула спину, а бедра ее взметнулись вверх. Пальцы плясали вокруг распаленного местечка, гладили, дразнили, потирали, и она застонала, голова ее металась по подушке, а руки мяли простыни.
- Тебе понравится, - пообещал Гарри и наклонился.
- Пресвятая Женевьева! - вскричала Плам и, вцепившись в голову Гарри, прижала ее к себе еще сильнее. Он крепко держал Плам за бедра, обводя языком, посасывая и покусывая ее до тех пор, пока она снова не выгнула спину и не выкрикнула его имя.
- Я говорил, что тебе понравится, - удовлетворенно произнес Гарри - он был доволен и собой, и ее откликом и немного удивлен, что наслаждение, которое он дарит Плам, бурлит в его крови с такой силой, что он просто жаждет погрузиться в ее глубины. Плам лежала, тяжело дыша, и подрагивала от удовольствия, но когда он попытался лечь сверху, внезапно вывернулась и толкнула Гарри на мягкий матрац.
- Нет, - заявила Плам, наклонилась и легонько прикусила его нижнюю губу. - Теперь моя очередь.
Гарри не сомневался, что не переживет, если Плам начнет свои исследования. Он уже был готов взорваться, и единственный взгляд в ее темные влажные глаза едва не заставил его излиться прямо на простыни.
Плам погладила его по груди.
- У тебя такая славная грудь, Гарри. Волос в самый раз, не слишком мало, не слишком много, и тело очень крепкое.
Его мышцы подергивались под ее пальцами. Плам гладила его по груди, спускаясь к животу и оставляя за собой пылающую дорожку. Она наклонилась и нежно поцеловала его в ключицу, поглаживая и лаская ребра.
- Кожа такая теплая, такая теплая-теплая. Мне нравится к тебе прикасаться. Нравится ощущать, как подрагивают под моими пальцами твои мышцы. От этих прикосновений я просто обезумела. Мне хочется делать вещи, которые раньше казались невозможными. Мне хочется…
Тут Плам замолчала и опустила голову, чтобы поцеловать его грудь, и тысяча местечек, о которых Гарри до сих даже не подозревал, внезапно словно запылала. Волосы Плам задевали кожу, расчерчивая ее то огненными, то ледяными полосками. Она на мгновение замерла над его соском. Гарри затаил дыхание. До сих пор он не любил, когда женщины начинали играть его сосками. У женщин соски хороши, их приятно поддразнивать, это надежный способ возбудить, но его собственные соски - это просто часть тела, и не более того. Все изменилось в ту ночь, когда Плам так жарко целовала его грудь. Теперь она не просто целовала, теперь она мучила его, как чуть раньше ее мучил он. Ее небольшие белые зубки сомкнулись на одном коричневом бугорке, и Гарри тотчас же изменил свои убеждения.
- Клянусь святым Петром! - взревел он, когда грудь пронзило наслаждением, а на глаза невольно навернулись слезы. - Вот что вы чувствуете? Боже милостивый, Плам, сделай тоже самое и с другим, пока я не скончался на месте!
Плам гортанно засмеялась. Этот смешок отдался во всем теле Гарри, вплоть до пальцев на ногах. Она наклонилась и пощекотала кончиком языка второй сосок.
- Мне нравится твой вкус, Гарри. Я именно так это себе и представляла - ты знойный, мужественный и очень, очень приятный.
Гарри хватанул ртом воздух - сладкие губки Плам сомкнулись на втором соске, начали нежно посасывать и потягивать, и Гарри показалось, что сейчас он действительно запылает огнем.
- Хватит, - хрипло шепнул он, пытаясь вывернуться, чтобы наконец-то вонзиться в нее.
- Еще нет, - ответила Плам, снова толкнув его на кровать. - Я не закончила. Я еще не рассмотрела тебя. Ты так хорошо сложен. Я хочу тебя потрогать. Хочу ощутить. Хочу поцеловать так, как ты целовал меня. Хочу почувствовать тебя на вкус, муж мой. Тебе это понравится?
На этом вопросе мозг Гарри перестал функционировать. Гарри не мог говорить, не мог думать, мог только смотреть на нее широко распахнутыми, безумными, полными надежды глазами и энергично кивать. Плам улыбнулась, и эта улыбка заставила его сильно напрячь и сжать ноги, чтобы не излить свое семя прямо в ту же секунду. И тут Плам наклонила голову и поцеловала его в живот. Гарри застонал от наслаждения.
- Ты такой твердый, Гарри, - везде, кроме живота. Я уже говорила, как сильно люблю твой живот? - Плам начала целовать тонкую полоску волос, бегущую вниз по животу. - И ноги твои люблю. У тебя бедра как у наездника - длинные мышцы и красивая форма.
Он стиснул зубы. Плам целовала бедро, сомкнув пальцы на двух мягких шарах у него между ног. Они мгновенно сжались, предвкушая новые прикосновения, наслаждаясь тем, как она легонько царапала ногтями нежную плоть.
