Гарри поморщился. Плам, которая разрывалась между почти непреодолимым желанием зарыдать и стремлением заверить Гарри, что ему больше не придется участвовать в подобной сцене (хотя она плохо понимала, как такое можно обещать), кивнула Том и жестом подозвала одного из лакеев, стиравшего пюре с окна.
- Уильям, пожалуйста, попросите повара послать обед в детскую.
- Они не заслуживают обеда, - буркнул Гарри, очевидно, все еще сердившийся на детей. Впрочем, это было вполне понятно, стоило только взглянуть на его бутоньерку из картофельного пюре, украшенную фасолью.
Плам замахала рукой лакею, чтобы он выполнил ее приказ, и повернулась к Гарри, чтобы извиниться.
- Простите меня, - произнесла она в то же мгновение, как он поднял на нее глаза и сказал то же самое.
- Думаю, я закончу обед в комнате прислуги, - негромко сообщил Темпл, выходя из столовой.
Вслед за ним вышел последний лакей, недовольно посмотрев на Гарри. Плам окончательно пала духом. Ее муж отшвырнул испачканную в картошке салфетку, встал и пошел вдоль длинного стола.
- Право же, Гарри, дети были просто…
- Омерзительны, да, я прекрасно знаю, как можно назвать их поведение. Это полностью совпадает с моим мнением. Гм… у вас картошка в волосах. Если вы позволите…
Плам сидела смирно, пока он вытирал ей голову салфеткой. Она терзалась неуверенностью: с одной стороны, хотела сказать ему, что поведение детей за столом - это ее вина, а с другой - признавала, что его определение вполне справедливо. Остаток обеда они провели в молчании, и Плам решила, что важнее всего не подчеркивать, как плохо вели себя дети, а лучше убедить его, что она много может для них сделать.
- И это возвращает меня к главному вопросу, - сказала Плам, прогоняя воспоминания о злополучном обеде и начиная расчесывать свои отмытые от картошки волосы. В открытое окно задувал легкий ароматный ветерок. Волосы ее сохли очень долго, потому что были слишком густыми, а она хотела, чтобы они высохли скорее. Взгляд, которым Гарри посмотрел на нее после обеда, отлично вписывался в ее план еще до конца недели вовлечь его во множество, множество супружеских упражнений, а всем известно, что в брачной постели нет места мокрым волосам.
- Как заставить детей считаться с тобой? - спросила Том, все еще листавшая книгу.
Плам вытянула шею, пытаясь понять, что так сильно увлекло племянницу, тут же вскочила и ахнула:
- Томазина! Что ты делаешь?
Том заложила страницу пальцем, чтобы не потерять нужное место, и подняла глаза.
- Читаю. Очень познавательно. Как ты додумалась до "Охотника, потерявшего стрелу во мшистой расселине"? Мне кажется, это довольно неприятно, если джентльмен не попадет в цель.
Плам подошла к племяннице, вырвала книгу у нее из рук, засунула ее в глубину бюро и плотно захлопнула крышку.
- Чарлз был очень изобретателен и никогда не промахивался. Это все, что я могу сказать тебе по данному вопросу.
Том ухмыльнулась. Плам погрозила ей пальцем.
- Я уже говорила тебе, чтобы ты не смела читать "Руководство", пока не выйдешь замуж!
- Я не собираюсь выходить замуж. Буду преданной теткой твоим детям. И детям Гарри тоже. Они мне очень нравятся.
- Мне тоже, но от этого не легче. И потом, ты меняешь тему. Эта книга не для тебя, и все на этом.
Том наклонила голову чуть набок и оглядела Плам с ног до головы. Та вернулась на свое место у окна и снова принялась сушить волосы.
- Ты стыдишься, что написала ее?
- Ну конечно, не стыжусь… не в том смысле, в каком ты спросила. В ней нет ничего грубого или гадкого, это просто инструкция интимного характера. Если хочешь - прославление физического единения между мужем и женой.
- Тогда почему ты прячешь ее в бюро? Почему не выставишь на полку, чтобы люди могли ее увидеть и узнать, что ты автор?
