- Немного лоска не повредит никому. Даже вашей крестной, - не удержалась от колкости.
- У моей крестной достаточно добродетелей, леди, - осадил он меня, - и вам они тоже не повредят, - Бейли была отомщена, а я медленно покрывалась белыми пятнами. И снова его рука приникла к моей, помогая мне преодолеть очередную кочку.
Я начинала нервничать. Его прикосновения вызывали во мне целый водоворот ярчайших эмоций, которых не должно было быть.
- И часто здесь устраивают такие сборища? Вроде этого барбекю?
- А вам уже стало скучно?
- Наоборот, мне это кажется очень забавным, - я взглянула в его серьезное лицо, - а почему вы, мистер Остин, не уедите из Шропшира? - заметив, что он приподнял недоуменно бровь, добавила: - Неужели вам никогда не хотелось перебраться в Лондон?
- Нет.
- Почему?
- Потому, что здесь мой дом.
- Но вы его покинули, уехав во Францию. Сколько вас не было?
- Долго, - уклончиво ответил.
- Из-за истории с мистером Коуллом? - я намеренно лезла на рожон, внимательно наблюдая, как он начинает злиться. Хорошо. Значит, не я одна чувствую себя отвратительно.
- Что вы сказали?
- Я предположила, что вы покинули Шропшир из-за безответной любви, мистер Остин, - видя, как он хищно опустил голову, глядя на меня по-волчьи, я улыбнулась. Мне хотелось быть дерзкой, чтобы видеть его ответную реакцию. Ему претило все, что я делаю: как одеваюсь, как веду себя, как разговариваю. Для него я была ведьмой, которой самое место на костре.
- Я вижу, вы хорошо подготовились, леди Блайт.
- Что вы имеете в виду? - мне хотелось, чтобы он сказал о своей ненависти в открытую. Прочь маски - я хочу настоящего Джеймса Остина!
- Я имею в виду то, что вы завели знакомства с нужными людьми, леди. С теми, кто не всегда способен держать язык за зубами. Это делает вам честь.
- О, благодарю, - прикинулась польщенной, несмотря на явное презрение, кроющееся в его словах, - люди вашего сорта тоже должны заботиться об окружении, - бросила тоном, который не сложно счесть за оскорбительный.
- Моего сорта? - произнес он, не разжимая челюсти.
- Сколько бы ни было у торговца денег, он не станет аристократом. Быть может, поэтому вам нет места в Лондоне.
Он скрипнул зубами.
Я была в ударе. Лишь в исключительном случае, я могла позволить себе так грубо и бестактно говорить с мужчиной - если он мне чертовски нравился.
- У людей моего сорта, леди Блайт, - подчеркнуто вежливо заговорил он, - есть одна особенность, о которой люди вашего сорта забывают.
- И что это?
- Гордость и порядочность.
Я не заметила, как мы оказались в самом дальнем уголке сада, где слышался лишь размеренный шум реки. Но я не обращала на посторонние звуки внимания - в моих ушах, горле, висках пульсировала кровь.
- Гордость? Может быть, вы путаете ее с гордыней, мистер Остин? А насчет порядочности я бы поспорила…
- Да? Я вижу, вы любите поспорить.
- Что для вас порядочность, мистер Остин?
- Верность, преданность, скромность… - без промедления ответил.
- Тогда в Великобритании вам не найти ни одной порядочной дамы.
Мое заявление его позабавило - он позволил себе едкий смешок.
- Боюсь, огорчить вас, но большинство женщин не такие, как вы.
- Это меня ничуть не огорчает. Таких, как я, больше нет, - заключила, когда мы остановились и развернулись друг к другу.
- Видимо, это к лучшему.
Опешив от такой наглости, я не знала, что ответить, и он победно улыбнулся. Чертов проповедник! Я не собираюсь капитулировать.
- Мистер Остин, будем откровенны.
- С удовольствием…
- Я не буду оправдываться перед вами за то, кто я есть. Более того, мне глубоко наплевать на то, что вы себе вообразили! Но скажу одно - лучше быть последней дрянью в ваших глазах, чем быть ею на самом деле.