- Святые небеса, - простонал Гарри, напрягшись каждой мышцей и ожидая новых прикосновений. Плам тепло дышала ему на кожу. Теперь настал его черед вцепиться в простыню, сминая ее между пальцами, чтобы удержаться, не схватить Плам и не вонзиться в нее, объявляя ее своей.
Она прикоснулась пальцем к самому кончику естества, размазывая выступившую там жидкость.
- Мне кажется, не так уж приятно, когда он такой твердый, муж мой. А ты просто пылаешь - я чувствую, как отсюда исходит жар. Мне и в голову не приходило, что можно быть таким знойным, но ты распален и все же кожа здесь нежная как бархат. Твой огонь похож на тот, что пылает во мне. Ты заставляешь меня гореть еще сильнее.
- Святая Женевьева, Плам, ты превратишь меня в зверя! - выдохнул Гарри, не чувствуя больше ничего, кроме восторга, который она в нем разбудила.
- Когда я трогаю тебя, у меня внутри все дрожит. У тебя тоже? Тебе это нравится?
Гарри откинул голову назад, толчками вонзаясь в ее ладонь, не в силах удержаться, не сознавая ничего, кроме восторга, который она ему дарила. Из его горла вырвался клокочущий звук - Плам опять склонилась над ним, разметав волосы по бедрам, будто пролились чернила, и снова начала дразнить языком самое чувствительное место. Гарри дернулся дважды, трижды и ликующе взревел, достигнув пика.
- Ой, мамочки! - через несколько секунд произнесла Плам. Гарри, слегка вздрагивая, лежал на кровати, слишком изможденный, чтобы открыть глаза. Он знал, что увидит, когда все же сумеет их открыть, и щеки его при этой мысли порозовели. Плам сделала то, чего не удавалось до сих пор ни одной женщине: он окончательно оскотинился.
- Как интересно. Я раньше никогда не видела, как это происходит. Очень познавательно.
Гарри почувствовал, как качнулась кровать, приоткрыл один глаз и увидел, что его жена босиком шлепает к умывальнику. Ее длинные волосы чуть покачивались прямо над очаровательной попой. Она намочила салфетку, вернулась обратно к кровати и стала смывать все с Гарри с такой нежностью, что он едва не возбудился снова. Его щеки от заботы Плам покраснели еще сильнее, и Гарри искренне обрадовался, когда она закончила и отнесла салфетку на место. Он знал, что должен сделать теперь, но все его инстинкты кричали об обратном. Это нечестно и неправильно - почему он должен просить прощения за естественную реакцию? Ведь виновата только Плам, это она совратила его руками и губами. Он хотел сделать все как положено, но она настояла на своем, а он, как джентльмен, конечно же, позволил ей это. А теперь, пожалуйста!
Теперь ему придется извиняться перед женой за свой эгоизм, хотя на самом деле только она виновата в том, что он утратил над собой контроль!
- Приношу свои извинения, мадам, - выдавил Гарри и лег на бок, повернувшись к ней спиной.
- Извинения? За что?
Боже милостивый, она что, хочет, чтобы ему стало еще хуже?
- Приношу свои извинения за необдуманный поступок.
- За какой необдуманный поступок? - удивилась Плам. Она взяла его за бедро и слегка потянула к себе, но Гарри не шелохнулся. Он не будет на нее смотреть, он, наверное, никогда больше в своей (теперь такой жалкой) жизни не сможет на нее посмотреть. - Гарри? Ты на меня сердишься? Я причинила тебе боль? Мне казалось, что тебе нравилось. Что я сделала не так? Хочешь, я снова тебя потрогаю?
Гарри, выдохнув, застонал и дернулся, едва пальцы жены снова сомкнулись на его естестве. Он все еще был возбужден, все еще хотел погрузиться в ее тепло. Он хотел видеть, как ее глаза затуманиваются страстью, как она достигает пика, хотел почувствовать, как она изгибается и мечется под ним, пока он ее заполняет. Гарри передернулся от усилия удержать себя в руках, а ее ладонь уже снова исследовала его, ласкала и гладила, доводя до полного возбуждения.
- Гарри? - Она жарко дохнула ему в ухо. - Я рада, что смогла доставить тебе удовольствие. Я же почувствовала, как сильно тебе это понравилось, и тоже была счастлива. Может быть, мы снова разделим эту радость?
Мышцы Гарри задрожали, и выбор был сделан. Он перевернулся, прижав ее своим телом, раздвинул ей ноги и устроился у входа.
- Посмотри на меня, Плам, - потребовал он, прижимаясь к ее теплу. Она приглашающе приподняла бедра, ресницы ее затрепетали, и глаза открылись. - Я хочу смотреть на тебя, когда буду овладевать тобой. Я хочу видеть, как твои глаза наполнятся страстью, когда я буду глубоко входить в тебя. Хочу видеть, как ты теряешь голову, когда я вонзаюсь в тебя. Хочу видеть, как ты задыхаешься от наслаждения. Хочу видеть тебя, свою жену.