Лицо Плам исказилось от ужаса. Желудок сжался в маленький свинцовый комок, едва она представила, во что превратится их жизнь, если личность Вивьен ла Блу станет известна широкой общественности.
- Господи всеблагой, это будет конец всему!
- Ой, ты наверняка преувеличиваешь, - сказала Том.
Плам замотала головой. В ее мозгу заплясали ужасающие видения - остракизм в миллион раз ужаснее, чем то, с чем им пришлось столкнуться до сих пор.
- Последний скандал стоил жизни твоей любимой матери, Том. А этот… о, он погубит нас всех! Ты, Гарри, дети… все вы будете запятнаны, всем придется скрываться.
- Фу! Люди не будут так жестоки из-за какой-то глупости.
- Глупости? - Плам уставилась на племянницу, не зная, как заставить ее понять, и боясь, что та может по неосторожности выдать ее секрет. Раньше ей приходилось волноваться только за Том и за себя, но сейчас нужно оберегать еще шесть душ. - Глупости? Том, однажды я уже повела себя глупо, как раз в твоем возрасте. Глупо и наивно поверила, что Чарлз был честным и правдивым. Я пострадала за эту глупость, и моя семья тоже, в особенности твоя мать. Из-за этой глупости мне придется провести остаток жизни в деревне. Правда, я не против, мне нравится сельская жизнь, и, слава Богу, Гарри вроде бы не склонен ездить в город или вращаться в светском обществе. Но факт остается фактом: я не могу поехать туда, где известно обо мне или о моем прошлом.
Том издала раздраженное восклицание.
- Не верю, что твои знакомые до сих пор помнят ту старую чепуху. Да, люди в Рэмс-Боттоме относились к тебе без уважения, но это же не светское общество, а ты беспокоишься именно из-за него. Ты же сама мне говорила, что в обществе счастливы, если могут каждую неделю пережевывать новый скандал.
- Может, им и требуется каждую неделю новый скандал, но у них очень хорошая память. Честное слово, Том, тот скандал побледнеет в сравнении с тем, который разразится, если общество узнает, что автор самой печально известной книги не кто иная, как маркиза Росс. Общество могло хихикать и сплетничать о женщине, оказавшейся такой дурой, чтобы выйти замуж за Чарлза, но оно навсегда отвергнет любого, кто - по рождению или обстоятельствам - окажется связанным с автором "Руководства".
Том пожала плечами.
- Мама думала по-другому, но лично я не против держаться от них в стороне.
- Я знаю, и искренне этому рада, хотя и молю о прощении каждый вечер. Но ты не такая, как большинство людей. И ты не уважаемый и всем приятный мужчина, не совершивший ни единого греха, кроме того, что женился на женщине с тайной; ты не невинный ребенок, перед которым лежит вся жизнь - жизнь, у которой нет будущего.
Том вскинула вверх руки и коротко рассмеялась.
- Сдаюсь. Склоняюсь перед твоим глубоким пониманием светского общества. Но уж наверное, тебе не нужно прятать свое "Руководство" от Гарри? Только не ерепенься, я же не предлагаю тебе сказать ему, что это ты написала - хотя, по-моему, он не будет против, он показался мне вполне непредубежденным человеком, - но не вижу причин, по которым ты не можешь показать ему книгу и попробовать выполнить с ним парочку самых интересных упражнений. Мне кажется, что "Цапля, спускающаяся на спокойный пруд" выглядит весьма заманчиво.
- Спускающаяся цапля… - Губы Плам изогнулись в медленной улыбке - она вспомнила, как именно выполняется это упражнение. - О да, это было бы… кхм. Спасибо, Том. Я подумаю над твоим советом. А теперь тебе пора отправляться в постель. Сможешь ли ты завтра пойти вместе со мной - я хочу повести детей на природу?
- На природу? - Том, уже подошедшая к двери, остановилась и выгнула бровь, глядя на тетку. - Зачем ты хочешь их туда повести?