Произнесся это, я распрощалась с миром и покоем в Шорпшире. Ведь ни я, ни Остин не успокоимся, пока не истребим друг друга.
- Как вам будет угодно, леди Блайт, - медленно вымолвил он, не отводя пылающего взгляда.
- И это все, что вы скажете? - я с вызовом усмехнулась, приближаясь к нему и приподнимая подбородок. Пусть видит во мне порок, огонь и постыдную похоть. Пусть увидит во мне настоящую женщину, которая может со страстью желать мужчину. - Или это всего лишь маска, под видом которой прячется настоящий женоненавистник?
- А под видом порядочной леди… - я не на шутку его разозлила. Он не повысил голоса - нет, даже не договорил фразу, но я видела, что его взгляд упал на мои распахнутые губы и страшно потемнел.
- А под видом порядочной леди - шлюха? Вы это хотели сказать, сэр?
О, его глаза пожирали, завораживали, убивали. В них я читала слишком явную борьбу его желаний.
- Так вы ответите мне или так и будете строить из себя джентльмена? - бросила ему в лицо.
Он вдруг схватил меня за руку и притянул к себе. Неожиданно, я оказалась в его объятиях - в сильных крепких объятиях мужчины, знающего свою власть надо мной. Его губы жадно накрыли мои долгим, нетерпеливым поцелуем. Я могла лишь дивиться тому, насколько он был ласков после всего, что я сказала, и это грозило лишить меня воли. Мои руки переместились ему на грудь, цепляясь за борта фрака, который мне захотелось немедленно снять. И как бы вторя этой мысли, мое собственное платье поползло вниз, обнажая мягкий корсет и кружевную сорочку.
Его прикосновения были бережными и чуткими, будто он ласкал самую большую драгоценность в мире. Его поцелуй не прерывался, и я поймала себя на мысли, что хочу продолжать, к чему бы это не привело. Плевать, что мы опустились на траву прямиком в саду у миссис Вебер, не отрываясь друг от друга ни на секунду. Я хотела большего - ощущать в своих пальцах шелк его темно-каштановых волос, касаться обнаженной кожи, получать его поцелуи.
Джеймс Остин… Джеймс… я желала смаковать его имя и повторять еще и еще, прерывая свой шепот вместе с дыханием на этой сладкой и невыносимо эротичной "ей". Джеймс…
ГЛАВА 7
Лучше сделать и раскаяться, чем не сделать и сожалеть.
М. Веллер
Джеймс Остин - сущий дьявол.
Поговаривали, что во Франции, где нормы морали были значительно мягче, он имел штат наложниц.
Поговаривали, что в юности он хотел стать миссионером и отправиться в Индию.
Ходили слухи, что его сердце было разбито ветреной особой из весьма небогатой семьи.
Джеймс Остин свят, как ангел и опасен, словно сам черт.
Он знаменит и безупречен. На его репутации нет не единого грязного пятнышка.
Я сидела на покрывале под навесом в абсолютно измятом платье, щуря один глаз от назойливого солнечного лучика, ковыряя пальцем узор покрывала.
Представьте, что пару минут назад ваш идеальный мужчина ласкает вас, заставляя забыть все, даже собственное имя и испытать неземное наслаждение, а затем холодеет, как айсберг, и все возвращается "на круги своя". В сущности, я понимала, что это закономерно, но что-то постоянно выбивалось из этой закономерности.
- Леди Блайт, все в порядке? - спросила меня взволнованная Шерри.
- Да, миссис Эванс. Мне просто жарко.
- Воды? - заботливо предложил Коулл.
Воды? Да. Плесните мне в лицо, чтобы я окончательно пришла в себя.
- Если вас не затруднит, - я была кроткой и тихой, как овечка на заклании.
Нужно забыть о происшествии в саду. Забыть ради себя самой, ибо чахнуть по Остину бессмысленно. Мы поддались соблазну, черт побери, хорошо провели время, и на этом все. Я ведь не строила иллюзий… так ведь?
- Давайте послушаем мистера Вебера, - предложила мадам Кюнтен, глядя на Патрика, как на лакомый кусочек, который нужно урвать для одной из дочек своей заклятой подруги. - Расскажите, мистер Вебер, что твориться в мире.