- У них переизбыток энергии. Я подумала, что долгая прогулка, во время которой они смогут побегать и попрыгать в свое удовольствие, пойдет им на пользу и заодно докажет, что хорошее поведение всегда вознаграждается.
- Умница-разумница, - усмехнулась Том и с сожалением покачала головой: - Жаль пропускать это замечательное событие, но Пак сказал, что завтра придет кузнец, а я хочу посмотреть, как он подковывает лошадей. Ты не обидишься, если я пропущу твою прогулку?
- Пак?
- Один из конюхов Гарри. Тот, с рыжими волосами и веснушками.
- А, понятно. Нет, я не обижусь. - Плам на мгновение охватило дурное предчувствие - как она одна справится с этими детьми? - но она его быстро подавила. Ей доставалось и похуже. Что уж такого сложного в прогулке с пятью детьми?
Том пожелала спокойной ночи. Плам стояла у открытого окна, неторопливо расчесывая волосы и думая о множестве предстоящих ей трудностей. Грядущая ночь, безусловно, была далеко не последней из них. Гарри считал, что она просто застенчива - не девственница, конечно, но целомудренна и неопытна.
Конечно, чистая правда, что она провела с Чарлзом всего шесть недель, пока все не выяснилось и семья не отправила его за границу, но это были весьма познавательные недели. Значит, сейчас необходимо сдерживаться, не проявлять инициативу и не пытаться изобразить что-нибудь более замысловатое, чем "Леда и лебедь".
- А это очень обидно, потому что Том совершенно права: "Цапля, спускающаяся на спокойный пруд" - это исключительно захватывающе, в особенности когда у цапли такие длинные ноги, как у Гарри.
Но Плам недолго размышляла о печальном, потому что в ее комнату, предварительно коротко стукнув в дверь, ворвался муж. Он остановился на пороге и посмотрел на Плам, свернувшуюся клубочком в кресле с книжкой в руках (не с "Руководством"). Глаза за стеклами очков были темными, но пылающий в них жар Плам заметила сразу. Она и сама пылала ответным жаром - тело сразу же отреагировало на этот взгляд и приготовилось. Соски под мягкой тканью пеньюара напряглись, груди мгновенно очнулись от спячки, сделавшись тяжелыми и чувствительными, словно жаждали, чтобы руки - руки Гарри - их приподняли. В животе опять запорхали те же самые бабочки, что и вчера ночью, бедра томились, ноги желали обвиться вокруг него.
- Гм… Плам? Надеюсь, сегодня вы не собираетесь вышвыривать меня прочь? Вы меня простили? - Гарри выглядел так очаровательно, так неуверенно, так… по-мужски со своими босыми ногами, и голыми лодыжками, и этой крошечной частью груди, выглядывавшей из-под расшитого золотом халата, - и это если не упоминать о выпуклости в районе паха, при виде которой Плам невольно облизнула губы.
"Я должна казаться наивной, я должна казаться наивной", - мысленно повторяла она, пытаясь одержать победу в короткой борьбе с самой собой, не прыгнуть на Гарри и не сорвать этот халат. От усилий сдержаться руки намертво вцепились в подлокотники кресла. Она кашлянула и попыталась ответить, но изо рта вырывались только хриплые звуки. Плам еще раз кашлянула, прочищая горло, и кинула на Гарри взгляд, который (ну пожалуйста!) должен был показаться застенчивым, наивным и целомудренным, а не взглядом женщины, предвкушающей близкое знакомство с его телом и практическое применение некоторых знаний.
- Ну конечно, я на вас не сержусь и не собираюсь больше выгонять из своей спальни. Это было очень скверно с моей стороны, Гарри, и я еще раз прошу у вас прощения. Собственно говоря… - Она замолчала и прикусила губу. Воспользоваться случаем и рассказать ему про Чарлза, рискуя разозлить? С каждым днем знакомства Плам все больше нравился Гарри, а ее ноша все тяжелее и тяжелее давила надушу. Но вместе с уверенностью приходило нежелание портить зарождающиеся отношения. Может, если она подождет еще немного, пока они не узнают друг друга лучше, пока он не поймет, какой большой подмогой она готова стать в его жизни, - может быть, тогда и наступит время раскрыть свои секреты?