О, я не вынесу этого рассказа, постоянных вздохов местных леди, непрестанных вопросов и смеха. Дайте мне умереть, ибо я согрешила!
- Анна, вам плохо? - тихонько спросила Шерри.
Я должна высидеть здесь до конца! Должна, ибо доказать Остину, что мне на него плевать, возможно только так. И лицо, надо сделать непринужденно-веселое лицо, будто миссис Вебер удались ее дурацкие недожаренные стейки.
Я приникла к бокалу с водой. Ну, же Анна! Приди в чувства.
- Патрик очень изменился, - шепнула Шерри, - мы с ним проговорили около часа. Я так за него счастлива.
- И что ж в нем поменялось? - бросила я реплику, поднимая глаза и разглядывая друга моей Шерри.
Патрик был большой и нескладный, как медвежонок. Густая шевелюра русых волос выглядела довольно небрежно, а слишком интенсивный загар делал этого мужчину, похожим на крестьянина.
- Он повзрослел, - ответила Шерри, - и, кажется, пришел к выводу, что ему пора жениться.
- То-то я смотрю, что сюда слетелись стервятники, - кивнула я на миссис Бейли и мадам Кюнтен.
- Леди Блайт, - укорительно всхлипнула Шерри. - А, кстати, где вы были? Я хотела познакомить вас с мисс Оливией.
Ох, Оливия - та самая старшая Вебер, которую все семейство намеревается выдать замуж в этом сезоне.
Я повернула голову, увидев вопросительно-недоумевающий взгляд Шарлотты. Ждет, когда я отвечу, где была. Сказать правду?
- Любовалась садом…
- Леди Блайт недавно поведала нам об обычае продавать жен, - послышалась реплика, и все обратили на меня испытующие взгляды. - Что вы думаете об этом, Вебер? - провокационный вопрос задал мистер Найт. Теперь я его увидела - он сидел около мадам Кюнтен и юной леди в белом платье.
- Верно, некоторые мужья до сих пор так поступают, - ответил Патрик, отыскав меня глазами. - В деревнях это случается не редко. Женщину выводят на базар и продают. Это, конечно, не имеет никаких законных оснований.
Юная леди в белом платье рискованно вставила:
- А если недостойна супруга?
- Закономерный вопрос, - усмехнулся Коулл, - но полагаю, что недостойная жена - крест своего мужа. Брак свершается на небесах, мисс Оливия…
- Раз так, мистер Коулл, развод - это грех, - поддержала его мадам Кюнтен, - а узаконить развод - больший грех.
Меня так и раздирало рассмеяться. Видать, мой брак с Энтони тоже проделки небес?
- Что вас так рассмешило, леди Блайт? - я вздрогнула, услышав голос Остина.
Я подняла голову. Черт его дернул обратиться ко мне, что ли? Сидела я, никого не трогала.
- Я думаю, что нужно выбирать меньшее из двух зол - развод или смирение.
Усмешка появилась на его губах и тот час пропала. Меня же изрядно лихорадило.
- Предлагаю играть в фанты! - воскликнула юная мисс Вебер.
О, убейте меня… Я выбралась из-под навеса, чувствуя, что меня сейчас вывернет наизнанку. Нужен воздух и одиночество. Подальше от местного общества, которое добралось уже до печенок. Встретиться с ними пару раз за месяц, конечно, забавно, но не каждый же день!
Я пробиралась к фруктовому саду, который таился за калиткой и был уединен от посторонних. Только бы добраться до скамейки… Мне удалось проскользнуть в сад незамеченной и растянуться на скамье. Я прикрыла глаза шляпой от палящего солнца и закинула на скамью обе ноги. Пусть меня сочтут сумасшедшей, но я намереваюсь отдохнуть, иначе я, и правда, грохнусь в обморок. Одну руку я свесила вниз и ненароком коснулась чьего-то сапога. Именно сапога. Крепкого, кожаного, пыльного. И кому вздумалось встать около меня и нагло молчать, видя, что я попросту теряю рассудок? Откинув шляпу, я увидела Остина. Тот факт, что он пошел следом за мной, меня немного озадачил.
- Что вам нужно? - бросила я, поднимаясь. Пусть думает, что я его ненавижу.
Он опустился передо мной на корточки, хватая мой подбородок.
- Мне нужно уехать, леди Блайт…
О, я опять стала леди? А несколько минут назад, он называл меня Анной. Катись на все четыре стороны, милейший. Мне-то зачем сообщать?
- …Анна? - его ладонь обхватила всю мою щеку, а большой палец прошелся по нижней губе. - Я хочу увидеть тебя завтра.
Он не спросил моего согласия, он сказал: "я хочу". Так не пойдет.
Он поднялся, даже не дожидаясь моего ответа. Неужели я буду молчать? Не брошу ему в спину, что он негодяй и мерзавец? Ох, Анна, где твоя голова? Я позволю ему уйти?
Да, позволю! Пусть убирается! А я… я одиноко вернусь к навесам и услышу, что мистер Остин покинул Веберов, сославшись на неотложное дело, и наверняка тоже поспешу домой…
- Что с вами произошло? - вцепилась в меня Шерри, когда мы уезжали. - И не говорите про жару и недомогание. Я же знаю, что вас что-то тревожит.
- Тревожит, - честно призналась. - Но я не намеренна это обсуждать, - резковато, но Шерри, наконец, отвязалась, да, еще и принялась извиняться за излишнее любопытство.
Со мной творилось что-то ненормальное. Но не могла я потерять голову из-за мужчины. Я черствая. Всю жизнь была черствой, поэтому всегда знала, что не попаду в сети какого-нибудь ловеласа. Святые угодники, я едва знала Остина!
Домой я вернулась в отвратительном расположении духа. Рухнув на постель, я желала только одного: съесть пудов так десять шоколадных трюфелей и выпить пару кувшинов домашнего вина. Моя горничная, привыкшая к тому, что я вечно улыбаюсь, щебечу и никогда не сижу без дела, решила, что я заболела и теперь пыталась напоить меня крепким горячим чаем. Тьфу!
К вечеру меня и впрямь начало лихорадить, и повинуясь блеяниям моей Китти, я выпила пол фужера горячего вина и улеглась под одеяло. Сейчас бы отправиться в мир Мофея, ан нет, я еще думаю о случившемся в саду у миссис Вебер. Положив обе ноги на подушку и сладко потягиваясь, представляла ласковые прикосновения Остина. Нужно немедленно отделаться от этих мыслей!
- Китти, еще вина! - я протянула горничной пустой фужер.
Пожалуй, сегодня меня ждет бессонная ночь, полная призрачных жарких воспоминаний. И первое, о чем я буду помнить - Джеймс Остин при всей своей добродетельной сдержанности - великолепный любовник. А я, пожалуй, настоящая бесстыдница. В браке я никогда не получала удовольствие в постели. Впрочем, любая женщина, которая могла вынести своего мужа ночью, большая редкость в Великобритании. Жены относились к мужьям как к деревянным идолам, не зная даже примитивных основ анатомии, а мужья к женам, как к ангелам, до которых стыдно дотронуться и чья нравственность считалась безупречной. Где здесь место плотским утехам и наслаждению? Может быть от этого, развелось так много пуританок?
Китти возилась с моими шляпками, украшая их лентами. Она была свидетелем всех моих порочных романов, но нравы служанок позволяли мне быть по-прежнему ею любимой. Жаль Китти была слишком строга к себе, чтобы сейчас в двадцать три года, наперекор собственным убеждениям, ибо моя Китти была ярой феминисткой, наперекор всему вдруг выйти замуж за кого-нибудь молочника или конюха. Она прилежно откладывала жалованье, зная, что лишь деньги позволят ей быть независимой от мужчин. Я не пыталась посвятить ее в "свою религию", так как Китти нравилась мне такой, какая есть. А женщины, оговорюсь, нравились мне весьма редко.
Я откинулась на подушку, распуская волосы и накручивая их на пальцы. Я опять думала об Остине, не зная, что лучше - любить его или ненавидеть.
ГЛАВА 8
Уязвленная гордость гораздо опаснее, чем ущемленные интересы.