- "Собственно говоря" что? - спросил он, придвигаясь ближе и протягивая к ней руки. Гарри поднял Плам на ноги и привлек в свои объятия. Его тело соблазнительно прижалось к ней, а на жестких, таких мужских губах заиграла улыбка, мгновенно прогнавшая из головы Плам все до единой мысли, кроме одной - какое удовольствие они ей доставят.
- Собственно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы вы занялись со мной любовью, - прошептала она, забыв, что нужно выглядеть застенчивой и наивной. На лице Гарри промелькнуло удивление, но он тут же наклонился и подхватил ее на руки, чтобы отнести в свою комнату. Плам толком не успела восхититься темно-синими занавесями и креслами в тон, как он уже положил ее на свою кровать и сорвал пеньюар так быстро, что она и не ахнула.
Она лежала перед ним обнаженная, и хотя понимала, что должна стесняться своей наготы, нисколько не смущалась под его взглядом. Томление и растекающееся внутри тепло только усиливались от удовольствия, отражавшегося в его глазах.
Плам повернулась на бок, приняла более изящное положение и улыбнулась Гарри откровенно манящей улыбкой.
- Мне кажется, вам очень жарко в этом халате, супруг мой. Может, вам его снять и лечь в постель?
- Что? - Голос Гарри звучал также хрипло, как и ее собственный. Она невольно улыбнулась и похлопала по постели рядом с собой.
- Снимите его, Гарри. Я тоже хочу на вас посмотреть. Глаза Гарри буквально почернели. Он начал неловко выпутываться из халата. Его пальцы неуклюже расстегивали пуговицы, и через несколько секунд сражения с ними Гарри что-то прорычал, рванул с себя халат, упал рядом с Плам и потянулся к ней.
- Нет, - сказала она, оттолкнув его руки.
- Нет? - Гарри даже поперхнулся. - Нет? Что это значит?
- Это значит - нет, я сначала хочу на вас посмотреть. - Плам села и наконец-то взглянула на Гарри. Он был великолепен, просто великолепен, гораздо лучше, чем она себе представляла. Ноги длинные, мускулистые, вовсе не костлявые, как у Чарлза. Живот слегка округлился - несомненно, признак возраста, но этот признак ужасно понравился Плам. Чарлз был тощим и костлявым, а она всегда любила полноту, такую, чтобы приятно было прикасаться. Намек на живот у Гарри прекрасно сочетался с остальным его крепким мускулистым телом. Она скользнула взглядом по его поросшей негустыми волосами груди (Плам с удовольствием отметила, что грудь тяжело вздымалась) и дальше, по широким плечам.
- Что такого особенного в мужской груди? - вслух спросила Плам, оглядывая все остальное - сильные руки с длинными пальцами и коротко обрезанными ногтями, крепкую шею и - о! - ту часть, которую она изо всех сил старалась пропустить, часть, уже давно вздыбленную и приветствовавшую ее легким покачиванием.
- Я думал то же самое про вашу грудь, - произнес Гарри, его руки на синем с золотом покрывале слегка подергивались. - Теперь мне можно к вам прикоснуться?
- Еще нет. Скоро, но пока еще нет.
Гарри застонал и начал было протестовать, но тут Плам взяла его естество в руку. Его бедра дернулись вверх, а стон замер в горле.
- Вы очень возбуждены. Мне это нравится. Кроме того, он чуть длиннее, чем я предполагала, но надеюсь, это не вызовет никаких сложностей.
Гарри хватал ртом воздух, смяв в пальцах покрывало.
- Я тоже надеюсь.
Плоть двигалась как шелк, натянутый на сталь, и Плам с удовольствием увидела, что на лбу Гарри выступил пот, грудь тяжело вздымалась и опускалась, отчаянно пытаясь набрать побольше воздуха в легкие. Руки Плам блуждали, трогали и дразнили кожу, потом она наклонилась и легонько укусила этот восхитительный живот.