Л. Г. Амбруаз де Бональд
В Шропшире не было для нас запрещенных мест. Даже в Шрусбери, где особо остро ощущалось веяние провинции, мы трое: моя дражайшая миссис Эванс, собственно я и моя компаньонка Китти, чувствовали себя, как в Лондоне. Вырядившись, как подобает настоящим леди, а вернее заставив Шерри надеть очередное подаренное ей платье, а Китти обрядиться в выходное темно-шоколадное с синей брошью, мы щеголяли по улицам столицы нашего графства.
- Я чувствую, что на меня все смотрят, - стонала Шерри, когда я потащила ее в ювелирный.
- Тогда подними подбородок, - хохотнула, - и держи осанку. Сведем с ума всех мужчин!
Оказавшись у магазина, и заметив, как окостенел под рукой локоть подруги, я проследила ее заторможенный взгляд. Перед нами за витриной оказался Патрик Вебер со своей сестрицей Оливией. После того, как я вдоволь позабавилась над реакцией Шерри, а затем и отругала себя за это, я потянула ее в магазин.
- Вы с ума сошли? - невероятно покраснела она. - Я в таком виде…
В каком таком виде? Что постыдного Шерри нашла в этом легком белом платьице, облегающим ее тонкую талию? По-моему, так это очень даже консервативно. В отличие от нее, я выбрала темно-синее со спущенными плечами, полосатый зонт и белые перчатки.
- Мистер и мисс Вебер! - воскликнула я, помахав им рукой.
- Леди Блайт. Миссис Эванс, - коротко кивнул Патрик.
Сегодня он выглядел иначе. Густые русые волосы теперь не торчали жесткой соломой, а были уложены. Белоснежная сорочка и массивный шейный платок выгодно подчеркивали его бронзовую кожу.
- А я говорила Патрику, что вы поехали в город, а он не верил! - произнесла мисс Вебер, и ее брат немного смутился.
- Я обещал Оливии медальон с аметистом на день рождения, - оправдался он.
- Но уже битых полчаса мы ничего не можем найти, - возмущалась она, - папа обещал выписать семейные драгоценности, но, боюсь, они не успеют прибыть до бала.
Эванс старательно делала вид, что рассматривает в витрине колечки. Я легонько пихнула ее в бок.
- Миссис Эванс прекрасно разбирается в драгоценностях. Правда, Шарлотта?
Я впервые увидела злость на лице подруги. Но не сидеть же ей в девках вечно? Должен же кто-то потревожить этот "терновый куст".
- Несомненно леди Блайт преувеличивает мои таланты, - выдавила она, передвигая отяжелевшие ноги.
- Не скромничайте, миссис Эванс, - улыбка на лице Патрика могла затмить солнце. - Вы нам невероятно поможете.
- А пока вы выбираете, мы с мисс Вебер могли бы прогуляться до модистки. Скажите, дорогая, вы уже выбрали платье? - я потащила Оливию к выходу, лепеча попутно: - В Лондоне так моден кринолин. Уверенна, что платье на кринолине придется вам по душе…
И на какие только жертвы не готова пойти милейшая леди Блайт ради подруги? Мне пришлось несколько часов терпеть Оливию, и эти часы, вполне сойдут за пару дней, ибо я успела узнать все о немыслимых рамках и правилах для юной особы в провинциально-жеманном обществе.
Мистер Вебер и Шерри настигли нас в магазине со шляпками, оба красные и запыхавшиеся. Моя подруга неловко покашливала в перчатку. Вид у нее был пришибленный и смущенный, будто Вебер не просто сопровождал ее, а полез под юбку.
Прощаясь с нами брат с сестрой долго раскланивались, а мне не терпелось остаться с Шерри и Китти наедине. Взобравшись в экипаж, я вцепилась в подругу:
- Ну что?
- Как вы могли? - сокрушилась она. - Как? - прижала кулаки к сомкнутым и передернутым рыданиями, губам. - Вы дали слово, что будете моим верным другом, леди Блайт! Зачем вы оставили меня наедине с Патти? Леди Блайт, я умоляю вас… заклинаю, никогда не делайте этого впредь!