Напрягшись, Гарри выкрикнул ее имя. Плам усмехнулась и начала прокладывать поцелуями дорожку вверх, причем рука ее спустилась ниже. От него так хорошо пахло - лимонным мылом, возбужденным мужчиной и чем-то еще, чем-то пряным, присущим только Гарри.
- У вас очень красивая грудь, - прошептала она, когда негустая поросль защекотала ей нос. Больше всего на свете ей хотелось втянуть в рот его восхитительные маленькие соски и дразнить их языком и зубами до тех пор, пока он не взмолится о пощаде, но она вовремя вспомнила, что должна казаться наивной и ей ничего не положено об этом знать, поэтому пришлось удовольствоваться тем, что она поцеловала каждый сосок, а потом стала прокладывать дорожку дальше, к шее и уху.
Гарри вздрогнул и снова застонал. Его тело дрожало не переставая, грудь покрылась испариной, когда Плам укусила его за мочку уха. Она замерла и нахмурилась, глядя па золоченую дужку, заправленную за его ухо.
- Зачем вам очки?
- Только чтобы видеть.
- О! - Она осторожно сняла их, положила на прикроватную тумбочку и снова занялась его ухом. А потом негромко произнесла: - Ваша очередь.
Едва второе слово сорвалось с ее уст, как она уже лежала на спине, а Гарри навис над ней, прищурившись, чтобы лучше видеть. Ее ноги беспокойно шевелились, напряжение внутри возросло так, что стало болезненным; это была приятная боль пустоты, требующей заполнения, боль, унять которую мог только он. Его губы приближались к ее груди, горячее дыхание обжигало кожу. Спина Плам выгнулась, едва его такой жаркий рот, наверняка оставивший на ее коже след ожога, прижался к ключице. Руки Плам скользнули вверх по его мускулистым рукам, пальцы запутались в его волосах, а он целовал ее, оставляя пылающий след на тяжелой, ноющей груди, изголодавшейся по нему, просто взывавшей, требовавшей, чтобы он взял ее в рот прямо сейчас, иначе она умрет.
- Гарри! - выкрикнула Плам, когда его губы вдруг скользнули вниз, запечатлевая жгучие поцелуи уже под грудью.
- Что? - пробормотал он прямо в ее нежную плоть и пробуя ее на вкус языком.
Плам еще сильнее выгнула спину, пытаясь поднять его голову вверх, где изнывала грудь.
- Если ты не прекратишь меня дразнить, моя грудь просто взорвется!
Его волосы задели чувствительный сосок. Плам пронзила боль, смешанная с наслаждением. Гарри ухмыльнулся и, едва прикасаясь, провел языком вокруг соска.
- Чего ты хочешь, Плам? Может быть, вот этого?
Он потерся об ее грудь щекой, уже слегка колючей от щетины. Плам задергала ногами, изгибаясь и пытаясь подставить грудь под его губы. Он отпрянул, и попытка не удалась.
- Гарри!
- А может быть, - он начал длинными движениями языка обводить вокруг ее груди, не прикасаясь к ней самой, - ты хочешь вот этого?
- Гарри! - выкрикнула Плам, не в силах выразить свою жажду словами. Она снова потянула его к себе - не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы он обратил внимание.
- А, я начинаю понимать. Ты хочешь, чтобы я сделал вот это… - Его губы сомкнулись на ноющем соске и начали его посасывать. Рот был жарким и влажным. Его зубы легонько укусили нежную плоть, и Плам под ним дернулась. Огонь у нее внутри разгорелся и превратился в ревущую преисподнюю, охватившую ее с ног до головы.
- Я пылаю! - выкрикнула Плам, наслаждаясь своей свирепой смертью. - Ты меня просто убьешь!
- Милая, я еще ничего не начал, тебе не с чего пылать. - Тут Гарри выругался, и как раз в тот момент, когда Плам начала возносить самые искренние молитвы к небесам, прося, чтобы ей позволили выжить, мир рухнул.